CC BY
147
К.Ж. Нурбаев
ОБ ОСОБЕННОСТЯХ РАЗВИТИЯ КАЗАХСКО-РУССКИХ ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ РЕГИОНЕ КАЗАХСТАНА В КОНЦЕ XVIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
Анализируется развитие казахско-русских торгово-экономических связей в Северо-Восточном Казахстане в конце XVIII -первой половине XIX в.
В развитии и упрочении казахско-русских отношений в конце XVIII - первой половины XIX в. немаловажную роль играли взаимные экономические выгоды и, прежде всего, торговля.
Первоначально казахские жузы не рассматривались Россией как серьезные торговые партнеры, территория казахских степей воспринималась в качестве транзитного пути для среднеазиатской торговли. Поэтому проведение мероприятий по «умиротворению» кочевников понималось царской администрацией как способ обеспечения безопасности прохода «ташкинских и бухарских караванов в наши границы» [1. С. 141]. Предоставить ткани и хлопчатобумажное сырье для развивающейся российской промышленности в основном могли рынки Средней Азии. Получение этих товаров посредством Англии зависело от внешнеполитического положения России в Европе. Примером служит заключение Тильзитского мира в 1807 г., согласно условиям которого Россия отказывалась от торговли с Англией. Поэтому не случайно, что на протяжении XVIII-XIX вв. российское правительство уделяло пристальное внимание среднеазиатской торговле [2. С. 113, 144].
Однако после открытия торговых пунктов на границах с Казахским ханством, в частности со Средним жузом, российские власти обратили внимание, что торговля с казахами приносит значительные выгоды, -крупнейшими торговыми центрами русско-казахской торговли являлись Оренбург и Троицк. Помимо них торг со степью осуществлялся также в крепостях сибирской пограничной линии. Первая таможня появилась в Ямышевской крепости в 1720 г. В 1733 г. был назначен таможенный комиссар в Семипалатинскую крепость (до этого был лишь таможенный смотритель, с 1728 г.), с 1748 г. открывается гостиный двор, а в 1754 г. - пограничная таможня. Следует отметить, что торговля в этих крепостях была направлена главным образом на товарообмен с Джунгарским ханством; после его разгрома торговые обороты в Ямышевской крепости падают, а в Семипалатинской происходит переориентация на расширение торговли с казахами [3. С. 22-23].
Падение Джунгарского ханства заставило правительство открыть меновые дворы и в других крепостях сибирской пограничной линии, т.к. казахи Среднего жуза неоднократно до этого высказывали желание торговать на сибирской линии. Так, еще в середине 40-х гг. XVIII в. казахи «ведомства Аблай-салтана заявляли российским чиновникам, что в Оренбурх для торгу им ездить далече» [4. С. 309]. В 1757 г. меновой двор появляется в Усть-Каменогорской крепости, в
1759 г. открывается торг в Петропавловской крепости, в 1764 г. - при маяке Елисаветинском (Омская кре-
пость) и в Железинской крепости. В таможенном Уставе 1817 г. перечисляются торговые пункты, контроль над которыми осуществляла сибирская администрация. Таможни находились в Бухтарминской, Семипалатинской и Петропавловской крепостях, таможенные заставы - в Верхотурье, в крепостях Зверино-головской, Коряковской, Николаевской, Пресногорьковской, Усть-Каменогорской, Омской (переведена из Железинской крепости в 1806 г.) [5. С. 181-182].
Стремление казахских родов Среднего жуза расширить приграничную торговлю объясняется несколькими причинами. Натуральное скотоводческое хозяйство, его однородность препятствовали развитию товарноденежных отношений внутри казахских жузов. Отсутствие крупного промышленного производства в казахской степи и потребность казахов в разного рода предметах толкали их на установление торговых связей с соседними государствами, в первую очередь, с государствами Средней Азии, Китаем и Россией. Нестабильная обстановка в среднеазиатских странах, а также ограниченная потребность среднеазиатских стран в товарах, предлагаемых казахской степью, заставляли казахов искать иные рынки сбыта для продукции своих хозяйств.
Нельзя сказать, что не существовало затруднений в казахско-русской торговле, однако торговать с Россией во второй половине XVIII - начале XIX в. предпочитало большее число казахских родов, чем с государствами Средней Азии и Цинской империей. Если рыночные отношения со среднеазиатскими странами в конце XVIII в. имели до 127 тыс. казахских семей, с Китаем - около 105 тыс. семей, то с Россией товарообмен осуществляли до 300 тыс. семей [6. С. 79; 7. С. 182]. На сибирских пограничных линиях наиболее интенсивная торговля со степью велась через Петропавловскую крепость, которая имела удобное местоположение и ближе других крепостей находилась к кочевьям султана Абылая.
Так, 9 октября 1754 г. Крафт донес Коллегии иностранных дел, что новая линия крепостей будет закончена в 1755 г. и просил разрешить учредить в крепости св. Петра торг русских купцов с казахами, «...ибо ис того немалая в казне прибыль, а военным людям в харчевых припасах во удовольствие быть может» [8. Д. 36. Л. 299]. Султан Абылай и один из влиятельных старшин Среднего жуза Кулсары батыр в 1759 г. неоднократно просили бригадира фон-Фрауендорфа учредить на новой линии сатовку [8. Д. 72. Л. 583]. Торговля между российскими подданными и казахами началась в Петропавловской крепости в 1759 г. и осуществлялась посредством мены товаров. 2 декабря 1759 г. Фрауен-дорф писал Абылаю и Кулсары батыру о том, что каза-
хам разрешается ехать «с товарами, со скотом, лошадьми и пленными калмычатами в Петропавловскую крепость без всякого опасения» [8. Д. 72. Л. 58-605]. Уже в
1760 г. в Петропавловскую крепость прибыли бухарцы с товарами [8. Д. 89. Л. 9]. В начале 60-х гг. XVIII в. на меновый двор, где производилась торговля, приезжали с обеих сторон до двух десятков человек в день [8. Д. 137. Л. 53]. Казахи пригоняли скот, привозили кожи различной выделки, меха, в обмен они получали от купцов из сибирских городов посуду, суконные, шерстяные и хлопчатобумажные ткани, металлические изделия, продукцию промышленного производства.
Например, согласно торговой ведомости, составленной в начале сентября 1765 г., в Петропавловской крепости торг между собой вели 15 казахов, 3 купца из Тобольска и один из Тюмени [8. Д. 137. Л. 53]. В этот день тобольский «бухарец» Бакабаев на 1 аршин черного бархата и на 4 аршина зеленого сукна выменял у казахов 3 лошадей, тобольский купец Д. Дмитриев за 5 лошадей отдал кочевникам 30 аршин «голя увуляш-ного» (вид ткани) и кусок черного бархата, И. Назаров из Тобольска поменял 30 аршин «голя увуляшного», 1 чугунный котел, 1 таган и 1 шкуру выдры на 5 лошадей и шкуру лисицы [8. Д. 137. Л. 53]. Всего за три дня русские купцы выменяли у казахов 14 лошадей, 14 яков, 3 коровы, 2 вола, 32 лисьи шкуры, 19 шкур корсаков [8. Д. 137. Л. 53]. В течение года казахи пригоняли в Петропавловскую крепость несколько сот голов разного скота, за который получали ткани, топоры, пуговицы, бисер, гребни, металлическую посуду, другую ремесленную и промышленную продукцию. Позднее казахи стали закупать у русских и хлебные изделия [8. Д. 137. Л. 207-208].
Постепенно объем торговли в Петропавловской крепости увеличивался, а в последние десятилетия XVIII в. она становится главным торговым пунктом сибирских пограничных линий. Если в 1764 г. казахами были проданы на петропавловских торгах 651 лошадь, 498 баранов и коз, 694 головы крупного рогатого скота, то в 1777 г. - уже 3052 лошади, 4714 баранов и коз, 3697 голов крупного рогатого скота [9. С. 320]. К концу XVIII в. Петропавловскую ярмарку посещали до 500 человек в день [10. С. 11, 266]. В 1803 г. в Петропавловскую крепость было привезено товаров на сумму 423 тыс. 395 руб., вывезено - на 302 тыс. 763 руб., в 1817 г. ввоз товаров увеличился до 1 млн 255 тыс. 493 руб., вывоз - до 11 млн 503 тыс. 329 руб. [11. С. 26].
Более скромными темпами развивалась торговля казахов с русскими и бухарцами в других крепостях сибирских линий, что было связано с особенностями местного рынка. В то время как в Петропавловск приезжали купцы из европейской части России и прибывали в первой четверти XIX в. большие (до 100 верблюдов) караваны из государств Средней Азии, товарообмен в остальных сибирских крепостях осуществлялся большей частью в интересах населения близлежащих районов. Отметим, что торговля между казахами и русскими не была стабильной, в отдельные годы наблюдался ее спад, обусловленный или внутренними междоусобицами в жузах, или внешнеполитической обстановкой, связанной с проникновением России с начала
20-х гг. XIX в. вглубь казахских степей. На ее объем также влиял падеж скота в степи от жута и различных болезней. Например, во второй половине XVIII в. снижение торговых оборотов в Петропавловской крепости было отмечено в 1768 г. (в степи произошел массовый падеж скота) и в 1774 г. (под влиянием крестьянской войны Е. Пугачева, в которой, как известно, принимали участие и казахи Среднего жуза) [9. С. 320].
Развитие в Сибири на протяжении XVIII в. приграничной торговли с казахами весьма беспокоило оренбургскую администрацию, которая считала, что торговля в сибирских крепостях способствует уменьшению пошлинных сборов в Оренбурге и Троицке, и в то же время не дает казне значительных доходов. В 1777 г. Оренбургский губернатор И. Рейнсдорф обратил внимание, что начиная с 1770 г. доходы Троицкой ярмарки сократились с 27 тыс. руб. до 2 тыс. руб. в год. По его мнению, необходимо было запретить на летний период торговлю в крепостях сибирской линии, пока шла ярмарка в Троицке, при этом он предлагал ограничить торговые обороты сибирских прилинейных рынков, разрешив осуществлять обмен только продуктами местного производства [12. С. 89].
На наш взгляд, падение доходности Троицкой ярмарки в 70-е гг. XVIII столетия было связано не только и не столько с конкуренцией сибирских меновых дворов, сколько с последствиями башкирских восстаний и крестьянской войны под руководством Е. Пугачева, в которой принимали участие многие роды Младшего и часть родов Среднего жуза. Не исключено, что некоторые казахские роды в ходе войны и после нее отдали предпочтение торговле в более отдаленных от очагов восстаний крепостях сибирской пограничной линии. Обеспокоенность оренбургского руководства по поводу расширения мены с казахами в сибирских крепостях объясняется также финансовыми выгодами: приграничная торговля с казахской степью, первоначально рассматриваемая как второстепенная, сразу стала играть важную роль. Таможенные пошлины казахско-русской торговли значительно превосходили таможенные сборы от торговли со среднеазиатскими странами. Исходя из этого, президент камерц-коллегии А. Воронцов утверждал в начале XIX в., что необходимо развивать торг именно с казахами, а не с купцами Средней Азии. Кроме того, по его мнению, обеспечить дальнейший рост российского текстильного производства могла только торговля с кочевниками, а острая потребность России в среднеазиатских хлопчатобумажных тканях отошла в прошлое [9. С. 331].
Оренбургская администрация стремилась ограничить в Сибири прилинейную торговлю с казахами, но царская администрация не шла на этот шаг, тем более что кроме Петропавловской остальные крепости сибирской линии не могли соперничать по объему товарооборота с Троицком и Оренбургом. Другое дело, что помимо официально установленных правительством меновых дворов и ярмарок не контролируемая администрацией торговля велась во многих пунктах приграничной полосы, поэтому часть товаров не проходила таможенный контроль и не облагалась таможенными сборами. Разрешение на беспошлинную торговлю с «азиатцами» имели казаки сибирских пограничных
линий, право на это они получили от правительства в 1763 г. Меновая торговля была выгодна сибирским казакам, т.к. покупка у казахов животноводческих продуктов, скота обходилась им дешевле, чем у российских купцов. На продукцию кочевого хозяйства на линиях сложились цены значительно ниже тех, которые существовали в сибирских городах, и можно было продажей скота, благодаря разнице цен, получать достаточно большую прибыль [9. С. 323; 13. С. 131].
И все же время от времени царское правительство пыталось, хотя и безуспешно, поставить торговлю на сибирских пограничных линиях под свой контроль. Например, по указу Правительствующего Сената 1790 г. для предотвращения «тайного промена киргиз-кайсацкого скота было предписано - вымениваемый... - скот клеймить таврами» [14. С. 109]. Этот указ последовал в ответ на сообщение Иркутского и Колы-ванского генерал-губернатора И. Пиля о том, что в ходе мены на линиях имеются злоупотребления и правительство могло бы получать прибыль, взимая пошлины за товары, отпускаемые в казахскую степь русскими крестьянами и казаками [14. С. 109]. В 1798 г. камерц-коллегия предложила отменить право казаков на торговлю, позволив им лишь «вымен киргизских лошадей. - в ответ на это представление Сенат дал понять военной и камерц-коллегии, что казачью торговлю -отменить нужным не находит, а потому и остаться ей по-прежнему» [15. Д. 92. Л. 3]. Товарообмен на границе между казахами и линейным казачеством продолжался, командование запрещало лишь «тайные сатовки с киргизами в заграничной стороне», видимо, опасаясь, что казаки при выезде в степь перестанут соблюдать меры безопасности [15. Д. 92. Л. 3-5].
Определить объем ежегодного товарооборота, осуществляемого между казахами и казаками, достаточно сложно, т.к. полные данные о нем в официальной статистике отсутствуют. Согласно исследований казахского ученого Н. Алексеенко, ежегодно линейными казаками на дистанции от Омска до Семипалатинска только рогатого скота обменивалось в 20-е гг. XIX в. до 10 тыс. голов [14. С. 110]. Сибирские казаки имели возможность проводить меновые операции с казахами, когда выезжали в степь на рыбалку, сенокос или за сбором хмеля. Но разрешение на каждую поездку казачья команда обязана была получить от Войсковой канцелярии, а войсковое командование при его выдаче обращало особое внимание казаков, что запрещает им участвовать в торговле с казахами в степной полосе. Выменять скот сибирское казачество могло у тех казахов, которые перегоняли свои стада через линию на войсковую территорию для кочевания. Казахам этот обмен был также выгоден, т.к. от поголовья скота зависел размер взимаемой с них ремонтной пошлины. Продав часть скота, казахи снижали свои затраты на выплату ремонтного сбора. В начале 20-х гг. XIX в. не только на дистанции от Омска до Семипалатинска, но и по всей сибирской пограничной линии казахи перего-
няли от нескольких сот до нескольких тысяч голов рогатого скота [16. Д. 14. Л. 15].
Для организации упорядоченной закупки товара П. Капцевич написал в феврале 1822 г. письмо для ознакомления всех кочующих близ сибирской пограничной линии султанов и старшин Среднего жуза, составленное на арабском и русском языках. В нем командир Отдельного сибирского корпуса просил султанов и старшин помочь приобрести для казачьего войска бараньей шерсти у подвластных им казахов, а в обмен на шерсть предлагались хлебные продукты: зерно, крупа, мука пшеничная или ржаная, - на выбор, один пуд хлеба предполагалось обменивать на шерсть с 12-14 баранов [15. Д. 82. Л. 448449]. В обращении также разъяснялось, какая нужна шерсть: «Вы, Почтеннейший, соглашая киргизцов на вы-шепрописанный промысел, растолковали им, чтобы шерсть сия доставлялась не смешанная одна с другою, то есть: с полугодовых овец собирать особо, с годовых особо и с полуторогодовых особо...» [15. Д. 82. Л. 448-449]. Помимо этого было объявлено о возможности послать казаков для помощи в стрижке овец. Предполагалось заранее сообщить комендантам крепостей о количестве собранной шерсти, чтобы они своевременно могли заготовить необходимое для обмена количество хлеба: «Не ожидая известия. приготовить муки и зерна. дабы тем не сделать остановки киргисцам в мене» [15. Д. 82. Л. 448-449].
Уже весной 1822 г. началась интенсивная закупка шерсти для войсковой суконной фабрики, войсковое руководство расплачивалось с кочевниками как мукой, так и деньгами (по 4-5 руб. за пуд шерсти). Некоторые богатые казахи сдавали шерсть для фабрики бесплатно, в знак уважения к пограничному руководству, причем с достаточно большого числа баранов (200-300 голов) [16. Д. 11. Л. 19]. Следует отметить, что основная масса шерсти доставлялась не хозяевами скота, а перекупщиками - алып-сатарами [16. Д. 11. Л. 19-20].
Стремление царской администрации поддержать российских предпринимателей формировало соответствующую правительственную политику и в отношении казахов. Так, Оренбургская администрация считала, что казахи «должны быть удержаны в кочевом состоянии, так как они могут быть полезны России, только оставшись кочевым народом, потребителем наших хлебных продуктов и мануфактурных изделий и производителем сырья: кож, шерсти и т.п.» [6. С. 113]. Исходя из этих соображений, оренбургское руководство всячески препятствовало переходу казахов Младшего жуза к оседлой жизни и занятие земледелием среди кочевников не поощрялось. Иную позицию в отношении казахов занимала сибирская администрация. Торговля на сибирских линиях не имела жесткой направленности на рынки европейской части страны. Не обладала Сибирь также большими избытками хлеба. Вследствие этого сибирская администрация придерживалась иных взглядов о будущем казахов, поощряя их переход к оседлой жизни, и ее действия в корне отличались от деятельности оренбургской администрации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Казахско-русские отношения в ХУШ-Х1Х веках (1771-1861 гг.): Сб. докум. и матер. Алма-Ата: Изд-во АН Каз. ССР, 1964.
2. Иванов П.П. Очерки по истории Средней Азии (XVI - сер. XIX вв.). М.: Изд-во вост. лит-ры, 1958.
3. Семипалатинск. История городов Казахстана. Алма-Ата: Наука, 1984.
4. Казахско-русские отношения в XVI-XVIII веках: Сб. докум. и матер. Алма-Ата: Изд-во АН Каз. ССР, 1961.
5. Андриевич В.К. Сибирь в XIX столетии. СПб., 1889. Ч. 1, 2.
6. Шоинбаев Т.Ж. Добровольное вхождение казахских земель в состав России. Алма-Ата: Казахстан, 1982.
7. Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII - первой половине XIX в. М.: Наука, 1979. С. 182.
8. Государственный архив Омской области (ГАОО). Ф. 1. Оп. 1.
9. АполловаН.Г. Экономические и политические связи Казахстана с Россией в XVIII - начале XIX вв. М.: АН СССР, 1960.
10. Описание Тобольского наместничества. Новосибирск: Наука, 1982.
11. Петропавловск. История городов Казахстана. Алма-Ата: Наука, 1985.
12. ЗияевХ.З. Экономические связи Средней Азии с Сибирью в XVI-XIX вв. Ташкент: Фан, 1983. С. 89.
13. Потанин Г.Н. Материалы по истории Сибири. М., 1867.
14. Алексеенко Н.В. К вопросу о торговых связях сибирских крестьян и казаков с казахами в XVIII - первой половины XIXв. // Вопросы аграр-
ной истории Урала и Западной Сибири: Учен. зап. Свердловск, 1966. Сб. 38. С. 109.
15. ГАОО. Ф. 366. Оп. 1.
16. ГАОО. Ф. 3. Оп. 1.
Статья поступила в редакцию журнала 4 декабря 2006 г., принята к печати 11 декабря 2006 г.
