Об основных тенденциях развития кабардинской поэзии 1970-1980-х годов Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ОБ ОСНОВНЫХ ТЕНДЕНЦИЯХ РАЗВИТИЯ КАБАРДИНСКОЙ ПОЭЗИИ 1970-1980-Х ГОДОВ

© Кодзокова Л.Р.*

Кабардино-Балкарский государственный университет, г. Нальчик

Статья посвящена изучению основных тенденций жанрового развития кабардинской поэзии периода 1970-1980-х гг. В статье исследуются особенности формирования и развития творчества нового поколения кабардинских поэтов (Х. Тхазеплов, Х. Бештоков, Б. Кагермазов, Р. Ац-канов и др.). Особое внимание уделяется жанру поэмы.

Постсоветская кабардинская литература, основанная на новой концепции мира и человека, раздвинула горизонты художественного освоения современной действительности. Сегодня в кабардинской литературе наблюдаются два основных направления. Во-первых, возникла возможность писать о национальной истории правду, которая всегда находилась под негласным запретом: появляются произведения о русско-кавказской войне, трагическом махаджирстве адыгов в Турцию и арабские страны. Помимо стихотворений, за последнее время на тему русско -адыгских отношений и адыгской истории написаны в жанре поэмы «Хазрет», «Али-Цирхиж», «Султан-бек», «Предание о слепом певце Инале» (2002) Асланбека Псигусова, некоторые из них носят и героический характер; тема войны и ее последствий отражены в лирико-философской поэме «Связь времен» (1989), в структуру которого вплетается сон лирического героя, определяя связь поколений через память и историю, поэме «Родина» Афлика Оразаева, которая в 1991 г. была переведена И. Фаликовым и озаглавлена им как «Материнский подол». Тяжелыми раздумьями о прошлом проникнуты поэмы адыгейских поэтов Джафара Чуяко «Милосердие - основа жизни», «В горной стране» (2000), Мугдина Тлехаса «Жена» (2000). Лирические поэмы адыгейской поэтессы Розы Паранук «Отец», «Мать» (2002) посвящены теме Великой Отечественной войны, в них раскрыта трагедия человека, которого война оставила без отца еще в колыбели. Тема гражданской и Великой Отечественной войн, тема трагических событий в Абхазии 1992-1993 г.г. звучат в поэмах Юсуфа Гукетлова «Звуки лошадиного топота», «Абрек» (2007), поэт живет и работает в настоящее время в Абхазии.

Как отмечает известный исследователь адыгской поэзии Х. Баков, «человеческие чувства предельно обнажаются в периоды больших испытаний, поэтому нам дорога лирика, посвященная Великой Отечественной войне. Эту тему наиболее ощутимо выразили в своей поэзии А. Шогенцуков, А. Ке-шоков, А. Андрухаев, А. Ханфенов, М. Бемирзов, И. Машбаш [1, с. 119].

* Аспирант кафедры Русской литературы.

Во-вторых, укрупняется некая форма протеста против, например, глобализации, которая отрицательно может сказаться на культуре малых народов. Об этом «Стихи и поэмы в двух томах» (2002) А. Псигусова, сборники лирических поэтов «Отдушина» (2003), «Новая книга лирики» (2007) Р. Ацканова, «Перекресток» (2007) А. Оразаева, поэма «Песнь о Ханцигу-аще» (2008) адыгейского поэта Ш. Куева и другие. Художественное мышление авторов, рожденное сложными процессами переходного периода, связано прежде всего с осознанием и решением противоречий времени. Своеобразным выражением протеста, на наш взгляд, является и сборник «Тонкие связи» Зарины Кануковой, которую больше занимают события в собственном духовном мире, нежели то, что происходит вовне:

Довольствоваться окоемом, Который виден наяву? С мирком расставшись заоконным, На встречу с вечным и огромным Я в сновиденьях уплыву.

(Пер. Г. Яропольского)

В целом, мощная духовно-философская и нравственно-эстетическая энергия, которой наполнилась кабардинская поэзия, начиная с 1960-х годов ХХ в., нашла свое плодотворное продолжение и на современном этапе. Она ощутима в произведениях Х. Тхазеплова «Избранные произведения: в двух томах» (2004), Х. Бештокова «Удивительный мир» (2003), «Золотая осень» (2006), Б. Кагермазова «Носитель огня» (2003), «Вечерний свет» (2004), К. Эльгарова «Раздумья: стихи» (2009), Р. Ацканова «На круги своя. Стихотворения» (2009) и в ряде других поэтических книг; в адыгейской поэзии - в произведениях Х. Беретаря «Крылья мои» (1999), К. Кум-пилова «След жизни» (1994), Р. Нехая «Ветры судьбы» (1995), Н. Багова «Не-гаснущий очаг» (1997), с полной силой проявилась эта творческая энергия в новом двухтомном поэтическом «Собрании сочинений» (2006) И. Машбаша.

Что касается адыгейской поэзии периода 70-80-х гг. и позднее, следует отметить, что этапы ее эволюции не были простыми. «Сложная ситуация сложилась в послевоенной адыгейской лирике - совсем отличная от кабардинской, балкарской или аварской. В этих литературах обновление и обогащение лирики происходило в непрерывном ее движении, ибо принципиально новые ее достижения и пути были связаны фактически с теми поэтами, которые зачинали новописьменную лирику в этих регионах - с А. Шогенцу-ковым, А. Кешоковым, К. Кулиевым, Р. Гамзатовым. Автор, который по уровню своего таланта мог бы совершить эту непрерывную эволюцию, «протянуть» дальше линию возрастающего развития адыгейской поэзии - Аскер Евтых - после войны вообще перестал писать стихи, хотя, как отмечают многие, его «стихотворный дар» был весьма значительным. А его ровесники

- поэты, которые продолжали интересно и разнообразно трудиться в литературе, не в состоянии были на существенный прорыв уровня работы А. Кешо-кова или К. Кулиева. Эту нишу в живом литературном процессе довольно долгое время заполняли И. Машбаш, Х. Ашинов и Х. Беретарь... Поэтическая работа этих авторов явилась значительным итогом творческой деятельности поэтов старшего поколения, но - и это самое главное - началом нового уровня развития национальной адыгейской лирики [3, с. 309].

Нальбий Куек стоит во главе нового поколения адыгейских поэтов. Вместе с ним в поэзию пришли интересные лирики с явно выраженным эпическим уклоном, поэты, понимающие жизнь, способные видеть ее краски - Нур-бий Багов, Руслан Нехай - с ясной мыслью, с точными и яркими картинами, выдержанными интонациями. За ними последовали молодые поэты, которые испытали духовное влияние Н. Куека - Мулиат Емиж, Рая Унарокова, Тлехас Мугдин, Хунагова Саида, Гуте Саният, Хурумов Хусен.

Кабардинская литература (а также в целом - адыгская литература) сегодня на пути сложных и трудных идейно-тематических и философских поисков. В ней находят отражение и многовековая история адыгов, и их социально-нравственная жизнь в новых условиях. Вместе с тем, в литературе не ослабевает глубокий интерес к отдельно взятой личности, к внутреннему миру и психологии человека. А это в свою очередь трансформирует и углубляет их лирико-философское начало и в прозе, и в поэзии, ускоряет их жанрово-стилистические поиски. Кроме того, возрастает интерес к истории, историческому прошлому, месту человека в нем, что приводит авторов к выбору того жанра, который вмещал бы все требования к форме и содержанию - поэмы. Одной из особенностей поэзии анализируемого периода становится то, что лиро-эпические и лирико-философские жанры получают особое звучание: наблюдается углубление процесса взаимодействия лирики и эпоса, тем самым обогащается содержательная и идейно-тематическая сторона произведений. Особое внимание относительно данного вопроса вызывает жанр поэмы в творчестве современных кабардинских поэтов.

Сложность определения жанровых признаков поэмы, проблемы типологического изучения ее разновидностей целиком связаны с двойственным характером родовой принадлежности указанного жанра. Исконно преобладающие в поэме эпические свойства никогда не отменяли лирического начала, а в отдельные моменты своего развития поэма демонстрировала утрату эпической доминанты. По сути, основные изменения поэмного жанра представляют собой «перекодирование» эпических элементов структуры на лирические, и наоборот. Привнесение в поэму элементов драматургии, формирование такой поэмы, как драматическая, также происходило в условиях сближения литературных родов, когда содержание драматических жанров (особенности сюжета, конфликта, характеров), пересекалось с содержанием лиро-эпических.

В литературах народов Северного Кавказа 1970-80-х гг. сформировались различные виды поэмы: эпическая, лирико-эпическая, лирико-фоло-

софская, драматическая, которые продолжают развиваться и в 1990-2000 гг. Сосредоточенность поэта на больших проблемах, масштабность видения современной истории, прошлого и настоящего диктует поэме напряжение и сохраняет ее жанровые свойства. Именно в таком ракурсе и привлекает внимание творчество северокавказских поэтов. Произведения 1970-80-х гг. отличаются глубоким осмыслением исторической судьбы народа, его социально-общественного опыта, опыта борьбы за революционное переустройство жизни. Нельзя не согласиться с З. Толгуровым, что «стремление показать пути становления национального самосознания через конкретные человеческие судьбы в процессе острых классовых битв или созидания характеризуют поэмы А. Гадагатля, И. Машбаша («Шторм»), поэмы З. Тхага-зитова, Б. Кагермазова... Примером интеллектуализации, обновления и расширения изобразительно-выразительных средств большой поэтической формы, чуткости к коренным нравственным проблемам современного бытия является поэма Х.Бештокова «Каменный век» [2, с. 229]. К жанру поэмы, которая наряду с лирической поэзией (пейзажной, любовной), становится на современном этапе доминирующей, обращаются многие авторы. Почти каждый новый сборник Х. Бештокова включает в себя поэму. Это сборники «Лирика. Стихи и поэмы» (1993), «Насрен Длиннобородый. Поэмы» (1995), где автор утверждает себя как поэт-драматург, «Вдоль берега моря: стихи, поэмы» (1998), «Золотая осень: стихи, роман-миф, драматическая поэма».

Сборник стихов и поэм «Гостите у меня» (1995) стал своеобразным итогом поэтического творчества Б. Кагермазова, в которой пристрастие к конкретным деталям, тяготение к сюжетным произведениям, к обобщению жизненных биографий героев привели поэта еще раз к обращению к крупной форме - жанру поэмы («Горе и гнев», «Черная луна», «Доброта», последние из которых были написаны еще в 1976 г.). Небольшие поэмы представлены также в его новой книге «Носитель огня» (2003). К этому жанру обращается А. Оразаев в своих сборниках «Сроки счастья: стихи, поэма» (1991), «Старая гора: стихи, поэмы» (1997), «Перекресток. Стихотворения и поэмы» (2007); поэмы разных лет представлены в книгах Х. Тхазеплова «Между Богом и мной» (1993), «Избранное. Стихи и поэмы. В двух томах» (2003-2004); А. Пси-гусов в сборнике «Стихи и поэмы. В двух томах» (2002) знакомит читателя с большим количеством поэм, затрагивающих самые разные проблемы. Нельзя не заметить, что многие поэмы авторов перебираются из книги в книгу, повторяются в последующих сборниках, и не каждое новое издание содержит новую поэму. Но несмотря на это, темы, проблемы, звучащие в произведениях, остаются актуальными и через десятки лет.

Список литературы:

1. Баков Х.И. Национально-эстетические аспекты изучения адыгской словесности. - Нальчик, 2010.

2. Толгуров З.Х. В контексте духовной общности. - Нальчик, 1991.

3. Шаззо Ш.Е. Художественное своеобразие адыгейской поэзии. -Майкоп, 2003.

КОМПОЗИЦИОННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ «МАЛЕНЬКИХ ТРАГЕДИЙ» А.С. ПУШКИНА (НА ПРИМЕРЕ «СКУПОГО РЫЦАРЯ»)

© Хаткова И.Н.*

Адыгейский государственный университет, г. Майкоп

В статье рассматривается композиционное своеобразие «Скупого рыцаря» в общем контексте построения «Маленьких трагедий» А.С. Пушкина.

В литературном отношении новый и важный этап в творчестве Пушкина знаменуют его «Маленькие трагедии». В 1826-1827 годах А.С. Пушкин задумывает ряд небольших пьес на сюжеты из древней, западной и русской истории (число их он предполагает довести до десяти). Осенью 1830 года в Болдине воплотились замыслы четырех из них, они-то и составили цикл маленьких трагедий. По авторскому замыслу «сцены» представляли собой тесное единство, предполагалось их предварить октавами (вступлением). Каждая из пьес переносила читателя в определенную эпоху западной страны: «Скупой рыцарь» - в средневековую Францию; «Моцарт и Сальери» - в Австрию XVIII века; «Каменный гость» - в Испанию XVII века; «Пир во время чумы» - в средневековую Англию.

В литературоведении не раз предпринимались попытки выявить организующие целое цикла межтекстовые связи. Так, например, А.М. Гаркави увидел в расположении пушкинских пьес градацию страстей [1], а наблюдения Е.М. Таборисской привели её к выводу о том, что пушкинский драматургический цикл «оказывается построенным подобно катрену, где равно важны и гармонично уравновешены связи между всеми четырьмя стихами» [3, с. 140].

Лотман Ю.М. полагал, что «смысловой центр» всех четырёх текстов образуется мотивом, который можно было бы определить как «гибельный пир» [2, с. 132]. В «Скупом рыцаре» пир Барона состоялся, но другой пир, на котором Альбер должен был отравить отца, лишь упомянут. Это произойдёт уже в «Моцарте и Сальери» [2, с. 136]. Пир Моцарта в «Золотом льве», его последний пир, совершается не в обществе друга-музыканта, как

* Доцент кафедры Литературы и журналистики, кандидат филологических наук.