CC BY
304
УДК 811.512.157'367.335 И. Г. Кириллова, А К Прокопьева, Г. Г. Филиппов
ОБ ОПРЕДЕЛЕНИИ СЛОЖНОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ
В определении сложного предложения в русском языкознании до настоящего времени исходили из его внешних признаков: учитывали финитное сказуемое зависимого предложения и время-модальные отношения сочетающихся частей. Такое же понимание сложного предложения сложилось в английском и французском языкознании. Таким образом, при определении сложного предложения в языкознании традиционным является рассмотрение его как языковой категории.
Тюркское языкознание характеризовалось еще более сложными теоретическими разногласиями. Но многие исследователи интуитивно понимали, что для сложного предложения главным признаком является наличие отдельных субъектов в его составных частях. Но рассмотрение сложного предложения как языковой категории мешало правильному определению сути сложного предложения. Предлагали даже отказаться от термина «сложное предложение», заменив его термином «полипредикативная конструкция».
Предложение представляет собой часть текста. Поэтому в определении сложного предложения должна отражаться его текстуальная сущность, т. е. отношения субъектов частей сложного предложения. Иными словами, сложным предложением считается такая конструкция, в которой должны быть отдельные субъекты, и взаимодействие их предикатов прямо и косвенно должно выражать не только их отношения, но и отношение к происходящему говорящего, т. е. создателя текста.
Ключевые слова: сложное предложение, предикативное словосочетание, отношения субъектов, бисубъектные, моносубъектные, полипредикативные конструкции, время-модальные значения, текстуальность, когезия, когерентность.
I. G. Kirillova, A K. Prokopeva, G. G. Philippov
On the definition of a complex sentence
Up to the present moment the definition of a complex sentence in Russian linguistics was determined by its external features: the finite verb of the subordinate clause and tense-modal relationship of conjoining parts were considered. Similar understanding of a complex sentence can be observed in English and French linguistics. Thus, in defining the complex sentence in Linguistics one traditionally considers the sentence as a linguistic category.
Turkic linguistics was characterized by more complex theoretical differences. But many researchers would intuitively understand that the main feature for a complex sentence is the presence of individual subjects in its clauses. However, consideration of the complex sentence as a linguistic category interfered the proper definition of the complex sentence essence. It was even proposed to abandon the term "complex sentence" replacing it with the term "poly-predicative construction".
The sentence is a part of a text. Therefore, its textual content, i. e. relationship between subjects of complex sentence clauses should be reflected in the definition of a complex sentence. In other words, the complex sentence is a structure which should contain separate entities, and the interaction of their predicates should directly and indirectly express not only their relationship, but also the speaker's (text creator's) attitude to events happening
Key words: complex sentence, predicative word-combination, subjects relationship, bisubjective, monosubjective, poly-predicative constructions, tense-modal meanings, textuality, cohesion, coherence.
КИРИЛЛОВА Ирина Гаврильевна - ст.преп. кафедры стилистики и русско-якутского перевода ИЯКН СВ РФ СВФУ им. М. К. Аммосова.
E-mail: [email protected]
KIRILLOVA Irina Gavrilyevna - Senior Lecturer of the Department of Stylistics and Russian-Yakut Translation, the Institute of the Yakut Culture of the Peoples of North-East of the Russian Federation, the North-Eastern Federal University named after M.K. Ammosov.
E-mail: [email protected]
ПРОКОПЬЕВА Алена Кирилловна - к. филол. н., ст. преп. кафедры якутского языка ИЯКН СВ РФ СВФУ им. М. К. Аммосова.
E-mail: [email protected]
PROKOPYEVA Alyona Kirillovna - Candidate of Philological Sciences, Senior Lecturer of the Department of Yakut Language, the Institute of the Yakut Culture of the Peoples of North-East of the Russian Federation, the North-Eastern Federal University named after M.K. Ammosov.
Е-mail: [email protected]
ФИЛИППОВ Гаврил Гаврильевич - д. филол. н., профессор, директор ИЯКН СВ РФ СВФУ им. М. К. Аммосова.
Е-mail: [email protected]
PHILIPPOV Gavril Gavrilyevich - Doctor of Philological Sciences, Professor , Director of the Institute of the Yakut Culture of the Peoples of North-East of the Russian Federation, the North-Eastern Federal University named after M.K. Ammosov.
Е-mail: [email protected]
Введение
Сложное предложение (СП) в русском и тюркском языкознании изучено достаточно подробно, в том числе выявлены и его типологические особенности, не связанные с конкретными языковыми средствами. Об отношениях, выражаемых частями СП, многие исследователи пишут: «Это типизированные синтаксические отношения между его частями, так как сложное предложение представляет собой структурное, смысловое и интонационное объединение предикативных единиц, грамматически аналогичных простому предложению» [1, с. 714]. Эти отношения представляют собой модальность, время и лицо [2].
И в русском, и в тюркском языкознании доказано, что части СП представляют собой предикативные единицы - аналоги простого предложения, но подвергнувшиеся определенным структурно-семантическим трансформациям. Семантика подобного предложения заключается в выражении связи и отношений пропозиций, которые описываются их предикативными частями.
Надо указать, что традиционное определение СП недостаточно последовательно, так как в тюркских языках связи и отношения между событиями, явлениями, ситуациями, которые выражаются предикативными единицами сложного предложения синтетического и аналитико-синтетического типов, передаются прежде всего специфическими формами инфинитных, зависимых предикатов [3].
О средствах, соединяющих предикативные части и выражающих отношения между ними
В. В. Виноградов считал, что строительным материалом для СП является простое предложение [4]. Данное утверждение правомерно, прежде всего, для русского языка, но не для агглютинативных языков. В процессе длительного развития агглютинативные языки выработали специальные неличные формы глагола, которые употребляются в качестве предиката зависимого предикативной части, то есть деепричастия и причастия выступают в качестве сказуемых зависимой части придаточного предложения. Если в русском языке части СП сочетаются посредством специальных аналитических средств связи, то в тюркских языках в виде способов связи частей СП выступают способы связи компонентов словосочетаний - примыкание (твердый порядок слов), управление, изафет и согласование, а также аналитические средства. Прав был Э. В. Севортян, когда писал о том, что в грамматическом плане не имеет решающего значения то, как выражено сказуемое (в личной или неличной форме глагола -Г. Ф.), а важно то, чтобы в той или иной форме была выражена связь подлежащего со сказуемым [5].
Из-за подобной структурной особенности
тюркских предикативных конструкций долгое время многие исследователи отрицали существование в тюркских языках СП с синтетической подчинительной связью [6-7]. Они утверждают, что с помощью подчинительной связи простые предложения трансформируются в развернутые члены предложения, т. е. в причастные и деепричастные обороты [8]. Подобное утверждение Е. И. Убрятова оценивала как попытку определения особенностей одного языка через призму особенностей другого языка, т. е. русского языка [9]: в русском языке причастия и деепричастия не могут выступать в роли сказуемого СП.
Теоретические положения Е. И. Убрятовой о том, что средства связи зависимых сказуемых с главным предложением не имеют определяющего значения, получили развитие в Новосибирской школе синтаксистов, ученые которой доказали, что синтетические подчинительные средства связи вполне могут образовывать сложные предикативные конструкции (далее - СПК), аналогичные сложноподчиненным предложениям (СИП) русского языка [10].
Проблема моносубъектных и разно/полисубъектных полипредикативных предложений
На конференции в г. Алма-Ате в 1956 г., посвященной проблемам СП и вида тюркских языков, против выделения синтаксических единиц с причастными конструкциями, имеющими собственный субъект, отличный от субъекта их главной части в качестве СП, выступил Б. А. Серебрянников. Основным его доводом было положение о том, что части, имеющие одинаковое значение и одну и ту же связь в зависимости от наличия или отсутствия отдельного субъекта, называются в одном случае - простым, а в другом сложноподчиненным предложением [11].
В тюркологии долгое время продолжался спор о статусе зависимых причастных предикативных компонентов безотносительно от того, имеют они отдельный или общий от субъекта главной части субъект. В такой ситуации утверждение Б. А. Серебрянникова, которое ничего нового в решение проблемы СП не вносило и уводило спор в сторону, носило в себе скрытый вопрос: почему такое важное значение имеет разносубъектность частей подобных предложений?
Еще в конце 40-х годов ХХ в. Н. К. Дмитриев предлагал считать причастные конструкции тюркских языков, имеющие отдельный от главной части собственный субъект, аналогом сложноподчиненных предложений флективного русского языка [12]. Сам Н. К. Дмитриев и его последователи не вникали в глубинную сущность моносубъектных и полисубъектных полипредикативных предложений. Впоследствии казахский исследователь Х. М. Есе-нов описал моносубъектные полипредикативные конструкции в качестве предложений переходного типа
как единицы, располагающиеся между сложными и простыми предложениями [13].
Так, вместо того, чтобы установить сущность моносубъектных и полисубъектных полипредикативных предложений, исследователи либо отвлекались на другие проблемы («подобные споры никогда не будут решены однозначно, если не получит единой и четкой интерпретации понятие предикативности») [14, с. 192], либо ее считали второстепенной, терминологической проблемой [15]. Одни исследователи писали, что термины «придаточное предложение», «главное предложение» не отвечают грамматической сущности компонентов сложного единства, поскольку они не являются самостоятельными предложениями [16]; другие отказывались решать проблему СП, утверждая, что использование выдвинутого им родового термина «полипредикативная конструкция», включающего в себя как собственно-сложные и не вполне сложные предложения, помогает «избежать терминологических споров о сложности или несложности тех или иных построений, споров, бесплодность которых очевидна» [17, с. 192].
Таким образом, основная проблема, которая заключалась в решении вопроса, что представляет собой СП в тюркских языках, вылилась в проблему изучения широкого вопроса о полипредикативной конструкции, которая подразделяется на разно-субъектную (собственно-сложное предложение) и моносубъектную [18-19].
Проблема решения сложного предложения
Главная проблема в исследовании СП - это его дефиниция, т. е. определение. В языкознании признаки СП выявлены и описаны, а определение содержания этого термина почему-то порождает одно противоречие за другим.
В лингвистическом энциклопедическом
словаре дается следующее определение: «Сложное предложение - это синтаксическая конструкция, образующаяся путем соединения нескольких (минимум двух) предложений на основе союзных связей сочинения и подчинения или нулевой союзной связи - бессоюзия» [20, с. 471]. Близкая к данному определению дефиниция дается и в английском [21], и во французском языкознании [22].
При таком определении тюркские конструкции, части которых сочетаются при помощи синтетических и аналитико-синтетических средств связи, не могут признаваться сложными, что в конечном итоге ведет к отрицанию сложности таких конструкций, как, например, предложения, зависимые предикаты которых образованы деепричастиями. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что приведенное определение сложного предложения применимо только к единицам флективных языков.
В грамматиках русского языка определение
СП также дается на основе его косвенных структурных и семантических признаков: «Сложное предложение состоит из компонентов, которые в большей или меньшей степени обладают свойствами простых предложений... Обязательным и единственным конституирующим признаком компонентов сложного предложения является то, что они обладают категорией предикативности»; «Значением сложного предложения являются определенные синтаксические и смысловые отношения между его компонентами. Важную сторону в организации сложного предложения составляет соотношение модально-временных значений (модально-временных планов) его компонентов (частей)» [23, с. 767].
Первое положение совпадает с определением лингвистического энциклопедического словаря: компоненты СП должны обладать свойствами простых предложений в большей или меньшей степени. Свойства простого предложения в «большей степени» - это наличие субъекта и предиката в личной форме, а в «меньшей степени», это, видимо, наличие в предложении либо предиката в личной форме (в бесподлежащном предложении), либо односоставность. При этом основным условием является тот факт, что данные компоненты должны характеризоваться предикативностью.
В тюркских языках предикативностью в неличной и личной форме обладают зависимые предикативные члены (части), выраженные причастиями, деепричастиями и инфинитивами. В одних случаях они выступают как сказуемое зависимого предложения, в других просто становятся косвенным, зависимым предикативным членом в моносубъектном полипредикативном предложении, которое обычно расценивается как простое предложение.
Поэтому факт наличия предикативности в двух и более взаимосоотнесенных событиях само по себе не может быть основополагающим признаком сложного предложения. Таким образом, в определении СП должны отражаться в первую очередь не внешние его признаки (предикативность), а синтаксические отношения его составных частей.
Значения и отношения предикативных членов (частей) сложных предложений
Значениями СП являются определенные синтаксические и смысловые отношения между его компонентами. Важную роль в организации СП играет соотношение модально-временных значений (модально-временных планов) его компонентов (частей) [24].
В грамматиках и русского, и тюркских языков подробно описываются эти значения. И на этой основе выделяются различные семантические группы. Оригинальную логико-семантическую классификацию
для сложноподчиненных предложений русского языка разработал Ф. И. Буслаев. Он уподобил придаточные предложения семантике членов предложения [25]. Подобную классификацию в тюркское языкознание ввела Е. И. Убрятова [26], по которой придаточные предложения делятся на подлежащные, сказуемостные, дополнительные, обстоятельственные и определительные [27].
В настоящее время в русском языкознании в основном придерживаются структурно-семантической классификации сложноподчиненных предложений [28]. Подобная классификация сложноподчиненных предложений для тюркских языков приемлема, но для агглютинативных языков более естественна логико-семантическая классификация, так как структура СП очень разнообразна. Единая логико-грамматическая классификация заменяется в некоторых работах описанием сложных предложений по структурно-семантическому принципу [29].
Сложные предложения в русском языке по типу связи делятся на союзные и бессоюзные. Но классификация проводится по логико-грамматическому принципу: СП подразделяются на сочинительные и подчинительные, союзные или бессоюзные. А в якутском языкознании наряду с подобной классификацией [30] существуют и другие. Е. И. Убря-това считает, что в якутском языке в системе союзной связи нет подчинительных союзов, все союзы рассматриваются как сочинительные. Основываясь на положении Е. И. Убрятовой, Г. Г. Филиппов и И. П. Винокуров разработали классификацию сложносочиненных предложений: «Сложносочиненные предложения делятся по значению на равнозначные и на подчинительные» [31, с. 70]. В таких предложениях связь частей сочинительная, потому в них соответственно нет и подчинительной связи, которая бы изменила формы связи предикативных членов (частей) конструкций/предложений.
В сложном предложении одна предикативная единица, образованная на основе предикативного словосочетания, соотносится с другой как член предложения с определенным синтаксическим значением. Предложение строится на базе предикативного словосочетания и, в отличие от простого словосочетания, имеет предикативное значение, в котором содержатся значения лица, числа, а также времени и модальности. Соответственно, в СП взаимодействуют данные значения, потому СП создается говорящим с целью выразить отношения предикативных членов и посредством подобной связи устанавливаются и отношения субьектов между собой.
В организации русского СП основным параметром считается соотношение модально-временных значений его компонентов (частей) [32] или его структура [33]. На наш взгляд, при таком подходе упускается самый
важный элемент этих отношений - соотношения субъектов, что выражается не только через формальные показатели лица и числа, но и через их отношения к своим предикатам. Потому из-за упущения в теории синтаксиса СП фактов наличия или отсутствия, выражения или невыражения субъектов, участвующих в образовании частей СП, происходят и споры.
Таким образом, определение СП без учета характера отношений субъектов предикативных частей не только порождает споры, но и препятствует всестороннему исследованию данной проблемы синтаксиса.
Моносубъектные и полисубъектные полипредикативные конструкции (в сопоставлении со сложными предложениями)
Виды полипредикативных конструкций с одним субъектом имеют три типа: во-первых, это однородные сказуемые с одинаковыми время-модальными показателями. Например, Уйбаан YHYбэрсиэккэ Yврэнэр уонна ма§аhыын•н•а Yлэлиир - 'Иван учится в университете и работает в магазине'. Во-вторых, это однородные сказуемые с разными время-модальными показателями. Например, Уйбаан YHYбэрсиэккэ Yлэлиир уонна салгыы онно Yлэлиэ§э - 'Иван работает в университете и будет там работать'. В-третьих, когда одно сказуемое зависит от второго сказуемого. Например, Уйбаан YHYбэрсиэккэ Yлэлиирин кистиир.
- 'Иван скрывает то, что он работает в университете'; 'Иван скрывает, что он работает в университете'; Уйбаан Yлэтигэр тардыллан, Yврэ§эр хойутаата.
- 'Иван опоздал на учебу, так как он задержался на работе'; 'Иван, задержавшись на работе, опоздал на учебу'.
В якутском языке такие предложения считаются простыми, независимо от того, что в одних случаях в сказуемых выражается лицо, число субъекта и выражаются разные время-модальные отношения между предикативными частями.
Виды полипредикативных конструкций с полисубъектными частями имеют следующие разновидности: во-первых, сочинительные ППК, части которых соединяются при помощи интонации или союзом, например, Иван работает, его брат учится -Уйбаан Yлэлиир, быраата Yврэнэр. Уйбаан Yлэлиир, оттон Мария Yврэнэр - 'Иван работает, а Мария учится'; Мин Yлэлиибин, оттон Иван Yврэнэр. - 'Я работаю, а Иван учится'. Во-вторых, зависимое сказуемое выражается формой деепричастия на -ан без показателя лица, например, Уйбаан Yлэтигэр хойутаан, миигин Yлэлэтэ хааллардылар. 'Из-за того, что Иван опоздал на работу, (вместо него) меня оставили работать'. В-третьих, зависимое сказуемое выражается причастием в предикативном склонении либо в сочетании с послелогом, например, Мин
кэлбиппин эн билэ§ин. - 'Ты знаешь о том, что я приехал'; Мин кэлбитим туhунан эн билэ§ин. - 'О том, что я приехал, ты знаешь'.
Подобные предложения в тюркологии и в якутском языкознании в настоящее время считаются сложными [34]. Было время, когда вторые и третьи типы предложений назывались деепричастными и причастными оборотами [35], развернутыми членами [36] либо трансформами [37].
Таким образом, односубъектность и поли-субъектность полипредикативных частей СП для тюркских языков имеет определяющее значение а исследователи русского языка не обращают должного внимания на данный факт.
Почему односубъектные полипредикативные конструкции считаются простыми предложениями, а полисубъектные - сложными, остается пока еще неразрешенной проблемой. В некоторых предложениях субъект главной части выражается пропозицией зависимой предикативной части, потому отсутствие реального субъекта как бы восполняется подобным явлением. Основным признаком СП считаются время-модальные значения предикативных частей, потому что частями СП обозначаются те или иные события, процессы или явления [38].
Все это приводит к тому, что и полисубъектные, и односубъектные полипредикативные конструкции с однотипными предикативными значениями одинаково могут называться СП, например, Кини кэлиэ§иттэн учууталлыыр. - 'Он с тех пор, как приехал, работает учителем'; Кини кэлиэ§иттэн мин учууталынан Yлэлиибин. - 'С тех пор, как он приехал, я работаю учителем'.
Е. И. Убрятова подобные односубъектные полипредикативные конструкции/предложения
считала сложными [39], Е. Х. Есенов - осложненными простыми [40], а Н. К. Дмитриев - простыми [41]; а в якутском языке - моносубъектными полипредикативными предложениями [42] вслед за новосибирскими учеными [43].
Для того чтобы такие предложения относить к простым или сложным, важную роль играет не наличие предикативных время-модальных отношений их частей, а соотношение их субъектов, выраженных в составе их предикатов. В односубъектных полипредикативных конструкциях подобные отношения имеют недостаточный характер, поэтому они не могут формировать СП [44].
Сложное предложение и текст
Согласно теории текста, предложение - это часть текста, а не средство построения текста. Конкретное предложение создается для коммуникации с определенной экстралингвистической текстологической задачей. Предложения сочетаются между собой в тексте структурно и семантически.
В теории текста большое значение имеет разделение двух аспектов текстовой связности: когезии как уровня структурной организации текста и когерентности как его семантической связности. При этом считают, что цельность, т. е. целесообразное единство текста, которое изучает психолингвистика, не может определяться с точки зрения лингвистики. Что касается связности текста, то она определяется и изучается лингвистикой [45].
Нам представляется, что смысловая цельность и синтаксическая связность текста - не противопоставляемые явления речи, они разноуровневые и взаимнообусловленные категории текста. В этой связи сложное предложение представляет собой, в отличие от простого предложения, стилистически в большей степени маркированную, экстралингвистически выверенную, семантически определенную часть текста. В отличие от простого предложения, выражающего отношение одного конкретного субьекта к окружающей действительности, устанавливаемой автором текста, сложное предложение отражает взаимообусловленность двух предложений через отношения их предикатов. Тем самым в отношениях этих взаимодействующих предложений проявляются все семь признаков текстуальности: когезия, когерентность, интен-циональность, адресованность, информативность, ситуативность, типологическая интертекстуальность. С их содержанием можно ознакомиться в трудах Р.-А. Богранд, В. Дресслер [46].
В этой связи уместно привести высказывание Е. А. Гончаровой о том, что «входя в структурно-смысловое текстовое целое, главные номинативные и коммуникативные единицы системы языка - слово и предложение - превращаются в текстослова и текстопредложения, в семантике и синтактике которых сочетаются характеристики, идущие как от системы языка, так и от системы текста» [47, с. 12].
Текст - это соединение нескольких предложений, потому СП представляет собой как бы часть, аналог текста. Самым удачным «претендентом» на роль модели текста, на наш взгляд, можно считать сложносочиненное предложение [48].
В СП, как и в тексте, отражается внутренний и внешний мир говорящего, так как оно «более и менее точно фиксирует все многообразие внутреннего и внешнего мира человека, а также выражает отношение говорящего (и слушающего) к этой фиксированной с их помощью действительности» [49]. Но определяющими и, главное, формально и лексически выраженными, являются смысловые отношения субъектов частей сложных и простых предложений, включенных в текст. Поэтому текст и СП через подобные отношения субъектов выражают всю глубину изображаемой (описываемой) действительности.
В СП отношения субъектов выражаются через взаимодействие его предикатов. Поэтому исследователи в его дефиниции считают основным параметром отношения событий, явлений и процессов в формах видо-время-модальных категорий. В действительности в СП части сочетаются между собой, как и компоненты словосочетания, характеризуясь определенными (предикативными) значениями. Основная семантика предложения - это выявление синтеза двух фактов, т. е. выражение законченной мысли о действии или признаке субъекта речи. А в СП основной его семантикой являются не смысловые отношения их предикатов, а выявление (отражение) и синтез отношений субъектов на базе связи отношений ситуаций, выражающихся частями СП, в которых они участвуют. Важными смыслообразующими семами СП и текста являются отношения, через которые автор выражает свой мир, которое сообщается, читатель воспринимает его.
Как в простом, так и в сложном предложениях основным объектом и смыслом повествования и отражения являются субъекты, а также их отношения. Через эти отношения выявляются их внутренний и внешний миры, действительность, изображаемая данными предложениями. Поэтому главными элементами СП выступают субъекты и их отношения. Без учета этих отношений, когда говорят о предикативных отношениях сказуемых или предикативных частей, как о дефиниции СП, допускают замену определения СП значениями предикативных отношений частей СП. Из-за этого не разграничиваются сущность простых односубъектных полипредикативных предложений и суть сложных полисубъектных полипредикативных предложений. Например: Кэлбиккин истибитим -'(Я) слышал, что (ты) приехал'. Кэлбиккин эппэтэххин
- 'Оказывается, (ты) не уведомил (меня) о том, что ты приехал'. В обоих предложениях зависимые предикативные части имеют одинаковое объектное значение - предикативное дополнение в форме винительного падежа, но отношения субьектов различаются: в первом я и ты взаимодействуют, и этим выражают отношения между собой; во втором
- субъект (ты) прибыл и выражает свое отношение к косвенному субъекту (мне) - не сообщил об этом мне. Так как в этом предложении взаимодействие субъектов посредством ситуаций, в которых они участвуют, отсутствует, то предложение рассматривается как простое.
Таким образом, в определении СП должно отражаться требование текстуальности - смысловые связи и взаимодействующие отношения их субьектов через ситуации, в которых они принимают участие в качестве актантов - агенсов.
Сложное текстопредложение, уже созданное по определенному типу текста, является не строевым
элементом, а частью данного текста и отражает, главным образом, отношение создателя текста к субъектам СП через их предикативные структурно-семантические контакты. При этом СП не только семантически, но и синтаксически является особым стилеобразующим компонентом (частью) текста. В частях СП, где синтаксически сочетаются сказуемые (темпорально и модально) между собой и другими предложениями, эти отношения считаются событийными. Но между тем, семантически они выражают отношения субъектов, что является основным в значении СП в данном контексте (сложного предложения или предложений).
Таким образом, СП как часть текста и как его семантический компонент, имеющее признаки текста, выражает через видо-время-модальные и субъектно-объектные отношения предложений их оценку текстосоздателем, т. е. передает семантику и стилистическую окраску текста одновременно, например, Эн кэлэргин билэбин. - 'Знаю, что ты приедешь'; 'Знаю о том, что ты придешь'; 'Знаю, что ты опять придешь'.
Ситуативные отношения между ним и мной, устанавливаемые как объектные, оформляются языковыми средствами, но характер отношений не всегда выявляется подобным образом. Автор часто раскрывает их контекстуально: Кэллэххинэ кэпсиэм - 'Расскажу, когда придешь'; 'Расскажу только в том случае, когда придешь'. В данном предложении мое и его отношения в синтаксическом плане выражаются как условно-временные, а модальные оттенки могут скрываться в контексте. Следовательно, СП выражают отношения субъектов и ситуаций, в которых они участвуют, посредством семантики их предикатов, а их глубинный стилистический смысл выявляется из контекста.
Заключение
В русском и тюркском языкознании основными типологическими признаками СП являются:
- во-первых, наличие самостоятельных предикативных частей, соответствующих простым предложениям. В тюркских языках деепричастные зависимые предложения не соответствуют данному критерию, т. е. по наличию в предикативном члене (зависимом предикате) показателя лица и числа, но при этом субъект всегда присутствует. Или, наоборот, в причастном зависимом предикативном члене наличие показателя лица и числа не всегда является свидетельством существования субъекта, отдельного от главного предиката.
Поэтому данный критерий должен дополняться еще и параметром о наличии отдельно выраженных субъектов в виде показателей лица в структуре предикатов их частей;
- во-вторых, наличие время-модальных отношений,
которые устанавливаются между предикативными частями СП. Данный критерий тоже является второстепенным в определении сложного предложения. Такие отношения в тюркских языках аналогичны как в односубъектных, так и в полисубъектных полипредикативных конструкциях.
Поэтому время-модальные отношения, устанавливающиеся между предикативными частями, обязательно должны выражать отношения субъектов этих предикативных частей;
- в-третьих, аналитические, аналитико-синтети-ческие и синтетические средства связи и наличие или отсутствие показателя лица и числа в составе сказуемого, а также обязательное использование финитной формы сказуемого являются факультативными признаками в образовании СП. Ибо они являются только средствами связи, а не показателями отношений субъектов предикативных частей СП.
В-четвертых, сложное предложение в отличие от простого имеет более сильно выраженный контекстуальный характер, который определяется смысловыми отношениями субъектов представленных в частях СП. Поэтому в определении СП этот основной признак должен обязательно быть в наличии.
Таким образом, в определении СП должно отражаться отношение субъектов частей СП: сложным предложением называется такое предложение, которое состоит из двух и более полисубъектных предикативных частей, и в соотношениях значений их предикатов косвенно и прямо отражается (выражается) отношения их субъектов, устанавливаемое говорящим лицом [50]. Например: Баhылай ыалдьарын мин билэбин. - 'Я знаю о том, что Василий болеет'. Баhылай ыалдьар, ону мин билэбин. - 'Василий болеет, об этом я знаю'. Здесь главное не состояние Василия, и не то, что об этом я знаю, и не просто отношение к болезни и к знаниям. Через эти оттенки отношений говорящий устанавливает и выявляет наши с Василием отношения, что относится уже к другому уровню речи - тексту и его стилистике. Так как сложное предложение, с одной стороны, категория синтаксиса, а с другой - текста.
Л и т е р а т у р а
1. Современный русский литературный язык. Новое издание. Учебник высшей школы. - М.: Высшая школа, 2009. - 865 с.
2. Грамматика современного русского литературного языка. - М.: Наука, 1970. - 767 с.
3. Ефремов Н. Н. Полипредикативные конструкции в якутском языке. - Новосибирск: 1998. - 192 с.
4. Виноградов В. В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. - М., 1972. - 616 с.
5. Севортян Э. В. О некоторых вопросах
сложноподчиненного предложения в тюркских языках. Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. - Ч. III Синтаксис. - M.-Л.: Изд-во АН СССР, 1961.
6. Баскаков Н. А. Сложное предложение в каракалпакском языке. Исследования но сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. III. Синтаксис. - M.-Л.: Наука, 1961.
7. Ширалиев M. Ш. Сложноподчиненное предложение в азербайджанском языке. - Вопросы языкознания. - № 1.
- 1956.
8. Гаджиева Н. З. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков. - M.: Наука, 1973. - 408 с.
9. Убрятова Е. И. Исследования по синтаксису якутского языка. - Новосибирск: Наука, 1976. - 378 с.
10. Черемисина M. Н. О перспективах и первых результатах коллективного сопоставительно-типологического исследования сложного предложения (вместо предисловия) // Способы выражения полипредикативности. - Новосибирск: ГПНТБ СО АН СССР, 1978. - С. 3-18
11. Серебрянников Б. А. Проблема глагольного вида в тюркских языках // Вопросы грамматики тюркских языков. Mатериалы координационного совещания по проблемам глагольного вида и сложноподчиненного предложения в тюркских языках, состоявшегося 24-27 сентября 1956 г. -Алма-Ата: Издательство АН КЦ ССР, 1958. - 252 с.
12. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка.
- M.-Л.: Наука, 1948. - 276 с.
13. Есенов Х. M. Синтаксис предложений с зависимыми конструкциями в казахском языке: автореф. дисс. ...канд. филол. наук / Х. M. Есенов. - Алма-Ата, 1981. - 25 с.
14. Щербак А. M. Введение в сравнительное изучение тюркских языков. - Спб: Наука, 1994. - 192 с.
15. Иванов С. Н. К проблеме придаточных предложений в тюркских языках (изъяснительные придаточные конструкции в узбекском языке и вопрос о трансформах) // Тюркологический сборник, 1977 г. - M.: Наука, 1981.
- С. 121-137.
16. Грунина Э. А. Некоторые вопросы синтаксиса сложноподчиненного предложения в современном узбекском литературном языке // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков: синтаксис, ч. 3. - M.: Издательство АН СССР, 1961. - С. 135-163.
17. Предикативное склонение причастий в алтайских языках. - Новосибирск: Наука, 1984. - 192 с.
18. Ефремов Н. Н. Полипредикативные конструкции в якутском языке. - Новосибирск: 1998. - 192 с.
19. Черемисина M. И., Колосова Т. А. Очерки по теории сложного предложения. - Новосибирск: Наука, 1987. - 197 с.
20. Лингвистический энциклопедический словарь. - M.: Советская энциклопедия, 1990. - 688 с.
21. Rozakis, E. Laurie. The Complete Idiot's Guide to Grammar and Style. Secend Edition. New York, Alpha Books -2003. - 432 р.
22. Riegel Martin, Pellat jean-Christophe, Rioul Rene. Grammaire Ç methodique du français. Quadrige/PUF. - Paris -
2008. - 631 р.
23. Грамматика современного русского литературного языка. - М.: Наука, 1970. - 767 с.
24. Грамматика современного русского литературного языка. - М.: Наука, 1970. - 767 с.
25. Русский язык: учебник для студентов высших педагогических учебных заведений / под ред. Касаткина Л. Л., 2-е издание. - М.: Малая академия, 2004. - 767 с.
26. Убрятова Е. И. Исследования по синтаксису якутского языка. - Новосибирск: Наука, 1976. - 378 с.
27. Грамматика современного якутского литературного языка. Синтаксис. - Новосибирск: Наука, 1995. - 336 с.
28. Русский язык: учебник для студентов высших педагогических учебных заведений / под ред. Касаткина Л. Л., 2-е издание. - М.: Малая академия, 2004. - 767 с.
29. Ефремов Н. Н. Сложноподчинённые предложения времени в якутском языке. - Новосибирск: Наука, 1984. - 140 с.
30. Грамматика современного якутского литературного языка. Синтаксис. - Новосибирск: Наука, 1995. - 336 с.
31. Филиппов Г. Г., Винокуров И. П. Саха тыла. Сиинтэксис. - Дьокуускай: Бичик, 1995. - 70 с.
32. Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1970. - 767 с.
33. Современный русский язык / под ред. Белошапковой В. А. - М.: Альянс, 2011. - 926 с.
34. Грамматика современного якутского литературного языка. Синтаксис. - Новосибирск: Наука, 1995. - 336 с.
35. Абылов А. С. Причастные обороты в современном азербайджанском языке: автореф. дис... канд. филол. наук / Абылов А. С. - Баку, 1962. - 22 с.
36. Айляров И. С. Развернутые члены предложения в современном турецком языке. - М.: Издательство МГУ, 1974. - 230 с.
37. Гаджиева Н. З. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков. - М.: Наука, 1973. - 408 с.
38. Ефремов Н. Н. Полипредикативные конструкции в якутском языке. - Новосибирск: 1998. - 192 с.
39. Убрятова Е. И. Исследования по синтаксису якутского языка. - Новосибирск: Наука, 1976. - 378 с.
40. Есенов Х. М. Синтаксис предложений с зависимыми конструкциями в казахском языке: автореф. дисс. .канд. филол. наук / Есенов Х. М. - Алма-Ата, 1981. - 25 с.
41. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. - М.-Л.: Наука, 1948. - 276 с.
42. Ефремов Н. Н. Полипредикативные конструкции в якутском языке. - Новосибирск: 1998. - 192 с.
43. Черемисина М. И., Колосова Т. А. Очерки по теории сложного предложения. - Новосибирск: Наука, 1987. - 197 с.
44. Филиппов Г. Г. Причастия якутского языка: комплексно-типологическое, функционально-семантическое исследование. Автореферат диссертации доктора филологических наук. - Якутск, 1999. - 51 с.
45. Чернявская В. Е. Лингвистика текста. Лингвистика дискурса. - М: Наука Флинта, 2014. - 202 с.
46. Чернявская В. Е. Лингвистика текста. Лингвистика дискурса. - М: Наука Флинта, 2014. - 202 с.
47. Гончарова Е. А. Еще раз о стиле как научном объекте современного языкознания // Текст - Дискурс -Стиль. - СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2003.
48. Левицкий Ю. А. Лингвистика текста. - М., «Высшая школа», 2006. - 207 с.
49. Адмони В. Г. Структура предложения и строение художественно-литературного произведения // Лингвистика текста: Материалы науч. конф. ч. 1., М., 1974.
50. Филиппов Г. Г. Причастия якутского языка: комплексно-типологическое, функционально-семантическое исследование. - Якутск, 2014. - 606 с.
R e f e r e n c e s
1. Sovremennyj russkij literaturnyj jazyk. Novoe izdanie. Uchebnik vysshej shkoly. - M.: Vysshaja shkola, 2009. - 865 s.
2. Grammatika sovremennogo russkogo literaturnogo jazyka. - M.: Nauka, 1970. - 767 s.
3. Efremov N. N. Polipredikativnye konstrukcii v jakutskom jazyke. - Novosibirsk: 1998. - 192 s.
4. Vinogradov V. V. Russkij jazyk: Grammaticheskoe uchenie o slove. - M., 1972. - 616 s.
5. Sevortjan Je. V. O nekotoryh voprosah slozhnopodchinennogo predlozhenija v tjurkskih jazykah. Issledovanija po sravnitel'noj grammatike tjurkskih jazykov. -Ch. III Sintaksis. - M.-L.: Izd-vo AN SSSR, 1961.
6. Baskakov N. A. Slozhnoe predlozhenie v kara-kalpakskom jazyke. Issledovanija po sravnitel'noj grammatike tjurkskih jazykov. Ch. III. Sintaksis. - M.-L.: Nauka, 1961.
7. Shiraliev M. Sh. Slozhnopodchinennoe predlozhenie v azerbajdzhanskom jazyke. - Voprosy jazykoznanija, № 1, 1956.
8. Gadzhieva N. Z. Osnovnye puti razvitija sintaksicheskoj struktury tjurkskih jazykov. - M.: Nauka, 1973. - 408 s.
9. Ubrjatova E. I. Issledovanija po sintaksisu jakutskogo jazyka. - Novosibirsk: Nauka, 1976. - 378 s.
10. Cheremisina M. N. O perspektivah i pervyh rezul'tatah kollektivnogo sopostavitel'no-tipologicheskogo issledovanija slozhnogo predlozhenija (vmesto predislovija) // Sposoby vyrazhenija polipredikativnosti. - Novosibirsk: GPNTB SO AN SSSR, 1978. - S. 3-18
11. Serebrjannikov B. A. Problema glagol'nogo vida v tjurkskih jazykah // Voprosy grammatiki tjurkskih jazykov. Materialy koordinacionnogo soveshhanija po problemam glagol'nogo vida i slozhnopodchinennogo predlozhenija v tjurkskih jazykah, sostojavshegosja 24-27 sentjabrja 1956 g. -Alma-Ata: Izdatel'stvo AN KC SSR, 1958. - 252 s.
12. Dmitriev N. K. Grammatika bashkirskogo jazyka. - M.-L.: Nauka, 1948. - 276 s.
13. Esenov H. M. Sintaksis predlozhenij s zavisimymi konstrukcijami v kazahskom jazyke: avtoref. diss. ...kand. filol. Nauk / H. M. Esenov. - Alma-Ata, 1981. - 25 s.
14. Shherbak A. M. Vvedenie v sravnitel'noe izuchenie tjurkskih jazykov. - Spb: Nauka, 1994. - 192 s.
15. Ivanov S. N. K probleme pridatochnyh predlozhenij v tjurkskih jazykah (iz#jasnitel'nye pridatochnye konstrukcii v uzbekskom jazyke i vopros o transformah) // Tjurkologicheskij sbornik, 1977 g. - M.: Nauka, 1981. - S.121-137.
16. Grunina Je. A. Nekotorye voprosy sintaksisa slozhnopodchinennogo predlozhenija v sovremennom uzbekskom literaturnom jazyke // Issledovanija po sravnitel'noj grammatike tjurkskih jazykov: sintaksis, ch. 3. - M.: Izdatel'stvo AN SSSR, 1961. - S. 135-163.
17. Predikativnoe sklonenie prichastij v altajskih jazykah. -Novosibirsk: Nauka, 1984. - 192 s.
18. Efremov N. N. Polipredikativnye konstrukcii v jakutskom jazyke. - Novosibirsk: 1998. - 192 s.
19. Cheremisina M. I., Kolosova T. A. Ocherki po teorii slozhnogo predlozhenija. - Novosibirsk: Nauka, 1987. - 197 s.
20. Lingvisticheskij jenciklopedicheskij slovar'. - M.: Sovetskaja jenciklopedija, 1990. - 688 s.
21. Rozakis, E. Laurie. The Complete Idiot's Guide to Grammar and Style. Secend Edition. New York, Alpha Books -2003. - 432 p.
22. Riegel Martin, Pellat jean-Christophe, Rioul Rene. Grammaire Ç methodique du francais. Quadrige / PUF. - Paris -2008. - 631 p.
23. Grammatika sovremennogo russkogo literaturnogo jazyka. - M.: Nauka, 1970. - 767 s.
24. Grammatika sovremennogo russkogo literaturnogo jazyka. - M.: Nauka, 1970. - 767 s.
25. Russkij jazyk: uchebnik dlja studentov vysshih pedagogicheskih uchebnyh zavedenij / pod red. L.L. Kasatkina, 2-e izdanie. - M.: Malaja akademija, 2004. - 767 s.
26. Ubrjatova E. I. Issledovanija po sintaksisu jakutskogo jazyka. - Novosibirsk: Nauka, 1976. -378 s.
27. Grammatika sovremennogo jakutskogo literaturnogo jazyka. Sintaksis. - Novosibirsk: Nauka, 1995. - 336 s.
28. Russkij jazyk: uchebnik dlja studentov vysshih pedagogicheskih uchebnyh zavedenij / pod red. Kasatkina L. L., 2-e izdanie. - M.: Malaja akademija, 2004. - 767 s.
29. Efremov N. N. Slozhnopodchinjonnye predlozhenija vremeni v jakutskom jazyke. - Novosibirsk: Nauka, 1984. - 140 s.
30. Grammatika sovremennogo jakutskogo literaturnogo jazyka. Sintaksis. - Novosibirsk: Nauka, 1995. - 336 s.
31. Filippov G. G., Vinokurov I. P. Saha tyla. Siintjeksis. -D'okuuskaj: Bichik, 1995. - 70 s.
32. Grammatika sovremennogo russkogo literaturnogo jazyka. M.: Nauka, 1970. - 767 s.
33. Sovremennyj russkij jazyk / pod red. Beloshapkovoj V. A. - M.: Aljans, 2011. - 926 s.
34. Grammatika sovremennogo jakutskogo literaturnogo jazyka. Sintaksis. - Novosibirsk: Nauka, 1995. - 336 s.
35. Abylov A. S. Prichastnye oboroty v sovremennom azerbajdzhanskom jazyke: avtoref. dis... kand. filol. nauk / A. S. Abylov. - Baku, 1962. - 22 s.
36. Ajljarov I. S. Razvernutye chleny predlozhenija v sovremennom tureckom jazyke. - M.: Izdatel'stvo MGU, 1974. -230 s.
37. Gadzhieva N. Z. Osnovnye puti razvitija sintaksicheskoj struktury tjurkskih jazykov. - M.: Nauka, 1973. - 408 s.
38. Efremov N. N. Polipredikativnye konstrukcii v jakutskom jazyke. - Novosibirsk: 1998. - 192 s.
39. Ubrjatova E. I. Issledovanija po sintaksisu jakutskogo jazyka. - Novosibirsk: Nauka, 1976. - 378 s.
40. Esenov H. M. Sintaksis predlozhenij s zavisimymi konstrukcijami v kazahskom jazyke: avtoref. diss. .kand. filol. Nauk / H. M. Esenov. - Alma-Ata, 1981. - 25 s.
41. Dmitriev N. K. Grammatika bashkirskogo jazyka. - M.-L.: Nauka, 1948. - 276 s.
42. Efremov N. N. Polipredikativnye konstrukcii v jakutskom jazyke. - Novosibirsk: 1998. - 192 s.
43. Cheremisina M. I., Kolosova T. A. Ocherki po teorii slozhnogo predlozhenija. - Novosibirsk: Nauka, 1987. - 197 s.
44. Filippov G. G. Prichastijajakutskogo jazyka: kompleksno-tipologicheskoe, funkcional'no-semanticheskoe issledovanie. Avtoreferat dissertacii doktora filologicheskih nauk. - Jakutsk, 1999. - 51 s.
45. Chernjavskaja V. E. Lingvistika teksta. Lingvistika diskursa. - M: Nauka Flinta, 2014. - 202 s.
46. Chernjavskaja V. E. Lingvistika teksta. Lingvistika diskursa. - M: Nauka Flinta, 2014. - 202 s.
47. Goncharova E. A. Eshhe raz o stile kak nauchnom ob#ekte sovremennogo jazykoznanija // Tekst - Diskurs - Stil'. -SPb.: Izd-vo SPbGUJeF, 2003.
48. Levickij Ju. A. Lingvistika teksta. - M., «Vysshaja shkola», 2006. - 207 s.
49. Admoni V. G. Struktura predlozhenija i stroenie hudozhestvenno-literaturnogo proizvedenija // Lingvistika teksta: Materialy nauch. konf. ch. 1., M., 1974.
50. Filippov G. G. Prichastija jakutskogo jazyka: kompleksno-tipologicheskoe, funkcional'no-semanticheskoe issledovanie. - Jakutsk, 2014. - 606 s.
