CC BY
58
ОБ ОДНОЙ БОСПОРСКОЙ РЕМИНИСЦЕНЦИИ ГИППОНАКТА
Автор анализирует существующие интерпретации фрагмента Гиппонакта (ТТ. 4Ь Degani) и приходит к выводу, что попытки установить географическую локализацию «Синдской расщелины» основывались на неверном понимании семантики слова 5шафаур,а. Контексты показывают, что слово могло означать либо 1) разрез в земной коре, т.е. ущелье, либо 2) разрез-укрытие, пещеру, являясь практически синонимом кЕи0р,юу. Если предположить, что в основе фрагмента Гиппонакта лежит второе значение, тогда речь могла идти о некой пещере в Синдике, очевидно, известной даже ионийской аудитории Гиппонакта. Это могла быть именно та пещера, в которой, согласно Страбону, произошел обман и уничтожение гигантов, подстроенные Афродитой с помощью Геракла (Бй-. 11. 2. 10). Предание об Афродите Апатурос, одном из самых значительных божеств на Боспоре, и сам ее культ несомненно были одной из ярчайших местных достопримечательностей, которые оставались в памяти у посещавших эти места малоазийцев. С другой стороны, передневосточные связи местной Афродиты, почитавшейся местным населением под именем Астара, позволяют рассматривать сексуальную расправу над гигантами в свете представлений об Иштар-Астарте, наказующей мужей сексуальным бессилием. Именно такое восприятие боспорской Афродиты может объяснить, почему Гиппонакт использовал выражение Синдская щель в обсценном смысле уоуагкЕЮУ а15о!оу. Не исключено при этом, что он обыграл уже имевшееся у слова обсценное значение, соединив его с мифом о «распутной» богине и ее пещере, из-за которой, вероятно, слава блудницы стала достоянием синдской женщины, как зафиксировано в лемме Гезихия ц 2к^а. ка1 ц пор^.
Ключевые слова: Древнегреческая литература, VI в. до н. э., Гиппонакт, Бг. 4Ь Degani, «Синдская расщелина», Боспор.
В греческой поэзии наберется совсем не много упоминаний северопонтийских реалий (включая этногеографические), еще меньше их связано с Боспором1. Тем ценнее две боспорские реминисценции Гиппонакта, ионийского ямбографа из Эфеса, приобретшего скандальную знаменитость в Клазоменах и
1 Боспор понимается в максимально широком смысле, как, согласно надписи в честь Перисада1, территория от крайних пределов тавров до границ Кавказа (Гайдукевич 1955: 115).
жившего во второй половине VI в. до н. э., т. е. в то время, когда колонизационное движение из Ионии в интересующий нас район Причерноморья еще находилось в активной фазе.
Бг. 4а (Degani) Кора^гкоу рху ^р-фшар-ЕУп ^шло^
Надевшая кораксийскую накидку Бг. 4Ь (Degani) <х-и-х> 21у5гк6у бшофауря
<х-и—х> Синдская расщелина
Обе они дошли до нас, полностью утратив свой контекст. Поздние комментарии позволяют постулировать для обеих обсценный смысл (см. далее). С другой стороны, пояснение Иоанна Цеца к процитированному им стиху Гиппонакта (Бг. 4a), Tzetzes, ОНИ. 10. 374:
тои^ Кора^ои^ 5ё ка1 2гу5ои^ е0уп тиухаУ£1У уое1 понимай, что он встречает народы кораксов и синдов,
не только показывает, что оба фрагмента были как-то связаны между собой, но и свидетельствует о том, что в исходном тексте Гиппонакта обсценное содержание было облачено в конкретные этногеографические понятия.
В силу ограниченности объема этой статьи, далее речь в ней пойдет только о втором из приведенных фрагментов. Интерпретация, которая будет здесь предложена, в виде интуиции была высказана Д. А. Мачинским во время работы над нашей совместной статьей (Мачинский, Мусбахова. 2009), но не нашла там отражения. Смею думать, что нынешняя разработка этой темы была бы им одобрена.
Выражение «синдская расщелина» происходит из схолия к поэме Аполлония Родосского, который ничего не дает для понимания контекста, в котором оно было употреблено в ямбах Гиппонакта2. Кроме того, не исключено, что цитата, приводимая схолиастом, несколько шире, а именно: про^ то IлvS1,к6v 8шсфауца3.
2 Схолиаст упоминает место из Гиппонакта, обсуждая качество ударения в слове синды, 8еНо1. Ар. КНой. 4. 321: ...то 5е £(у5ог 'Нрю5шуо<;... РаритоУЕ1У фпо^еТу т1уе<; 5е о^отоуойагу, ойк е5. каг 1ллюуа^ 5е ду'ЛЦОуе'оег лро<; то “Хгубгкоу бгаафауца”.
Вендель в своем издании Схолиев берет выражение 2гу5гк6у бшофауря в кавычки (см. пред. прим.), показывая тем самым, что именно его он считает цитатой из Гиппонакта. Выделяют его как цитату и новейшие издатели Гиппонакта М. Уэст (Гг. 2a) и Дегани (Бг. 4Ь). Более ранние издатели, однако, присоединяли к этому выражению
Определяющую роль в истории комментирования данного фрагмента играет толкование интересующего нас выражения у Гезихия, Hesych. о 680:
2iv5ikov 5шафаур,а^ то T^q yuvaiKoc;
Синдская расщелина: женский (половой орган)4.
Другой комментарий Гезихия был справедливо соотнесен с Fr. 4a (Degam 1984: 243 f.), Hesych. к 3584:
Kopa^ov 2ku0wv ysvoc; Kai <Kopa^iK6v> то yuvaiKsTov aiSoTov.
Неслучайно еще Мейнеке предложил соединить оба фрагмента, Крузиус же дополнил отсутствующую часть триметра во Fr. 4b, и эта реконструкция была принята Дилем5. Однако последующие издатели Гиппонакта, за исключением Массона (Fr. 2, см. ком.: Masson 1962: 102 f.), резонно проявили сдержанность в этом вопросе, а Дегани указал на метрические трудности при восстановлении второго триметра. Насколько можно судить, исследователи, принимавшие эту реконструкцию, руководствовались напрямую комментариями Гезихия, понимая и Kopa^iKov и EivSiKov Зшафауца как специальное обозначение женского полового органа. Между тем Kopa^iKov Яюло^ гораздо естественнее понимать как метафорическое обозначение волосяного покрова - «кораксийская накидка»6. Уже одно это наводит на
и предлог, постулируя в качестве фрагмента выражение лро<; то SivSiKov бшофауца (Diehl 1954; Masson 1962). Выведение лро<; то за пределы цитаты делает его бессмысленным и создает тем самым текстологическую проблему, которую предлагалось решить его исправлением на лрютюг (Meineke: «в первой книге»); постулировалась также утрата связанного с лро<; то слова, указывавшего на источник цитаты (Wendel ad. loc.). Наиболее серьезным доводом против включения лро<; то во фрагмент является соображение Дегани о том, что его присутствие лишало бы триметр необходимой цезуры (Degani 1984: 243). Впрочем, триметры без обычной цезуры встречаются и в ранней ямбографии.
4 См. также St. Byz. Ethn. 569-570: ZivSoi, ало psonp-ßpiac; т^с;
MairaTiSoc; evioi 5ё ка1 то 2iv5iköv ysvoc; фааЫ sivai twv
MairaTwv алоалааца. ^sysTai Kai то yuvaiKsTov aiSoTov <2w5vkov>.
5 Kopa^iKÖv pxv ^p^isapivn ^шлос;
<yupv^ 5e> npOq to 2w5vk6v бшафауря.
6 Примечательно, что Цец цитирует Гиппонакта как раз в связи с кораксийской шерстью, epia тшу Kopa^wv (Str. 3. 2. 6), которая, видимо, пользовалась достаточной известностью даже на фоне знаменитой милетской шерсти, Tzetzes Chil. 10. 377-80:
мысль, что и «синдская расщелина» является, скорее всего, метафорическим выражением.
Линия метафорического толкования была задана, по всей видимости, Бергком и состоит в том, чтобы понимать SivSixov 8шофауца как перенесение названия природно-географического объекта, в данном случае синдской расщелины, на обозначение то т^ ушагкод (женского полового органа)7. В пользу этой гипотезы, несомненно, свидетельствуют случаи употребления в обсценном смысле подходящих объектов физической геогра-фии8. Бергк, однако, опираясь на известное свидетельство Гел-ланика, связывающее синдов и Киммерийский Боспор (FGrHist 4 F 69), предположил, что речь в интересующем нас фрагменте Гиппонакта идет о Керченском проливе9. Эта идея была, судя по всему, принята Дегани (com. ad Fr. 4b). Дело, однако, не в том, чтобы доказать связь синдов с Боспором Киммерийским, которая лежит на поверхности, а в семантике самого слова 8шофауца, которая не согласуется с предположением Бергка, ведь даже на первый взгляд «синдская расщелина» должна «рассекать» Синдику (см. ниже). Кроме того, принимая это предположение, мы должны допустить наличие в тексте Гиппонакта двойной метафоры: 1) метафорическое обозначение Боспора как Синдской расщелины, которое должно было быть понятно слушателям поэта; 2) перенос последнего значения в обсценную сферу. Эта конструкция представляется слишком сложной.
Гипотеза Бергка была отвергнута В. Д. Блаватским, предложившим видеть в синдской расщелине «пролив, отделяющий северо-западную, островную часть Синдики от юго-восточной, материковой» (Блаватский 1985: 56), т. е. Кизилташский лиман. Однако назвать последний проливом и тем более расщелиной представляется слишком большой натяжкой. Именно поэтому предположение Блаватского о том, что выражение «Синдская
nspi x^v Mv^n°í®v £?av nolloi epirav
nspi epirav Kopa^wv ev лрютюг 5e LápPrai 'Innróva^ oüxraq síp^KE péxprai x®^^v LápPrav Kopa^iKÓv...
7 Bergk 1882: fr. 68 A.
8 Примеры см. у Дегани (com. ad Fr. 4b). Наиболее интересным из них является, на наш взгляд, Macho 386 G: Kollov Apyoq (pudenda muliebria).
9 Bergk 1882: com. ad Fr. 68 A: Videtur ZivSikóv 5шофаур,а proprie fretum inter Maeotidem paludem et Pontum, haec enim loca incolebant Sindi... deinde obscene dictum.
расщелина» было в древности прямым, а не метафорическим названием Кизилташского лимана, как, например, Боспор Киммерийский для Керченского пролива, вызывает большие сомнения. Между тем сходство искомого географического объекта с расщелиной совершенно необходимо для последующего метафорического переноса в обсценную сферу, ибо по какой причине тогда это «наименование стало поводом для возникновения ходячего выражения, засвидетельствованного Гесихием»10. Эти недостатки гипотезы Блаватского не избегли язвительной критики С. Р. Тохтасьева, который, в свою очередь, хотя и отдает дань остроумию метафорической трактовки Бергка - Дегани, по сути дела от нее отказался и вернулся к интерпретации Крузиуса - Диля, толковавших SivSikóv 8шсфауца как прямое обозначение pudenda muliebria (Тохтасьев 2004: 23 сл.).
Таким образом, круг предложенных интерпретаций замкнулся. Между тем подход, предложенный Бергком, представляется плодотворным, а проблема, на наш взгляд, состоит лишь в неверном понимании семантики ключевого слова. Поэтому за помощью, видимо, надо обратиться к еще не вовлеченным в дискуссию языковым аргументам. Слово 8шсфауца, которое, возможно, было авторским гапаксом Гиппонакта (см. прим. 24), является суффиксальным расширением более распространенного SшGфá^ и его синонимом. Поэтому, обсуждая его значение, естественно опираться на семантику последнего. Она же вполне очевидно определяется семантикой составляющих его компонентов, исходя из которой слово вполне ожидаемо означает ‘разрез’. В комментарии Евстафия можно найти исчерпывающее объяснение на этот счет, Eust. 134. 22:
е£ ашой Se (той Офа^ю) ц бьаофаЁ, еп1 о/ьо^атод петраюи SLTS ка1 той ката ош^а, ояоьа ка1 ц т^д QÍvng пара тшь ’Оптаушь ка1 ц той ката тоид кю^ькоид а15оьои...
От него же (от ‘режу’) — разрез, о рассечении каменном или на теле, каковым обозначается также разрез рашпильной акулы у Оппиана, а также, согласно комикам, разрез полового органа...
Евстафий является единственным автором, который сообщает, что слово SшGфá^ употреблялось в специальном обсценном
10 Как полагает большинство исследователей и как следует и из выводов данной статьи, лемма Гезихия восходит к комментарию к тексту Гиппонакта, поэтому Блаватский скорее всего ошибался, полагая, что у Гезихия засвидетельствовано «ходячее выражение».
значении комическими поэтами (см. также Eust. 897. 60: ^ópiov), и этим его свидетельство чрезвычайно ценно. Кроме того, благодаря сообщению Евстафия мы можем с достаточной уверенностью говорить о том, что в лемме Гезихия специальным термином является только слово 8шсфауца, а SivSixóv лишь сообщает ему дополнительную характеристику. Это, в свою очередь, косвенно подтверждает, что комментарий Гези-хия имеет отношение именно к тексту Гиппонакта.
Напротив, примеров использования слова в нейтральном значении ‘каменный разрез’ достаточно много для того, чтобы понять его особенности. Речь идет, как правило, о расщелине, ущелье, теснине в горах (отсюда ‘каменный разрез’), по которой может протекать река. Большинство примеров Геродота (в общей сложности у него имеется 8 случаев) именно такого рода (см., например, Hdt. 7. 199: Той Sé орео^ то nepiK^nísi t^v yqv t^v Tpnxivínv ¿gtL йшсфа^ про^ цесацРр^ Трщ^о^ Sia Sé t^¡;
SшGфáyо¡; Аоюпо^ потацо^ Qéei пара t^v unropeí^v той орео^).
Имеющиеся примеры нейтрального употребления SшGфá^ показывают, что слово не могло быть использовано ни для обозначения Керченского пролива, ни тем более какого бы то ни было лимана, поскольку его семантика подразумевает разрез в земной коре, в поверхности суши. Иными словами синдскую расщелину или ущелье нужно искать на суше и, очевидно, на территории Синдики. Ибо мы все-таки исходим из того, что наличие локализирующего атрибута SivSiKÓv, даже если Гиппо-накт подразумевал то т^ уотагтод, т. е. обсценное значение йшсфауца, предполагает некую игру смыслов, в основе которой лежит его основное, нейтральное значение.
Для SшGфá^ оно, однако, не исчерпывается примерами Геродота, о которых говорилось выше. Дополнительные семантические возможности слова иллюстрируются двумя случаями его употребления у Ликофрона. Они показывают, что Slaoфá^ могло означать и весьма скромную расщелину, некое укрытие под землей, пещеру. Оба примера довольно близки по смыслу. В первом говорится о судьбе дочери Приама Лаодики, которую «поглотит и будет держать в укрытии расщелины породившая ее пыль», т. е. просто земля11, Lyc. 315-16:
óv x^v pxv aüxónpspvov ц тока^ к0уц
11 О Лаодике известно, что она была поглощена землей в момент, когда наблюдала разрушение Трои, см. Lycophron 2008: 146. Com. ad loc.
Xavoüaa кеоврт xsicsxai diaeyäyoq...
Нужно обратить внимание, что, поскольку кеибцо^ (= кеи0-^.wv) означает ‘укрытие, пещера’, выражение кеи0цы1 З^аофауо^ приобретает тавтологичность, свойственную эпическому и вообще высокому стилю (ср. Hom. Od. 13. 367: Keu0^wva^ ava Gneo^ - «по укрытию пещеры»). Во втором случае речь идет о заживо погребенных этолийцах12, Lyc. 1061-62:
xobq 5’ sic; epspvöv Z^vxaq ¿pnöTaiT“?ov Kpuyouai Koi^n? ¿v ^vxoig öiaafäjoq.
Здесь ¿v цй%ок; SшGфayo¡; (в недрах пещеры), дополнительно конкретизированное глаголом KpuyouGi (спрячут), означает ровно то же, что и кеи0цы1 SшGфayo¡; в предыдущем случае. Сопоставление этих двух примеров Ликофрона подтверждает для SшGфa^ значение ‘пещера, укрытие под землей’ (метафорически ‘могила’), делающее его практически синонимом широко распространенного в этом значении Keu0^wv (см. ниже).
Таким образом, примеры Ликофрона показывают, что Sia-Gфa^ может означать небольшую расщелину, некую полость, подходящую для того чтобы стать «укрытием», а в примерах Ликофрона могилой для одного человека или группы людей. И если мы попытаемся примерить это значение к интересующему нас фрагменту Гиппонакта и зададимся вопросом, о какой такой синдской расщелине-укрытии или пещере здесь может идти речь, то, пожалуй, единственное, что нам придет в голову, это рассказанный Страбоном миф об Афродите Апатурос (Str. 11. 2. 10). В самом деле, согласно Страбону, хитрость, объясняющая эпитет Афродиты, состояла в том, чтобы принимать ополчившихся на нее гигантов в неком укрытии, ¿v Keu0^wvi Tivi (см. ниже), как пишет географ, употребляя другую форму слова, которое мы только что видели в сочетании с SlaGфa^ у Ликофрона (кеи0цы1 SшGфayo¡;). И именно этот пример Ликофрона позволяет допустить, что укрытие Афродиты тоже могло называться расщелиной. Но прежде чем продолжить нащупанную линию рассуждения, необходимо коротко остановиться на самом мифе об Афродите Апатурос.
Страбон приводит свой рассказ как этимологический миф, объясняющий эпитет богини Апатура, Str. 11. 2. 10: ¿тицо^о-youGi Se то ¿m0£Tov т^ 0eou ^ü0ov Tiva npoGT^Ga^evoi. И
12 Ibid. P. 262 f.
приводит далее в высшей степени необычный рассказ, породивший среди исследователей немало споров: ...
¿лm0єцєvюv ¿vшй0a т^і 0єші ylyavтюv, ¿mкa^єGaцєvn т6v
Ирак^єа, крйуєі^ ¿V кєu0цыví тт, єíтa т^ ylyavтюv £кaoтov 8є%оцє^п кa0’ £vaтыl fHpaк^єl лapaSlSoín So^oфovєLV ¿^ апат^ (...что, когда на богиню напали гиганты, она, призвав Геракла, спрятала его в неком укрытии, а затем, принимая каждого из них по отдельности, передавала Гераклу, чтобы он умерщвлял их путем обмана)13. Большинство исследователей считает его пересказом подлинного мифа, связанного с культом богини14. Однако имеется гипотеза, согласно которой Страбон пересказывает не храмовую легенду Афродиты Апатурос, а некую «басню», восходящую к сочинению «доморощенного боспорского или заезжего мимографа», или же имевшую хождение в бытовой среде (Тохтасьев 1983: 115 сл.)15.
Что же привело исследователя к такому выводу? Основное событие рассказа, а именно предоставление Афродитой услуг
13 В этом тексте не сказано, что Афродита принимала гигантов в пещере, говорится лишь о том, что там она спрятала Геракла, но это следует из логики задуманного обмана. В самом деле, Афродита принимала гигантов по отдельности, т.е. в скрытом от остальных месте, где, наверное, от глаз жертвы был спрятан и Геракл.
14 Библиографию исследований см. в статье Кошеленко, которая, видимо, является и одной из последних работ на эту тему (Кошеленко 1992: 147), см. также: Ustinova 1998: 211-213. Нельзя сказать, что в результате осуществленных исследований достигнуто удовлетворительное понимание мифа. Однако подробное рассмотрение этого вопроса выходит за рамки этой статьи.
15 Тохтасьев считает, что само употребление Страбоном выражения цй0о<; тц, в виду того, что он скептически относится к мифам и само слово цй0о<; и родственную лексику использует пейоративно, снижает вероятность того, что в его рассказе передается храмовое предание (Там же, прим. 35). Это обстоятельство, однако, не имеет никакого значения для оценки материала, приводимого Страбоном как мифы. В этом смысле передаваемый им рассказ об Афродите Апатура является таким же мифом, как, например, миф о корибантах или один из эпизодов гигантомахии, на которые он ссылается сходным образом (Str. 10. 3. 11: npoornoapEvoi pü0ov; Str. 10. 5. 16: npoo0EVTE<; Kai pü0ov, öti). Одной из отличительных особенностей мифа для Страбона является то обстоятельство, что он объясняет возникновение того или иного явления, обычая, названия и т. д. Употребление же xvq в нашем случае может свидетельствовать о малоизвестности мифа: Страбон таким образом показывает, что большинство его читателей, за исключением жителей Боспора, с ним скорее всего не знакомы.
гетеры16 не одному, а сразу целому скопищу гигантов имеет, по мнению Тохтасьева, характер слишком «скандальной и смешной сенсационности», чтобы о нем могли повествовать храмовые жрецы. Но тогда естественно задаться вопросом, каковы были предпосылки появления такой скандальной истории о богине в бытовой среде! На какой почве она могла возникнуть? Таковой не могло стать популярное предание о гигантомахии, ибо в ней мы не находим ни одного сюжета, где бы объектом нападения сразу многих гигантов стал один бог (и тем более одна богиня), обычно речь идет о групповых сражениях или поединках. С другой стороны, и Афродита в гигантомахии практически не замечена (Тохтасьев 1983: прим. 24; Кошеленко 1992: 148). Наконец, для Афродиты нам не известны и такие множественно эротические истории, и тем более с подобным летальным концом. Откуда же могла взяться столь странная фантазия?
В этой истории все слишком необычно, чтобы можно было поверить в ее возникновение на бытовой почве или из-под «пера» мимографа. Помимо этой трудности, на наш взгляд, не может быть принят и основной аргумент, который Тохтасьев приводит в поддержку своей гипотезы. Верно отметив, что слово K£U0^WV нигде больше в прозе за пределами интересующего нас места Страбона не употребляется и, следовательно, является поэтизмом, исследователь делает неожиданный вывод
о том, что оно могло быть позаимствовано из стихотворного мима, того самого, в котором, по его мысли, была либо пересказана либо воплощена впервые скабрезная басня об Афродите и гигантах. Но это практически исключено именно потому, что слово K£u0^wv определенно относилось к высокому поэтическому стилю (Hes. Th. 158; Hom. Od. 13. 367; h. Merc. 229; Stes. 7. 3; Pi. P. 9.34; A. Eum.805, PD 220; Call. Jov. 34). Не сохранилось ни одного свидетельства самостоятельного использования этого слова в комедии или миме. Представить себе, что оно было употреблено в миме постулируемого Тохтасьевым развеселого содержания, можно, только допустив, что это была пародия, но тогда мы должны принять как факт существование вполне серьезного источника такой пародии, в котором слово было использовано в присущем ему стиле17. Это соображение лучше
16 Параллели из других контекстов, выявляющие эротическую семантику глагола 5єхорш в пассаже Страбона см. в: Тохтасьев 1983: 114 сл.
17 В качестве другого аргумента в пользу мима как источника рассказа Страбона Тохтасьев ссылается на то, что Геракл является частым
всего подтверждает Аристофан, у которого слово кеи0ц^ встречается единственный раз, причем не самостоятельно, а в пародийном употреблении, в составе почти целого стиха, позаимствованного им из Гекубы Еврипида18.
Наличие в рассказе Страбона слова кеи0ц^ позволяет осторожно предположить, что он в конечном итоге мог восходить к какому-то поэтическому тексту, может быть, гимну Афродите Апатурос19.
Таким образом, у нас нет никакой нужды думать, что история об Афродите и гигантах возникла как комическая фантазия мимографа. Напротив, этому препятствуют особенности сюжета, слишком странные для греческих данных. Но, может быть, дело в особенностях самой богини? Почитание Афродиты Урании на Боспоре было, судя по всему, эллинизированным культом местной древней богини, отождествленной греками с Афро-дитой20. Это отождествление было тем легче, что как местная богиня, так и греческая Афродита обладали чертами несомненного сходства и генетического родства с богиней, почитавшейся под разными именами на всем Переднем востоке (Астарта,
персонажем комедии и мима и что в последнем фигурировали и гиганты (Тохтасьев 1983: 115). Однако Геракл был, несомненно, любим и в «серьезной» литературе (эпос, трагедия), и именно она в конечном итоге поставляла сюжеты для комических трактовок его приключений. Что касается гигантов, то, как следует хотя бы из Библиотеки, разнообразные гигантомахии были непременным сюжетом теогонической литературы, т. е. и в данном случае комические трактовки, конечно, вторичны.
1 Ar. Fr. 149. 1: Kai Tiq vsKp^v Ksu0p,wva Kai сткотои nu^aq / ет^п катЕ^0Е1У (и кто к укрытью мертвых и воротам мрака / отважился сойти), - спрашивает персонаж Аристофана, явно пародируя торжественную фразу тени Полидора, с которой начинается пролог еврипи-довской Гекубы, E. Hec. 1: ^кю vsKp^v Ksu0p,wva Kai сткотои nu^aq / ^inrav... (я прихожу, укрытье мертвых и ворота мрака / оставив).
19 Из четырех случаев употребления слова у Страбона (исключая интересующий нас случай) два являются цитатами (Str. 3. 2. 11, 14. 5. 4), а в других двух весьма вероятны отсылки либо к какому-то поэтическому тексту (Str. 9. 2. 34), либо к устоявшемуся поэтизму высокого стиля (ср. Str. 12. 8. 19: Ksu0pwvaq T^q y^q с Orac. Sibyll. 1. 188, 3. 409 Ksu0p,wvaq yainq).
20 Со времени Ростовцева (Ростовцев 2002: 90 сл.) об этом писали многие, см. Яйленко 1995: 238 сл., прим. 71. Из последних работ см. Ustinova 1998: 213-19.
Иштар)21. Поэтому мы можем предположить, что за странной историей Афродиты с гигантами стоят какие-то особенности именно этой богини, прикрытые эллинизированным сюжетом. Если мы посмотрим на рассказ Страбона с этой точки зрения, то самая его негреческая черта и одновременно самая сердцевина повествования - сексуальное наказание Афродитой гигантов -находит аналогии в известных из греческих источников данных, характерных для восточной Афродиты.
Самый простой и известный пример - женская болезнь, т. е. мужское бессилие, насланное Афродитой Уранией (Астартой) на часть скифов за ограбление ее храма в Аскалоне (Нё1 1. 105). Характер этой болезни прямо поясняет их имя - ^арее<; (энареи: Нё1 1. 105; 4. 67), прозрачная индоиранская этимология которого - ‘не мужи’ (а (¿)-рпуа1;1уит + иага, см.: Доватур, Каллистов, Шишова 1982: 305), а то обстоятельство, что они были гадателями, наделенными даром прорицания самой Афродитой (Нё1 4. 67), указывает на их прямую культовую связь с этой богиней. Черты богини, наказующей мужским бессилием, присутствуют в греческом гимне Афродите: Анхиз, узнав, что у него на ложе была сама богиня, взмолился к ней, прося не сделать его ацevnv6v, т. е. бессильным22. Кирка, сохраняющая в
21 О восточном происхождении Афродиты Урании писали уже древние авторы (Hdt. 1. 105; Paus. 1. 14. 7.), оно подтверждается и современными исследователями (основную библиографию см. в: Penglase 1997: 160, n. 2).О восточных связях местной синдской богини достаточно говорит ее почитание под именем Астары, зафиксированное в посвятительной надписи Комосарии (КБН 1015), жены Перисада I (Яйленко 1995: 238 сл.).
22 h. Ven. 188-90
р^ pst^v т’ a^Evnvov év áv0prónoiaiv eáo^ic; vaísiv áM,’ e^éaip’^ensi oü ßioGaX^io^ áv^p yiyvExai oq Ts0sa!q swáZsrai áOavárnici.
Не допусти, чтоб я живой среди людей бессильным Жил, но смилуйся, ведь жизни цвет теряет Тот муж, что возлежал с бессмертными богинями.
Эти стихи интерпретировались по-разному. Попытка видеть в них влияние восточного представления о великой женской богине, отбирающей мужское достоинство (Rose 1924: 11 ff.), была оспорена в ряде статей, авторы которых полагали, что Анхиз боится зависти Олимпийских богов (Reinhardt 1965: 13f; Kamerbeek 1967: 385 f.); неубедительность гипотезы последних была показана издателями Гомеровских гимнов, которые в свою очередь предположили, что речь идет о страхе, вызванном явлением божества живому человеку (Allen, Halliday, Sikes 1963: 363). Джакомелли справедливо возражает на это, что выбор слов
своем облике черты древней восточной богини (Marinatos 2000: 31-44), также лишает всходящего к ней на ложе мужского достоинства: это ясно из того, что Одиссей в ответ на приглашение Кирки разделить с ним ложе должен, по совету Гермеса, взять с нее клятву не сделать его av^vopa, т.е. не мужчиной (Hom. Od. 10. 299-301) 23 . При этом нельзя не отметить, что слово av^vrop имеет практически такую же этимологию (a(v)-privativum + -nvrop, см.: Chantraine s. v. av^p B.), что и Evapeei; (см. выше), да и ситуативно Одиссей находится под угрозой оказаться в таком же положении по отношению к Кирке, в каком оказались скифы по отношению к Астарте, став энареями24.
в стихах свидетельствует о том, что речь идет непосредственно о последствиях акта любви с богиней. Но ее собственная гипотеза (Giacomelli 1980: 17 f.), о том что Анхиз боится повторения судьбы возлюбленного Эос Титона (вечной старческой немощи), несостоятельна, потому что 1) в наших стихах говорится о дальнейшей жизни Анхиза среди людей, и нет речи о бессмертии, и 2) во втором предложении о последствиях возлежания смертного с бессмертной богиней говорится как об общем законе, а не о данном конкретном случае. Новейшие комментаторы этого сюжета справедливо связывают страх Анхиза с последствиями возлежания с Афродитой. При этом Ричардсон, хотя и оставляет вопрос о конкретном содержании этого страха открытым, уместно ссылается на поведение Иштар по отношению к своим наложникам в Гильгамеше (Tab.VI. 79), а Страус-Клей, хотя и прямо сопоставляет ситуацию Анхиза и Афродиты со страхом Одиссея перед ложем Кирки, считает вслед за Джакомелли, что последний сюжет подтверждает греческое происхождение страха Анхиза (Strauss Clay 1989: 182 f.). Между тем наличие аналогии для этих двух сцен, совершенно уникальных для греческой литературы, в передневосточном контексте (Pritchard 1969: 83-85; Marinatos 2000: 41-43) говорит само за себя, а восточные корни самой греческой Афродиты облегчают понимание существующей между ними связи (Burkert 1995: 96-99). При этом речь, на наш взгляд, идет не о влиянии каких-то восточных источников на греческую литературу, а о пережитке в ней определенных верований, воспринятых когда-то с востока.
23 Слово av^vrap несомненно является синонимом àpsvnvôç (Giacomelli 1980: n. 51), его обычно сопоставляют с единственным другим его употреблением в греческой литературе, в Hes. Op. 751, где оно означает неспособность производить потомство, приобретенную подростком при определенных обстоятельствах. Но Одиссей, как и Анхиз, оказывается в качественно другой ситуации, когда ему грозит утратить мужскую силу от сексуального контакта с могучей женской богиней.
24 В совместной статье с Д. А. Мачинским мы уже писали о том, что эпизод Одиссея у Кирки может отражать знакомство автора Одиссеи с особенностями древней богини Синдики (Мачинский, Мусбахова
Первичной основой мифа Боспорской Афродиты представляется мотив о сексуальной расправе богини. Сейчас невозможно сказать наверняка, каким образом он принял известный нам вид. Возможно, в связи с тем, что фигурантами истории оказались гиганты, в нее легко был встроен вездесущий Геракл, и так она приобрела черты почти классической гигантомахии. А может быть, представление о богине, разящей сексуальной немощью, в какой-то момент соединилось с уже готовым мотивом о Геракле-гигантоборце.
Итак, если в основе метафоры синдской расщелины Гиппо-накта было то самое укрытие, где Афродита по одному принимала гигантов (а находившийся рядом Геракл довершал расправу), то сам смысл метафоры становится достаточно ясным. Синдская расщелина - это по сути сама Синдская богиня, а по ассоциации с ней - синдиянка, синдская женщина. И здесь как нельзя кстати еще одно пояснение Гезихия, Не8уеЬ. о 679: ц £ки0(а. ка1 ц жор^ц. Одновременно становится понятным, чем для Гиппонакта был мотивирован выбор слова 8ш-офауца. Если он знал какую-то версию апатурского мифа, в которой присутствовало слово кеи0ц^, было совершенно в духе его замысла заменить его подходящим синонимом 8ш-
25
офауца , специальное значение которого только усиливало эту цепочку ассоциаций и создавало необходимую игру смыслов.
Что можно сказать об источниках Гиппонакта? Поэт жил в среде, в которой уже прочно наладился постоянный обмен с северопричерноморскими, и в том числе боспорскими колониями. Сведения из тех мест в метрополию и шире приходили из первых рук. Едва ли мы ошибемся, предположив, что они содержали информацию об основных тамошних достопримечательностях, к числу которых, несомненно,
2009: 325). Здесь можно добавить в качестве дополнительного наблюдения, что, автор Одиссеи, возможно, создал композит ау^уюр, ориентируясь на значение и звуковой облик иранского слова, тогда как автор гимна к Афродите, видимо, не располагая таким композитом, в сходной ситуации прибег к более сложному, перифрастическому описанию.
25 При этом можно предположить, что слово бшафауря как синоним 5шафа^ (Ас. Б. бшафауа) могло быть придумано Гиппонактом аёйос из метрических соображений, поскольку ни один из падежных вариантов 5шафа^ не дает необходимого для холиямба предпоследнего долгого.
относился и культ Афродиты на Боспоре и ее необычная
храмовая легенда.
Литература
Блаватский 1985 - Блаватский В. Д. Древнейшее свидетельство о Синдике // Блаватский В. Д. Античная археология и история. М., 1985. С. 55-58.
Гайдукевич 1955 - Гайдукевич В. Ф. История античных городов Северного Причерноморья // Античные города Северного Причерноморья. М.; Л., 1955. С. 23-147.
Доватур, Каллистов, Шишова 1982 - Доватур А. И., Каллистов Д. П., Шишова И. А. Народы нашей страны в «Истории» Геродота. М., 1982.
Кошеленко 1999 - Кошеленко Г. А. Боспорский вариант мифа о гибели гигантов // Боспорский сборник. Вып. 2. М., 1999. С. 146-60.
Мачинский, Мусбахова 2009 - Мачинский Д. А., Мусбахова В. Т. Остров Кирки и изображения на келермесском ритоне, преддверье Аида и древнейшая греческая расписная керамика в Северном Причерноморье // Боспорский феномен. СПб., 2009. С. 355.
Ростовцев 2002 - Ростовцев М. И. Эллинство и иранство на юге России. М., 2002 (репринт).
Тохтасьев 1983 - Тохтасьев С. Р. Боспорская легенда об Афродите Апатурос // ВДИ. 1983. № 2. С. 111-117.
Тохтасьев 2002 - Тохтасьев С. Р. ZINAIKA // Таманская старина. Вып. 4. СПб., 2002. С. 10-24.
Яйленко 1995 - Яйленко В. П. Женщины, Афродита и жрица Спарто-кидов в новых боспорских надписях // Яйленко В. П. Женщина в античном мире. М., 1995. С. 204-72.
Allen, Halliday, Sikes 1963 - Allen T. W., Halliday W. R., Sikes E. E. (ed.) The Homeric Hymns. 2nd ed. Oxford, 1963.
Bergk 1882 - Bergk Th. Poetae Lyrici Graeci. Vol. 2. Lipsiae, 1882
Burkert 1995 - Burkert W. Orientalizing Revolution: Near Eastern Influence on Greek Culture in the Early Archaic Age. Harvard, 1995.
Degani 1983 - Degani E. (ed.) Hipponactis testimonia et fragmenta. Leipzig, 1983.
Degani 1984 - Degani E. Studisu Ipponatte. Bari, 1984.
Diehl 1954 - Diehl E. (ed.) Anthologia lyrica Graeca. Fasc. 3. Leipzig, 1954.
Giacomelli 1980 - Giacomelli A. Aphroditean dafter // Phoenix. 1980. Vol. 34. P. 1-19.
Kamerbeek 1967 - Kamerbeek J. C. Remarques sur l’hymne à Aphrodite // Mnemosyne. 1967. Vol. 20. P. 385-95.
Lycophron 2008 - Lycophron. Alexandra / texte établi, traduit et annoté par A. Hurst. Paris, 2008.
Marinatos 2000 - Marinatos N. The Goddess and the Warrior. London; New York, 2000.
Masson 1962 - Masson O., Les fragments du poète Hipponax: édition critique et commentée. Paris, 1962.
Penglase 1997 - Penglase Ch. Greek Myths and Mesopotamia: Parallels and Influence in the Homeric Hymns and Hesiod. London; New York, 1997.
Pritchard 1969 - Pritchard J. B. Ancient Near Eastern Texts. 3rd edition. Princeton, 1969.
Renhardt 1965 - Renhardt K. Zum Homerischen Aphrodite-hymnus // Festschrift Bruno Snell. Munich, 1965. S. 1-14.
Richardson 2010 - Richardson N. Three Homeric Hymns. Cambridge, 2010.
Rose 1924 - Rose H. J. Anchises and Aphrodite // CQ. V. 18. 1924. P. 1116.
Strauss Clay 1989 - Strauss Clay J. The Politics of Olympus. Form and Meaning in the Major Homeric Hymns. Princeton, 1989.
Ustinova 1998 - Ustinova Y. Aphrodite Ourania of the Bosporus: the Great Goddess of a Frontier Pantheon // Kernos. 1998. Vol. 11. P. 209-226.
V. T. Musbakhova. On a Bosporan reminiscence of Hipponax
On scrutinizing different interpretations of Hipponax’ Fr. 4b (Degani) the author of the present paper came to a conclusion that previous attempts to localize the “Sindian opening” had been unsuccessful because of the misinterpretation of the word Siaa^aypa. The attested contexts suggest two meanings of the word: 1) ‘an opening in the surface of the land, a gorge’ and 2) ‘a cave-like opening,’ or ‘a hiding place under the ground or in a mountain’, synonymous with Ksu0p,<»v. If Hipponax had the second meaning in mind, then he probably referred to some cave in the Sindica, which may have been familiar to his Ionian audience. It could be the same hiding place (Ksu0p,rov) where according to Strabo the deception and slaughter of the Giants by Aphrodite with the help of Heracles took place (Str. 11. 2. 10). The legend about Aphrodite Apatouros, one of the most prominent deities in the Bosporus region (in particular in its Asiatic part), and her cult were doubtless among the most conspicuous features of local religion and, for that reason, would have been known to Ionians visiting the area. Besides, the Near Eastern connections of the local Aphrodite cult, reflected in the name Astara under which she was worshipped by local people, make the sexual deceit of the Giants by Aphrodite in the Bosporan myth appear like a reflection of the Eastern conception of Ishtar-Astarta punishing men by impotence. This image of the Bosporan Aphrodite would explain why Hipponax used the phrase Sindian opening in the obscene meaning of yuvaiKsTov aiSoTov. It cannot be ruled out that he played on the already existing indecent meaning of Siaa^aypa by connecting it to the myth about the “licentious” goddess and her cave. The latter probably determined the lasting fame of Sindian women as sexually depraved to which Hesichius’ entry ZivSit^ ^ 2Ku0ia. Kai ] ndpvr) appears to refer.
Keywords: Hipponax’ Fr. 4b (Degani), “Sindian opening”, Siaa^aypa, Bosporan reminiscence.
