CC BY
364
кации» и центров сертификации в федеральных округах России на оказание информационно-консультационных услуг, услугпо сопровождению программного обеспечения. Параллельно каждый центр сертификации мог пользоваться услугами нескольких таких лжепредприятий. Плата осуществлялась за одни и те же услуги.
В результате фиктивного завышения затратной части (себестоимости) сумма неуплаченных налогов со стороны ООО «Окружной центр сертификации», ОАО «Межрегиональный центр сертификации» и центров сертификации в федеральных округахРоссии могла превышать 300 млн. рублей.
Практика работы правоохранительныхорганов в борьбе с комплексными криминальными технологиями в сфере экономики, в том числе с использованием механизма лжепредпринимательства, постепенно совершенствуется. При этом проводящиеся научные исследования по данной тематике носят характер экспериментальных исследований и должны быть продолжены.
Примечания
1. Далее по тексту под термином «расследование» следует понимать все разнообразие процедур практической деятельности органов внутренних дел, направленных на обнаружение, фиксацию, оценку и исполь-
зование доказательственной информации в работе по оперативным материалам или уголовным делам.
2. Более подробно см: Журавлев С.Ю. Выявление механизма уклонения от уплаты налогов: Методические рекомендации / С.Ю. Журавлев, П.А. Котельников. — Н. Новгород, 2006. — С. 15—18.
3. См., например, справку о результатах изучения материалов доследственной проверки в отношении руководства ООО «ИЭкс Инвестмент Групп» и ООО «Кама-Инвест» // Материалы наблюдательного производства СЧ при ГУ МВД России по Приволжскому федеральному округу, 2008.
4. Обвинительное заключение по обвинению Павловского С.Е. в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 198 УК РФ // Материалы наблюдательного производства ГСУ при ГУВД Нижегородской области.
5. См.: Рябов Н.Н. Расследование преступлений, совершаемых с использованием взаимозачетных операций между субъектами экономической деятельности: Дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2004. — С. 75—76.
6. См., например: Приговор Ленинского районного суда г. Н Новгорода от 15 мая 2008 года в отношении Цыганова, Слобожаниновой, Спирина, Макаровой, Макарова, Васина, Смирновой, Лебедевой, Кулаева, обвиняемых в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 и ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 35, п. «а» ч. 2 ст. 199,
ч. 1 ст. 199, ст. 173 УК РФ.
E.B. Марьина
Марьина Евгения Владимировна — аспирант кафедры уголовного права и криминологии Самарского государственного университета
E-mail: evgeniya.maryina@legalclinic.ru
Об объекте и субъекте коррупционного правонарушения
Коррупция — социальное явление, посягающее на различные общественные отношения, которым присущ властный характер. Коррупционные правонарушения являются многообъектными, посягают на интересы государственной и муниципальной службы, экономику, правосудие.
Предметом коррупционных правонарушений может быть выгода имущественного и неимущественного характера. Потерпевший в уголовнопроцессуальном смысле в коррупционных правонарушениях отсутствует.
Corruption is a social phenomenon that may affect various relationships within the society that tend to revolve around authority. Corruption offenses involve multiple objects and affect the government power, economy and justice. The article of the corruption offenses can be linked to both tangible and intangible interests. The victim in a legal sense is non-existent.
Коррупция как социально-негативное явление возникает в тех областях общественных отношений, которым свойственен властный характер, в которых отсутствует юридическое равенство сторон, где имеется субъект управления и власть.
Как известно, власть есть право и возможность распоряжаться, управлять кем-либо1; власть есть социальная сила, подчиняющая себе людей, ограничивающая свободу воли, влияющая на выбор поведения; по словам М. Вебера, власть есть
ия
I
е
I
ару
I
о
в
а
&
о
I
I
о
и
3-
р
корр
к
е
А
ъ
с
и
кте
е
л
б
о
б
0
.В.
Е.
а
1
и
ь
р
а
1
І
ф
Е
&
І
О
со
&
0
1 І
0
З-
£.
1
л
ф
л
ю
о
ю
0
сгі
ии
05
1
-0
6
возможность проводить собственную волю даже вопреки сопротивлению. Властеотношения возникают в связи или по поводу реализации властных полномочий. Отсюда, перечень коррупционных нарушений не может быть исчерпывающим и четко фиксированным. Тем не менее, важно определить, какие коррупционные деликты должны относиться к уголовно наказуемым, а к каким вполне достаточно применение других видов ответственности: административной, гражданско-правовой, дисциплинарной или вовсе морально-этического порицания.
Конструкция УК РФ 1996 года имеет в своей основе трехзвенную систему (раздел — глава — статья). При этом наименование разделов и глав Особенной части УК РФ определяет содержание родовых и видовых объектов преступлений. Юридическая характеристика любого преступления начинается с анализа его объекта. Выявить же единый родовой или видовой объект для всех коррупционных преступлений, как представляется, невозможно. Преступления, традиционно понимаемые как коррупционные (получение взятки, злоупотребление должностными полномочиями, коммерческий подкуп, злоупотребление полномочиями) содержатся в разных разделах УК РФ. Тем самым законодатель устанавливает, что родовым объектом одних коррупционных преступлений является экономика как установленный порядок осуществления экономической деятельности, обеспечивающий соблюдение согласованных интересов личности, общества, государства2, других— государственная власть. Сказанное позволяет сделать вывод о «разнообъектности» коррупционных преступлений и иных правонарушений.
В части 1 ст. 1 Федерального закона «О противодействии коррупции» от 25 декабря 2008 года № 273-Ф33 (далее — Закон о противодействии коррупции) устанавливается перечень деяний, входящих в понятие «коррупция»: злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление должностными полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства. Как представляется, законодатель существенно сузил понимание коррупции. На наш взгляд, коррупцией следует считать совершение правомерных или неправомерных действий или бездействия лицами в сфере исполнения ими полномочий и (или) использования служебного положения за незаконное получение выгод (благ, вознаграждений, преимуществ) имущественного или неимущественного характера в интересах предоставляющего такие выгоды либо иного физического или юридического лица. Исходя из приведенного определения, к числу коррупционных следует относить и такие виды преступлений, как подкуп участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкур-
сов, незаконное освобождение от уголовной ответственности, привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности и некоторые другие преступления, имеющие явный коррупционный характер.
Вопрос о том, что является объектом анализируемых посягательств, возникает и при отграничении коррупционных преступлений от коррупционных проступков. Необходимо подчеркнуть, что нельзя разграничивать данные категории правонарушений только по степени тяжести нарушаемого служебного долга, так как исследуемые деяния по своей социально-правовой природе качественно отличны друг от друга и это их различие заключается, прежде всего, в объекте посягательства. Коррупционный проступокразрушает, на наш взгляд, ценность служебного долга, входящего в обязанности должностного лица; в то время как коррупционное преступление может посягать и на другие охраняемые законом блага и интересы. Объект коррупционного преступления шире и разнообразнее, он не сводится только к служебному долгу. Как справедливо писал еще В.Н. Ширяев, в каждом коррупционном преступлении заключается элемент провинности, то есть коррупционное преступление всегда содержит в себе элемент проступка, но не наоборот4.
Также Н.М. Коркунов указывал, что должностные преступления совершаются должностными лицами посредством осуществления функций власти. Напротив, совершение дисциплинарных деликтов обусловлено одним только состоянием виновного на службе и связано с выполнением последним служебной деятельности5. Различие между перечисленными деяниями Н.М. Коркунов видел в отличительных особенностях двух видов юридической ответственности — дисциплинарной и уголовной, каждая из которых имеет самостоятельное назначение.
Согласно общим положениям, объект проступка выступает основным (но не единственным) критерием разграничения последнего на разнородные виды, и в частности, позволяет отграничить преступные деяния от иных типов отклоняющегося или позитивного поведения6.
Разнородность объектов коррупционных преступлений и коррупционных проступков, их качественно разнородная природа имеет в себе дополнительный познавательный потенциал,так как возможно выявить принципиальное различие между названными деяниями. Как отмечает А.Г. Безверхов, выявить отличительные свойства обоих деликтов можно лишь на основе исследования двух «особых» сфер их проявления. Если одни затрагивают установленный порядок в каких-либо учреждениях(например, область служебных отношений), то другие совершаются в сфере отношений властвования; если одни непосредственно связаны с какой-либо совместной (общественной, служебной) деятельностью, то другие — с деятельностью по реализации функ-
ций власти, по выполнению властных полномочий; наконец, если первые причиняют вред, заключающийся в нарушении дисциплины в учреждениях, установленного порядка службы, то вторые ущемляют правовые интересы частных лиц, общества, государства7.
Предмет правонарушения относится к числу факультативных признаков его юридического состава. Однако это положение не распространяется на коррупционные преступления и иные правонарушения, где предмет является обязательным признаком антиобщественного деяния.
Согласно ч. 1 ст. 1 Закона о противодействии коррупции выгода от коррупционных деяний может быть представлена в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав. Таким образом, законодатель определил, что предметом коррупции может быть исключительно имущественная выгода.
Вопрос о характере получаемой коррупционером выгоды был дискуссионным еще в дореволюционной науке. С точки зрения одних авторов (Фейербах, Хельшнер), выгода может иметь форму подарка или любую иную (имеется в виду не только выгода материального характера, но также и выгода морального свойства, то есть все то, что может удовлетворить чувство честолюбия, тщеславия и т. п.). По мнению других (фон Шварце, Тайхмюллер, Хофмайстер), понятие коррупционной выгоды должно быть узким и подразумевать под собой лишь блага материального характера8.
Предмет коррупционных правонарушений нельзя сводить к предмету взяточничества, так как он шире. При совершении таких коррупционных деяний, как протекционизм, кумовство, выгоды, полученные от данных деяний, могут быть и неимущественного характера. Например, необоснованное получение более значительной (престижной) должности (повышение по службе, не связанное с увеличением размера должностного оклада), устройство близких лиц на работу или на учебу в высшее учебное заведение, приобретение статуса, обеспечивающего дополнительные возможности, решение всевозможных вопросов также могут быть предметом коррупционных деликтов.
На наш взгляд, предметом коррупционныхпра-вонарушений может быть любая выгода: в виде денег, ценных бумаг, иного имущества, различных ценностей имущественного характера, а также те или иные выгоды неимущественного свойства.
Потерпевший является факультативным признаком объекта правонарушения, поскольку он выступает именно тем субъектом, которому принадлежат блага, на которые посягает виновное лицо. Значение потерпевшего как важного признака объекта правонарушения очевидно состоит в определении характера и степени общественной опасности посягательства.
Вопрос о потерпевшем от коррупционных правонарушений является не бесспорным. Лицо, давшее взятку, освобождается от уголовной ответственности, если имело место вымогательство взятки со стороны должностного лица или если это лицо добровольно сообщило органу, имеющему право возбудить уголовное дело, о факте дачи взятки. Исходя из законодательной оценки, можно сделать вывод о том, что лицо, давшее взятку, не является потерпевшим, так как оно не признается невиновным, а лишь освобождается от уголовной ответственности.
Содержание уголовно-процессуального статуса потерпевшего включает его право на восстановление правового положения, в котором он находился до совершения преступления, а также субъективные обязанности перед другими участниками соответствующих правоотношений. Между тем, предмет, например, такого преступления, как взяточничество, не возвращается лицу, передавшему данную выгоду имущественного характера, а к уголовной ответственности привлекается не только должностное лицо, принявшее взятку, но и сам взяткодатель. Это обстоятельство также свидетельствует о том, что лицо, давшее взятку, потерпевшим не признается.
Отсюда возникает вопрос: кто может выступать в статусе потерпевшего от совершения коррупционных правонарушений? В обществе не существует преступлений без жертв (потерпевших). Очевидно, что от коррупционных посягательств в первую очередь страдают управленческие интересы государства и местного самоуправления, а также интересы неопределенного круга лиц, общества в целом, поэтому в социально-правовом смысле потерпевшим от коррупционных правонарушений можно считать общество и государство. Таким образом, факт причинения ущерба государству, местному самоуправлению, обществу сложно установить и зафиксировать, что и является основанием для подчас индифферентного отношения членов современного российского общества к этой проблеме. Такая позиция общества негативно сказывается на противодействии коррупционной преступности. Коррупция — двусторонняя сделка, в разоблачении которой обычно не заинтересована ни одна из сторон. Обе стороны коррупционной сделки получают от нее выгоду. Кроме того, все они согласно закону подлежат ответственности.
Особенность коррупционных правонарушений состоит также в ихсубъектном составе. При этом в Законе о противодействии коррупции в части характеристики одной из сторон такого отношения указывается на лицо, использующее свое должностное положение, что создает впечатление о признании таковым исключительно публичного служащего, должностного лица. Это впечатление усиливается при дальнейшем анализе текста этого Закона, ибо большинство его положений касается лишь государственных и муниципальных
§
I
Ф
I
&
I
О
СО
&
0
1 I
о
3-
о.
!
л
*
о
£
1г
л
ю
о
ю
0
ад
ии
1 -О
О.
<3
1
І
ф
І
&
І
о
со
&
0
1 І
0
З-
£.
1
л
1
ф
л
ю
о
ю
0
сгі
ии
05
1
-0
6
служащих(ст. 6—12 Закона). Соответствующие положения не могут по аналогии применяться по отношению к тем лицам, которые занимают должности в коммерческих и некоммерческих организациях, не относящихся к государственным органам, органам местного самоуправления, государственным (муниципальным) учреждениям.
В этом смысле, например, спортивный судья не относится к указанной категории. Тем не менее, решения этого субъекта обладают юридической силой и распространяются на неограниченный круг лиц (спортсменов), принимающих участие в соревнованиях. Согласно Федеральному закону «О физической культуре и спорте» от 4 декабря 2007 года № 329-ФЗ9 спортивный судья — физическое лицо, уполномоченное организатором спортивного соревнования обеспечить соблюдение правил вида спорта и положения (регламента) о спортивном соревновании, прошедшее специальную подготовку и получившее соответствующую квалификационную категорию. Таким образом, спортивный судья на период соревнований наделяется организационно-распорядительными полномочиями. Согласно п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 года № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»10 организационно-распорядительные функции включают в себя руководство коллективом, организацию труда или службы подчиненных, поддержание дисциплины, применение мер поощрения и наложение дисциплинарных взысканий. Таким образом, данное преступление относится ккоррупционным.
В этой же связи в уголовно-правовой литературе справедливо ставится вопрос, почему до сих пор в УК РФ не предусмотрена ответственность третейского судьи за вынесение заведомо незаконного решения. Согласно ст. 2 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» от 24 июля 2002 года № 102-ФЗ11 третейским судьей избирается (назначается) физическое лицо, способное обеспечить беспристрастное разрешение спора, прямо или косвенно не заинтересованное в исходе дела, являющееся независимым от сторон и давшее согласие на исполнение обязанностей третейского судьи, поэтому если данное лицо нарушает принципы осуществления своей деятельности в корыстных или иных личных целях, то к нему должны применяться меры ответственности, аналогичные мерам, применяемым к спортивным судьям.
На наш взгляд, не вполне удачна межотраслевая дифференциация юридической ответственности в сфере служебных отношений. Согласно УК РФ субъектом получения взятки (ст. 290 УК РФ) может быть только должностное лицо. Получение в связи с выполнением обязанностей по службе незаконного вознаграждения государственным или муниципальным служащим, не являющимся должностным лицом, влечет для последнего лишь дисциплинарную ответственность. В то же время
необходимо помнить, что межотраслевая дифференциация обуславливается объектом посягательства, однако социальная опасность незаконного вознаграждения, принимаемого должностным лицом или государственным (муниципальным) служащим, не настолько различна, чтобы так дифференцировать юридическую ответственность в сфере служебных преступлений. Тем более, что в этом случае объект правонарушения один. В свете сказанного, может быть, стоит предусмотреть административную ответственность государственных и муниципальных служащих, не относящихся к числу должностных лиц, за принятие ими незаконного вознаграждения в связи с использованием своего служебного положения. Дело в том, что в правоприменительной практике КоАП РФ не может применяться одновременно (параллельно) с УК РФ, но может быть задействован совместно с дисциплинарным законодательством, тем самым усиливая потенциал общеправового воздействия на коррупционеров.
Другой пример — о возможности установления административной ответственности за «коммерческий подкуп» служащих коммерческих и некоммерческих организаций, не относящихся к лицам, осуществляющим управленческие функции в этихорганизациях.
Наряду с административным законодательством, важно использовать в процессе конструирования составов коррупционных правонарушений и их субъектов реальные возможности гражданского, финансового,трудового,экологического и других отраслевых ветвей отечественной правовой системы.
Из вышеизложенного можно сделать некоторые выводы. Объект коррупционных правонарушений сложный, коррупция посягает на интересы государственной службы, интересы службы в коммерческих организациях, а также может препятствовать осуществлению справедливого правосудия. Как уже было сказано, коррупционные отношения пронизывают все сферы жизнедеятельности общества.
В то же время объект коррупционных преступлений и коррупционныхпроступков не тождественен. Коррупционные проступки посягают на служебный долг, нарушая установленный порядок в соответствующей организации, учреждении, в то время как коррупционное преступление, совершаемое в сфере властеотношений, нарушают различные интересы: частных лиц, общества в целом, государства.
Предметом коррупционных правонарушений могут быть различные, незаконно получаемые выгоды, имеющие как имущественный, так и неимущественный характер.
В коррупционных правонарушениях отсутствует жертва в уголовно-процессуальном смысле. Тем не менее, в общеправовом смысле данное деяние может иметь потерпевших в лице публичных органов, государства, общества в целом.
Наконец, помимо должностных лиц субъектом коррупционных правонарушений могут выступать и другие лица, обладающие властными, организационно-распорядительными, административно-хозяйственными и другими управленческими функциями, решения которых обязательны для участников конкретного правоотношения.
Примечания
1. См.: Словарь русского языка / Под ред. А.П. Ев-геньева. — М., 1985. — С. 184.
2. См.: Уголовное право России: Учебник для вузов: В 2 т. / Под ред. А.Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. — М., 1998. — Т. 2: Особенная часть. — С. 224.
3. Собрание законодательства РФ. — 2008. — № 52. — Ст. 6228.
4. См.: Ширяев В.Н. Взяточничество и лиходатель-ство в связи с общим учением о должностных преступлениях. — Ярославль. — 1916. — С. 168.
5. См.: КоркуновН.М. Русское государственное право: В 2 т. — СПб., 1913. — Т. 1. — С. 699.
6. См.: Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. — М., 1969. — С. 122.
7. См.: Безверхов А.Г. Должностные (служебные) преступления и проступки: Дис... канд. юрид. наук. — Казань, 1995. — С. 163.
8. См.: Ширяев В.Н. Указ. соч. — С. 352.
9. Собрание законодательства РФ. — 2007. — № 50. — Ст. 6242.
10. Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2000. — № 4.
11. Собрание законодательства РФ. — 2002. — №30. — Ст. 3019.
М.Е. Пачерских
S
3-
ъ
Q.
Ф
С
0 X
-Q
1 I ф е
о
к
со
§
§
3
Пачерских Маргарита Евгеньевна — соискатель кафедры экономической теории и финансового права Омской
академии МВД России
E-mail: yurotdel.nptf@gmail.com
Обоснованность налоговой выгоды по НДС: проблемы оценки экономического смысла хозяйственных операций
8
О
0
1
8
со
S
I
ш
3-
о
Рассматриваются вопросы ответственности налогоплательщика за уклонение от уплаты налога в соответствии с практикой и разъяснениями Высшего Арбитражного Суда РФ. Критерий действительного экономического смысла хозяйственных операций, выработанный в Постановлении Пленума № 53 от 12 октября 2006 года, является основанием для проверки противозаконной деятельности физических лиц, направленной на уклонение от уплаты налогов. Организация-налогоплательщик может быть привлечена к налоговой ответственности, если по результатам проверки, проведенной с применением процессуальных правил уголовного судопроизводства, действия физических лиц, обусловившие совершение налогового правонарушения, будут квалифицированы как преступление. Предлагается привлекать налогоплательщика к ответственности за нарушение налоговых обязанностей на основании принципа вины.
Issues of taxpayer's responsibility for tax evasion are dwelt upon in accordance with practices and interpretations of Supreme Arbitration Tribunal. A criterion of actual economic sense of business transactions developed in Provision of a Plenum № 53 dated 12.10.2006 is a basis for checking illegal operations of individuals aiming at tax evasion. An organization that is a taxpayer can be called to account for tax evasion if the results of examination that has been carried out with the use of practices of criminal proceedings qualify actions of individuals who committed a tax violation as a crime. It is proposed to make a taxpayer answerable for violation of tax obligations under the principle of guilt.
Налоговые органы и суды с выходом Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» от 12 октября 2006 года № 531 (далее — Постановление № 53) не должны оценивать действия налогоплательщика, уклоняю-
щегося от налогообложения, на основании критериев, выработанных доктринами недобросовестности, злоупотребления правом, обхода закона и тому подобных. Однако суды по-прежнему рассматривают огромное количество налоговых споров, в которых налоговые органы пытаются взыскать с налогоплательщиков недоимки, пени,
£
о
&
6
5
о
с
2
и
о
со
s
0 с;
CS
1
о
0
1 I
CS
со
0
1
о
о
Ю
о
1
о
Q.
ф
:т
с:
