CC BY
73
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2011, Том 20, Экспресс-выпуск 65S: 1000-1009
Об истории орнитофауны хвойных лесов Тянь-Шаня
Р. Л. Потапов
Второе издание. Первая публикация в 1966*
Сложный состав орнитофауны Тянь-Шаня уже давно стал предметом особого внимания зоологов. Н.А.Северцов (1873), М.А.Мензбир (1914), Г.П.Дементьев (1938), Б.К.Штегман (1938, 1946) и ряд других авторов убедительно показали, что богатая и разнообразная орнитофауна этой громадной горной страны формировалась постепенно из различных пришлых элементов в процессе поднятия гор. В настоящее время для Тянь-Шаня характерна исключительная пестрота природных условий, вызванная обширностью страны, сложным рельефом и вертикальной поясностью. Вполне естественно, что различные пояса, заметно отличающиеся друг от друга по природным условиям, были заселены представителями различных типов фауны. Но, в свою очередь, орнитоценозы разных поясов или типов ландшафтов тоже далеко не однородны по составу. Это в полной мере относится и к орнитофауне тёмнохвойных лесов Тянь-Шаня. М.А.Мензбир указал в своё время на северное происхождение одних обитателей тянь-шаньских лесов (ястребиная сова Surnia ulula, мохноногий сыч Aegolius funereus, трёхпалый дятел Picoides tridactylus, кедровка Nucifraga caryocatactes, клёст-еловик Loxia curvirostra, московка Parus ater) и на центральноазиат-ское - других (джунгарская гаичка Parus songarus). Б.К.Штегман (1946) выделил среди обитателей тёмнохвойного леса птиц европейского, сибирского и китайского происхождения. Но если проникновение сибирских видов на Тянь-Шань объяснялось непосредственной связью хвойных лесов этих стран в прошлом, то появление на Тянь-Шане птиц последней группы никак не объяснялось.
Следует сразу же оговорить, что основное внимание в данной статье будет уделено видам, биология которых самым тесным образом связана с хвойными лесами не только на Тянь-Шане, но и по всему ареалу. Нетрудно заметить, что среди птиц, населяющих хвойный пояс гор Тянь-Шаня, многие свойственны этому типу растительности только в силу специфики местных условий и не связаны с хвойными лесами в других областях своего распространения. Таковы тетерев Lyrurus tetrix, большой пёстрый дятел Dendrocopos major, дрозд-деряба Turdus
* Потапов Р .Л. 1966. Об истории орнитофауны хвойных лесов Тянь-Шаня //Зоол. журн. 45, 7: 1067-1073.
viscivorus и многие другие. При попытке выяснить, как тот или иной из них попал на Тянь-Шань, часто невозможно решить, какой тип древесной растительности позволил данному виду сюда проникнуть. Это делает подобные виды мало перспективными для целей реконструкции природной обстановки прошлого. Естественно поэтому при выяснении путей проникновения тех или иных видов на Тянь-Шань прежде всего рассматривать виды, тесно связанные с определённым типом растительности, в данном случае с хвойными лесами.
Хвойные леса Тянь-Шаня, весьма своеобразные по составу и географическому положению, в настоящее время изолированы от лесов подобного типа Северной и Центральной Азии обширными безлесными пространствами. Наиболее значительные массивы леса расположены в северной части центрального Тянь-Шаня. К западу и востоку эти массивы уменьшаются в размерах и встречаются небольшими островками, доходя на западе до 71° в.д. (Чаткальский хребет) и на востоке до 90° в.д. (Богдо-Ола). На севере эти леса доходят до Джунгарского Алатау включительно, а на юге небольшие островки ельников тянутся через восточную часть Алайского хребта до хребтов Западного Куньлуня (Кингтау, Каракорум), достигая 37° с.ш.
Основная лесообразующая порода этих лесов - тянь-шаньская ель Picea schrenkiana, эндемик Тянь-Шаня. На западе страны, в хребтах Таласском, Чаткальском и Ферганском к ели прибавляется также пихта Семёнова Abies semenowi — тоже эндемичный вид, образующий местами чистые насаждения. И, наконец, несколько видов арчи Juniperus широко распространены по всей системе Тянь-Шаня. Некоторые её виды в западном Тянь-Шане образуют настоящие леса, но в остальных местах представлены разреженными зарослями, произрастающими выше тёмнохвойных лесов и кое-где в предгорьях.
При зоогеографическом анализе орнитофауны хвойных лесов Тянь-Шаня обращают на себя внимание несколько особенностей. Во-первых, ареалы всех рассматриваемых видов разорваны, и области распространения тянь-шаньских популяций оторваны от основных ареалов. Во-вторых, отсутствуют эндемичные виды, при довольно значительном числе эндемичных форм более низкого таксономического ранга. В-третьих, обитатели хвойных лесов имеют явно различное происхождение. У нас нет оснований предполагать, что хвойный пояс Тянь-Шаня был сколько-нибудь значительным центром видообразования у птиц. Анализ современного распространения видов, населяющих хвойные леса Тянь-Шаня, а также степень дифференциации тянь-шаньских форм указывают на тесную связь орнитокомплексов этих лесов с орнитофауной тайги Северной Азии, с одной стороны, и хвойного пояса Гималаев и западного Китая — с другой. Птицы, населяющие хвойные леса Тянь-Шаня, проникли сюда именно с этих территорий.
Группа птиц, проникших на Тянь-Шань с севера, включает следующие виды: ястребиную сову Surnia ulula tianschanica Smallbones 1906, мохноногого сыча Aegolius funereus pallens (Schalow 1908), трёхпалого дятла Picoides tridactylus tianschanicus Buturlin 1907, кедровку Nucifraga caryocatactes rothschildi Hartert 1903, клеста-еловика Loxia curvirostra tianschanica Laubmann 1927, московку Parus ater rufipectus Severtzov 1873. В отношении последней, правда, Б.К.Штегман полагал, что она проникла на Тянь-Шань с юга, из хвойных лесов Гималаев. Но в таком случае совершенно непонятно отсутствие этого вида в лесах Кашмира. Все перечисленные виды могли попасть на Тянь-Шань из сибирской тайги только через горные леса Тарбагатая, Саура и Джун-гарского Алатау (Мензбир 1914; Штегман 1946). Напомним, что сейчас в Тарбагатае хвойных лесов и даже арчевников нет, а в Сауре леса представлены лиственницей с ничтожной примесью ели.
Значительные подвидовые отличия между тянь-шаньской и алтайскими популяциями ястребиной совы, кедровки, клеста-еловика и московки говорят о сравнительной давности изоляции тянь-шаньских подвидов и указывают на то, что прямая связь между лесами Тянь-Шаня и Алтая нарушилась также очень давно. У соответствующих популяций мохноногого сыча и трёхпалого дятла столь заметных различий нет, но нужно учесть, что темпы формообразования у названных видов, видимо, очень низкие. Так, например, мохноногие сычи, обитающие в изолированных хвойных лесах юго-западной Европы, за время, прошедшее с ледникового периода, не выработали сколько-нибудь заметных отличий от номинальной расы (Дементьев 1951). Тем более, что небольшие различия между тянь-шаньской и алтайской популяциями этих видов всё же есть. Они не велики и недостаточны для выделения «хорошего» подвида, но тем не менее они позволили в своё время описать тянь-шаньский подвид мохноногого сыча A. f. pallens и отличный от тянь-шаньского алтайский подвид трёхпалого дятла P. t. altaicus (Buturlin 1907).
Среди всех перечисленных выше видов наиболее давним обитателем хвойных лесов Тянь-Шаня следует считать кедровку. Это подтверждает не только степень дифференциации тянь-шаньской формы, но и тот факт, что из всей группы северных пришельцев только она одна проникла из Тянь-Шаня дальше на юг, в Кашмир. В свою очередь, резкая дифференциация кашмирских кедровок - несомненное свидетельство весьма давней изоляции. Сам же факт проникновения кедровок на Тянь-Шань, а потом и в Кашмир с севера, а не с юга, из Гималаев, вытекает из следующего обстоятельства. Как известно, все подвиды кедровок отчётливо делятся на две группы: более примитивную, с коротким толстым клювом южную группу (Nucifraga caryocatactes hemispila Vigors 1831, N. c. macella Thayer et Bangs 1909, N. c.
yunnanensis Ingram 1910, Nucifraga caryocatactes owstoni Ingram, 1910) и более изменённую северную [N. c. caryocatactes (Linnaeus 1758), N. c. macrorhynchos C.L.Brehm, N. c. wolfi Jordans 1940, N. c. relicta Rei-chenow 1889, N. c. kamchatkensis Barrett-Hamilton 1898, N. c. japonicus Hartert 1897, N. c. rothschildi Hartert 1903]. Кашмирская форма N. c. multipunctata Gould 1849, как и тянь-шаньская N. c. rothschildi, явно принадлежит к северной группе (крупные белые пестрины на спине и брюхе, длинный тонкий клюв), и, очевидно, что она могла попасть на Тянь-Шань и далее в Кашмир только с севера. Предположить обратное не позволяет ещё одно немаловажное обстоятельство. В ряде районов центральных Гималаев ареалы кашмирской и гималайской форм перекрываются, и обе формы живут здесь бок о бок, причём помесей между ними до сих пор не известно (Baker 1922, 1932). Этот факт очень важен. Из него следует, что в данном месте произошла встреча двух групп первоначально однородного вида, разошедшихся на определённом моменте распространения и проделавших существенно разный эволюционный путь. Причём различия оказались настолько существенными, что при встрече эти группы повели себя как разные виды. Подобный факт совместного обитания представителей двух групп кедровок заставляет считать данные группы различными видами и с несомненностью свидетельствует о северном происхождении кашмирских, равно как и тянь-шаньских кедровок (рис. 1). Всё это хорошо согласуется с мнением Б.К.Штегмана о восточном, «берингийском» происхождении кедровки (Stegmann 1963). Двигаясь оттуда на запад, в обход Центральной Азии с севера и с юга, эти ветви разъединились и к моменту встречи в Гималаях дивергировали настолько значительно, что представляли уже отдельные виды. Случай этот для Кашмира не единичен. Сходную, хотя и не в такой степени резкую картину представляет распространение в Гималаях обыкновенного поползня Sitta europaea и большой синицы Parus major. Кашмирский и гималайский подвиды этих птиц относятся к разным подвидовым группам, которые более или менее плотно контактируют в центральных и северо-западных Гималаях. Отсюда логично предположить, что леса Кашмира были заселены обитающими там подвидами не с юга, из Гималаев, а с запада и севера (Meinertzhagen 1928).
Необходимо добавить, что существенные отличия в окраске кашмирских кедровок, заметно выделяющие их среди подвидов N. caryo-catactes, указывают на то, что этот подвид был изолирован раньше, чем тянь-шаньский. Отсюда можно предполагать, что разрыв между лесами Тянь-Шаня и Гималаев произошёл раньше, чем между лесами Тянь-Шаня и Алтая.
Несколько видов, обитающих в хвойных насаждениях Тянь-Шаня, несомненно, южного происхождения. Это арчевый дубонос Mycerobas
carnipes speculigerus (Brandt 1841), рыжешейная синица Parus rubidi-ventris rufonuchalis (Blyth 1849), гималайская пищуха Certhia hima-layana taeniura Severtzov 1873 и седоголовая горихвостка Phoenicurus caeruleocephalus Vigors 1831. За исключением арчевого дубоноса, целиком связанного с арчевниками, остальные виды обитают одинаково охотно как в высокоствольных арчевниках, так и в елово-пихтовых лесах. Распространение этих видов к северу, на Тянь-Шань, могло происходить, очевидно, только при наличии самого тесного контакта ар-чевых зарослей Гималаев и Тянь-Шаня. Поскольку все эти виды представлены в северо-западных Гималаях и на Тянь-Шане одними и теми же подвидами, а ареалы подвидов разорваны (на месте Памира и Ба-дахшана, где хорошо развитых арчевников нет), остаётся предполагать, что разрыв этот сравнительно недавний.
Рис. 1. Распространение евразийских кедровок.
1 - границы ареала Nucifrада сагуоса(ас(вв. 2 - границы ареала N. Ьвт1зр1!а. 3 - места совместного обитания.
Менее ясен путь проникновения на Тянь-Шань желтоголового королька Regulus regulus tristis Pleske 1894. По мнению Б.К.Штегмана (1946), которое разделяет и автор, желтоголовый королёк попал на Тянь-Шань с юга, из Гималаев. Тесная связь этой птицы с тёмнохвой-ными лесами общеизвестна, и несомненно, что она могла попасть в леса
Тянь-Шаня из Гималаев только при условии непосредственной связи лесов этих горных стран*. Примитивность окраски тянь-шаньского подвида, заметно отличающая его от остальных разновидностей желтоголового королька, также свидетельствует в пользу давней его изоляции на Тянь-Шане и давности разрыва между таёжными лесами Тянь-Шаня и Гималаев.
во во 100 110 120 130
во 90 too 110 120
Рис. 2. Ареал Parus songarus.
И. наконец, два вида птиц указывают на былую связь Тянь-Шаня и Наньшаня. Это джунгарская гаичка Parus songarus и расписная синичка Leptopoecile sophiae. Ареал первого вида - характернейшей птицы лесов из тянь-шаньской ели — разорван. Один подвид (P. s. songarus Severtzov 1873) обитает в Тянь-Шане, три других (P. s. affinis Przevalski 1876, P. s. weigoldicus Kleinschmidt 1921, P. s. stoetzneri Kleinschmidt 1921) — в горах Наньшаня, Алашаня и Кама (рис. 2). Тянь-шаньский подвид хорошо отличается от китайских и некоторыми авторами рассматривается даже как отдельный вид. На этом основании можно предполагать очень давнее проникновение гаички на Тянь-Шань, равно как и давнюю изоляцию её там. Здесь уместно напомнить, что тянь-шаньская ель очень близка произрастающей в горах Наньшаня и Аланшаня Picea asperata (Грубов 1959), и связь лесов из этих видов в прошлом несомненна. Такая связь представляется возможной только по системе Куньлуня, центральная и восточная части которого сейчас совершенно безлесны. Остатки древнего хвойного «моста», соединявшего Тянь-Шань и Наньшань, некоторые склонны усматривать в ельниках, сохранившихся кое-где на хребтах западного Куньлуня (Мурзаев 1963).
* На былую связь тёмнохвойных лесов Тянь-Шаня и Гималаев указывает ближайшее родство тянь-шаньской пихты Abies semenowi и гималайской Abies pindrow.
Расписная синичка связана почти исключительно со стелющимися арчевниками. Ареал вида в центральной его части изучен очень плохо, но тем не менее он достаточно отчётливо указывает на то, что расписная синичка попала на Тянь-Шань и Памиро-Алай с востока. Из Алая она проникла далее на юг, в Кашмир, тем же самым путём, каким попадали на Тянь-Шань обитатели арчевых зарослей из Гималаев. Разрыв в ареале номинального подвида этой синички ^. е. sophiae 8еуег170у 1873) на месте Памира и Бадахшана, очевидно, столь же недавнего происхождения, как и разрывы в ареалах подвидов арчевого дубоноса, гималайской пищухи и других птиц, попавших на Тянь-Шань из Гималаев.
Все вместе эти данные как будто бы говорят о большем развитии хвойных лесов по окраинным хребтам Тибета и Синцзяна в геологически недавнем прошлом. Возможно, что в определённый период они даже смыкались, образуя как бы кольцо хвойных лесов, охватывающее названные страны. Есть основания предполагать, что по флористическому составу эти леса были гораздо богаче современных лесов Тянь-Шаня. Данные палинологических анализов показали, например, что на Памире, ныне безлесном, в начале четвертичного периода произрастали тёмнохвойные леса, мало чем отличавшиеся от современных лесов Кама (Пахомов 1962). В то время громадные окраинные хребты Центральной Азии ещё далеко не достигали современной высоты, что не могло не сказаться на климате. Климат центральный частей Азии должен был быть гораздо теплее, влажнее и значительно менее кон-тинентален, чем современный, так как на пути грандиозных океанических муссонов, стремящихся в глубь материка, не стояло столь внушительных преград, как сейчас (Meinertzhagen 1928). Естественно, что в таких условиях орнитофауна обширных хвойных лесов, покрывавших окраинные хребты Центральной Азии, была значительно богаче видами теплолюбивой и влаголюбивой китайско-гималайской фауны. К тому же, орнитофауна этих лесов, в силу более однообразных условий, также должна была быть значительно более однородной, чем сейчас. Но и тогда, вероятно, по богатству фауны выделялся юго-восточный угол Центральной Азии, который многие (Meinertzhagen 1928; Weigold 1949) склонны рассматривать как центр развития китайско-гималайской горно-лесной фауны.
Резкое ухудшение климата, происшедшее в нижнечетвертичную эпоху, и развитие обширного оледенения в горах Центральной Азии, несомненно, должны были нарушить связь между лесами отдельных горных систем. В частности, гигантские центры оледенения Памира и Каракорума должны были прервать связь между лесами Тянь-Шаня и Кашмира и создать непроходимое препятствие для продвижения сибирских таёжных форм далее на юг, в Кашмир. На Тянь-Шане, где в
результате оледенения леса были вытеснены в предгорья (Штегман 1946), виды южного китайско-гималайского происхождения должны были либо исчезнуть, либо приспособиться к новым суровым условиям и пережить оледенение на месте. К последним, на наш взгляд, принадлежат тянь-шаньский желтоголовый королёк и тянь-шаньская джунгарская гаичка. Если это предположение верно, то оно поддерживает точку зрения М.А.Мензбира и Б.К.Штегмана, считавших южные, китайско-гималайские формы наиболее древними в авифауне Тянь-Шаня.
С завершением ледниковой эпохи, поскольку значительному потеплению климата сопутствовало не менее сильное его иссушение, связь между лесами Алтая, Тянь-Шаня и Гималаев, а также между лесами Тянь-Шаня и Наньшаня больше не возобновлялась. Поэтому, в связи с потеплением климата, на Тянь-Шань вновь смогли проникнуть только те гималайские формы, для распространения которых вполне было достаточно арчевников. Разрыв же между арчевниками этих стран на месте Памира и Бадахшана произошёл, видимо, совсем недавно, уже в историческое время, как об этом свидетельствуют геоботанические и археологические данные (Бутомо и др. 1962). И если такие южные виды, как райская мухоловка Terpsiphone paradise leucogaster (Swainson 1838) или синяя птица Myophonus caeruleus, смогли проникнуть на Тянь-Шань по лиственным лесам Гиндукуша и Памиро-Алая, то такие характерные виды хвойного пояса Гималаев, как чернохохлая синица Parus melanolophus, белощёкий поползень Sitta leucopsis и др., этого сделать не смогли по причине отсутствия прямого контакта хвойных лесов Гималаев и Тянь-Шаня.
В итоге мы можем считать, что авифауна хвойных лесов Тянь-Шаня в своём развитии прошла следующие основные этапы.
1. Доледниковый, отличавшийся влажным и тёплым климатом, когда леса Тянь-Шаня входили в обширный пояс хвойных лесов, окружавших Центральную Азию, и были населены богатой фауной птиц с преобладанием китайско-гималайских форм.
2. Ледниковый, когда резкое похолодание и ухудшение жизненных условий привели к исчезновению южных теплолюбивых видов, за исключением немногих, сумевших приспособиться к новой обстановке, и появлению многих птиц сибирской тайги. Временные потепления в межледниковые эпохи вызывали обратные процессы, но вряд ли они приводили к восстановлению существовавшего до оледенения положения.
3. Современный этап, отличающийся значительным потеплением и иссушением климата. Это вызвало, с одной стороны, деградацию, а в ряде случаев, возможно, и исчезновение ряда сибирских видов, а с другой,— появление вновь ряда теплолюбивых форм китайско-гималай-
ского происхождения. Ряд теплолюбивых, южных по происхождению видов, связанных с самыми различными биотопами, расселяется к северо-востоку в горах Тянь-Шаня и сейчас (Корелов 1964). Естественно в настоящее время считать такие виды новыми для Тянь-Шаня, и в этом отношении точка зрения Г.П.Дементьева верна. Но это совсем не означает, что такие виды не могли здесь существовать в доледниковое, а может быть, и в межледниковое время.
Можно предполагать, что оледенение, а затем последующее иссушение климата и рост его континентальности привели к тому, что некогда сплошное кольцо хвойных лесов вокруг Центральной Азии было нарушено во многих местах. Особенно сильными были нарушения в северной части Центральной Азии, наиболее удалённой от океанов, где леса исчезли совершенно из целых горных систем и сохранились небольшим островками только в немногих рефугиумах. Всё это хорошо объясняет малое количество видов, общих всем сохранившимся звеньям некогда сплошного кольца. В списке видов, ареал которых кольцом охватывает Тибет (Weigold 1949), к обитателям хвойных лесов относится только рыжешейная синица. Сюда, конечно, следует отнести и кедровку, и желтоголового королька, и арчевого дубоноса. Возможно, что список этот будет увеличен в дальнейшем, если принять во внимание очень слабую изученность авифауны хвойных лесов Няньшаня, Куньлуня и восточного Тянь-Шаня, но всё же этот список останется небольшим.
Литература
Бутомо С.В., Ранов В.А., Сидоров Л.Ф., Шилкина И.А. 1962. Палеогеографические результаты изучения высокогорной стоянки каменного века на Памире II Докл. АН СССР 146, 6: 1380-1382. Грубов В.И. 1959. Опыт ботанико-географического районирования Центральной Азии. Л.
Дементьев Г.П. 1938. К вопросу о взаимоотношениях палеарктической и восточной зоогеографических областей на примере Туркестанской и Индийской авифауны II Бюл. МОИП. Нов. сер. Отд.. биол. 47, 516: 343-359. Дементьев Г.П. 1951. Отряд совы Striges или Strigiformes II Птицы Советского
Союза. М., 1: 342-429. Корелов В.М. 1964. Изменение границ ареалов южных видов птиц в северном
Тянь-Шане II Тр. Ин-та зоол. АН КазССР 24: 142-156. Мензбир М.А. 1914. Зоологические участки Туркестанского края и вероятное
происхождение фауны последнего. М.: 1-144. Мурзаев Э.М. 1963. Центральная Азия в кайнозое II Идеи акад. В.А.Обручева о геологическом строении Северной и Центральной Азии и их дальнейшее развитие. М.; Л.
Пахомов М.М. 1962. Первые результаты палинологических исследований кайнозойских отложений Памира II Новейший этап геологического развития территории Таджикистана. Душанбе.
Северцов Н.А. (1873) 1953. Вертикальное и горизонтальное распространение
туркестанских животных. М.: 1-269. Штегман Б.К. 1938. Основы орнитогеографического деления Палеарктики. М.; Л.: 1-156 (Зоол. ин-т АН СССР. Фауна СССР. Нов. сер. № 19. Птицы. Т. 1. Вып. 2).
Штегман Б.К. 1946. Основные типы авифауны Тянь-Шаня и их генезис // Вестн.
АН КазССР 7/8 (16/17): 36-43. (Штегман Б.К.) Stegmann B. 1963. The problem of the beringian continental land
in the light of ornithogeography // Pacific Basin Biogeography. Honolulu: 65-78. Baker E.C.S. 1922. Fauna of British India. Birds. 2 ed. London, 1. Baker E.C.S. 1932. The Nidification of Birds of the Indian Empire. London, 4. Buturlin S.A. 1907. Palaearctische Formen on Picoides Lacep. // Ornithol. Monatsber. 15, 1: 9-11.
Meinertzhagen R. 1928. Some biological problems connected with the Himalaya //
Ibis Ser. 12, 4: 480-533. Schalow H. 1908. Beiträge zur Vogelfauna Zentralasiens. II. Übersicht der von Herrn G.Merzbacher im zentralen Tien-schan gesammelten Vögel // J. Ornithol. 56: 72121, 202-260.
Weigold H. 1949. Tibet einst ein Entwicklungszentrum // Ornithology als zoologische Wissenschaft. Heidelberg: 92-107.
Ю ^
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2011, Том 20, Экспресс-выпуск 658: 1009-1010
Залёты кречета Falco rusticolus на Западный Алтай
Б. В. Щербаков
Борис Васильевич Щербаков. Союз охраны птиц Казахстана, проспект Ушанова, д. 64, кв. 221, г. Усть-Каменогорск, 492024. Казахстан. E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 1 мая 2011
В казахстанской (юго-западной) части Алтая случаи зимних залётов кречета Falco rusticolus в ХХ веке были исключительно редки. В.А.Селевин (1935) сообщал, что усть-каменогорским любителем птиц М.С.Колмагоровым добывался «какой-то полярный кречет, по-видимому Hierofalco gyrfalco, но своевременно не был определён». Мною за время наблюдений в окрестностях Усть-Каменогорска с 1954 года этот сокол был встречен только однажды. 6 апреля 1970 кречет очень светлой окраски с чёткими тёмными пестринами и полосками, преследующий крупного орла, наблюдался около Усть-Каменогорска. Оба хищника, пересекая Иртыш, продвигались в северо-западном направлении. В холмистой степи правобережья Иртыша между сёлами Бе-
