CC BY
302
УДК 165
А. Р. Каримов
Об интеллектуальных добродетелях у Аристотеля
В статье рассматриваются интеллектуальные (дианоэтические) добродетели в контексте этического учения Аристотеля. Показано, что аретическая теория добродетелей Аристотеля позволяет говорить об интеллектуальных добродетелях как об отдельном подвиде класса добродетелей. Подчёркивается, что добродетель является деятельным качеством, выражается в деятельности соответствующей добродетели. Отмечается, что структура интеллектуальных добродетелей у Аристотеля связана с его учением о строении души. Выделяется моральная ответственность за совершение интеллектуальной ошибки. Исследуется содержание основных интеллектуальных добродетелей у Аристотеля: мудрость, рассудительность, сообразительность, совесть (верное суждение). При этом сравниваются различные переводы и значения оригинальных древнегреческих терминов. Констатируется взаимозависимость интеллектуальных и моральных добродетелей и их необходимость для достижения эвдаймонии. Делается вывод о том, что исследование интеллектуальных добродетелей у Аристотеля необходимо для обоснования более поздних учений об интеллектуальных добродетелях.
The article considers intellectual (dianoethical) virtues in the context of the ethical teaching of Aristotle. It is shown that the aretaic theory of virtues in Aristotle enables to speak about intellectual virtues as a separate subclass of virtues. It is underlined that virtue is an active quality? it is expressed in the activity of the corresponding virtue. It is noted that the structure of intellectual virtues in Aristotle is connected with his notion of the composition of the soul. The moral responsibility for committing intellectual mistakes is outlined. The structure of intellectual virtues, such as philosophical wisdom, practical wisdom, understanding, judgment is examined. Different translations and meanings of the original Greek terms are compared. It is asserted that intellectual and moral virtues are mutually dependent and both necessary for attaining eudaimonia. It is concluded that the research about intellectual virtues in Aristotle is necessary for posterior teaching about intellectual virtues.
Ключевые слова: интеллектуальные добродетели, Аристотель, этика, эпистемология.
Keywords: intellectual virtues, Aristotle, ethics, epistemology.
Этика Аристотеля достаточно хорошо проанализирована в критической литературе. Есть литература об эвдаймонии, или счастье, о знаменитом принципе меры, или середины между крайностями. Достаточно хорошо изучены этико-политические аспекты учения Аристотеля. Однако интеллектуальные добродетели у Аристотеля, как правило, не являются предметом отдельного изучения. В крайнем случае, они кратко рассматриваются в контексте его нравственного учения, в их инструментальной роли. В данной статье предпринята попытка специального анализа интеллектуальных добродетелей Аристотеля, их состава и содержания. Данное исследование является актуальным в контексте возрождения эпистемологической теории добродетелей в современной философии, в которой интеллектуальным добродетелям отдаётся центральная роль в познании [1].
Прежде чем перейти к обсуждению интеллектуальной добродетели, необходимо сказать несколько слов об общем контексте, в котором Аристотель вводит это понятие. Свой главный этический трактат Аристотель начинает с того, что даёт определение предмету и задачам этики как науки. Этика - это учение о цели человеческой жизни. Поскольку целей много, то этика должна изучать конечную цель, т. е. последнее, самое высшее благо. Таковым Аристотель считает эвдаймонию - благость души, или счастье. Но для того чтобы достичь эвдаймонии, человек должен воспитать в себе определённые качества характера. По греч. этос означает «нрав», «характер». Отсюда и название науки - этика. В душе человека Аристотель различает способности, страсти и устои (склады души). Те склады души, которые заслуживают похвалы, Аристотель называет добродетелями» [2].
Отметим, что слово apstrf (арете), которое в тексте «Никомаховой этики» переводится как добродетель, имело в древнегреческом языке несколько значений: 1) доблесть, храбрость, мужество; 2) превосходные качества, отличные свойства, сила, мощь; 3) крепость, бодрость; сила, острота; 4) плодородие или пригодность; 5) красота, великолепие; благородство, величие; 6) славные деяния, подвиги; 7) высокое мастерство, умение, искусство; 8) слава, честь; 9) заслуга; 10) нравственное совершенство, добродетель [3]. Из перечня видно, что древнегреческое арете означало любые превосходные качества человека, да и не только человека. Как видим, это доста-
© Каримов А. Р., 2017
точно широкий спектр смыслов, который не может быть передан русским эквивалентом, в котором отчётливо слышится моральная коннотация.
По Аристотелю, добродетель является не просто пассивным качеством, которое присуще душе, как например, ум. Добродетель является деятельным качеством, выражается в деятельности соответствующей добродетели. Как пишет Аристотель, «добродетели как раз присуща деятельность сообразно добродетели» [4]. Он спрашивает, что является благом: обладание добродетелью или применение добродетели, т. е. склад души или деятельность? Ведь определённое состояние души может и не проявляться в какой-либо деятельности, как, например, сон. Деятельность предполагает: 1) действие и 2) успех. Аристотель пишет: «Подобно тому как на олимпийских играх состязательные венки получают не самые красивые и сильные, а те, кто участвуют в состязании (ибо победители бывают из их числа), так и в жизни прекрасного и благого достигают те, кто совершает правильные поступки» [5].
Говоря об арете человека, Аристотель выделяет два типа: моральные (этические) похвальные качества и интеллектуальные (дианоэтические) похвальные качества. Аретическая теория добродетелей Аристотеля позволяет говорить об интеллектуальных добродетелях как о самостоятельном подвиде добродетелей, независимо от моральных добродетелей. Первый раз разделение моральной и интеллектуальной добродетели появляется в конце первой - начале второй книги «Никомаховой этики» Аристотеля в связи с идеей разделения души на рациональную и чувствующую. «Учитывая это различие, подразделяют и добродетели, ибо одни добродетели мы называем мыслительными, а другие - нравственными» [6]. И тут же перечисляет их примеры: «мудрость (стофа), сообразительность ^00;) и рассудительность (фp6vцol;) - это мыслительные добродетели, а щедрость и благоразумие - нравственные, ибо рассуждая о нраве, мы не говорим, что человек мудр и сообразителен, но говорим, что он ровен и благоразумен» [7]. В английском переводе Росса, соответственно: философская мудрость, понимание и практическая мудрость [8]. Таким образом, интеллектуальные, или дианоэтические, добродетели явным образом выделяются в отдельную категорию, так как их назначение в том, чтобы способствовать познанию истины, тогда как моральные добродетели касаются поступков. Следует различать знание как условие моральной добродетели и интеллектуальные добродетели. В первом случае речь идёт об инструментальной роли знания для нравственности. Во втором случае интеллектуальные совершенства могут рассматриваться сами по себе, без их участия для нравственной жизни. Тем не менее Аристотеля интересуют интеллектуальные добродетели именно постольку, поскольку они влияют на моральное поведение.
Как известно, по Аристотелю, добродетель - это обладание серединой между двумя пороками, одни из которых состоит в избытке, а другой - в недостатке. Мужество - это середина между страхом и отвагой, щедрость - середина между мотовством и скупостью, благоразумие - середина между бесчувственностью и распущенностью. Однако, подчёркивает Аристотель, трудное дело - найти середину в каждом отдельном случае: «...точно так и гневаться для всякого доступно, а вот тратить на то, что нужно, столько, сколько нужно, когда, ради того и как следует, способен не всякий, и это не просто» [9].
Аристотель поднимает особо вопрос об ответственности за необладание добродетелями. Аристотель чётко заявляет, что добродетельность, так же как и порочность, зависит от нас [10]. Это обосновывается тем, что совершать или не совершать поступки зависит от нас. А если в нашей власти совершать прекрасные и постыдные поступки, то от нас зависит быть добродетельными или порочными. Блаженным, говорит Аристотель, никто не бывает против воли. То же самое касается интеллектуальных добродетелей и пороков. Так, например, говоря о вине за незнание закона, Аристотель отмечает важность качества внимательности. «Законодатели карают даже за само неведение, когда считают, что человек повинен в неведении. И за неведение в законах чего-то такого, что знать положено и нетрудно, наказывают, точно так и в других случаях, когда считают, что неведение обусловлено невниманием, так как тут неведение зависит от самих людей, ведь быть внимательным - это в их власти (выделено нами. - А. К.)... Но может быть, человек таков, что не способен проявить внимания. Однако люди сами виноваты, что стали такими от вялой жизни, так же как сами бывают виноватыми, когда делаются неправосудными или распущенными» [11].
В VI книге «Никомаховой этики» Аристотель обращается собственно к исследованию интеллектуальной добродетели. Но прежде он вводит ещё одно различение. Ранее он уже разделил душу на разумную и неразумную («наделённую суждением и лишённую его»). Теперь же разумная часть души, в свою очередь, делится им на рассудительную и умозрительную, которые Аристотель называет рассчитывающей и научной. Умозрительная (научная) - та, с помощью которой «мы созерцаем такие сущности, чьи начала не могут быть инакими [т. е. меняться]; другая - та, с 30
помощью которой [понимаем] те, [чьи начала] могут [быть такими, и инакими]» [12]. У каждой из них есть своя собственная добродетель: у научной - мудрость, у рассчитывающей - рассудительность, но обе эти части души имеют дело с истиной.
Истину мы постигаем благодаря пяти вещам. Тут Аристотель расширяет первоначальный список. К мудрости, рассудительности и уму (сообразительности) он добавляет ещё две - искусство (техне) и науку (эпистеме). Кратко охарактеризовав науку и искусство, Аристотель переходит к рассмотрению главных интеллектуальных добродетелей, среди которых рассудительность, мудрость и сообразительность (ум). Рассудительность (в переводе Росса «практическая мудрость»), по определению Аристотеля, есть способность принимать верные решения в связи с благом и пользой, но не в частностях, а в целом. Как отмечает Чанышев, рассудочная часть разумной души имеет предметом те принципы сущего, которые могут изменяться, быть всякий раз иными, ибо она имеет дело с человеком и его деятельностью, с жизнью, которая изменчива и непостоянна. Рассудочная часть разумной души - это практический разум и практическая истина, относящиеся к людским делам и тем самым к частному, а потому тесно связанные с опытом [13]. То есть тот, кто способен принимать разумные решения, касающиеся блага и зла для человека, тот рассудителен. «Рассудительностью необходимо является [душевный] склад, причастный суждению, истинный и предполагающий поступки, касающиеся человеческих благ» [14]. В качестве примера Аристотель приводит Перикла и людей, подобных ему, так как они знают, что является благом для них самих и что благо для всех. Как отмечает Гуссейнов, чтобы определить середину между крайностями, необходимо верное суждение, а для этого нужна рассудительность. Однако аристотелевское понятие рассудительности, в трактовке Гуссейнова, есть не просто расчёт различных вариантов в контексте их истинности или ложности, оно тесно связано с нравственными целями: «И если мы сегодня ещё встречаемся с сугубо рассудочным, "компьютерным" подходом к морали, с подходом, который настолько верит в счётные, бухгалтерские способности разума, что готов вынести на его суд все вопросы, в том числе вопрос о том, поддерживать ли жизнь безнадёжно больного человека, когда на эти средства можно помочь десяткам других излечимых больных, если некоторые специалисты в умении рассчитывать видят рычаг решения нравственных проблем и создают своего рода "этическую инженерию", то эти ошибочные суждения, помимо всего прочего, порождены невнимательным отношением к великому наследию Аристотеля» [15].
Выше рассудительности Аристотель ставит мудрость (софию). Только софия имеет дело с неизменными сущностями, тогда как фронесис относится к изменчивым человеческим делам (хотя Платон не различал эти понятия, у него с неизменными сущностями имеет дело и фроне-сис). Мудрец - тот, кто знает первопринципы и следствия этих первопринципов. В переводе Росса, софия есть интуитивный разум, соединённый с научным знанием [16].
Также к интеллектуальным добродетелям Аристотель относит сообразительность (нус, си-несис). В других значениях - понимание или понятливость. Сообразительность относится к тому, о чем можно задать вопрос и принять решение. Но она не тождественна рассудительности, поскольку, по Аристотелю, рассудительность предписывает, ведь её цель - указать, что следует делать и чего не следует, а соображение способно только судить. «Соображать в применении к научному знанию означает усваивать. ибо часто вместо "соображать" мы говорим "усваивать"» [17].
В конце книги VI Аристотель задаётся вопросом о полезности интеллектуальных добродетелей. Философская мудрость хороша, но она не рассуждает о том, что делает нас счастливыми, а рассудительность, хоть и показывает нам то, что является для нас благом, сама по себе ещё недостаточна для того, чтобы действовать в соответствии с этим знанием. Для Аристотеля ответ состоит в том, что интеллектуальные добродетели не имеют пользы для тех, кто не обладает вдобавок и моральными добродетелями. Лишь в совокупности они ведут к эвдаймонии, или счастью. Только добрый может быть рассудительным. Так же как для того, чтобы быть добрым (морально добродетельным), необходима рассудительность. Из этой взаимной обусловленности добродетелей вытекает то, что обладание одной из них (моральной или интеллектуальной) влечёт остальные.
Интеллектуальные добродетели у Аристотеля занимают особое место в структуре добродетелей. Неправильно было бы считать, что дианоэтические добродетели являются подвидом этических добродетелей. Конечно, в этическом трактате Аристотель делает акцент на взаимосвязи интеллектуальных добродетелей с моральными. Отсюда его повышенное внимание к добродетели рассудительности, тогда как остальные добродетели (мудрость, сообразительность, искусство, науку) он определяет очень кратко и поверхностно, с отсылкой к другим трактатам. Тем не менее выделение интеллектуальных добродетелей в отдельный класс и их рассмотрение имеет большое значение для истории философии и современной теории познания, которая в поисках своих новых путей обращается к классическому философскому наследию. В этом смысле
31
обращение к учению об интеллектуальных добродетелях Аристотеля помогает лучше понять наследие последующих философов, которые специально обращались к исследованию интеллектуальных добродетелей, прежде всего Св. Фомы («Трактат о добрых навыках» в «Сумме теологии») и Дж. Локка («О пользовании разумом»), а также современных теоретиков интеллектуальной добродетели (Л. Загзебски, Дж. Байер, Р. Робертс).
Примечания
1. Каримов А. Р., Казакова В. А. Теория интеллектуальных добродетелей и современное образование / / Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2014. № 5(1). С. 155-162.
2. Аристотель. Никомахова этика. Сочинения: в 4 т. Т. 4 / ред. тома и авт. вступ. ст. А. И. Доватур, Ф. X. Кессиди; прим. В. В. Бибихина, Н. В. Брагинской, М. Л. Гаспарова, А. И. Доватура; пер. с древнегреч. И. В. Брагинской. М.: Изд-во «Мысль», 1983. С. 77.
3. Древнегреческо-русский словарь Дворецкого. URL: http://www.classes.ru/all-greek/dictionary-greek-russian-old-term-9410.htm. Дата обращения: 26.06.2016.
4. Аристотель. Указ. соч. С. 68.
5. Там же. С. 67.
6. Там же. С. 76.
7. Там же. С. 77.
8. Aristotle Nicomachean Ethics / translated by W. D. Ross. Batoche Books Kitchener, 1999. Р. 20.
9. Аристотель. Указ. соч. С. 93.
10. Там же. С. 105.
11. Там же. С. 105-106. Ср.: «...это хуже, чем преступление, это ошибка».
12. Там же. С. 173.
13. Чанышев А. Н. Аристотель. М.: Мысль, 1987. С. 162.
14. Аристотель. Указ. соч. С. 177.
15. Гуссейнов А. А. Античная этика. М.: Либроком, 2011. C. 178.
16. Aristotle. Op. cit. Р. 78.
17. Аристотель. Указ. соч. С. 180.
Notes
1. KarimovA. R., Kazakova V. A. Teoriya intellektual'nyh dobrodetelej isovremennoe obrazovanie [Theory of intellectual virtues, and modern education] // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N. I. Lobachevskogo - Herald of Nizhniy Novgorod University n.a. N. Lobachevsky. 2014, No. 5(1), pp. 155-162.
2. Aristotle. Nikomahova ehtika. Sochineniya: v 4 t. T. 4 [Nicomachean ethics. Works: in 4 vol. Vol. 4] / ed. of volume and introd. article A. I. Dovatur, F. H. Cassidy; Notes Vladimir Bibihin, N. V. Braginskaya, M. L. Gasparov, A. I. Dova-tur; translated from ancient Greek by I. V. Braginskaya. M. Publishing house "Mysl". 1983. P. 77.
3. Drevnegrechesko-russkij slovar' Dvoreckogo - Ancient Greek-Russian dictionary by Dvoretskiy. Available at: http://www.classes.ru/all-greek/dictionary-greek-russian-old-term-9410.htm. Date of access: 26.06.2016.
4. Aristotle. Op. cit. P. 68.
5. Ibid. P. 67.
6. Ibid. P. 76.
7. Ibid. P. 77.
8. Aristotle Nicomachean Ethics / translated by W. D. Ross. Batoche Books Kitchener, 1999. Р. 20.
9. Aristotle. Op. cit. P. 93.
10. Ibid. P. 105.
11. Ibid. P. 105-106. Comp.: "...it's worse than a crime, it is a mistake."
12. Ibid. P. 173.
13. CHanyshevA. N. Aristotel' [Aristotle]. M. Mysl'. 1987. P.162.
14. Aristotle. Op. cit. P. 177.
15. GussejnovA. A. Antichnaya ehtika [Ancient ethics]. M. Librokom. 2011. P. 178.
16. Aristotle. Op. cit. P. 78.
17. Aristotle. Op. cit. P. 180.
