CC BY
188
УДК 43
ОБ ЭКСПЛИЦИТНОМ И ИМПЛИЦИТНОМ СПОСОБАХ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЦИТАТ В НЕМЕЦКОМ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
© И.П. Иванова
В статье рассматриваются эксплицитные и имплицитные способы маркирования цитат как интертекстуальных фрагментов в немецком публицистическом дискурсе.
Ключевые слова: имплицитность; интертекст; эксплицитность; цитация; межтекстовые связи; интенциональность.
Проблема межтекстовых связей, имеющая давнюю историю и богатые традиции, в последние десятилетия стала объектом особо пристального внимания специалистов в разных областях гуманитарного знания: философов, лингвистов, литературоведов, культурологов. По мнению большинства ученых. одним из самых труднодоступных пластов любого текста выступают его межтекстовые связи [1, 2], ярким примером которых можно считать цитирование.
О лингвистическом интересе к проблематике цитирования свидетельствуют многочисленные исследования отечественных и зарубежных ученых, которые проводились в рамках различных подходов и на разном языковом и текстовом материале [3, 4]. Однако все эти работы посвящены исследованию данной проблемы на основе научного и художественного дискурсов. Предметом анализа в данной статье являются цитаты в немецком публицистическом дискурсе.
В настоящем исследовании цитата понимается как один из видов интертекстуальных отношений, находящихся в тесной взаимосвязи с теоретическими положениями концепции М. Пфистера, которые в полной мере стали основополагающими для нашей работы. Одним из таких положений является критерий коммуникативности (die Kommuni-kativität), который обозначает интертекстуальные ссылки согласно коммуникативной релевантности, т. е. степени осознания интертекстуальной отсылки как автором, так и реципиентом, степени ее интенциональности и отчетливости маркирования в тексте [4].
Дефиниция маркирования, по убеждению У. Бройха, должна исходить из формулировки повторения элементов («die Elementwiederholung») из претекста в новом
тексте, а также наличия дополнительных, конкретных маркеров для реципиента («zusätzliche, konkrete markers für den Rezipienten») [5]. Исходя из тезиса, что цитат-ность есть маркированность источником, мы определяем эксплицитные цитаты как фрагменты чужой речи, выделенные графически и имеющие указание на источник цитируемого.
М. Пфистер отличает ядерную область интертекстуальности от периферической. К ядерной области он относит сознательную, направленную и маркированную интертекстуальность. К «твердому» ядру интертекстуальности он причисляет только такие случаи, в которых текст ссылается на определенный индивидуальный претекст [4]. Следуя такой дифференциации интертекстуальности, к ее «твердому» ядру можно отнести намеренную и маркированную цитату. Справедливой представляется нам точка зрения Е.В. Михайловой, которая, рассматривая научную коммуникацию, предлагает считать прототипной единицей интертекстуальной связи, в которой заключена полная информация, необходимая для установления текста-источника заимствования, «цитату, маркированную кавычками, именной, титульной и библиографической ссылками» [6]. Для научной речи характерна обязательная маркированность границы между своим и чужим текстом, которая, по мысли Е.В. Чернявской, осуществляется через комплекс лингвистических сигналов, способных идентифицировать чужой текст в новом текстовом пространстве [2].
Исследованный материал показывает, что эксплицитное маркирование в немецком публицистическом дискурсе также проявляется как характерная черта цитатного харак-
тера референции. С этой целью используются лексико-грамматические средства (ремарки цитирования) и графические: кавычки, изменение шрифта, особенности расположения текста цитаты. В соответствии с этим прототипной единицей цитирования в немецком публицистическом дискурсе можно считать цитату, маркированную кавычками и имеющую ссылку на источник цитирования. Как свидетельствует наше исследование, в публицистическом тексте основная доля цитат приходится на эксплицитно маркированные, например:
Noch Ende Juni hatte Schröder im Wahlkampf erklärt: «Steuererhöhungen sind in der jetzigen konjunkturellen Situation ökonomisch unsinnig, und deshalb ziehen wir sie auch nicht in Betracht» [7]. В данном примере связь с отсылочным текстом поддерживается при помощи ремарок цитирования, отсылающих к источнику (Noch Ende Juni hatte Schröder im Wahlkampf erklärt). Источником цитирования является автор приведенного высказывания (Schröder).
Г.В. Колшанский относит графические средства письменного языка к паралингвис-тическим, которые могут использоваться как внешний символ, способствующий получению читателями некоторой дополнительной информации [8]. Соглашаясь с данной точкой зрения, для проводимого нами исследования считаем релевантным указание лингвистами, в частности М.И. Булах, на выделительную функцию кавычек [3]. Делая отсылку заметной через графические индикаторы, автор сигнализирует читателю также об источнике «чужого слова», употребленного им с определенной целью. Ссылаясь на какой-либо источник, автор, как правило, ссылается на отдельный или на коллективный субъект речи. В публицистическом тексте это может быть ссылка на авторитетное лицо, мнение редакции какого-либо печатного органа. Источники цитат, как показывает материал, представлены в современном публицистическом тексте весьма разнообразно, например:
Und das «unvoreingenommene Interesse der Nachgeborenen», das der Potsdamer Militärhistoriker Rolf-Dieter Müller beobachtet, gilt in gleicher Weise dem Drama von Stalingrad [9].
Для автора значимо ощущение цитатно-сти, и он, эксплицитно обозначая степень
релевантности цитатного сегмента кавычками («unvoreingenommene Interesse der Nachgeborenen»), делает ссылку на источник, представленный авторитетным мнением военного историка Потсдама Рольфа-Дитера Мюллера (der Potsdamer Militärhistoriker Rolf-Dieter Müller). Цитатный сегмент, представляющий структуру словосочетания, погружаясь в новое текстовое пространство и ассимилируясь с ним, становится неотъемлемым его элементом. Цитата является единицей двунаправленной как по отношению к новому тексту, так и к тексту-источнику, эксплицитная выделенность удерживает ее на поверхности текста, не давая раствориться в нем.
Рассматривая проблемы интертекстуальности с точки зрения ее маркирования, У. Бройх видит в маркировании инструмент, который служит автору управлением восприятия («die Rezeptionslenkung») [5]. В процессе чтения адресат многое пропускает из того, что содержится в тексте. Все это обусловлено обилием информации. Направляя процесс декодирования, автор организует кодирование информации таким образом, чтобы сфокусировать внимание читателя на наиболее важных, с точки зрения адресанта, фрагментах, например:
Der SPD-Ehrenvorsitzende Willy Brandt war schon am nächsten Morgen am Brandenburger Tor und verkündete wenig später vor dem Rathaus Schöneberg: «Jetzt wächst zusammen, was zusammengehört». Die Zeitungen titelten: «Ostberliner tanzen nachts über den Kurfürstendamm» und «Berlin ist wieder Berlin» [10].
Идентификация данной референции осуществляется на основе графических маркеров цитат и отсылки к коллективному субъекту информации, каким являются немецкие газеты («die Zeitungen titelten»). Автор подчеркивает, что все газеты в дни празднования 15-летней годовщины объединения Германии уделяли первостепенное внимание этому актуальному для немцев событию.
На чужеродность цитируемого отрывка может указывать не только такой традиционный способ выделения данного вида заимствования, как кавычки и сноска на источник, но и такой формальный (графический) показатель реализации межтекстовых связей,
как использование цитаты без кавычек с изменением шрифта. Определенное значение для оптимизации структуры речевого сообщения имеет также особое расположение текста цитаты. Вместе с тем надо отметить, что случаи такого оформления цитат достаточно редки.
Прагматическая функция паралингвис-тических средств состоит в облегчении мыслительных операций адресата (декодирование и запоминание информации) путем повышения наглядности плана выражения. Посредством такого маркирования цитат автор преследует цель привлечения внимания адресата к определенным фрагментам текста.
Использование интертекстуальных
фрагментов в форме прямой речи Й. Курц называет «личной, временной и локальной перспективой» первоначального выражения [11]. Преимуществами такой прямой речи являются аутентичность (и тем самым сила убеждения), а также сохранение индивидуальной формулировки.
Наряду с эксплицитным уровнем развертывания взаимоотношений текстов, в немецком публицистическом дискурсе существует также имплицитный уровень цитирования [3,
6, 12], который можно определить как немаркированное заимствование из других текстов. Немаркированной интертекстуальность является, по мнению Й. Хельбига, в том случае, когда наряду с необходимым отказом от лингвистических и/или графематических сигналов имеется стилистико-языковая конгруэнция цитатного сегмента и контекста [13].
Для такого способа представления интертекстуальных фрагментов широко используется также понятие «скрытая цитата» [4, 12]. Скрытое цитирование предполагает включение в текст высказываний другого автора без какого-либо графического или иного выделения на фоне основного текста. В нашей работе такие термины, как «немаркированная», «имплицитная» и «скрытая» цитата используются как синонимы на том основании, что необязательность сигналов цитирования во всех указанных способах определяется интенцией автора, которая нацелена, прежде всего, на адекватное восприятие сообщения получателем. При этом особую роль приобретает то, что Р. Якобсон назвал общим кодом адресата и адресанта. «Всякое сообщение кодируется тем, кто его
посылает, и должно быть декодировано адресатом». Р. Якобсон утверждает, что «чем лучше адресат знает код, используемый отправителем, тем больше объем информации, извлекаемой им из сообщения» [13].
По данным нашего исследования, специфика публицистического текста обнаруживает себя в том, что данный тип текста может себе позволить отступления от облигаторных правил цитирования. Использование цитаты без кавычек, отсутствие ссылки на источник воспринимается как право создающего текст. Отказываясь от маркирования цитаты, автор полагается на то, что предварительные знания реципиента, к которому он обращается таким образом, смогут актуализировать скрытую интерференцию между принимающим и включаемым текстами.
Осуществление процесса импликации немаркированной цитаты будет зависеть от субъективных факторов, а именно, от личности адресата с его интертекстуальной компетенцией. Благодаря этому автор может отказаться от маркирования цитат, которые, по его мнению, должны быть хорошо известны широкой читательской публике. У. Бройх говорит об «искушенности» читателя, для которого «порог сигналов» («Signalschwelle») при маркировании интертекстуальности находится значительно ниже, чем для читателя «от случая к случаю». «Порог сигналов» возрастает также для реципиентов с увеличением временного расстояния от претекста. Скрытая маркированность, по убеждению автора, оставляя больше лакун («Leerstellen») в тексте, открывает большее игровое пространство («Spielraum»), способствуя, таким образом, активности и субъективности читателя [5].
Кодирование информации пишущий организует таким образом, чтобы задержать внимание читающего на важных моментах сообщения, выраженных немаркированными цитатами. Существуют определенные стратегии текста, дающие возможность реципиенту облегчить распознавание цитаты как таковой. Одной из таких текстовых стратегий является сильная позиция текста - заглавие, где цитата дается без кавычек и без ссылки на источник, например: Unser Mann in Wien [14]. Данная цитата, вынесенная в заглавие статьи и выполняющая номинативную функцию, является парафразой названия романа Грэма Грина «Наш человек в Гава-
не». Не вызывает сомнения тот факт, что самое начало статьи служит важной отправной точкой при восприятии и интерпретации всего текста. Именно выдвижение автором немаркированной цитаты на первый план повествования заставляет читателя зафиксировать на ней внимание. Выделение интертекста таким способом вносит свой вклад в осуществление основной функции публицистики -функции воздействия. Цитата оставляет загадкой то, о ком пойдет речь в статье, и тем самым заинтересовывает читателя. Таким образом, с самого начала восприятия текста возникает своего рода «напряжение», способствующее возникновению необходимого эффекта воздействия.
В подобных случаях интертекст используется не в своей первоначальной форме (Unser Mann in Havanna), а в трансформированной, т. е. измененной (Unser Man in Wien). Автор в соответствии со своими целями полностью заимствует структуру цитаты, оставляя и ее лексическое наполнение, за исключением измененного и введенного в данный микротекст тематически ключевого слова -названия города. Стилистический эффект цитированного названия состоит в том, что адресант, опираясь на сознательное изменение первичной формы, создает по аналогии с ней «обновленную» цитату. Изменения плана выражения не приводят к коренному преобразованию плана содержания. Общая семантика цитаты указывает на кого-либо, кто является своего рода «контактной персоной» в определенном месте. Автор вновь созданного текста привносит в него те же смысловые оттенки, которые были присущи претек-сту. Но, с другой стороны, по прочтении статьи для адресата, знакомого с цитированным произведением, цитата приобретает новые коннотации смысла. Как известно, главный герой романа Грэма Грина - агент британской разведки в Гаване, который на самом деле не исполняет свои функции, а создает лишь видимость своей деятельности. Параллель с исходным текстом состоит в том, что объектом повествования в приведенной публицистической статье является сотрудник ООН, ранее состоявший на службе безопасности ГДР и занимающийся в настоящее время не только своими прямыми обязанностями.
Очевидно, что только знакомство с референтным текстом, из которого происходит заимствование, делает возможным полное и адекватное понимание интертекста. Через имплицитную цитату, являющуюся знаком чужого текста, вынесенную в сильную позицию, происходит подключение к диалогу двух авторов.
Рассмотрим еще один пример скрытой цитаты, претерпевшей трансформацию в новом контексте по замыслу автора.
Der Abend des 9. November 1989: In Berlin fällt die Mauer - und mit ihr die Grenze, die Deutschland 28 Jahre lang teilte. Deutschland erlebt eine Nacht im Freudentaumel, eine Nacht, die die Welt verändert [10].
Последняя часть текста вызывает ассоциации с названием книги Дж. Рида «Десять дней, которые потрясли мир». Автор статьи исходит из того, что его читающей публике бросятся в глаза немаркированные формальные и содержательные параллели с достаточно известным цитированным оригиналом. Но хотя «бесшовное» погружение цитаты и делает ее органически составной частью, структурным элементом нового контекста, оно, в определенной степени, одновременно затрудняет восприятие в силу имплицитно-сти данного интертекстуального элемента. Не нарушая синтаксической структуры фразы, автор нового текста производит замену ключевых компонентов цитаты лексемами того же логико-предметного ряда. Преобразования, которым подвергается цитата, не нарушают семантическую структуру претек-ста: сочетание «десять дней» изменяется на слово «ночь», что в контексте истории является абсолютно незначительным сроком; глагол «потрясти» трансформируется в глагол «изменять»; без изменения остается лексема «мир», которая является связующим звеном двух номинативных высказываний.
В этой ситуации можно говорить о лексической трансформации цитаты. В результате трансформации цитаты происходит тематическая переориентация исходной единицы на текст, в который вводится данная интертекстуальная единица. Тем самым создается новая языковая структура, отражающая отличную от предыдущей ситуацию. Адресант дважды кодирует высказывание. Кодирование происходит на уровне авторской интенции. Посредством цитаты из Джона Рида
осуществляется корреляция двух судьбоносных событий: Октябрьской революции 1917 г. в России и падение Берлинской стены в Германии. Те же оттенки смысла величия события, определившего дальнейший ход истории, переходят вместе с цитатой в новый текст. Цитата послужила автору креативным импульсом, и, по его замыслу, она должна явиться таким же импульсом адресату для правильного раскодирования скрытой цитаты.
Адресант, создавая текст, использует известные носителям языка цитаты, реализует с их помощью (в комплексе с другими элементами высказывания) свои коммуникативно-прагматические установки. Выбор цитат в качестве номинативных единиц эмотивно-оценочного характера обусловлен желанием адресанта обозначить референтную ситуацию, выразить собственное отношение к ней, отправить эту информацию адресату и тем самым воздействовать на него определенным образом. Приведем еще один пример:
Man entschloss sich damals, die Verbrechen des Hitlerregimes eindeutig zu verurteilen, deren Opfer die Juden, aber auch andere Völker in den besetzten Ländern geworden waren. Wer Wind sät, der wird Sturm ernten - die Folgen des Krieges trafen viele Millionen Deutsche auf schmerzhafte Weise [14].
Используя известное библейское высказывание (Посеявший ветер пожнет бурю), автор статьи апеллирует к общечеловеческим ценностям. Данная цитата есть своего рода квинтэссенция смысла авторского текста. Не являясь буквальной, цитата привносит в новый контекст современного публицистического текста основные грани претекста. Имплицитно используя цитату, которая передает вечную истину, автор однозначно выражает свое отношение к сказанному, напоминает и предостерегает. Мысль о том, что сотворенное зло возвращается бумерангом к тому, кто его сотворил, остается актуальной и в настоящее время. Благодаря этому цитата вызывает ассоциации, посредством которых в сознании адресата формируются образы. Образное отражение фрагмента действительности предусматривает его образное восприятие, т. к. в образном восприятии заложен воздействующий потенциал текста.
Таким образом, анализ исследованного материала в немецком публицистическом дискурсе показал, что существуют экспли-
цитный и имплицитный способы представления цитаты. Эксплицитное маркирование чужой речи предполагает выделение смысловых отрезков речи с помощью графических средств, «дейктических знаков»: кавычек, измененного шрифта, ссылки на источник цитирования, а также особого расположения цитаты. Имплицитное цитирование представлено немаркированными интертекстуальными фрагментами, сознательно используемыми автором текста для создания его вертикального контекста, оно зависит от владения читателем языковым кодом и актуализации им соответствующих фоновых знаний. Извлечение имплицитной информации обусловлено прагматикой, т. к. именно обращение к реципиенту как одной из прагматических составляющих речевого акта, его ментальной и социальной сферам, является определяющим фактором правильного прочтения текста. Основной функцией маркеров цитат, как эксплицитно выраженных, так и немаркированных, является функция направленности на реципиента. Автор, используя знаки семиотического пространства культуры, пропуская их через свое сознание, свое видение мира, воплощая в них свой собственный мир, обращает их к адресату и ждет от него ответного понимания и сотворчества в чтении.
1. Арнольд И. В. Семантика, стилистика, интертекстуальность. СПб., 1999.
2. Чернявская В.Е. Интертекстуальность как текстообразующая категория в научной коммуникации (на материале немецкого языка): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. СПб., 2000.
3. Булах М.И. Цитата как лингвистическое явление немецкой научной прозы: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Калинин, 1978.
4. Pfister M. Zur Systemreferenz // Intertextualität. Formen, Funktionen, anglistische Fallstudien. Tübingen, 1985. S. 52-58.
5. Broich U. Formen der Markierung von Intertextu-alität // Intertextualität. Formen, Funktionen, an-glistische Fallstudien. Tübingen, 1985. S. 31-47.
6. Михайлова Е.В. Интертекстуальность в научном дискурсе (на материале статей): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 1999.
7. Spiegel. 2002. № 49. S. 33, 46.
8. Колшанский Г.В. Паралингвистика. М., 1974.
9. Spiegel. 2002. № 51. S. 53.
10. Deutschland. 2004. № 4. S. 25.
11. Kurz J. Wie gibt man Rede wieder? // Sprachpflege. 1977. № 9. S. 177-179.
12. Helbig J. Intertextualität und Markierung. Heidelberg, 1996.
13. Якобсон Р.О. Шифтеры и другие двойственные структуры // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972. С. 95-113.
14. Kulturchronik. 2003. № 5. S. 14.
Поступила в редакцию 12.05.2009 г.
Ivanova I.P. About the explicit and implicit means of representation of quotations in German public discourse. The article considers explicit and implicit means of quotation marking as intertextual fragments in German public discourse.
Key words: implicity; intertext; explicity; citation; intertextual relations; intentionality.
УДК 44/46
КОДЫ КУЛЬТУРЫ И ИХ УЧАСТИЕ В СОЗДАНИИ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА (НА ПРИМЕРЕ ГАСТРОНОМИЧЕСКОГО КОДА В РУССКОЙ И ФРАНЦУЗСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ)
© О.А. Дормидонтова
Статья посвящена одному из ключевых понятий лингвокультурологии - кодам культуры. Даются определения кодов культуры, выделяются основные характеристики и виды кодов культуры. Более подробно рассмотрен гастрономический код в рамках русской и французской лингвокультур.
Ключевые слова: языковая картина мира; культура; лингвокультура; культурный код; фразеология.
Культура, в самом широком смысле слова, может рассматриваться как мировидение и миропонимание. Культура воплощается и обретает знаковое выражение в языке, который принимает непосредственное участие в ее хранении, воспроизведении, в формировании ее концептов, стереотипов, ценностей. Именно язык чаще всего выступает в качестве основного критерия при различении, ти-пологизации культур. Несмотря на то, что язык и культура представляют собой две разные семиотические системы, они тесно взаимосвязаны в коммуникативных процессах, в онтогенезе (формирование языковых способностей человека), а также в филогенезе (формирование родового, общественного человека) [1].
Тесная связь языка и культуры является очевидной. Язык не существует вне культуры, и, по мнению С.Г. Тер-Минасовой, его можно рассматривать как:
1) зеркало культуры, т. к. в нем отражается не только реальный мир вокруг человека и условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его национальный характер, менталитет, образ жизни, традиции, мораль, система ценностей, мировидение;
2) кладовая культуры, т. к. именно язык является хранилищем культурных ценностей, что закреплено в лексике, грамматике, фразеологии, художественной и научной литературе;
3) носитель культуры, т. к. язык является передатчиком сокровищ национальной культуры будущим поколениям;
4) орудие культуры, т. к. заложенные в языке менталитет, определенное видение мира, шкала ценностей «навязываются» носителю языка, формируя тем самым личность человека - представителя национальной культуры [2].
Человек всегда находится под влиянием своей национальной культуры. Всестороннее влияние культуры на личность определяет как лингвистические, так и психологические аспекты общения, облегчая общение носителей одной и той же культуры и затрудняя общение носителей разных культур.
В рамках лингвистической науки тождественность личности с народом, нацией устанавливается посредством осознания личностью особенностей национальной языковой картины мира, а также посредством овладения личностью тем культурным наследием, которое заложено в структурах нацио-
