CC BY
0
ИСТОРИЯ ПРАВОВЫХ ИДЕЙ И ИНСТИТУТОВ
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ ГОРБАНЬ
Институт государства и права Российской академии наук 119019, Российская Федерация, Москва, ул. Знаменка, д. 10 E-mail: gorbanv@gmail.com SPIN-код: 2337-9180
ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ ГРУЗДЕВ
Институт государства и права Российской академии наук 119019, Российская Федерация, Москва, ул. Знаменка, д. 10 E-mail: vsgruzdev@yandex.ru SPIN-код: 3792-0719
DOI: 10.35427/2073-4522-2023-18-6-gorban-gruzdev
О ЗНАЧЕНИИ И ОТДЕЛЬНЫХ АСПЕКТАХ СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ И ИСТОРИОСОФИИ ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ МЫСЛИ
Аннотация. В статье рассматриваются проблемы формирования современных историографических и историософских подходов в области изучения и освещения политико-правовой мысли. Актуальность и востребованность обсуждаемых вопросов связаны с целым рядом аспектов: явным дефицитом литературы соответствующего профиля, использованием устаревших и узконаправленных практик, наличием идеологических искажений, применением интерпретационных приемов, которые неточно и недостоверно разъясняют важные характеристики содержания и направленности политико-правовых представлений мыслителей прошлого и современности, недостатками источниковедческих приемов. В статье обосновывается представление о том, что формирование собственного мышления юриспруденции, развитие научного потенциала теории права и государства напрямую зависят от выполнения требований полноты, достоверности и целостности проблемно-теоретических и историко-философских реконструкций политико-правовых идей. В исследовании показано, что ни в российской, ни в зарубежной литературе рассматриваемого профиля нет принципиально образцовых исследований. Существует более или менее удачный опыт, который
может служить основой для восполнения существующих пробелов, раскрытия типов развития политико-правовый мысли, существенных моментов ее событийного и обыденного рядов, с учетом широкого комплекса источников, в том числе по вопросам культуры, языкознания и общей литературы, общественно-религиозного сознания и др.
Ключевые слова: история правовой мысли, историософия, историография, языкознание, юридическая литература, тип развития, общая литература, культура правопонимания, вера и интеллект, источниковедение
VLADIMIR S. GORBAN
Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences 10 Znamenka str., Moscow, 119019, Russian Federation E-mail: gorbanv@gmail.com SPIN code: 2337-9180
VLADIMIR S. GRUZDEV
Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences 10 Znamenka str., Moscow, 119019, Russian Federation E-mail: vsgruzdev@yandex.ru SPIN code: 3792-0719
ON THE SIGNIFICANCE AND CERTAIN ASPECTS OF MODERN HISTORIOGRAPHY AND HISTORIOSOPHY OF POLITICAL AND LEGAL THOUGHT
Abstract. The article deals with the problems of the formation of modern histo-riographical and historiosophical approaches in the field of the study and coverage of political and legal thought. The actuality and relevance of the issues under discussion is related to a number of aspects: a clear shortage of literature of the relevant profile, the use of outdated and narrowly focused practices, the presence of ideological distortions, the use of interpretative techniques that inaccurately and unreliably explain important characteristics of the content and orientation of political and legal ideas of thinkers of the past and present, shortcomings of source-based techniques. The article substantiates the idea that the formation of one's own thinking of jurisprudence, the development of the scientific potential of the theory of law and the state directly depends on the fulfillment of the requirements of completeness, reliability and integrity of problem-theoretical and historical-philosophical reconstructions of the history of political and legal ideas. The study shows that there are no fun-
damentally exemplary studies in either the Russian or foreign literature of the profile under consideration. There is a more or less successful experience that can serve as a basis for filling existing gaps, revealing the types of development of political and legal thought, significant moments of its event and everyday series, taking into account a wide range of sources, including on issues of culture, linguistics and general literature, socio-religious consciousness, etc.
Keywords: history of legal thought, historiosophy, historiography, linguistics, legal literature, type of development, general literature, culture of legal understanding, faith and intelligence, source studies
Важность поиска более оптимальных и точных моделей историографии политико-правовой мысли обусловлена в настоящее время несколькими причинами. Прежние историографические практики оказываются при ближайшем рассмотрении далеко не всегда состоятельными и обоснованными. В значительной степени они ориентируются на потребности времени, вполне легко распознаваемые. Существуют неточные и идеологически искаженные варианты трактовки историографических аспектов правовых и политических учений. Встречаются и объективные ограничения, связанные с познавательными ресурсами и возможностями прежних этапов развития политико-правовых знаний.
Так, в одной из зарубежных реконструкций истории политической и правовой мысли в России из многочисленных сочинений русских мыслителей разных времен выхватываются некоторые идеи Л.Н. Толстого, В.И. Ленина, И.В. Сталина, А.Я. Вышинского и Е.Б. Пашука-ниса, на основе поверхностного знания работ которых делаются выводы о том, что это и есть взятая исчерпывающим образом вся русская политико-правовая мысль. Причем Е.Б. Пашуканиса включают в эту группу только потому, что тот подвергся политическим репрессиям и был расстрелян Однако содержание правовых представлений Е.Б. Пашуканиса не обсуждается и не анализируется. Но в том же издании, очень популярном в Германии, мягко и без лишних комментариев среди выдающихся философов права и юристов ХХ в. как представитель иррациональной философии упоминается один из главных военных преступников фашисткой Германии, осужденный приговором Нюрнбергского трибунала, А. Розенберг 2, о чем в издании вовсе
1 Cm.: Einführung in Rechtsphilosophie und Rechtstheorie der Gegenwart / Kaufmann; Hassemer; Neumann (Hrsg.). Mit Beitr. von Alfred Büllesbach ... 7., neu bearb. und erw. Aufl. — Heidelberg, 2004. S. 69.
2 Ibid. S. 71-72.
не упоминается. Нет в данном издании никаких сведений о гонениях и репрессиях немецких ученых в разные периоды истории, об изгнании многих из них из университетов, о преследованиях за инакомыслие, о ссылках, о жертвах периода национал-социализма, о существенных идеологических ограничениях для ученых из ГДР после объединения с ФРГ и проч. Если подражать такой специфической методологии, то не следовало бы тогда представить историю немецкой правовой мысли в виде учения К. Маркса: его идей о пролетарской революции, о необходимости отмены частной собственности, об отмирании морали, философии, права и прочих аналогичных «химер» по мере достижения желаемого идеала коммунистического общества, сочинения берлинского прокурора Ю. Кирхманна «О бесполезности юриспруденции как науки»3, теории насилия Л. Гумпловича4, расовой теории «права» К. Шмитта и других «юристов» немецкого национал-социализма? Ведь это все немецкие авторы?! Что же за картину мы бы тогда получили? Конечно же, это было бы сознательным упрощением, искажением действительного разнообразия немецкой политико-правовой мысли и литературы.
Но ведь тогда и русская политико-правовая мысль должна освещаться совершенно иначе, полнее, содержательнее, признавая необходимость типологического различения развития политико-правового знания, культурного, языкового и иного разнообразия. Речь идет не о лучшем или худшем, западном или восточном, а лишь о требовании полноты, достоверности и цельности политико-правовых знаний. Например, встречающаяся в некоторых современных исследованиях незатейливая аргументация о том, что некая идея или конструкция появились в советское время, а потому должны, по мнению соответствующих авторов, означать нечто искаженное или непременно требующее переосмысления, совершенно не выдерживает никакой критики. При этом, как правило, даже не предпринимаются никакие усилия для того, чтобы показать, в чем же именно заключалось искажение. В советской литературе были разные произведения, многие из которых, в частности, написанные учеными-юристами, составляют сокровищницу мировой научной юридической литературы (например, сочинения В.С. Нерсесянца, Г.В. Мальцева, В.Г. Графского, В.Е. Чиркина, В.А. Туманова и др.).
3 См.: Kirchmann J.H. Die Werthlosigkeit der Jurisprudenz als Wissenschaft: ein Vortrag. Berlin, 1848.
4 См.: GumplowiczL. Der Rassenkampf: soziologische Untersuchungen. 2., durch-ges. und mit Anhang, enth. die 1875 erschienene Schrift "Rasse und Staat" vers. Aufl. Innsbruck, 1909.
В работе немецкого юриста Г. Радбруха «Философия права»5, переведенной на русский язык, взгляды Л.Н. Толстого, помещенные, правда, в один ряд с Нагорной проповедью, католичеством, Лютером, анализируются не на основе изучения произведений писателя, а лишь в пересказе русского эмигранта Б. Сапира, подготовившего диссертацию в Гейдельбергском университете в 1932 г. «Толстой и Достоевский о проблемах права»6. И Л.Н. Толстой, и М. Лютер, и католичество, и Нагорная проповедь, по мнению Г. Радбруха, отрицают право, объявляют его несущественным. И всему этому — христианской философии религии, включая и Л.Н. Толстого, — противостоит, в представлении Г. Радбруха, признание положительной ценности права и государства7. Л.Н. Толстой, в частности, вопреки поверхностному мнению никогда не отрицал значение права. Его совокупное литературное наследие свидетельствует как раз об обратном. Чем, скажем, отличаются по существу вера исторической школы права в органическое развитие народного правосознания, смысл гегелевского тезиса о соотношении разумности и действительности, вера Л.Н. Толстого в силу и дух народа, Б.Н. Чичерина — в значение народности как духовной реальности? На самом деле это явления одного ряда. Чем отличается вера И. Канта во всеобъемлющее значение нравственного закона от веры Л.Н. Толстого во всеобъемлющее значение нравственности? Это также явления одного ряда. И тот же Г. Радбрух в начале своей научной карьеры был активным сторонником интеллектуального движения за «свободное право», предлагавшего ориентироваться на чувства и живое, а не рациональное право. Другой представитель эпохи, Е. Эрлих, для им так понятой пользы понимания права требовал навсегда отказаться от «нелепого маскарада абстрактных понятий и конструкций»8. Немецкие авторы называют эту позицию цинизмом9. Однако вряд ли у кого-то мы найдем более подробные размышления о характерных чертах взглядов Е. Эрлиха как циничном понимании права. Вероятно, этому могут возразить, сказав, что он был циничен только в отношении правовых понятий и конструкций абстрактного характера, но выступал за «живое» право.
Разве Л.Н. Толстой отрицал значение порядка, свободы и справедливости, призывал к анархии? Конечно же, нет. Его резкая крити-
5 См.: Радбрух Г. Философия права. М., 2004.
6 См.: SapirB. Tolstoi und Dostojewsky über Probleme des Rechts. Tübingen, 1932.
7 Радбрух Г. Указ. соч. С. 113.
8 Ehrlich E. Grundlegung der Soziologie des Rechts. München [u.a.], 1913. S. 274.
9 См.: Einführung in Rechtsphilosophie und Rechtstheorie der Gegenwart. S. 123.
ка позитивного права и многочисленных злоупотреблений им в истории, изложенная, например, в эмоционально написанном «Письме студенту о праве»10, ничего существенного не рассказывает о действительном характере его взглядов. То, что поэты и писатели резко высказывались о необходимости перемен, решительно критиковали существующие порядки, часто публично даже отказываясь от юридической профессии, это вообще довольно типичное явление в литературе. Это, к слову, упомянутый выше Г. Радбрух однозначно признавал, противореча самому себе: «У поэзии не находится добрых слов для права. Право — наиболее консервативный образ культуры, а искусство — наиболее гибкая и наиболее восприимчивая к изменениям форма выражения быстротекущего духа времени. Их разделяет естественная вражда, которая проявляется в многочисленных высказываниях поэтов о праве, в отказе молодых поэтов от юридических профессий»11. Если заняться изучением истории литературы, то мы найдем немало примеров и даже жанров оппозиционно-критической литературы, которая по-разному даже специально высмеивала, критиковала определенные социальные устои, привычки, порядки. Например, творчество так называемых вагантов в Средневековье и эпоху Возрождения12.
История литературы дает очень богатый и познавательный материал для уточнения, углубления и развития истории политических и правовых учений, который пока используется крайне недостаточно. Правда, только в работе Г.Ф. Шершеневича «История философии права» совершенно обоснованно и весьма показательно выделяется самостоятельный параграф о «недовольстве существующим порядком в общей литературе XIII и XIV веков»13, где, в частности, он писал: «Изящная литература средних веков является выразительницей того мировоззрения, представительницей того общественного строя, которые сложились в средние века»14. П.В. Деларов, автор первого известного психологического понимания права в русской литературе, настаивал на том, что право, как явление сознания, должно изучаться в том числе и с помощью художественной литературы: где, как не в ро-
10 Толстой Л.Н. Письмо студенту о праве (1909 г.) // Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: В 90 т. / Под общ. ред. В.Г. Черткова. Т. 38. М., 1936.
11 Радбрух Г. Указ. соч. С. 123.
12 См.: ГвоздевА.А. История западноевропейской литературы: Средние века и Возрождение. М.; Л., 1935. С. 10.
13 ШершеневичГ.Ф. История философии права. СПб., 2001. С. 181.
14 Там же.
манах, надо искать ответ на то, что происходит в душе человека, настаивал П.В. Деларов15. В.Г. Графский обращал внимание на необходимость шире смотреть на источники изучения историко-правовых явлений, а также истории политических и правовых идей16.
Существует также популярный миф о правовом нигилизме как типичной черте русской литературы. Но, конечно же, не более чем миф. Писателям и поэтам, которые высказывали скептическое отношение к праву, можно противопоставить внушительное количество писателей и поэтов, которые восхваляли право, тонко и остроумно показывали смысл и назначение права в жизни людей. Здесь скорее важен вектор поисков. Кто ищет положительные смыслы и трактовки, их и находит, а кто ищет отрицательные, находит и такие. И это действительно для любой национальной литературы, любого исторического периода. В связи с этим существуют гораздо более сложные проблемы, связанные, например, со спецификой разъяснения смысла свободы как правовой идеи, который отличается в зависимости, в частности, от типа общественно-религиозного сознания. Например, свобода воли представляет собой тему и проблему, порожденную прежде всего протестантством и сформировавшейся на его основе философией: в основном в Германии, Швейцарии, Англии. Это нетипичная тема для русской философии, или, например, католических философов. К этому можно также добавить, что в мире вообще не существовало и не существует каких-то безусловных, образцовых правопорядков.
Обеспечение права в жизни общества — это большая, непрерывная и очень трудная задача. Каждое общество справляется с ее выполнением в той или иной степени. Стоит начать изучать реальную практику в любой стране: уровень преступности, судебные и полицейские хроники, статистику, исковые и административные дела, данные надзорных ведомств, данные средств массовой информации, особенно на местах, и другие аналогичные материалы, так сразу же идеальный образ какого-то правопорядка может показать свои настоящие чер-
15 См.: Деларов П.В. Очерки по энциклопедии права. О праве в ряду других сфер умственной жизни человека. СПб., 1878.
16 См.: Графский В.Г. Литература и право в культуре морального, эстетического и иного общения и переживания // Право и литература: Материалы восьмых фи-лософско-правовых чтений памяти академика В.С. Нерсесянца. М., 2014. С. 59—73; он же. О роли истории политических учений в идейно-теоретической подготовке студента // Политические и правовые учения: проблемы исследования и преподавания. М., 1978. С. 62-67.
ты и свойства. Как раз для настоящей философии права, истории политической и правовой мысли насущным требованием является всеобъемлющее, по возможности полное, беспристрастное обсуждение, выявление, обобщение характера и содержания юридических концепций, учений, доктрин, понимание их логико-понятийного своеобразия, преемственности и новизны, конкретно-исторических условий формирования, социально-практического назначения, а также, несомненно, критика их основных аргументов и лежащих в основе гипотез. К сожалению, в области истории политико-правовой мысли часто приходится видеть своего рода вариант реализации учения о предопределенности, пронизывающего определенную часть философии от стоиков до протестантских авторов.
Написанное В. Гюго в 1862 г. письмо господину Даелли, издателю итальянского перевода романа «Несчастные» в Милане, весьма красочно показывает жизнь Франции и Италии: «И вы... не лишены предрассудков, суеверий; над вами тяготеет тирания фанатизма и слепая власть законов, которые с давних времен играют в руку невежественных представителей власти. .У вас до сих пор живут представители варварства — монашеские ордена и первобытные дикари — лазаро-ни. .Между нами разве только та разница, что у вас немного меньше людей умирают от голоду и немного больше от лихорадок; ваша общественная гигиена не лучше нашей. Имеете ли вы счастье забывать значение слов: публичная месть, законная подлость, каторга, эшафот, палач и смертная казнь? Увы и у вас, итальянцы, как и во Франции, Беккария похоронен, а Фаринаце жив»17. В. Гюго справедливо называет проблемы современного ему общества, но следует ли считать его авторитетное мнение зеркалом французского правосознания?
Внутри упомянутой немецкой историографии найдется немало примеров идеологических искажений, модификации и фальсификаций политико-правового знания. Например, Э. Вольф, известный ученый-юрист ХХ в., который попытался сформулировать «реальное учение о праве»18, за свои убеждения, касающиеся самостоятельности принятия решений в университетах и отстаивания академической свободы, подвергся почти что целенаправленному исключению из рядов передовых ученых, несмотря на то что им была разработана оригинальная и познавательная концепция понимания права.
17 Гюго В.М. Несчастные / Misérables: [Роман] / Пер. О.Н. Поповой и А.Н. Эн-гельгардт. СПб., 1902. С. II-III.
18 См.: Wolf E. Allgemeiner Teil des bürgerlichen Rechts. Köln [u.a.], 1973.
Вероятно, сложно представить такую историографическую и историософскую модель реконструкции политико-правовой мысли, которая бы учитывала все многообразие подходов к пониманию основных проблем государства и права. Она всегда будет сохранять на себе отпечаток определенной культурной интерпретации. Однако стремление к целостному знанию и настоятельное требование полноты, достоверности и беспристрастности познавательных практик и описательных приемов в истории политико-правовой мысли должны выполняться и служить одним из критериев оценки качества современной литературы в данной области.
Разнообразие современных концепций понимания права или его отдельных аспектов, возможности уточнения и разъяснения истории политической и правовой мысли прежних эпох и современности диктуют необходимость значительно точнее и полнее описывать и раскрывать характер, содержание, типологические характеристики, социально-практическую направленность и прочие признаки различных трактовок права. При этом в зарубежной литературе, в каждом случае по-разному, продолжается активная работа над формированием своих описательных моделей развития юридической мысли историографического плана, служащих прямо или косвенно укреплению позиций той или иной культуры мысли.
С определенного момента современной истории политико-правовой мысли, который может быть по-разному зафиксирован в различных направлениях анализа права (от кантианцев, эмпириокри-тиков, В. Дильтея и т.д.), некоторые исследователи, прежде всего посредством культа интерпретаций как эксплицитной проблемы, стали обращаться не к будущему, не к перспективам использования познавательных и объяснительных возможностей тех или иных идей, а к рассказу о своих впечатлениях от опыта знакомства с какими-то представлениями прошлого. Возник своего рода интеллектуальный экспрессионизм, который дополняется актуализацией идеи общения. С одной стороны, это вариант борьбы с излишней догматичностью, либерализация мышления, но, с другой стороны, это нередко ведет к таким описаниям прошлого, которые явно ему не свойственны. Например, обсуждаемая сегодня как большое интеллектуальное направление английская юриспруденция XIX в., за редкими исключениями, — это на самом деле очень узкое, замкнутое на себе и малозаметное явление. Американский юрист Д. Грэй, профессор права в Гарвардском университете, в начале ХХ в., а именно в 1909 г., в своей работе под названием «Природа и источники права» писал
следующее: «Около пятидесяти лет назад я наткнулся на экземпляр книги Остина "Определение области юриспруденции", которую тогда мало читали в Англии и почти не знали в этой стране [США]»19. Известный теоретик юридического позитивизма К. Бергбом в своей знаменитой работе «Юриспруденция и философия права» (1892 г.), упрекая британцев в том, что у них, как и многих европейских современников, мало успехов в области формулирования адекватной концепции философии права, писал: «На континенте, вероятно, Гоббс и Локк — известные имена более раннего, Бентам и Джон Ст. Милль более позднего времени; но об „аналитической школе" английских юристов, их единственной, к сожалению, почти ничего не знают по эту сторону канала. Для этого англичане, со своей стороны, не оказали значимого влияния ни на одну из наших школ и ни на одно из направлений. .Таким образом, теория права англичан предстает перед нами как диковинное изолированное образование, которому присуща некоторая односторонность как результат изолированного развития»20.
Или, например, хорошо известная тема «чистого учения о праве». Это название употребляется в основном в единственном числе и авторство приписывается австрийскому юристу Г. Кельзену. Это популярный миф. До Г. Кельзена было написано несколько десятков работ о «чистом учении о праве». Причем и с таким названием, и по этой проблеме. Это было расхожее наименование в конце XVIII — начале XIX в. Затем были и другие работы о «чистом праве», о чистых учениях о праве. Палитра «чистоты» в учениях о праве крайне разнообразна. Г. Кельзен написал книгу с названием «Чистое Учение о Праве» (в 1930-х гг.), потом многое в ней поправил в 1960-е гг. Это не более чем одна из множества версией чистых учений о праве. Мы специально подчеркнули все слова с большой буквы в названии, поскольку у Г. Кельзена в духе символистов, акцентировавших таким образом некую сакральность и определенный мистицизм, оригинальное название также содержит все слова с большой буквы. Для немецкого языка обычная черта — написание существительных с большой буквы. Однако у Г. Кельзена и определение «чистое» написано исключительно с большой буквы, в отличие от его предшественников. Он и сам сравнивал свое учение о праве с догматической теологией.
19 Gray. J. The nature and sources of the law. New York, 1909. Р. VII.
20 Bergbohm K. Jurisprudenz und Rechtsphilosophie: kritische Abhandlungen. Bd. 1: Einleitung. Abh. 1: Das Naturrecht der Gegenwart. Leipzig, 1892. S. 12.
Опыт изучения многих отечественных и зарубежных подходов к построению историографических моделей в истории политико-правовой мысли, философии права показывает, что проблема надлежащей реконструкции событийного и обыденного рядов в общей и национальной культуре человечества в его отношении к государству и праву остается одной из самых насущных и востребованных. Можно даже заметить, как существенные расхождения между внешне подсказанной или скопированной моделью и внутренним развитием культуры права и политико-правового мышления оказываются причиной отторжения или непринятия других идеалов и представлений. Так, скажем, политические формы, придуманные эллинами, хороши каждая по-своему для античного греческого общества, но в любом другом историческом случае они не имеют прямого продолжения, всегда конкретны в приложении к какому-то национальному опыту.
Выдающийся русский историк Н.Я. Данилевский предлагал различать не только степени развития, но и типы развития21. Ученый писал: «Отсутствие этого различения и составляет тот коренной недостаток исторической системы... Формы исторической жизни человечества как формы растительного и животного мира, как формы человеческого искусства (стили архитектуры, школы живописи), как формы языков (односложные, приставочные, сгибающиеся), как проявление самого духа, стремящегося осуществить типы добра, истины и красоты (которые вполне самостоятельны и не могут же почитаться один развитием другого), не только изменяются и совершенствуются повозрастно, но еще и разнообразятся по культурно-историческим типам»22. По мнению русского историка, «главное же должно состоять в отличении культурно-исторических типов, так сказать, самостоятельных, своеобразных планов религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного — одним словом, исторического развития»23.
На значении типов развития, подразумевая тождественную проблему, в сопоставимый период многократно указывал немецкий юрист О. Гирке, который пытался решить проблему социального (в соответствии с интересами немецкого общества) развития права с помощью тщательной реконструкции истории немецкой общины и характерно-
21 См.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. 6-е изд. СПб., 1995.
22 Там же. С. 85.
23 Там же.
го для немецкой старины правосознания, отыскивание которого остается непреходящей для немецкой правовой культуры стержневой основой развития24.
П. Флоренский, размышляя об особенностях исторического познания, писал: «Себя чувствовать надо не затерявшимся в мире, пустом и холодном, не быть бесприютным, безродным; надо иметь точки опоры, знать свое место в мире — без этого нельзя быть бодрым. Надо чувствовать за собой прошлое, культуру, род, родину. У кого нет рода, у того нет и Родины и народа. .Чем больше связей, чем глубже вросла душа в прошлое, чем богаче она обертонами, тем она культурнее, тем более культурна масса личности. Идеи, чтобы быть живыми, должны быть с фундаментом, с прошлым; мы должны чувствовать, что не сами сочиняем свои теории (сочинительство, игра в жизнь), а имеет то, что выросло, что почвенно»25.
Что важно для формирования отечественной модели историографии и историософии политико-правовой мысли? Это в первую очередь ее целостное освещение, опирающееся на принципы полноты познания. Есть, собственно говоря, русская культура как вместительный, самобытный, разноплановый и сложный феномен, есть его многочисленные исторические проявления, есть неисчерпаемое количество источников его познания. Если мы изучаем историю мысли, то очевидно, что мы должны учитывать, наряду с собственно дистиллированным продуктом — в виде нормативного суждения или требования и его формальной диалектики содержания (типовая юридическая проблема!), — также историю языка, литературы, общественно-религиозного сознания, материальной культуры и проч. В противном случае любая наука о культуре может быть сведена к небольшому набору чистых формальных единиц: филология, история, экономика, этика, философия и т.п.
В формировании политико-правового сознания, соответствующей литературы, безусловно, участвует язык. Имеются философские концепции, в том числе в области права, которые вообще всю проблему права сводят к смыслу слов, подлежащему выяснению в каждой конкретной ситуации и каждый раз заново, так сказать, из контекста. Например, для англосаксонского права — это совершенно
24 См.: Gierke O. Die soziale Aufgabe des Privatrechts: Vortrag, gehalten am 5. April 1889 in der juristischen Gesellschaft zu Wien. Berlin, 1889.
25 Флоренский П.А. У водоразделов мысли: (черты конкретной метафизики): В 2 т. М., 2013. Т. 2. С. 29.
очевидная вещь. Существуют также и другие исследования, показывающие влияние типов языка на характер смысловых структур философских сочинений. Например, М.К. Петров, исследуя вопросы соотношения языка и мировоззрения, обратил внимание на влияние типа языка — флективного (греческий, русский) или аналитического (английский) — на соотношение лингвистического и бытийного. Так, согласно разъяснению М.К. Петрова, «если, оставаясь в рамках антично-христианского тождества лингвистического и бытийного, перевести вопрос о различиях между греческим и английским "словом" в теологическую форму: какой стала бы природа, будь она сотворена не по греческому, а по английскому слову, то мы, сравнивая грамматические структуры греческого и английского языков, получили бы ошеломляющий ответ: сотворенная по английскому слову природа была бы реальностью однозначного контактного взаимодействия, обладала бы именно теми свойствами межсубъектной определенности взаимодействия, о которых пишет Гоббс»26. «В самом деле, действуя в рамках флективного (греческий, русский) тождества лингвистического и бытийного, — пишет М.К. Петров, — творец не мог бы идти дальше морфо-смыслового уровня, вынужден бы творить сущностный ("существительный") мир вещей, качеств, отношений, тогда как, действуя по нормам аналитического (английский) тождества лингвистического и бытийного, он мог бы ограничиться тем, что Аристотель называл "первой материей", а Гоббс "телом вообще", предоставив все остальное контактному взаимодействию по строгим и однозначным правилам»27. Так что, например, открытая текстура, утверждаемая лингвистической философией права, на самом деле оказывается имманентной чертой английской языковой культуры, но совсем не является такой в отношении других культур.
Русская нравственно-духовная и политическая мысль формировалась изначально на русском языке, который в своем развитии претерпевал множество трансформаций. Русский литературный язык, писал А.А. Шахматов, «представляет собой перенесенный на русскую почву церковнославянский .язык, в течение веков сближавшийся с живым народным языком и постепенно утративший и утрачивающий свое иноземное обличие»28. Ученый также отмечал: «Едва ли какой другой
26 Петров М.К. Историко-философские исследования. М., 1996. С. 186-187.
27 Там же. С. 187.
28 Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка: (курс, читанный в С.- Петербургском ун-те в 1911-12 уч.г.). СПб., 1913. С. 5.
язык в мире может быть сопоставлен с русским в том сложном историческом процессе, который он пережил»29. Уже в Древней Руси существует большое количество литературных источников, которые пока малоизучены в русле освещения истории русской духовно-нравственной, общественно-политической и правовой мысли.
Академик А.М. Панченко, отмечая многообразие книжного наследия Древней Руси, писал: «В Древней Руси была своя классификация и своя иерархия книг. На первом месте находились "душеполезные" книги — Писание, затем Предание (произведения отцов и учителей церкви, постановления семи вселенских соборов), сочинения русских авторов, причисленных к лику святых, и т.д. Даже если не брать в расчет гибель книг от войн, пожаров и т.п., все-таки книжное наследие Древней Руси поражает своей огромностью. Это действительно колоссальное наследие»30. Он приводил и ряд других важных примеров, которые проясняют значимые моменты истории культуры, имеющие самое непосредственное отношение к истории правовой мысли и ее историософии. Например, описывая «противостояние русской старины (веры) и новой культуры (интеллекта)», полемику между традиционалистами и «новыми учителями» в XVII в., А.М. Панченко писал: «В глазах "новых учителей" русская культура — это "плохая" культура, строить ее нужно заново, как бы на пустом месте, а для этого "просве-тити россов" — конечно, по стандартам западноевропейского барок-ко»31. В этом видится главный спор названной эпохи, а именно спор об исторической правоте, имеющий прежде всего историософский характер. Содержание данного спора, о чем писал А.М. Панченко, обусловливается поисками ответов на вопрос об историческом идеале, о связи духовного и интеллектуального начал, вечности и бренности, прошлого, современности и будущего. Например, в советской историософии политико-правовой мысли 1960—1980 гг. популярным был такой ракурс рассмотрения политико-правовых явлений и идей, как соотношение истории и современности.
Например, в историософских спорах Димитрия Ростовского, Симеона Полоцкого, Аввакума о простом человеке, который обладает природной мудростью и правильным богопознанием, проявляется одна
29 ШахматовА.А. Очерк современного русского литературного языка: (курс, читанный в С.- Петербургском ун-те в 1911—12 уч.г.). СПб., 1913. С. 5.
30 Панченко А.М. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской культуры: В 5 т. Т. III (XVII — начало XVIII века). М., 1996. С. 202.
31 Там же. С. 51.
из сквозных тем русской политико-правовой мысли. А.М. Панченко пишет: «Для Симеона Полоцкого главное — просветительство, "внешняя мудрость", а для Аввакума — нравственное совершенство. Поэтому Аввакум не признает иерархического строения общества. В нравственном смысле все — "от царя до псаря" и от выпускника. академии до безграмотной крестьянки — равны»32. Если в сравнительном ключе проследить аналогичную проблему в истории политико-правовой мысли, например, западноевропейских стран, то на самом деле она окажется значительно более глубокой. Чередование моментов веры и интеллекта, и именно чередование, оказывается при ближайшем рассмотрении определенным типичным элементом общественной жизни и исторического процесса всех известных национальных правовых культур.
Влияние языка на развитие, в частности, юридической науки, философии права видно на примере истории конца XVIII — начала XIX в. Повсеместно в Европе, в России происходят события, связанные с обновлением языка, формированием современных языков. Переход от латыни к национальным языкам привел к расцвету литературы. Она стала чувствоваться и читаться совершенно по-другому. Вызванный разными, в том числе военно-политическими, причинами интерес к истории вообще и национальной в частности совершенно иначе поставил вопрос об актуальности языкознания, сравнительных исследований, социальном, а затем и психологическом факторе. Можно со всей уверенностью сказать, что, если бы, например, сочинения Канта и Гегеля были бы написаны на латыни, а не на их родном немецком, то вряд ли бы они пользовались такой популярностью и влиянием. Еще Х. Томазий, хотя был реформатором, утверждал, что учеба в университетах должна быть только на латыни. Почему в XIX в. так много юридических сочинений? Число и направления их совершенно несопоставимы с объемом литературы предыдущего века. В первую очередь потому, что писались они на родном языке, а не на давно не имевшей хождения латыни. Очень наглядно этот процесс можно видеть, изучая подробно работы немецкого юриста Г. Гуго и его первые учебники по истории права на немецком языке33.
Историография и историософия в современных разработках политико-правовой мысли должны учитывать приведенные соображе-
32 Панченко А.М. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской культуры: В 5 т. Т. III (XVII — начало XVIII века). М., 1996. С. 54-55.
33 См.: Hugo G. Lehrbuch des Naturrechts, als einer Philosophie des Positiven Rechts. Berlin, 1798.
ния. Очевидно, что не следует воспринимать право и государство как достояние лишь определенной небольшой части мира. В каждом случае мы имеем всегда определенный путь поиска смысла и назначения права, порядка, мира и справедливости в жизненных делах общества и гражданина, в сфере государственного управления и правосудия. Не случайно многие ученые-юристы, стоявшие у истоков современной дисциплинарной формы юридической науки как теории права, писали о роли сравнительного метода и возможности так называемых универсального права и универсальной юриспруденции34.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Гвоздев А.А. История западноевропейской литературы: Средние века и Возрождение. М.; Л.: Учпедгиз, 1935.
Графский В.Г. Литература и право в культуре морального, эстетического и иного общения и переживания // Право и литература: Материалы восьмых фило-софско-правовых чтений памяти академика В.С. Нерсесянца. М.: Норма, 2014. С. 59-73.
Графский В.Г. О роли истории политических учений в идейно-теоретической подготовке студента // Политические и правовые учения: проблемы исследования и преподавания. М.: Изд-во ИГиП АН СССР, 1978. С. 62-67.
Гюго В.М. Несчастные / Misérables: [Роман] / Пер. О.Н. Поповой и А.Н. Эн-гельгардт. СПб.: О.Н. Попова, 1902.
Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. 6-е изд. СПб.: Изд-во С.-Пе-терб. ун-та; Изд-во «Глаголъ», 1995.
Деларов П.В. Очерки по энциклопедии права. О праве в ряду других сфер умственной жизни человека. СПб.: Тип. Б.Г. Янпольского, 1878.
Панченко А.М. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской культуры: В 5 т. Т. III (XVII — начало XVIII века). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.
Петров М.К. Историко-философские исследования. М.: РОССПЭН, 1996.
РадбрухГ. Философия права. М.: Междунар. отношения, 2004.
Толстой Л.Н. Письмо студенту о праве (1909 г.) // Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: В 90 т. / Под общ. ред. В.Г. Черткова; 1909-1910. М.: Художественная литература, 1936. Т. 38. С. 54-61.
Флоренский П.А. У водоразделов мысли: (черты конкретной метафизики): В 2 т. Т. 2. М.: Академический проект, 2013.
34 См.: Feuerbach P.J.A. Blick auf die deutsche Rechtswissenschaft. München, 1810; Jhering R. Der Geist des römischen Rechts auf den verschiedenen Stufen seiner Entwicklung. Erster Teil. Leipzig, 1852.
Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка: (курс, читанный в С.- Петербургском ун-те в 1911-12 уч.г.). СПб.: Студенческий издательский комитет при Историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского ун-та, 1913.
ШершеневичГ.Ф. История философии права. СПб.: Издательство «Лань», 2001.
Bergbohm K. Jurisprudenz und Rechtsphilosophie: kritische Abhandlungen. Bd. 1: Einleitung. Abh. 1: Das Naturrecht der Gegenwart. Leipzig: Duncker & Humbolt, 1892.
Ehrlich E. Grundlegung der Soziologie des Rechts. München [u.a.]: Duncker & Humblot, 1913.
Einführung in Rechtsphilosophie und Rechtstheorie der Gegenwart / Kaufmann; Hassemer; Neumann (Hrsg.). Mit Beitr. von Alfred Büllesbach ... 7., neu bearb. und erw. Aufl. Heidelberg: Müller, 2004.
Feuerbach P.J.A. Blick auf die deutsche Rechtswissenschaft. München: Fleischmann, 1810.
Jhering R. Der Geist des römischen Rechts auf den verschiedenen Stufen seiner Entwicklung. Erster Teil. Leipzig: Breitkopf und Härtel, 1852.
Gierke O. Die soziale Aufgabe des Privatrechts: Vortrag, gehalten am 5. April 1889 in der juristischen Gesellschaft zu Wien. Berlin: Springer, 1889.
Gray J. The nature and sources of the law. New York: The Columbia University Press, 1909.
Gumplowicz L. Der Rassenkampf: soziologische Untersuchungen / Ludwig Gumplo-wicz. 2., durchges. und mit Anhang, enth. die 1875 erschienene Schrift «Rasse und Staat» vers. Aufl. Innsbruck: Wagner, 1909.
Hugo G. Lehrbuch des Naturrechts, als einer Philosophie des Positiven Rechts. Berlin: Mylius, 1798.
Kirchmann J.H. Die Wertlosigkeit der Jurisprudenz als Wissenschaft: ein Vortrag. Berlin: Springer, 1848.
Sapir B. Tolstoi und Dostojewsky über Probleme des Rechts / von Boris Sapir. Tübingen: Mohr, 1932.
Wolf E. Allgemeiner Teil des bürgerlichen Rechts: Lehrbuch / von E. Wolf. Köln [u.a.]: Heymann, 1973.
REFERENCES
Bergbohm, K. (1892). Jurisprudenz und Rechtsphilosophie: kritische Abhandlungen [Jurisprudence and philosophy of law: critical treatises]. Bd. 1: Einleitung. Abh. 1: Das Naturrecht der Gegenwart. Leipzig: Duncker & Humbolt. (in Germ.).
Danilevsky, N.YA. (1995). Rossiya i Evropa: Vzglyad na kul'turnye ipoliticheskie ot-nosheniya Slavyanskogo mira k Germano-Romanskomu [Russia and Europe: A Look at the Cultural and Political Relations of the Slavic world to the Germanic-Romance]. 6-e izd. St. Petersburg: Izd-vo S.-Peterb. un-ta; Izd-vo «Glagol»». (in Russ.).
Delarov, P.V. (1878). Ocherki po enciklopedii prava. O prave v ryadu drugih sfer um-stvennoj zhizni cheloveka [Essays on the Encyclopedia of Law. About law in a number of other spheres of human mental life]. St. Petersburg: Tip. B.G. YAnpol'skogo. (in Russ.).
Ehrlich, E. (1913). Grundlegung der Soziologie des Rechts [Foundations of the sociology of law]. München [u.a.]: Duncker & Humblot. (in Germ.).
Einführung in Rechtsphilosophie und Rechtstheorie der Gegenwart [Introduction to legal philosophy and legal theory of the present] (2004) / Kaufmann; Hassemer; Neumann (Hrsg.). Mit Beitr. von Alfred Büllesbach ... 7., neu bearb. und erw. Aufl. — Heidelberg: Müller. (in Germ.).
Feuerbach, P.J.A. (1810). Blick auf die deutsche Rechtswissenschaft [A look at German jurisprudence]. München: Fleischmann. (in Germ.).
Florenskiy, P.A. (2013). U vodorazdelov mysli: (cherty konkretnoj metafiziki) [At the watersheds of thought: (features of concrete metaphysics)]: in 2 volumes. Vol. 2. Moscow: Akademicheskij proekt. (in Russ.).
Gierke, O. (1889). Die soziale Aufgabe des Privatrechts [The social task of private law]: Vortrag, gehalten am 5. April 1889 in der juristischen Gesellschaft zu Wien. Berlin: Springer. (in Germ.).
Grafskiy, V.G. (1978). O roli istorii politicheskih uchenij v idejno-teoreticheskoj pod-gotovke studenta [On the role of the history of political doctrines in the ideological and theoretical preparation of the student]. In: Politicheskie i pravovye ucheniya: problemy issle-dovaniya i prepodavaniya [Political and legal doctrines: problems of research and teaching]. Moscow: Izd-vo IGiP AN SSSR, pp. 62-67. (in Russ.).
Grafsky, V.G. (2014). Literatura i pravo v kul'ture moral'nogo, esteticheskogo i ino-go obshcheniya i perezhivaniya [The History of Western European Literature: The Middle Ages and the Renaissance]. In: Pravo i literatura: Materialy vos'myh filosofsko-pravovyh chtenij pamyati akademika V.S. Nersesyanca [Law and Literature: Materials of the eighth philosophical and legal readings in memory of Academician V.S. Nersesyants]. Moscow: Norma, pp. 59-73. (in Russ.).
Gray, J. (1909). The nature and sources of the law. New York: The Columbia University Press.
Gumplowicz, L. (1909). Der Rassenkampf: soziologische Untersuchungen [The race struggle: sociological investigations] / Ludwig Gumplowicz. 2., durchges. und mit Anhang, enth. die 1875 erschienene Schrift «Rasse und Staat» vers. Aufl. Innsbruck: Wagner. (in Germ.).
Gvozdev, A.A. (1935). Istoriya zapadno-evropeiskoi literatury: Srednie veka i Vozrozh-denie [History of Western European Literature: Middle Ages and Renaissance]. Moscow; Leningrad: Uchpedgiz. (in Russ.).
Gyugo, V.M. (1902). Neschastnye/Misérables: [Novel] / Per. O.N. Popovoj i A.N. En-gel'gardt. St. Petersburg: O.N. Popova. (in Russ.).
Hugo, G. (1798). Lehrbuch des Naturrechts, als einer Philosophie des Positiven Rechts [Textbook of Natural Law, as a philosophy of Positive Law]. Berlin: Mylius. (in Germ.).
Jhering, R. (1852). Der Geist des römischen Rechts auf den verschiedenen Stufen seiner Entwicklung [The spirit of Roman law at the various stages of its development]. Erster Teil. Leipzig: Breitkopf und Härtel. (in Germ.).
Kirchmann, J.H. (1848). Die Werthlosigkeit der Jurisprudenz als Wissenschaft [The worthlessness ofjurisprudence as a science]: ein Vortrag. Berlin: Springer. (in Germ.).
Panchenko, A.M. (1996). Russkaya kul'tura v kanun petrovskih reform [Russian culture on the eve of Peter's reforms]. In: Iz istorii russkoj kul'tury: v 5-ti tomah. T. III(XVII— nachalo XVIII veka) [From the history of Russian culture: in 5 volumes. Vol. III (XVII — beginning of XVIII century)]. Moscow: Shkola «Yazyki russkoj kul'tury». (in Russ.).
Petrov, M.K. (1996). Istoriko-filosofskie issledovaniya [Historical and philosophical studies]. Moscow: ROSSPEN. (in Russ.).
Radbruch, G. Filosofiyaprava [Philosophy of Law]. Moscow: Mezhdunar. otnoshe-niya, 2004. (in Russ.).
Sapir, B. (1932). Tolstoi und Dostojewsky über Probleme des Rechts [Tolstoy and Dos-toevsky on problems of law] / von Boris Sapir. Tübingen: Mohr. (in Germ.).
Shahmatov, A.A. (2013). Ocherk sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka: (kurs, chitannyj v S.-Peterburgskom un-te v 1911—12 uch.g.) [An essay on the Modern Russian Literary language: (a course taught at St. Petersburg University in 1911-12 academic years)]. St. Petersburg: Studencheskij izdatel'skij komitet pri Istoriko-filologicheskom fakul'tete Sankt-Peterburgskogo un-ta. (in Russ.).
Shershenevich, G.F. (2001). Istoriyafilosofiiprava [History of Philosophy of law]. St. Petersburg: Izdatel'stvo «Lan'». (in Russ.).
Tolstoy, L.N. (1936). Pis'mo studentu o prave (1909 g.) [Letter to a student about law (1909)]. In: Chertkov, V.G ed. Tolstoy L.N. Polnoe sobranie sochinenij: v 90 tomah; 1909— 1910 [Complete works: in 90 volumes / Under the general editorship of; 1909-1910]. Moscow: Hudozhestvennaya literatura, 1936. Vol. 38, pp. 54-61. (in Russ.).
Wolf, E. (1973). Allgemeiner Teil des bürgerlichen Rechts [General part of civil law]: Lehrbuch / von E. Wolf. Köln [u.a.]: Heymann. (in Germ.).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ:
Горбань Владимир Сергеевич — заведующий сектором философии права, истории и теории государства и права, руководитель междисциплинарного центра философско-правовых исследований Института государства и права Российской академии наук, доктор юридических наук.
Груздев Владимир Сергеевич — Председатель правления Общероссийской общественной организации «Ассоциация юристов России», главный научный сотрудник сектора философии права, истории и теории государства и права Института государства и права РАН, доктор юридических наук.
AUTHORS' INFO:
VladimirS. Gorban — Head of the Department of Philosophy of Law, History and Theory of State and Law, Head of the Interdisciplinary Center for Philosophical and Legal Studies of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences, Doctor of Law
Vladimir S. Gruzdev — Chairman of the Board of the All-Russian Public Organization "Association of Lawyers of Russia1, Chief Researcher of the Sector of Philosophy of Law, History and Theory of State and Law, Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences, Doctor of Law.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Горбань В.С., Груздев В.С. О значении и отдельных аспектах современной историографии и историософии политико-правовой мысли // Труды Института государства и права РАН / Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. 2023. Т. 18. № 6. С. 11-30. DOI: 10.35427/2073-4522-2023-18-6-gorban-gruzdev
FOR CITATION:
Gorban, V.S., Gruzdev, V.S. (2023) On the Significance and Certain Aspects of Modern Historiography and Historiosophy of Political and Legal Thought. Trudy Instituta go-sudarstva i prava RAN — Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS, 18(6), pp. 11-30. DOI: 10.35427/2073-4522-2023-18-6-gorban-gruzdev
