CC BY
319
О.А. Яковлева
О ЖАНРОВЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ПЛУТОВСКОГО РОМАНА (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА М.Д. ЧУЛКОВА «ПРИГОЖАЯ ПОВАРИХА»)
В 60-70-е гг. XVIII века русское Просвещение вступило в свой наиболее радикальный период развития. Активизируется процесс демократизации художественной литературы, который в большей степени охватил творчество тех писателей, чьи эстетические установки были направлены против художественных принципов классицизма. В жанровом отношении борьба с канонами классицизма велась в прозе и драматургии: в жанрах повести, романа, комической оперы, «слезной» драмы. Для названного процесса особенно характерно развитие прозаических жанров и усиление реалистических тенденций. Так, жанр романа начал свою литературную жизнь в России именно во второй половине XVIII века.
В литературоведении не прекращаются споры о времени возникновения романного жанра. Д.В. Затонский в работе «Искусство романа и XX век», подвергнув тщательному анализу различные точки зрения на проблему происхождения романа, делает вывод о том, что ее следует решать исторически. Он отмечает: «Жанр является не непосредственным порождением той или иной классовой идеологии (имеющей поэтому «права собственности» на него), а, скорее детищем общественной формации в целом» [3, 33].
С этих же позиций подходит к исследованию романного жанра М. Бахтин. «Роман, - пишет М.М.Бахтин, - стал ведущим героем драмы литературного развития нового времени именно потому, что он лучше всего выражает тенденции становления нового мира, ведь это - единственный жанр, рожденный этим новым миром и во всем соприродный ему» [1, 98]. Однако, надо сказать, М. Бахтин не заключает роман в жесткие границы буржуазной эпохи. Он пишет: «Роман - становящийся жанр... Жанровый костяк романа еще далеко не затвердел» [1, 98, 95].
Таким образом, согласно Бахтину, главное отличие жанра романа от прочих жанров и, прежде всего, от эпоса, - то, что он изменяется у нас на глазах. В его работе названы и другие, более существенные признаки, отличающие роман и эпос. Эпос повествовал о прошлом, великом, невозвратимом и завершенном времени. Предмет романа - настоящее, текучее, непрерывное, изменчивое, представляемое в непосредственном приближении и подлежащее немедленной авторской оценке. Но, продолжает Бахтин, «изображать события на одном ценностно-временном уровне с самим собою и со своими современниками (а следовательно, и на основе личного опыта и вымысла), - значит совершить радикальный переворот: переступить из эпического мира в романный» [1, 103].
Необходимость исторического изучения романного жанра М.М. Бахтин объясняет также многообразием его разновидностей и предпринимает попытку исторической классификации этих разновидностей, в основу которой положен принцип построения образа главного героя: роман странствий, роман испытания, роман биографический (автобиографический), роман воспитания [2, 188].
Близок к М. Бахтину в своих суждениях о романе и В. Кожинов, автор книги «Происхождение романа». Он отделяет происхождение романа от классического эпоса и от аналогичных роману повествовательных форм античности и средневековья. «Роман, - пишет он, - возникает в начале буржуазной эпохи заново, как бы на пустом месте. И возникает он в форме пикарески» [4, 126]. Таким образом, плутовской роман является исторически первой романной формой.
Плутовской роман в литературоведении рассматривается как одна из жанровых модификаций авантюрного романа, к которым относят: авантюрно-исповедальный, авантюрно-героический, авантюрно-бытовой и авантюрно-плутовской. Названные модификации авантюрного романа объединяются в одну жанровую разновидность благодаря наличию общих жанрообразующих признаков.
Рассмотрим роман М.Д. Чулкова «Пригожая повариха» с точки зрения реализации в нем жанрообразующих признаков авантюрно-плутовского романа.
Ученые, прежде всего, отмечают, что художественное время во всех разновидностях авантюрного романа исторично. Время проявляется не только в обычаях и вкусах персонажей. Есть и более непосредственные пути временной привязки событий. Например, в качестве эпизодического персонажа может выступать историческое лицо, или может содержаться указание на историческое
событие. Так, главная героиня романа М.Д. Чулкова «Пригожая повариха» Мартона начинает повествование о своих похождениях с сообщения о гибели мужа в сражении под Полтавой. Читатель может сделать заключение о времени действия в романе: Полтавская битва произошла в 1709 году.
Основной признак авантюрного романа обнаруживается в самом жанровом обозначении -авантюрность (в плане сюжета - это главная характеристика). Эмблемой авантюрности является присутствие слова «авантюра», «приключение» или, как в нашем случае, «похождение» уже в самом названии произведения: «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины».
Авантюра - это разновидность события. Ю.М. Лотман в работе «Структура художественного текста» дает такое определение этому понятию: «Событием в тексте является перемещение персонажа через границу семантического поля» [5, 282]. Следовательно, авантюрой можно назвать крайне резкое перемещение персонажа через эту границу. Таким образом, авантюра представляет собой событие «чрезвычайное», выходящее за границы бытийной нормы.
Такого рода события приводят к быстрой смене ситуаций, в которых оказывается герой романа. Отметим, что в романе эпохи Просвещения авантюрность соотносится с событиями и персонажами, не выходящими за рамки достоверности. Это позволяет исследователям утверждать, что в авантюрном романе XVIII века «действительность воспроизводится в формах самой жизни» [6, 49].
Жизнь главной героини романа «Пригожая повариха» представляет собой череду взлетов и падений, которые начались в Киеве, а окончились в Москве. Мартона сообщает о гибели своего мужа и описывает бедственное положение девятнадцатилетней сержантской вдовы. В ее судьбе приняла участие одна «честная старушка», которая взяла ее под покровительство и нашла ей для увеселения молодого человека. И жизнь героини изменилась. Молодой человек оказался дворецким одного господина и «без остановки тратил деньги». Мартона «начала быть госпожою». Вскоре в один вечер судьба вновь «переменилась»: ее расположения добился сам господин ее прежнего возлюбленного Светон. Счастье продлилось неделю, «ибо нет ничего его непостояннее». Болезнь отца Светона требовала отъезда в деревню. Решено было ехать вместе, а Мартону поселить у соседа. В середине пути Светон признался, что женат. И Мартона поняла, что несчастье ее близко: она боялась не потери любовника, а того приема, «которым потчивают1 благородные жены нашу братью за похищение их мужей». Предчувствие не подвело, и скоро героиня оказалась в чистом поле. Мартона совершает путешествие в Москву, описание которого опускает, так как «ничего со мною важного не случилось».
Для жанровой характеристики романа любопытно отметить следующую деталь. Мартона указывает, что прибыла в Москву в среду, «а день сей означается у нас древним языческим богом Меркурием; Меркурий же был бог плутовства... как будто бы его помощью определилась я в поварихи к секретарю» [7, 595]. Вскоре обрела и нового любовника - канцеляриста, а как только воздыхатели госпожи секретарши стали посматривать в ее сторону, вновь оказалась на улице.
Но недолго продолжалось несчастье. Уже на следующий день к ней пожаловал сводник и определил Мартону экономкой в дом к богатому отставному подполковнику, потерявшему восемь дней назад жену. В один час получила она власть в доме, а «часа с два спустя команду и над хозяином», который оказался страстно в нее влюблен.
Вскоре Мартона пустилась в новую авантюру. Ее склонности добился молодой человек Ахаль. Вначале он посещал дом подполковника, переодевшись якобы в сестру Мартоны, а потом решено было бежать, предварительно обобрав благодетеля. Однако Ахаль обманул свою возлюбленную и сам сбежал со всем имуществом. И вновь Мартона на улице без средств к существованию. Но беспокойство о собственной судьбе заставляет ее идти на риск, и она отправляется к своему благодетелю. Страх не оправдался: подполковник принял ее со слезами радости и прощением. Все вернулось на свои места, но ненадолго. Подполковник скончался, состояние наследовала его сестра, а Мартону заключили в тюрьму. И это еще не конец приключений.
Другой системообразующий признак авантюрно-плутовского романа эпохи Просвещения -его центральный персонаж. Это - герой-пикаро, герой плут и авантюрист. В романе М.Д.Чулкова он воплощен в образе Мартоны.
1 В цитируемом тексте сохраняется авторская орфография. 120
Приключения (и злоключения) персонажа могут быть результатом его собственной активности, но могут быть и порождением жизненных ситуаций, результатом воздействия внешних сил. Герой-пикаро не рождается на свет совершенным плутом. Романисты-просветители показали, как социальные условия и среда влияют на нравственную эволюцию персонажей их книг. Однако в рамках отдельных ситуаций им предоставлена возможность выбирать ту или иную линию поведения и проявлять таким образом свою жизненную активность. М.Г. Соколянский отмечает: «Если герой проявляет себя активно, лишь тогда можно говорить об авантюрности как качестве, присущем персонажу и роману в целом» [6, 54].
В авантюрных романах часто присутствует «идея испытания». Напомним, что М. Бахтин, классифицируя романы по принципу построения образа главного героя, среди прочих разновидностей выделил роман испытания героя, которому присущи следующие черты:
1) сюжет строится на отступлениях от нормального социального и биографического хода жизни героев, на таких событиях и положениях, каких нет в типической, нормальной, обычной биографии человека. Заканчивается роман, когда события снова входят в нормальную колею;
2) время лишено исторической локализации, т. е. прикрепленности к определенной исторической эпохе, связи с определенными историческими событиями и условиями (что не характерно для авантюрного романа);
3) роман испытания сосредоточен на герое. Окружающий мир и второстепенные персонажи в большинстве случаев превращаются в фон для героя. Между героем и миром нет подлинного взаимодействия: мир не способен изменить героя, он его только испытывает, и герой не воздействует на мир.
М. Бахтин отмечает, что роман испытания в XVIII - XIX вв. утратил свою чистоту. Однако идея испытания сыграла значительную роль в последующей истории романа, так как позволяла «соединять острую авантюрность с глубокой проблемностью и сложной психологией» [2, 194].
Несмотря на то, что наша героиня никогда не ставится в ситуацию выбора, искушения, испытания, она опосредованно ему подвергается. Мартоне необходимо выжить, а когда обстоятельства предложили ей способ выживания, она, не задумываясь о морали, легко им воспользовалась. Автор не старается глубоко раскрыть психологию героини. Его в данном случае интересует судьба женщины из демократических слоев, не получившей нравственного воспитания, столкнувшейся с низменным бытом и не устоявшей на стезе добродетели.
Мартона твердо знала, что «богатство рождает честь», а каким путем достигается богатство - неважно. Чулков подводит читателя к мысли о том, что виной всему оказываются социальные условия, бесправное положение женщины: «...осталася я без всякого пропитания, носила на себе титул сержантской жены, однако была бедна»; «.не знала я обхождения людскова и не могла приискать себе места, и так сделалася вольною по причине той, что нас ни в какие должности не определяют»; «Весь свет на меня опрокинулся и столько в новой моей жизни меня возненавидел, что я не знала, куда приклонить мне голову»; «Все обо мне переговаривали, винили и порочили меня тем, чего я совсем не знала» [7, 589].
Свой выбор героиня совершает однажды. Когда «честная старушка» нашла ей молодого человека «для увеселения», она «сперва показалася было упорною, но через два дни охотно пред-прияла следовать ее советам и позабыла совсем свою печаль» [7, 589]. А далее во всех своих похождениях Мартона преследовала одну цель - выжить.
Для раскрытия характера героини важно то, что Мартона предстает перед читателем одновременно в двух ипостасях: собственно героини повествования и повествовательницы, причем между ними существует очевидный временной и нравственный разрыв. Временной разрыв подчеркнут прошедшим временем повествования. Изменения в нравственном облике Мартоны почти незаметны на протяжении повествования.
Общее направление перемен в ее характере можно определить благодаря ведущему приему повествования: рассказ об очередном происшествии в судьбе Мартоны сопровождается итоговым умозаключением. Так, будучи обманута Ахалем, она делает выводы: «И хотя я далее видела, нежели обо мне думали, однако притворства ево разобрать не могла и в сем случае узнала я действительно, что как бы женщина ни была остра и замысловата, однако всегда подвержена обманам
мужчины, а особливо в то время, когда она им страстна»; «В сем случае растолковала я, что он имел больше нужды в пожитках моего любовника, нежели во мне, и прельщался не красотою моею, но червонцами и жемчугом» [7, 605].
Нравственные изменения становятся очевидными при сравнении исходной и финальной позиций героини в однотипных сюжетных ситуациях. Они особенно наглядны в отношении Марто-ны к любви: если отношения со Светоном, одним из первых любовников, явились результатом коммерческой сделки, то объяснение в любви со Свидалем, последним любовником, не подразумевало никакого торга. Следовательно, духовный путь Мартоны направлен в сторону нравственного совершенствования. Так жанровая модель авантюрного романа соединяется с моделью романа воспитания.
Что касается жизненной позиции Мартоны, то она скорее пассивна, нежели активна: при всей своей инициативности героиня слишком зависит от обстоятельств, к которым вынуждена приспосабливаться. Однако, как для настоящего героя-пикаро, неудача для нее не трагедия, а повод затеять новую авантюру.
Исповедальная форма романа не выполняет своего прямого назначения - не служит для облегчения души героя или в назидание читателю. Чулкову важно, чтобы читатель понял его героиню, а затем дал ей оценку: «Увидит свет, увидев, разберет; а разобрав и взвеся мои дела, пускай наименует меня, какою он изволит» [7, 589]. Однако характерной для писателя XVIII века дидактической цели М.Д. Чулков все же достиг: его героиня изменилась, причем в лучшую сторону.
Дошедший до нас текст романа заканчивается фразой: «Конец первой части». До сих пор не установлено, была ли написана вторая часть романа. Тем не менее, сюжетная оборванность стала эстетическим фактом истории русской литературы. Отсутствие сюжетного конца, открытая перспектива, возможность дальнейшего движения стали неотъемлемым признаком этого жанра. Значение демократического романа 1760-1770 гг. переоценить невозможно, так как именно в нем заложены те находки и открытия, которым предстоит сложиться в стройную жанровую систему классического русского романа.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бахтин М.М. Эпос и роман. О методологии исследования романа // Вопросы литературы. 1970. № 1.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.
3. Затонский Д.В. Искусство романа и XX век. М.: Худ. лит-ра, 1973.
4. Кожинов В. Происхождение романа. М.: Советский писатель, 1963.
5. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970.
6. Соколянский М.Г. Западноевропейский роман эпохи Просвещения. Киев - Одесса: Вища школа, 1983.
7. Чулков М.Д. Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины: Хрестоматия по русской литературе XVIII века / сост. А.В. Кокорев. М.: Просвещение, 1965. С. 587-607.
