CC BY
65
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2015. №3
А.С. Улитова
О ЗАВИСИМОСТИ ПОЛОЖЕНИЯ ПРИТЯЖАТЕЛЬНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ ОТ ОДУШЕВЛЕННОСТИ ОПРЕДЕЛЯЕМОГО СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО В РУССКОЙ ДЕЛОВОЙ ПИСЬМЕННОСТИ XVII В.
В данной статье проанализирована зависимость положения притяжательных местоимений от одушевленности определяемого существительного. В ходе исследования выяснилось, что данная зависимость наблюдалась в памятниках различных регионов и действовала не только в двухкомпонентных словосочетаниях, но и в многокомпонентных.
Ключевые слова: порядок слов, атрибутивное словосочетание, притяжательное местоимение, одушевленность существительного.
In this article we analyze the word order dependence of possessive pronouns on the qualified noun's animateness. During the investigation we have figured out that this dependence existed in the business letters of various regions. Moreover, the noun's animateness influenced not only simple phrases (two-component word-combinations), but also complex phrases (multi-component word-combinations).
Key words: word order, attributive phrase, possessive pronoun, animate-ness.
Вопрос о положении определения относительно определяемого слова в древнерусском языке еще не до конца исследован, однако предполагается, что атрибут либо был постпозитивным [Лаптева, 1963], либо у него не было фиксированного положения, при этом позиция определения зависела от его формальных показателей (часть речи, полнота/краткость определения и т. д.) [Санников, 1968]. В современном русском языке при нормальном порядке слов определение препозитивно определяемому [АГ 80: § 2150].
При исследовании порядка слов в двухкомпонентных атрибутивных словосочетаниях многие ученые выделяют притяжательные местоимения (в том числе в древнерусском языке) в особую группу. Среди всех видов атрибутов (прилагательное, порядковое числительное, причастие и т. д.) притяжательные местоимения чаще всего находятся в постпозиции по отношению к определяемому слову (10% случаев обнаружено в художест-
венной литературе; прочие определения располагаются после определяемого в среднем в 3-5% случаев) [Чан Нгок Ким, 1972: 16]. Положение притяжательных местоимений зависит (и, возможно, зависело в древнерусском языке) от позиции именной группы относительно глагола: например, если именная группа с местоимением «мой» предшествует глаголу (Саша мой пришел), то постпозиция употребляется в несколько раз чаще, чем в группе, стоящей после глагола (пришел Саша мой) [Подлесская, 2011]. В современном русском языке другие виды определений не зависят от положения глагола. Еще одна отличительная черта притяжательных местоимений — это то, что, будучи «фонетически самостоятельны, они редко выступают в роли акцентоносителя» [Лютикова, 2011: 95].
В многокомпонентных словосочетаниях для современного русского языка нормальным порядком слов является следующий: опред. или неопред. мест. + указат. мест. + притяжат. мест. + качеств. прил. + относит. прил. (все эти ваши смешные операторские трюки) [Крылова, 2013: 71], т. е. в таких словосочетаниях притяжательное местоимение обычно стоит перед прилагательным. Но и здесь притяжательные местоимения могут вести себя по-особенному: если местоименное определение не предшествует прилагательному, то становится коммуникативно незначимым [Сиротинина, 2003: 16], причем чем правее во фразе оно располагается, тем менее оно значимо (Ср.: мой новый телефон — новый мой телефон — новый телефон мой).
Если обратиться к более раннему периоду русского языка, то оказывается, что в грамматиках XIX в. в двухкомпонентных словосочетаниях нормативным признавался другой порядок: притяжательные местоимения обычно следовали за определяемым: «Отецъ мой самъ воспитывалъ дЬтей своихъ» [Востоков, 1874: 177].
Что касается многокомпонентных словосочетаний, то М. Л. Гаспаров отмечает, что «обратный порядок слов для стиля XVIII в. вдвое характернее, чем для пушкинского (Пространная твоя держава, Под сильною твоей рукою)» [Гаспаров, 2011: 86]1. В современном русском языке порядок слов, описанный М. Л. Гаспаровым, встречается, но редко. В XVIII в. кроме такого словорасположения иногда можно было встретить «обмыкание» зависимых компонентов (велику часть мою -
1 Возможно даже, что «обратным» данный порядок слов казался М. Л. Гаспа-рову как носителю современного русского языка, а в XVIII в. такое расположение членов многокомпонентного словосочетания не воспринималось как инверсированное: по мнению И. И. Ковтуновой, в литературном языке до Н. М. Карамзина было гораздо больше вариантов словорасположения, чем в конце XVIII в. [Ков-тунова, 1973: 5-6].
М. В. Ломоносов). Сейчас такой порядок слов редок; П. Адамец говорит о нем как об особенности книжной речи [Адамец, 1966: 75-80].
В древнейшую эпоху существования русского языка притяжательные местоимения тяготели к постпозиции [Санников, 1968: 65; Обнорский, 1946: 26]. Важной особенностью притяжательного местоимения была зависимость его положения во фразе от одушевленности / неодушевленности определяемого. Согласно Д. Ворту [Worth, 1985], при одушевленном существительном определения чаще всего были постпозитивны. Ф. Р. Минлос уточнил данную зависимость, отметив, что она больше всего влияет на притяжательные местоимения и что не всякое определяемое, а лишь существительное, обозначающее человека (в особенности это касается терминов родства), влияет на положение определения [Minlos, 2011: 54]2.
О положении атрибута в многокомпонентных словосочетаниях в древнерусском языке пока было написано очень мало. При сочетании атрибутивного местоимения и прилагательного определения далеко не всегда располагались контактно и препозитивно [Минлос, 2010: 286]; например, в древненовгородском диалекте «обмыкание» (по всей волости Новгородской) встречается чаще, чем контактное следование определений [Worth, 1985: 552-554]. Притяжательное местоимение в текстах также располагалось свободно и, возможно, этому есть объяснение. По предположению Ф. Р. Минлоса, «закономерности, обнаруживаемые при изучении <...> порядка слов в древнерусской именной группе в какой-то степени отражают не синтаксические, а ритмические требования3 <...> Притяжательные местоимения хотя и были ортотоническими <...> словоформами, тесно сливались с "полноценным" словом: просодическое объединение с существительным предполагается на основании правил постановки энклитик» [Минлос, 2010: 287].
Перейдем к вопросу о региональных вариациях в порядке слов. Д. Ворт, описывая древненовгородский диалект, не утверждал, что зависимость положения атрибута от одушевленности определяемого была общерус-
2 Ф. Р. Минлос высказал интересное предположение, что данная зависимость может быть реликтом категории неотчуждаемой принадлежности [Minios, 2011: 55].
3 По наблюдению О. А. Лаптевой, в нашей речи чередуются ударные и безударные элементы [Лаптева, 2007: 213]. Таким образом, если положение притяжательного местоимения, редко принимающего на себя самостоятельное ударение, объяснялось ритмической, а не синтаксической организацией текста, то, возможно, данное местоимение просто ставилось туда, где был нужен безударный элемент.
ской чертой [Worth, 1985: 554]. В нашем исследовании, основанном на материале памятников деловой письменности XVII в., происходящих из Ельца, Пскова и Смоленска, предпринята попытка определения того, имелась ли зависимость положения притяжательного местоимения от одушевленности существительного не только в новгородских документах. Нами был проанализирован порядок слов в двухкомпонентных и многокомпонентных словосочетаниях, применительно к которым нас интересовало взаиморасположение прилагательного и притяжательного местоимения. Были изучены елецкие тексты, опубликованные в [Пам. южн., 1993], рукописные псковские челобитные (РГАДА, фонд 1209, оп. № 1253, ст. № 23349 1626 г., № 23350 1627 г., № 23351 1628 г., 23351а 1632 г.) и смоленские тексты, изданные в [Пам. обор. См., 1912].
1. Елецкие тексты
1.1. Двухкомпонентные словосочетания
Мои + сущ.: мое" аднарятки № 64; маих бобыле" № 113; моег брата № 93; в мое" грабежи № 28, 29; на мое" дачи № 69; на мое" дворишку № 130; моих (взяли с бою) деняг № 104; на мое паместЪ"цо № 87; мо" пле-мянникъ № 93; на моеи ржи № 28 и т. д.
Сущ. + мои: бабылишкавъ маих № 28; брату моему № 39; денег мои № 34; жанишкамоя № 7; животамоег № 78; крестьянинамоег № 92 (3 раза), 113; крестьянину моему № 69; лошед мою № 45; попадишку маю № 28 и т. д.
Местоимение «мои» почти в одинаковом количестве случаев (26 к 31) встречается в препозиции и в постпозиции по отношению к определяемому. При этом в рассмотренных примерах 11 притяжательных местоимений стоят перед одушевленным существительным и 24 — в постпозиции, так что, вероятно, у данного местоимения еще наблюдалась зависимость от одушевленности определяемого (но уже не сильная).
Препозиция при одуш. сущ.: маих бобылеи № 113; мои бабылишки № 113; маих бабылишкав № 113; над моим братам № 39; моег брата № 93; в моих крестьяне № 93; моим лошедем № 40; мою лошед № 45; с моими ло-шедми № 40; мои племянникъ № 93; по моих товарищевъ № 78.
Постпозиция при одуш. сущ.: бабылишкавъ маих № 28; бабылка моег № 28; брата моево № 39 (2 раза); брату моему № 39; жанишка моя № 7; женишки гсдрь моеи № 7; женишки маеи№ 69 (2 раза); женишку мою № 7, 64, 69, 78, 109; жены с моеи № 64; крестьянина мое' № 92 (3 раза), 113; крестьянину моему № 69; крестьянишка мои № 41; крестьянка моя № 41; лошед мою № 45; попадишку маю № 28.
Стоит также отметить, что еще сильнее, чем одушевленность определяемого, на положение определения влиял предлог: 12 из 26 препозитивных местоимений находятся в предложном словосочетании, и лишь два постпозитивных местоимения из 31 употребляются с предлогом (при этом факторы одушевленности и наличия предлога действуют не всегда вместе).
Конструкции с предлогом
Препоз.: в моем бесчести № 69; над моим братам № 39; в моем грабежи № 28, 29; на мое" дачи № 69; на моем дворишку № 130; на моей земли № 87; в мои1 крестьянех№ 93; с моими лошедми № 40; за моим отказом № 87; на мое паместЪицо № 87; на моеи ржи № 28; по моих товарищевъ № 78.
Постпоз.: жены с моеи № 64; за грехъ з[а мой] № 28.
Местоимение «твой» употребляется в лексикализованном сочетании «холоп твой», а местоимения «нашъ» и «свои» употреблялись лишь в препозиции (кроме лексикализованного сочетания «холоп свои»), поэтому на их положение одушевленность определяемого не влияла.
Свои + сущ.: своего дворишка № 130; сваими детми № 39; своим дру-жомъ № 45; у свое" исъку № 79; своими людишкоми № 7; своим насилство-мъ № 87, 93; своево помЪстеица № 88; на свое помЪстеица № 88; у свое помЪстица № 39; о своем паместеице № 87; для свои рухледи № 45; своими товарищи № 38.
Сущ. + свои: холоп свои № 7, 12, 28.
Нашь + сущ.: наша брате № 130; в нащих дачах№ 88; с нашими землями № 28; наще помЪстеица № 88 (2 раза); нащу уродажу № 88; на нашеи усаде № 28.
Сущ. + твои: холоп твои № 7 12 30, и т. д.
Для достоверных выводов о поведении местоимений «его», «их» у нас недостаточно примеров, но можно отметить, что большинство постпозитивных местоимений употребляются с одушевленными существительными:
Сущ. + его: брат ег № 12; по дЪти ево № 9, 104; по жену ево № 104; крестьяне ево № 30; матери ево № 69; сына ево № 92.
Сущ. + ихъ: по жоних№ 104; имяны их№ 37; члвка их № 28.
1.2. Многокомпонентные словосочетания
В многокомпонентных словосочетаниях (или комплексных группах) обнаружено несколько интересных особенностей. Сначала напомним, что в современном русском литературном языке порядок слов таков: указ. мест. + притяж. мест. + качеств. прил. + относит. прил. В елецких челобитных преимущественно использовался словопорядок, соот-
ветствующий современному нейтральному (20 примеров против 9 примеров с другой последовательностью членов).
Порядок слов, аналогичный современному4
Притяж. мест. — прил. — сущ.:
от ево М[и]хаилова насилства № 87; по ево Иванову челобитю № 30; ево беглые крестьяне №2 30; в том ево Михаиловт насйстве №2 87; по ево Ми-хаилову ложному челобитю № 87; от ево Дмитрееваи напросно" упродажи № 88; и крестьянских животов № 93; для своеи безделнои карысти № 93.
Указ. мест. — притяж. мест. — прил. — сущ.:
тп> мои бтглыя крстьяня № 33 (3 раза), 41; втехмоих сносных животах № 104; по тово моево бтхлова человека № 104; для тп>х своихустолых ло-шедеи № 40 и т. д.
Другой порядок слов:
Сущ. — притяж. мест. — прил.: брат ево Денисов № 93; крестья" ево беглых (нет) № 30.
Притяж. мест. — прил. — сущ. — прил.: ево Дмитрееву челобитю ложному № 88.
Прил. — притяж. мест. — сущ.: по бп>глых свои1 крстьян № 30, 33; в беглои своеи крест[ьян]ке Полашке № 48; задворнои мои человек № 104.
Сущ. — притяж. мест. — прил.: на брата свое'родног № 92.
Указ. мест.—сущ.—притяж. мест.—прил.: тоот челове мо крепоснои №2104.
Есть заметная разница между трехкомпонентными словосочетаниями (с атрибутивными местоимениями и прилагательными) и четырехкомпо-нентными (когда добавляется еще одно прилагательное или местоимение): в трехкомпонентных атрибутивных группах порядок слов гораздо чаще не совпадает с современным.
Стандартный порядок слов Обратный порядок слов
3-комп. 9 словосочетаний 7
4-комп. 11 2
4 Конечно, наше описание порядка слов в древнем тексте может показаться небезупречным, так как «в исследованиях по историческому синтаксису русского языка обычно используется метод "наложения" структурных схем современного книжно-письменного предложения на конструкции древне- и старорусских текстов» [Малькова, 1985: 35]. Но мы все же прибегаем к данной классификации, так как метод, при котором ученый не «отталкивается» от современного русского языка, еще не разработан.
Отметим, что, как и в простых группах, в комплексных группах обнаруживается зависимость порядка слов от наличия / отсутствия предлога: в словосочетаниях с нестандартным порядком слов встретилось всего два предлога, а в словосочетаниях со словорасположением, соответствующим современному, — 12.
Интересно, что одушевленность определяемого существительного влияла на порядок слов и в комплексных группах5: при существительном, обозначающем живое существо, определения чаще выстраиваются в нестандартном порядке, однако иногда одушевленное существительное находится в словосочетании, построенном по нормам, близким к современным.
Одушевленные существительные при стандартном порядке слов: ево бе'лые крестьяне 30; тп> мои бтглыя крстьяня 33 (3 раза), 41; по то-во моево бп>хлова человека № 104; для тп>х своихустол^тх лошедеи 40.
Одушевленные существительные при нестандартном порядке слов: брат ево Денисов № 93; крестья" ево беглых (нет) № 30; по бп>глых своих крстьян № 30, 33; в беглои своеи крест[ьян]ке Полашке № 48; задвор-ноимои человек № 104; на брата своегродног № 92; тот человекмои крепос-нои № 104.
Итак, в елецких текстах можно обнаружить сильную зависимость положения притяжательного местоимения от предлога и остаточное влияние одушевленности на порядок слов: в двухкомпонентных словосочетаниях данная зависимость выявлена для местоимения «мой» (и предположительно — для «его»). Кроме того, в какой-то степени подтверждают зависимость положения определения от одушевленности многокомпонентные словосочетания: в них при одушевленном существительном часто встречается порядок слов, отличный от современного.
2. Псковские тексты
2.1. Двухкомпонентные словосочетания
В псковских текстах зависимость притяжательных местоимений от одушевленности определяемого была сильной. В постпозицию к одушевленному существительному выносились местоимения «мои», «свои», «его, ее». Местоимение «мои» 21 раз стоит в препозиции и 40 — в постпозиции, причем в постпозиции местоимение употребляется в основном с одушевленными существительными, а в препозиции — с неодушевленными (кроме существительного женского рода «тетка»,
5 Зависимость положения определения от одушевленности выражена в комплексных группах даже сильнее, чем в простых, так как распространена на больший набор притяжательных местоимений («его, мой, свой»).
которое может употребляться и с препозитивным, и с постпозитивным местоимением).
Существительное + мои
а) с одушевленными существительными: брата моего № 23351а, л. 12; после дяди моево № 23351а, л. 23; дяди мое' № 23350, л. 129; № 23351а, л. 9, 24; дядю моего № 23351а, л. 8, 9, 10; жена моя № 23351а, л. 8; мат моя № 23350, л. 113; матери моей № 23350, л. 56; мат мою № 23350, л. 113; № 23351а, л. 12; муж мои № 23349, л. 3; мужа моево № 23350, л. 121, 196; № 23349, л. 3 (3 раза); мужу моему № 23350, л. 196; № 23349, л. 3 (2 раза); (отец же мои № 23349, л. 25); отца моего № 23350, л. 56, 129, 130; № 23349, л. 25 (2 раза) за отца моево № 23350, л. 56 (2 раза), 113, 129 (2 раза); отцу моему №23350, л. 113; т[ет]ки моеи №23351а, л. 8; тетке мое" № 23351, л. 27; с матерю с моею № 23350, л. 56; за отцом за моим № 23350, л. 129;
б) с неодушевленными существительными: челобите мое №23351а, л. 8; челобитенку мою № 23351а, л. 24.
Мои + существительное
а) с одушевленными существительными: моя тетка № 23351а, л. 9, 10, 23; моеитетке № 23351а, л. 24; мою тетку № 23351а, л. 27;
б) с неодушевленными существительными: в мои оклад № 23350, л. 62, 86, 93, 164, 180, 206; № 23351, л. 9; мое поместеице № 23350, л. 86, 129; № 23351, л. 66; мое' поместья № 23350, л. 120; на мое помтстье № 23351, л. 66; мое челобите № 23351а, л. 27; по моему челобитью № 23350, л. 204; № 23349, л. 48, 49.
Постпозитивное местоимение «его» встречается лишь с одушевленными существительными, а препозитивное — с неодушевленными.
Существительное + притяжательное местоимение его:
а) с одушевленными существительными: дети ево № 23350, л. 164; дочери ево № 23350, л. 93; жена иво № 23351а, л. 27; мужа те № 23351а, л. 10; мужу ее № 23350, л. 100; племяннику ево № 23351а, л. 12;
б) с неодушевленными существительными: ево дачею № 23350, л. 206; в ево оклад № 23350, л. 120, 121; ет помтстья № 23350, л. 207; по е[во] челобитью № 23350, л. 120 (2 раза).
Наши примеры подтверждают мысль Ф. Р. Минлоса, что постпозитивными притяжательными местоимениями определялись не просто одушевленные существительные, а именно термины родства [Minios, 2012: 55].
В псковских текстах встретилось 10 примеров с препозицией местоимения «свои» и 10 — с постпозицией, причем неодушевленные сущес-
твительные в основном употребляются с препозитивным местоимением (кроме трех примеров), а одушевленные — в основном с постпозитивным (за исключением одного примера).
Свои + существительное:
а) с одушевленными существительными: с своими дочеришками
№ 23350, л. 196;
б) с неодушевленными существительными: своеи дачи № 23350, л. 9; своими поместеицы № 23350, л. 47; своимъ самово'ствомъ 23349, л. 131; в своем челобите № 23349, л. 3 и т. д.
Существительное + свои:
а) с одушевленными существительными: доч свою № 23350, л. 101; мат своя № 23350, л. 113; мужа своего № 23349, л. 3; сестры своеи № 23350, л. 207 и т. д.;
б) с неодушевленными существительными: писма своего № 23349, л. 71 (2 раза), 72.
Остальные притяжательные местоимения стояли либо только в препозиции, либо только в постпозиции, либо употреблялись лишь в лексика-лизованных сочетаниях, поэтому их положение от одушевленности определяемого не зависело.
Существительное + твои: раба твоя № 23350, л. 208; сирота твоя № 23350, л. 121; холоп твои № 23350, л. 9, 36, и т. д.
Нашь + существительное: из наших дач № 23350, л. 164; нашихъ помтстеи № 23351а, л. 12; и т. д.
Притяжательное местоимение ихъ + существительное: по и чело-битю № 23349, л. 3, 3.
Существительное + вашь: холопи ваши № 23349, л. 45.
2.2. Порядок слов в многокомпонентных словосочетаниях
Четырехкомпонентные словосочетания
В четырехкомпонентных словосочетаниях порядок слов не варьировался и соответствовал современному (указ. мест. — притяж. мест. — качеств. прил. — относит. прил.):
притяж. мест. его + притяж. прил. + относит. прил. + сущ.: послт ево Федорова ложнова челобитя № 23351а, л. 12; съ ет девкиным прожиточ[ным] помтстеицом № 23350, л. 207;
тотъ + притяж. мест. его + относит. прил. + сущ.: тем ее прожиточным помтстьем № 23351а, л. 18, 22; о том ее прожиточна поместье № 23351а, л. 22; по тому его ложному писму № 23350, л. 129;
тотъ + нашь + относит. прил. + сущ.: та наша ПечеУская нива № 23349, л. 120; по теи нашеи полюбовнои челобитнои № 23350, л. 180;
тотъ + мои + кач. прил. + относит. прил. + сущ.: на то мое старое прожитошное помтстьецо № 23350, л. 196;
тотъ + мои + относит. прил. + сущ.: тое мою помесную грамоту № 23351а, л. 23; то мое прожиточное помтстеицо №2 23350, л. 120 (2 раза), 121, 208 (2 раза); № 23349, л. 3.
Трехкомпонентные словосочетания
В трехкомпонентных словосочетаниях порядок слов варьировался: есть варианты, со словопорядком, соответствующим современному, варианты, в которых притяжательное местоимение ставится ближе к определяемому, чем прилагательное (ко старои моеи дачи № 23350, л. 71), и есть варианты с постпозицией обоих атрибутов (дяди моег родног № 23350, л. 56). В 10 словосочетаниях порядок слов соответствует современному, и в 13 примерах он иной, причем притяжательное местоимение всегда стоит между прилагательным и существительным.
Порядок слов, аналогичный современному:
ихъ + относит. прил. + сущ.: противу Vхлишние земли № 23350, л. 204; ихложно[му] челобитю № 23351а, л. 18;
мои + относит. прил. + сущ.: мое прожиточное помтстье № 23350, л. 63, 208 (2 раза);
его + относит. прил. + сущ.: сверхъ ево ложнова челобитя № 23351а, л. 12; по ее ложному челобитю № 23350, л. 101;
его + притяж. прил. + сущ.: ево Гавриловымъ помтстеицем № 23349, л. 51; против его Иванова челобитья № 23350, л. 164; ево Семенова доли № 23351а, л. 12.
Порядок слов, не совпадающий с современным Прилагательное — притяж. мест. — сущ.:
старого ево поместья №2 23350, л. 164; прожиточново ея помтстеица № 23350, л. 207;
прожиточное мое поместеицо № 23350, л. 63; к прежнему моему помтстью № 23350, л. 164; ко старои моеи дачи № 23350, л. 71; против прежнево моево челобитя № 23349, л. 51;
за менш[им] свои" брата" № 23351а, л. 24; о ро^'стве^омъ своем помтстеицт № 23351а, л. 24; противъ прежнево своево челобитя № 23349, л. 51; по прежнему своему отдтлу № 23350, л. 206.
Сущ. — притяж. мест. — прил.: дяди моегродног № 23350, л. 56; № 23351а, л. 12.
В многокомпонентных словосочетаниях уже не наблюдается зависимость порядка слов от одушевленности существительного и наличия / отсутствия предлога: в «инверсированных» словосочетаниях лишь 3 из 13 определяемых — одушевленные: за менш[им] своим братом № 23351а, л. 24; дяди моегродног № 23350, л. 56; № 23351а, л. 12.
В 8 из 13 словосочетаний с нестандартным порядком слов есть предлог: к прежнему моему помтстью № 23350, л. 164; ко старои моеи дачи № 23350, л. 71; против прежнево моево челобитя № 23349, л. 51; за менш[им] своим братом № 23351а, л. 24; о ротственномъ своем помтстеицт № 23351а, л. 24; противъ прежнево своево челобитя № 23349, л. 51; по прежнему своему отдтлу № 23350, л. 206 и т. д.
Можно предположить, что порядок слов, отличающийся от современного, наблюдается в тех местах, где сообщается уже известная читателю информация. Возможно, поэтому так часто нестандартный порядок слов встречается с прилагательными «прежний, старый».
3. Смоленские тексты
3.1. Двухкомпонентные словосочетания
Слабая зависимость положения определения от одушевленности обнаружена у местоимения «мои»: с одушевленным определяемым оно может быть и препозитивным, и постпозитивным, с неодушевленным — только препозитивным.
Мои + существительное:
А) с одушевленным сущ.: мои (государь) крестьянишка № 76, моих (государь) крестьянишак № 76, с моею попадею № 101;
Б) с неодуш. сущ.: моей шубы № 101, мою шубу (збитен) № 101, моего добра № 101, мои дрова № 101, мое сена № 101.
Существительное + мои: крестьян моих № 76 (2 раза), паподя (де) моя (была в тои шубе) № 101, брату моему № 101, (то де) отца моево (дрова) № 101.
Местоимение «его» (8 случаев препозиции к 10 случаям постпозиции) подчиняется тенденции, при которой притяжательное местоимение стремится к постпозиции в сочетании с одушевленным существительным:
Его + существительное:
а) с одуш. сущ.: на ево жену № 101 (2 раза);
б) с неодуш. сущ.: яво двора 26, ево половины 32, ее племя 101, еи племя № 101, ево доли № 101, в ее животех № 101.
Существительное + его:
а) с одуш. сущ.: жена (деи) ево №62, 72, жену ево № 75, жена его № 75, крестьян его № 76 (3 раза), отец его № 76, должник его (Мануила) № 101;
б) с неодуш. сущ.: животы ево № 21.
Для местоимения «его» также действует тенденция, при которой предлог «перетягивает» местоимение в препозицию (предлог 4 раза встретился при препозитивном местоимении и ни разу — при постпозитивном).
Другие местоимения либо имеют фиксированное положение, либо на их положение одушевленность определяемого не влияет (но влияет наличие предлога).
Местоимение «свои» употребляется как в препозиции, так и в постпозиции (15 примеров к 11). Заметим, что в примерах с местоимением «свой» не наблюдается зависимости положения местоимения от одушевленности существительного, так как и среди препозитивных местоимений, и среди постпозитивных большинство присоединяется к одушевленному существительному:
Свои + существительное:
а) с одуш. сущ.: [со] своими гоидуками № 15, на своеи лошеди № 27 (3 раза), своих людеи № 39, у своих (же) крестьян № 59, у своего пана № 74, с своими братеми № 101;
б) с неодуш. сущ.: своею охотою № 8, в свое имтнье № 10, [со] своими сотнями № 11, на свои денги № 32, на своеи стороже № 61, в своих хо-ромишках № 76 (2 раза).
Существительное + свои:
а) с одуш. сущ.: брата своего № 23, от пана своего № 74 (2 раза), з братам своим № 101, пчол своих № 101, от отца своего № 101, в това-рыща своего № 101;
б) с неодуш. сущ.: животы свои № 26, животов своих № 76, двора своего (у него нет) № 62, (искала) тотбы своеи № 101.
Местоимение «их» также в большинстве случаев употребляется с одушевленным определяемым, поэтому нам не удалось выявить зависимости его положения от одушевленности:
Их + сущ.: их брат № 101, въ их деревню № 75, по их явке № 39.
Сущ. + их: думы их (не ведаем) № 34, жены (де) их № 68, животы их № 76, брат их № 101, имена их № 8 (4 раза) и т. д.
Однако, скорее всего, в смоленских памятниках существовало сильное влияние предлога на порядок слов: большинство примеров с препозитивным местоимением — предложные словосочетания: местоимение «свой»
12 раз из 15 стоит в препозиции именно в предложном словосочетании; напротив, постпозитивные притяжательные местоимения в большинстве случаев находятся в беспредложных конструкциях (7 из 11 примеров). Зависимость от предлога наблюдается и у местоимения «их»: большинство словосочетаний с препозитивным местоимением содержит предлог (3 из 4), а с постпозитивным местоимением предлог не встречается.
Притяжательное местоимение «ваш» встретилось только в препозиции, а местоимение «твои» обнаружено лишь в составе лексикализован-ного сочетания «богомолец свои».
Существительное + твои: богомолец твои № 50.
Вашь + сущ.: по вашему указу № 17, по вашему (государи) приказу № 27, по вашему приказу № 32, по вашим паметем № 36.
3.2. Многокомпонентные словосочетания
Многокомпонентные словосочетания, как и в псковских челобитных, далеко не всегда имеют порядок, свойственный современному русскому языку, при этом мы обнаружили, что при порядке слов, соответствующем современному, определяемое существительное является неодушевленным, тогда как при «нестандартном» порядке определяемое существительное может быть и одушевленным, и неодушевленным.
Порядок слов, аналогичный современному:
под ево королевскою рукою № 51;
их обыскъные речи № 36, в их вопчеи двор № 76;
нашеи Порецкои волости № 9, в нашу Порецкую волость № 19; наше бедное челобитье № 9.
Нестандартный порядок слов:
краденых своих дров № 101, великого государя нашего № 23, животам нашим побраным (челобитная есть) № 8, детеи своих духовных № 19 об.
четыре примера (два одушевленных существительных, два неодушевленных).
Таким образом, смоленские тексты демонстрируют лишь остаточное влияние одушевленности существительного на порядок слов в атрибутивном словосочетании.
Подведем основные итоги проведенного нами исследования. В текстах XVII в., происходящих из разных регионов, обнаружена открытая Д. Вортом [Worth, 1985] зависимость положения определения от одушевленности определяемого. Вероятно, эта зависимость была особенностью
не только древненовгородского диалекта. При этом одушевленность влияла на положение как одиночного местоимения, так и нескольких определений.
Интересно отметить общие черты и различия в текстах трех регионов. В псковских челобитных одушевленность существительного сильно влияла на положение одиночного притяжательного местоимения («мой», «свой», «его»), но уже не влияла на порядок слов в многокомпонентных словосочетаниях. В елецких и смоленских текстах обнаружена лишь слабая зависимость положения местоимений «мой», «его» от одушевленности, но в какой-то степени данная зависимость проявляется в нестандартном расположении элементов многокомпонентного словосочетания (с местоимениями «свой», «мой», его»).
Что касается особенностей, встретившихся в памятниках всех регионов, отметим зависимость положения местоимения от наличия во фразе предлога (который перетягивал определение в препозицию). Данная зависимость сильна в елецких и смоленских памятниках, но несколько слабее в псковских челобитных.
И наконец, напомним еще об одной особенности, найденной в текстах: четырехкомпонентные словосочетания (в отличие от трехкомпонен-тных) всегда употребляются с таким словопорядком, который характерен для современного русского языка (вероятно, это объясняется линейным восприятием текста: удобнее для понимания читателя сгруппировать определения, особенно если их много).
Список литературы
АГ 80 — Русская грамматика / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1980. Адамец П. Порядок слов в современном русском языке. Прага, 1966. Востоков А. Х. Русская грамматика, изд. 12. СПб., 1874. Гаспаров М. Л. Слово в стихе: об одном типе прилагательного // Вопросы
языкознания. 2011. № 4. Ковтунова И. И. Порядок слов в современном русском языке и формирование норм словорасположения в XVIII — XIX вв.: Автореф. дисс. ... докт. филол. наук. М., 1973. Крылова О. А. Коммуникативный синтаксис русского языка. М., 2013. Лаптева О. А. Расположение одиночного качественного прилагательного в составе атрибутивных словосочетаний в русских текстах XI - XVII вв.: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. М., 1963. Лаптева О. А. Русский разговорный синтаксис. М., 2007.
ЛютиковаЕ. А. О двух типах инверсии в русской именной группе // Русский язык в научном освещении. 2012. № 2.
Малькова В. Г. Возможности реконструкции старорусского устноразговорного синтаксиса (к разработке методики исторического синтаксиса русского языка) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1985. № 4.
Минлос Ф. Р. Что притягивает притяжательные местоимения? Или линейная позиция атрибутов // Вопросы русского языкознания. Вып. XIII. Фонетика и грамматика: настоящее, прошедшее, будущее. М., 2010.
Обнорский С. П. Очерки по истории русского литературного языка. М., 1946.
Пам. обор. см. — Памятники обороны Смоленска 1609-11 гг. / Под ред. и предисловием Ю. В. Готье. М., 1912.
Пам. южн. — Памятники южновеликорусского наречия конца XVI - начала XVII вв. / Под ред. С. И. Коткова. М., 1993.
Подлесская В. И. Позиция притяжательного местоимения относительно вершинного имени в зависимости от положения ИГ относительно сказуемого. URL: http://www.rusgram.ru
Санников В. З. Согласованное определение // Сравнительно-исторический синтаксис восточнославянских языков. Члены предложения. М., 1968.
Сиротинина О. Б. Порядок слов в русском языке. М., 2003.
Чан Нгок Ким. Согласованное определение в современном русском языке: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Л., 1972.
MinlosP. R. Prenominal and Postnominal Position of Adjective Attributes in Old Russian // Russian Linguistics. 2012. 36 / 1.
Minlos P. R. Some controversies concerning possessive noun placement in Old Russian // Зборник Матице Српске за филологию и лингвистику. LIV / 2. Нови Сад, 2011.
Worth Dean S. Animacy and adjective order: the case of новъгородьскъ. An explanatory microanalysis // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. XXXI-XXXII. 1985.
Сведения об авторе: Улитова Анастасия Сергеевна, аспирант кафедры
русского языка филол. ф-та МГУ имени М. В. Ломоносова. E-mail:
ulitovanastya@gmail.com
