CC BY
46
Харьков А. В.
О ВЗАИМОСВЯЗИ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЙ И ОТНОШЕНИЙ СОБСТВЕННОСТИ В ОБЪЕКТЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
10.5. О ВЗАИМОСВЯЗИ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЙ
И ОТНОШЕНИЙ СОБСТВЕННОСТИ В ОБЪЕКТЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Харьков Александр Владимирович, соискатель
Место учебы: Академия генеральной прокуратуры Российской Федерации
Аннотация: В статье рассматривается проблематика определения непосредственного объекта для преступлений в сфере экономической деятельности, посягающих на предпринимательские отношения. Характер преступлений и сферы предпринимательской деятельности, в которой они проявляются находят свое выражение в наличии разнообразных дополнительных непосредственных объектов в составах норм, предусматривающих ответственность за посягательства на предпринимательские отношения. Среди всей совокупности преступлений, дополнительно посягающих на собственность автор выделяет группу деяний, в которых собственность страдает факультативно в связи с совершением хищений. Проанализировав судебно-следственную практику, автор приходит к выводу о наличии проблемных вопросов, касающихся целесообразности криминализации ст. 172.2 УК РФ и ст. 200.3 УК РФ.
Ключевые слова: незаконная предпринимательская деятельность, посягательства на законную предпринимательскую деятельность, непосредственный объект, отношения собственности.
ON THE RELATIONSHIP OF ENTREPRENEURIAL RELATIONS AND PROPERTYRELATIONS TO THE OBJECT OF CRIMINAL LEGAL PROTECTIONOF BUSINESS ACTIVITIES
Kharkov Aleksandr V., competitor
Study place: Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation
Abstract: The article deals with the problem of determining the direct object for crimes in the sphere of economic activity that encroach on entrepreneurial relations. The nature of the crimes and the sphere of entrepreneurial activity, in which they manifest themselves, are expressed in the presence of a variety of additional direct objects in the composition of norms that provide for liability for encroachments on entrepreneurial relations. Among all the collections of crimes that further encroach on property, the author identifies a group of acts in which property suffers facultatively in connection with the commission of theft. After analyzing the forensic investigation, the author comes to the conclusion that there are problematic issues concerning the appropriateness of the criminalization of Art. 172.2 of the Criminal Code of the Russian Federation and Art. 200.3 of the Criminal Code of the Russian Federation.
Keywords: illegal entrepreneurial activity, encroachment on legitimate entrepreneurial activity, direct object, property relations.
Уголовно-правовой институт охраны предпринимательской деятельности всегда представлял значительный интерес в юридической литературе в различных его аспектах [например, 3; 8; 15 и т.д.]. Уголовно-правовая охрана предпринимательской деятельности представлена широкой системой норм, устанавливающих уголовную ответственность за деяния, так или иначе посягающие на нормальное функционирование предпринимательства в России. Среди них выделяется группа норм, прямо (непосредственно) посягающих на предпринимательскую деятельность, которая, в свою очередь подразделяется па подгруппу преступлений, посягающих на законную предпринимательскую деятельность (ст. 169 УК РФ, ст. 172.1 УК РФ, ст. 176 УК РФ, ст.ст. 178-179 УК РФ, ст. 183 УК РФ, ст.ст.185-185.4 УК РФ, ст. 185.5 УК РФ, ст. 185.6 УК РФ, ст. ст. 195-197 УК РФ) и подгруппу преступлений, выраженных в незаконной предпринимательской деятельности (ст. ст. 171-172 УК РФ 172.2 УК РФ, ст. 187 УК РФ, ст. ст. 191-191.1 УК РФ, ст. 200.1-200.3 УК РФ). Данная группа преступлений имеет общий непосредственный объект преступного посягательства, в качество которого выступают общественные отношения, позволяющие осуществлять на свой риск самостоятельную, зарегистрированную в установленном законом порядке, пред-
принимательскую деятельность, направленную на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг. При этом, рассматриваемые преступления не являются монолитной категорией и могут быть разделены на группы и подгруппы. Это связано не только с отличиями в других элементах составов преступлений, но и с характеристиками объекта посягательства. Причем сложность непосредственного объекта преступлений, непосредственно посягающих на предпринимательскую деятельность очевидна и признается большинством исследователей.
Как мы уже отмечали, рассматриваемые преступления по характеру посягательств могут быть разделены на две подгруппы:
1. преступления, посягающие на законную предпринимательскую деятельность;
2. Преступления, выраженные в незаконной предпринимательской деятельности.
Каждая из представленных подгрупп, в свою очередь, может быть еще разделена. При этом могут быть использованы различные основания.
Рассмотрим нормы, устанавливающие уголовную ответственность за посягательства на законную пред-
принимательскую деятельность. Их можно дополнительно классифицировать по следующим основаниям:
по форме посягательства:
1. преступления общего характера и
2. преступления, посягающие на предпринимательскую деятельность финансовых организаций (ст. 172.1 УК РФ, ст. 176 УК РФ, ст. 185-185.2. УК РФ, ст. 185.4 УК РФ);
по содержанию посягательства:
1. преступления, посягающие на общественные отношения, устанавливающие порядок осуществления предпринимательской деятельности (ст. 169 УК РФ, ст. 179 УК РФ, ст. ст. 195-197 УК РФ) и
2. преступления, посягающие на конкуренцию (все остальные деяния рассматриваемой подгруппы);
по характеристике дополнительного непосредственного объекта:
1. преступления, дополнительно посягающие на жизнь и здоровье (ст. 179 УК РФ, ст.183 УК РФ и т.д.);
2. преступления, дополнительно посягающие на конституционные права и свободы человека (ст. 179 УК РФ);
3. преступления против собственности и т.д. Причем, интересно отметить, что на отношения собственности, так или иначе, (в рамках диспозиции основной части статьи или в квалифицирующих признак) посягают все преступления, непосредственно посягающие на законную предпринимательскую деятельность.
Так, например, Н. А, Вербицкая, характеризуя дополнительный объект ст. 185 УК РФ «Злоупотребления при эмиссии ценных бумаг», отметила, что в его качестве выступают в первую очередь отношения собственности, так как диспозиция нормы имеет материальный характер и упоминает о причинении крупного ущерба, как обязательном условии преступления [2, с. 448]. С этим следует согласиться, поскольку причинение вреда так или иначе затрагивает отношения собственности.
При этом сама природа собственности, как объекта уголовно-правовой охраны носит достаточно дискуссионный характер. Изучив различные точки зрения мы выделили по меньшей мере три подхода к определению сущности отношений собственности: правовой, экономический, комплексны. Не вдаваясь в полемику по данному вопросу, отметим, что с учетом построения Особенной части Уголовного кодекса России, когда Глава, посвященная преступлениям против собственности, включена в Раздел преступления в сфере экономики, представляется более верным комплексный экономико-правовой подход, сущность которого сводится к пониманию собственности как отношений в сфере распределения материальных благ, так и как отношения, реализующие право на собственность [12, с. 20-23]. Исходя из этого подхода, обозначенная выше позиция Н. А. Вербицкой представляется правильной. Тот же ущерб, причиненный в связи с воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности, нарушает отношения собственности именно как основы предпринимательских отношений - в ее экономической составляющей).
При этом среди рассматриваемых норм явно выделяются нормы, в которых дополнительный объект страдает не только в связи с совершением данных преступлений. Речь идет о деяниях, которые в ряде случаев носят не самостоятельный характер, а являются следствием совершения иных преступлений и за счет этого также посягают на собственность.
К таким преступлениям разные авторы относят деяния, предусмотренные ст. ст. 172.1 УК РФ, ст. 176 УК РФ; ст.ст. 195-197 УК РФ, которые сопряжены с хищениями [4, с. 130; 19, с. 179]. Причем эта связь с хищениями носят либо сопутствующий характер, либо рассматриваемые деяния представляют элементы способа совершения преступления.
Довольно ярко иллюстрирует это приговор Самарского суда в отношении г-ки Х, которая являясь директором организации и зная о возможности получения кредитом, с целью последующего хищения сумм, полученных в виде кредита, неоднократно предоставила в кредитную организацию подложные документы, давшие ей от лица возглавляемой организации возможность получить пять кредитов на общую сумму 28 млн. рублей. При этом, Х. знала, что данные кредиты повлекут за собой ухудшение финансового положения возглавляемой ей организации и неспособность юридического лица в полном объеме удовлетворить требования кредиторов. Полученные денежные средства Х обналичила через аффилированные ей фирмы, похитила и распорядилась ими по своему усмотрению. Возглавляемая ей организация не смогла удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, в следствии чего оно было признано несостоятельным (банкротом). Содеянное суд квалифицировал по совокупности преступлений - ч. 4 ст. 159, ч. 1 ст. 174.1 и ст. 196 УК РФ [7]. Как мы видим, незаконное получение кредита суд отдельно не квалифицировал, поскольку данное деяние является способом совершение мошеннических действий, но эти мошеннические действия одновременно привели к преднамеренному банкротству организации, используемой в качестве средства совершения хищения. В данном случае, ст. 196 УК РФ сопутствовала хищению.
Указанные нормы представляют определенный интерес, поскольку основываясь на характере совершения предусмотренных в них деяний, сопряженных с хищениями, закономерно возникает вопрос о их самостоятельном значении и правильности расположения в Главе 22 УК РФ. Например, приведенные выше пример демонстрирует полное «растворение» незаконного получения кредита в мошенничестве, так незаконное получение кредита было способом хищения. При этом преднамеренное банкротство фактически явилось следствием хищения, а не самостоятельным преднамеренным действием. Рассмотрим роль указанных норм в охране отношений собственности от хищений более подробно.
Итак, фальсификация финансовых документов учета и отчетности финансовой организации (172.1 УК РФ) является довольно молодой нормой с фактически отсутствующей сложившейся практикой правоприменения. Полагаем, что ст. 172.1 УК РФ является специальной нормой к ст. 195 УК РФ (Неправомерные действия при банкротстве), поскольку характеризует частный случай нарушения установленных законодателем процедур банкротства специальными субъектами правоотношений - финансовыми организациями. При этом следует отметить, что не все исследователи согласны с таким выводом.
Например, П. Козловский полагает, что данные нормы не являются общей и специальной, поскольку у них разные цели [9, с. 101-105]. Полагаем, что это вывод является преждевременным, поскольку ст. 195 УК РФ не содержит в диспозиции признака цели и формально охватывает как ситуации, предусмотренные ст. 172.1 УК РФ, так и другие ситуации, что подтверждает нашу току зрения.
В связи с этим, по нашему мнению, в контексте нашего исследования ст. 172.1 УК РФ, а также ст. 195 УК РФ и конкурирующие с ней нормы, предусмотренные ст. 196 и ст. 197 УК РФ можно рассмотреть в одной группе. Интересно, что некоторые авторы вообще не рассматривают отношения собственности, как дополнительный непосредственный объект преступлений, связанных с банкротством, но включает в него разные отношения от
Харьков А. В. О ВЗАИМОСВЯЗИ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЙ И ОТНОШЕНИЙ
СОБСТВЕННОСТИ В ОБЪЕКТЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
трудовых отношения, до жизни и здоровья [11, с. 93]. Полагаем, что данная точка зрения требует дальнейшего исследования. И это связано не только с приведенным нами выше примером, но и с довольно распространенной практика, когда неправовые процедуры, связанные с банкротством, инициируются виновными лицами для совершения хищений имущества субъекта предпринимательской деятельности [13, с. 35-40; 19, с. 179]. Более того, среди правоприменителей встречается точка зрения, что, например, фиктивное банкротство, совершается исключительно, чтобы совершить хищение имущества [4, с. 130]. Конечно, подобные утверждения также спорны, поскольку в противном случае подобная цель должна была бы быть отмечена в диспозиции нормы. При этом существует масса приговоров судов по преступлениям, предусмотренным ст. ст. 195-197 УК РФ, в которых отсутствует совокупность с хищениями, что указывает на то, что данные преступления определенно носят самостоятельный характер.
Учитывая сказанное, мы склонны поддержать наиболее распространенную точку зрения, согласно которой отношения собственности, как объект составов преступлений, связанных с нарушением процедур банкротства, в том числе и финансовых организаций, возникает только тогда, когда преступные действия совершены с целью или в связи с последующим хищением имущества кредиторов [1, с. 138]. В этом смысле вернее говорить, что отношения собственности выступают не в качестве дополнительного объекта составом преступлений (ст. 172.1 УК РФ и ст. 195-197 УК РФ), который всегда дополняет основной непосредственный объект (как в случае разбоя посягательства на отношения, связанные с жизнью и здоровья всегда сопутствуют посягательству на основной объект - отношения собственности), а в качестве факультативного, возникающего время от времени в зависимости от обстоятельств совершения конкретного преступления [16, с. 101].
Характеризуя соотношения дополнительного и факультативного объекта С. И. Улезько не без оснований отметил, что формально и тот, и другой следует рассматривать как дополнительные к основному непосредственному объекту, предложив заменить термин, характеризующий в настоящее время основной дополнительный объект термином «альтернативный» [17, с. 71]. Не вдаваясь в дискуссионность этого предложения, отметим, что в любом случае, мы согласны с точкой зрения, согласно которой нормы, предусмотренные ст. 172.1 УК РФ и ст. ст. 195-197 УК РФ посягают на факультативный объект - отношения собственности в том случае, когда данные преступления сопряжены с хищениями имущества субъекта предпринимательского права.
Следующая норма, посягающая на отношения собственности - ст. 176 УК РФ «Незаконное получение кредита». Интересно, что существует позиция, согласно которой данная норма является специальной по отношению к ст. 165 УК РФ [14, с. 58-63]. Мы не можем согласиться с данной точкой зрения, поскольку разница между данными нормами очевидна.
В отличие от ст. 165 УК РФ незаконное получение кредита посягает в первую очередь - на предпринимательские отношения, связанные с деятельностью кредитной организации. С позиции субъективной стороны умысел на безвозмездное пользование кредитом при совершении данного преступления отсутствует. Несмотря на неправомерность получения кредита, долж-
ник рассчитывает возвратить кредит с уплатой процентов или без, в установленный срок [18, с. 46-48], то есть не намеривается причинить ущерб кредитной организации. То есть основной непосредственный объект в ст. 176 УК РФ - не собственность.
Это же отличает рассматриваемую норму от ст. 159.1 УК РФ «Мошенничество в сфере кредитования» [5, с. 26-32], хотя по объективной стороне данные деяния имеют много общего [10, с. 23-26], что также видно на приведенном выше примере. В любом случае следует отметить, что хотя незаконное получение кредита далеко не всегда посягает на отношения собственности, но также, как и в случае со ст. 195-197 УК РФ в зависимости от обстоятельств конкретного дела, обнаруживают наличие дополнительного (факультативного) объекта -отношений собственности. При этом материалы судеб-но-следственной практики свидетельствуют о совершении рассматриваемого преступления также без совокупности с хищениями, что, безусловно, подтверждает его самостоятельный характер.
В целом, следует отметить, что рассмотренные составы преступлений, непосредственно посягающие на законную предпринимательскую деятельность, сопряженные с хищениями, имеют длительную практику применения и довольно подробно рассмотрены в научной литературе [например, 5; 9; 11; 18 и др.], в связи с чем мы, будучи ограничены объемом и предметом нашего исследования, не будем заострять на них внимание.
Что касается группы преступлений, выраженных в незаконной предпринимательской деятельности (ст. ст. 171-172 УК РФ 172.2 УК РФ, ст. 187 УК РФ, ст. ст. 191191.1 УК РФ, ст. 200.1-200.3 УК РФ), следует отметить, что они также, как и рассмотренная выше группа преступлений, непосредственно посягающих на законную предпринимательскую деятельность, могут быть дополнительно классифицированы:
по форме посягательства:
1. преступления общего характера;
2. преступления, посягающие на предпринимательскую деятельность финансовых организаций (ст. 172 УК РФ, ст. 187 УК РФ);
по содержанию посягательства:
1. преступления, посягающие на общественные отношения, устанавливающие порядок осуществления предпринимательской деятельности (ст. 172.2 УК РФ, ст. 187 УК РФ, ст. 200.3 УК РФ);
2. преступления, посягающие на конкуренцию (все остальные деяния рассматриваемой подгруппы);
по характеристике дополнительного непосредственного объекта:
1. преступления, дополнительно посягающие на жизнь и здоровье человека (ст. 171.1 УК РФ);
2. преступления, на здоровье населения и общественную нравственность (ст. 171.2 УК РФ); 3) преступления против собственности (ст. 171 УК РФ, ст. 172 УК РФ) и т.д.
При этом следует отметить, что не все преступления рассматриваемой группы посягают на отношения собственности. Вместе с тем среди них аналогично выше рассмотренной группе преступлений, непосредственно посягающих на законную предпринимательскую деятельность, выделяется группа преступлений, которые нередко носят несамостоятельный характер, а являются следствием совершения иных преступлений и за счет этого также посягают на собственность. Речь идет о преступлении, предусмотренном ст. 172.2 УК РФ «Организация деятельности по привлечению де-
нежных средств и (или) иного имущества» и преступлении, предусмотренном ст. 200.3 УК РФ Привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости.
Обе эти нормы были введены в 2016 году и при первом взгляде разительно отличаются от остальных преступлений, входящих в группу деяний, выраженных в незаконной предпринимательской деятельности. Остальные нормы устанавливают ответственность за деятельность, осуществляемую субъектами в нарушении установленного порядка регистрации предпринимательской деятельности, ее лицензирования или сертификации. В целом же их деятельность соответствует системообразующим признакам предпринимательской деятельности и направлена на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг.
Преступления же, предусмотренные ст. 172.2 УК РФ и ст. 200.3 УК РФ предполагают систематическое получение прибыли от фиктивных пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг. То есть, формально данные нормы можно рассматривать как инструменты совершения хищений, в первом случае связанных с финансовыми пирамидами, а во втором - с обманом дольщиков. Это их отличает от других преступлений, предусматривающих ответственность за незаконную предпринимательскую деятельность, а также от преступлений, предусмотренных ст. ст. 172.1 УК РФ, ст. 176 УК РФ; ст.ст. 195-197 УК РФ, которые совершаются в условиях осуществления легальной предпринимательской деятельности.
Более того, до введения в текст Уголовного кодекса РФ данных норм, за совершение фактически предусмотренных ими действий виновные привлекались в соответствии со ст. 159 УК РФ или ст. 160 УК РФ.
Например, в 2014 году Ипатовский районный суд Ставропольского края привлек г-ку И. по ч.3 ст. 159 УК РФ за совершение действий по привлечению денежных средств граждан, совершенных с целью хищения. При этом И. распространила информацию, что принимает от граждан денежные средства на три месяца под ставку 30-40% при отсутствии инвестиционной и иной законной предпринимательской или иной деятельности, связанной с использованием привлеченных денежных средств в объеме, сопоставимом с объемом привлеченных денежных средств. Суд отметил, что И., в целях придания вида законности своим действиям, из полученных денежных средств часть вернула, в том числе и в виде выплат по процентным ставкам [6]. Как мы видим, описание преступления фактически соответствует диспозиции ст. 172.2 УК РФ, с той лишь разницей, что в указанной норме не отражена направленность умысла, что вызывает вопрос о целесообразности криминализации данного деяния.
Сказанное, заставляет рассмотреть вопрос не только о целесообразности криминализации данных деяний, но и о правовой природе рассматриваемых норм. Учитывая новизну норм, а также отсутствие устоявшейся правоприменительной практики, данные нормы мы рассмотрим в последующих главах нашего исследования.
Список литературы:
1. Бердинских С. В. Проблемы квалификации «Криминальных банкротств» (ст. 195-197 УК РФ) и отграничение их от смежных составов преступлений // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. 2011. № 2. С. 138 140.
2. Вербицкая Н. А. Объект злоупотреблений при эмиссии ценны« бумаг // 2006 / Вестник Красноярского государственного аграрного университета. 2006. № 11. С. 444 449.
3. Гармаш А. М. Преступность в предпринимательской деятельности в корпоративная преступность как составляющие экономической преступности // Пробелы в российском законодательстве. 2012. № 4. С. 173 176;
4. Гладких В. И. Особенности квалификации фиктивного банкротства // Вестник университета. 2013. № 8. С. 127 131.
5. Гладких В. И. Некоторые вопросы квалификации и применения нормы об ответственности за незаконное получение кредита // Российский следователь. 2015. № 3. С. 26 32.
6. Дело № 1-20/2014 (1-233/2013): Архив Ипатовского районного суда Ставропольского края.
7. Дело 1-196/2011: Архив советского районного суда г. Самары.
9. Козловский П. В. Особенности возбуждения уголовного дела о фальсификации финансовых документов финансовой организации // Уголовное право. 2015. № 3. С. 101 105.
10. Костюк М. Ф., Селямин А. А. Уголовно-правовой анализ и особенности квалификации незаконного получения кредита (ч. 1 ст. 176 УК РФ) // Российский следователь. 2016. № 16. С. 23 26.
11. Кубанцев С. П. Уголовно-правовая характеристика объекта преступлений в сфере банкротства // Журнал российского права. 2015. № 7. С. 83 96.
12. Лопашенко Н. А. Посягательства на собственность: монография. М.: Норма, Инфра-М, 2012. 528 с.
13. Ляскало А. К вопросу о субъективных признаках криминальных банкротств (ст. ст. 195 - 197 УК РФ) // Уголовное право. 2012. № 6. С. 35 40.
14. Ляскало А. Н. Разграничение незаконного получения кредита и иных составов преступлений // Законы России: опыт, анализ, практика. 2014. № 11. С. 58 63.
15. Расторопов С. В., Звонов А. В. Кара уголовного наказания в виде штрафа: краткий анализ содержательной стороны // Безопасность бизнеса. 2016. № 5. С. 55 58.
16. Таций В. Я. Объект и предмет преступления в советском уголовном праве. Харьков, 1988. - 198 с.
17. Улезько С. И. Классификация объектов преступления // Общество и Право. 2013. № 4. С. 69 73.
18. Чиркин К. В. Мошенничество в сфере кредитования и кредитный обман // Законность. 2016. № 12. С. 46 48.
19. Ященко А. С. Преднамеренное банкротство: проблемы квалификации и разграничения смежных составов преступлений. // Вестник Бранского университета. 2015. № 3. С. 178 180.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью Харькова А. В.«О взаимосвязи предпринимательских отношений и отношений собственности в объекте уголовно-правовой
охраны предпринимательской деятельности» Преступления в сфере экономической деятельности в условиях современной рыночной экономики России представляют общественно опасные деяния, которые требуют повышенного внимания законодателя. Это обусловлено как объективными, так и субъективными факторами, в том числе активно обсуждаемыми: санкции, введенные в отношении Российской Федерации рядом зарубежных стран.
В настоящее время ситуация складывается таким образом, что государственные органы вынуждены разрабатывать и совершенствовать комплекс мер направленных на обеспечение надлежащей безопасности граждан, как в социальном, экономическом, так и иных аспектах. Данное утверждение с уверенностью следует отнести и в отношении отношений, касающихся целесообразности криминализации деяний, предусмотренных введенными относительно недавно ст. 172.2 УК РФ и ст. 200.3 УК РФ. Это свидетельствует о безусловной актуальности поднятой автором темы и ее научной новизне, а также теоретической и практической значимости. Работа написана логически грамотно, понятным стилем изложения. Вывод: статья А. В. Харькова «О взаимосвязи предпринимательских отношений и отношений собственности в объекте уголовно-правовой охраны предпринимательской деятельности» соответствует требованиям, предъявляемым к подобного рода работам и может быть рекомендована к опубликованию.
Доктор юридических наук, профессор
С. В. Расторопов
