CC BY
43
ние), чем пытаются разом постичь Целое - на рраз!
В немецком языке тоже важен порядок слов, но он не прямолинейно-поступательный, как во французской фразе-цепи, а опоясывающий, где в конце появляется вдруг предлог иль отделенная приставка, что разом организует иль изменяет весь смысл (порой - на обратный), своим ударом как про-
рубает дверь дома, давая ему ориентацию в пространстве.
При таком квадратно-балочном порядке весь, доселе распахнутый, открытый наружу смысл фразы, составлявшийся из кирпичиков-слов, оказывается заключенным внутрь, в Innere, в мешок, замочком-ключиком последней частицы, его завершающим поворотом-щелканьем. [С. 339-351].
А. РАЗУМОВ, публицист
В поиске ориентиров в жизни каждый принуждён вторгаться в круг тёмных и глубоких взаимосвязанных вопросов миропонимания - вопросов, в которые обязан вникать любой, но более всего образованный человек. Желательно составить своё суждение независимо даже от глубины проникновения в суть проблемы и знакомства с деталями.
Автор статьи - человек не религиозный (хотя и не безверный), не «воцер-ковлённый», однако могу признаться, что никакого удовольствия мне это обстоятельство не доставляет.
В своё время отечественные атеисты довольно легкомысленно, не предвидя всех последствий, решили заменить богочеловечность на человекобо-жие. Однако земной небожитель - явление ненадёжное и быстропортящееся: вдруг оказывается, что он злодей и тиран или ещё что-нибудь со светлым образом приключится. К тому же практика обожествления земных владык дорого обходилась народам со времён фараонов, восточных деспотов и римских императоров.
О вере и неверии*
Поклоняться лучше всего тому, кого никогда не видел и не увидишь при жизни, то есть символу - абсолютному, вечному и совершенному или чистому принципу.
Каждый народ изобретает собственную область, свободную от сковывающих обстоятельств опыта и рационального знания, куда помещает собственные чаяния, фантазии, представления о справедливости, воздаянии и идеальном устройстве жизни, о высшей гармонии. Народы создают свою характерную сферу трансцендентного, обозначенную Кантом как «вещь в себе», куда проецируют свою жизнь, жизнь своих близких и жизнь своих предков. Каждый человек, по-видимому, может сказать, что чувствует рядом с собой своих близких и без их непосредственного присутствия. Все они помещаются в этот мир надприродного, поэтому отказаться от него - значит предать своих близких. Сверх того, туда же очень часто проецируются значительный (иногда главный) сгусток волевых усилий человека и самые лучшие, самые достойные свойства его личности, от-
*При поддержке РГНФ, грант №99-06-00062а.
вечающие за реализацию должного и морального. И здесь уже можно стоять твёрдо.
Нужно стоять твёрдо, потому что, как ни странно, принцип вдруг оказывается «личностью», по-человечески доброй и по-человечески справедливой, как Христос-Спаситель, или жестокой и мстительной, как ранний Яхве. То есть абсолютное и вневременное имеет исторические модификации. Конечно, это в высшей степени странно, но абсурд никогда не вредил вере, только делал её более искренней. Ещё при истоках христианской религии было замечено, что всё разумное можно и нужно знать; в чудесное, невероятное, необъяснимое следует верить. Тертул-лиан, заявив знаменитое: «Credibile est quia ineptum» (возможно, ибо нелепо) не придумал в этом смысле ничего нового.
В иерархии ценностей, которыми руководствуется наш современник, «смысл жизни», без которого немыслима религиозная вера, значится далеко внизу и много уступает карьере, имуществу, власти и т.п. По подсчётам социологов, лишь 4 - 6 процентов опрошенных обозначают поиски смысла жизни и веры приоритетным занятием, и число имеет тенденцию сохраняться. Растёт, как можно догадаться, авторитет церкви, количество и пышность обрядов, но это не подлинная, а поверхностная религиозность. То, что наш современник не интересуется смыслом жизни, означает, между прочим, ещё и то, что он не имеет образа будущего, не знает и не думает, в каком будущем будет жить его потомство, дети его внуков. Не только не знает и не думает, но это ему и неинтересно. Как хотите, но, с моей колокольни, это главный порок мой и моего теперешнего соплеменника. Основная масса народа так или иначе завязана на повседневную жизнь, бедную экзистенциальны-
ми смыслами, или даже на вовсе обессмысленную жизнь.
В спектакле под названием «История» человек иногда пытался выбросить из фабулы загробные времена и пространства и чаще всего не рассчитывал своих сил. Вместе с мирами веры ему приходилось ампутировать часть собственной душевности. Так, марксисты и позитивисты на нашей родине объявили крестовый поход на религиозную веру, войну против Креста. Религию они объявили следствием самообмана и отчуждения - того, что деформирует человека ложью. Не стану их за это слишком сильно упрекать, но радикализм лишал новую веру именно веры, поскольку не оставлял в мире ничего, кроме движущейся материи и её форм. Для веры недостаточно одних рациональных аргументов и одних материальных стимулов и соображений. Для веры нужна подпитка, по крайней мере философия веры, но она не возникнет без опоры на некое самостоятельное идеальное начало.
Идеальное же исчезало, становилось условно реальным, поскольку оказывалось материальным, пересаженным в человеческую голову и только преобразованным головой. Самые туманные образования в головах людей замыкались на внешнюю человеку реальность, и психика была менее реальна, чем физиология. Возникла старая проблема: «В разуме нет ничего, чего прежде не было бы в чувствах», - утверждал Локк. «Кроме самого разума», - ответствовал ему Лейбниц.
Отделив церковь от государства, тогдашние власти поступили правильно, но присоединение к государству материализма принесло мало пользы как государству, так и материализму
Не было недостатка в версиях, как «пересадить» материальное в голову, то есть преобразовать в идеальное. Инициаторы, как легко понять, не
пользовались особыми симпатиями официального «материализма». Среди версий были весьма остроумные, как у Эвальда Ильенкова, Генриха Батищева и др., но таким приходилось корректировать исходные материалистические установки идеологии вплоть до неузнаваемости - вроде того, что идеальное не существует в отдельной взятой голове, «возникает не в мозгу, а с помощью мозга». Последние утверждения принадлежат упомянутому Ильенкову - программному марксисту и материалисту. «Эстетику мышления» Мераба Мамардашвили или «Мышление как творчество» Владимира Библера можно посчитать материализмом разве что по недоразумению, хотя никто из них не думал избавляться от опыта познания объективного мира.
Словом, жизнь, сознание, мысль приобретали право на существование в науке и философии, когда те отказывались от части основополагающих претензий. Теолог и антрополог-эволюционист о. Тейяр де Шарден также утверждал, что сознание не может возникнуть в одной голове - мысль может появиться только «между». Похоже, что и впрямь несколько голов сразу должны были «взорваться» мыслью и, кажется, в нескольких местах одновременно, чтобы возникло некое «поле мысли». Природа этого поля остаётся неясной, если здесь вообще уместно слово «природа». Далеко не всё известно и о социальных, социально-психических и индивидуально-психических, рефлексивных и подсознательных «механизмах» порождения идеальных «предметов».
Мысль и сознание являются самым очевидным способом человеческой манифестации, нашего явления в мире вещей, но одновременно и самым загадочным и туманным «отрицанием» мира вещей, формой надвещного существования.
Человеческое мышление, порождающее понятия и смыслы, явно выходит за пределы нейрофизиологии и биохимизма, поскольку, скажем, биохимия мозга сходна с механизмами такого же рода у других животных.
То, что в конечном итоге поддерживает материальные формы существования, пока длится их манифестация в мире, далее неразложимое и неопределимое в науках о природе, - называется энергией. Такая всепроникающая сила, поддерживающая космический порядок, структуру и поток универсума, известна в древних космогониях в качестве воли Демиурга, в неоплатонизме - как эманация Бога, у индусов - как шакти, а в иудо-христианской традиции - как всемогущество Господа.
Теперь, если допустить (а почему бы и нет?), что всемогущество можно кван-тифицировать, шакти устроена так, что сила шакти - «напряжение», способность порождать движение (энергия) -равна произведению массы на квадрат скорости света, а общее количество эманации в мире неизменно и сохраняется в изолированных системах, - если допустить всё указанное, то не вижу разумных причин, по которым, приди мне в голову ещё и наделить всемогущество некими симпатичными мне личностными чертами, я не могу поклоняться всемогуществу. Тем более, что, если я окажусь прав, то выиграю вечность, а если нет, то ничего не теряю. Так утверждал математик и философ Блез Паскаль. Часто мысль выдающихся математиков безболезненно перетекала из родных трансфинитностей в философские и религиозные трансцен-денции. Яркий пример - Георг Кантор, создатель теории бесконечных множеств. Павел Флоренский тоже начинал как математик. Да и в других областях знания можно наблюдать то же самое: «Астроном, который не верует, - безумен», - объявил поэт Эдвард Юнг
ещё в 1700 г. С тех пор его помнят и цитируют физики. Согласны с этим, правда, далеко не все физики.
Тем, кто нуждается в покровительстве небес, кто не может без Бога воспринять мировую гармонию и замкнуть на неё строй собственной души, кому скучно без таинственного и непознанного, кого притягивает власть сверхприродного и одновременно личностного, - можно рекомендовать пример многих великих умов. А то наш российский обыватель обиделся на науку и на рациональные знания и теперь отводит душу в сектах, в культовых обрядах фанатичного средневековья, в заклинаниях, заговорах, гаданиях, в магии, кабале, в метемпсихозе, в астрологии. Сегодня в основном дело ограничивается всемерной и всесторонней активизацией шарлатана, но, возможно, не за горами крупномасштабные встречи мракобесов с легковерами. От них, как от сумы и от тюрьмы, в России не зарекаются.
Даже допустив, что мировые исторические верования основаны на чистых вымыслах и фантазиях, приходится признать, что они далеко не самые дурные фантазии в человеческой истории. Сотворив и продолжая творить для себя образ абсолютного совершенства, люди обозначили вечное стремление к совершенству, поставив светить его в начале и в конце истории. Даже если религии - обман и «душа бессердечного мира» (Маркс), известны куда более зловредные виды систематического вранья, чем первобытное, раннее коммунистическое равенство каждого перед Богом.
Впрочем, доподлинного совершенства мы пока знать не можем. Одни религии учат теологии будущего, другие полагают, что оно абсолютно непознаваемо.
По историческим течениям плывут не только легкомысленные стили, но
дрейфуют и скалистые материки принципов. Только, кажется, покорили очередную вершину, глядь, её уже снесло очередным жизневоротом. Многим историческим поколениям пришлось наблюдать, как навсегда уходит нечто оплаченное кровью предков, их трудом, мыслью, воображением; гаснут маяки, исчезают «вечные» ориентиры, и всё это очень грустно. Нет принципов вне исторической редакции. Высшие, вечные, абсолютные ценности не являют собой застывшего мира, все они явились в мир как следствия порыва к свободе, и всякая их редакция со временем тускнеет, истончается вера, редеют ряды приверженцев.
Из двух вещей, наполнявших душу Канта «всегда новым и всё более сильным удивлением и благоговением» (звёздное небо над ним и моральный закон в нём), - ни одну, по его словам, не было «надобности искать как нечто окутанное мраком», поскольку они перед нами и непосредственно связаны с сознанием нашего существования. Пожалуй, можно усомниться в абсолютной правоте философа и признать её ограниченной временем.
«Перед» и «непосредственно»... Отчего же тогда каждая культура предполагает и утверждает своё звёздное небо и свой моральный закон, отчего они пробиваются далеко не ко всем, а когда пробиваются, то меняют свой абсолютный облик и вечные претензии на относительные и временные? Почему храмостроительство зиждется всегда на разрушении «враждебных» принципов, а оттого изначально обречено на трещины в собственном фундаменте? Назовите хотя бы одну религию, которая строилась бы, приветствуя инакомыслие!
Кротчайший Иисус принёс людям «не мир, но меч». Говорят, что это всего только идейный меч для борьбы с пороками... Как-то, обличая «лжепро-
роков», он выразился так: «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Матф. 7,22). Что имел в виду Учитель - Бог весть, но его «ученики», «спасая» на кострах, спалили в веках достаточно «лжепророков», и не только их. Может быть, и в этом случае Он имел в виду нечто идейно прекрасное, но тогда откуда такое непонимание, например, у местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского: «Еретик не заслуживает иного наказания, паки смерти»?
Другой Учитель, несколькими веками моложе, призывал к убийству «мно-гобожников», то есть фактически всех, кто не разделял веру самого Пророка, - «во имя Аллаха милостивого, милосердного» - во многих сурах: «И убивайте их, где встретите... Соблазн хуже, чем убиение!» (Сура 2. Ст. 187); «... избивайте многобожников, где их найдёте, захватывайте их, осаждайте их... » (Сура 9. Покаяние. Ст. 5). Такое вот покаяние. И дальше в том же духе, хотя тексты полны сочувствия и крайне терпимы к земным грехам единоверцев. Достаточно вступить в веру Мухамма-да, и на вас сразу распространится заповедь «Не убий!» и другие замечательные заповеди.
«Божественный ветер» (или Ками-кадзэ) синтоистов готов восхвалять самоубийство самурая во имя верности императору, а о простом убийстве врага нечего и говорить. Заметьте, речь идёт о сравнительно свежих, сравнительно молодых верованиях, а что скрывается далее времён древних эло-хим, в бесписьменности, мы можем только догадываться.
Приходится признать, что одна только религия не в состоянии утвердить нравственный порядок в поведении людских совокупностей и каждой отдельной человеческой особи. Ко всему прочему, это означает, что религия
сама по себе, в одиночку, не в состоянии отыскать и реализовать предполагаемый смысл истории, то есть обрести Совершенного Человека. Следует эти труды разделить с другими направлениями сознания, духовными практиками и с другими, отличными от Церкви, общественными институтами. Может быть тогда в пути, а не в ожидании, не в вымысле, а реально на вершине Истории засияют единые для всех божества, и все мы совместными усилиями вплотную приблизимся к таким ипостасям Его, как Творчество, Святость Духа, Любовь. И может статься, что тогда мы лучше поймём слова Махатмы Ганди: «Бог не религиозен».
Что-то, видно, скрывает, таит в себе «непосредственная прозрачность» связи звёздного Неба надо мной и морального Закона во мне с сознанием моего существования. Что-то лежит между человеком, моралью и «звёздами». Мы вступаем в неизведанные воды потока жизни, где смешаны разные поверхностные течения сознания с мощными токами и импульсами бессознательного.
Оставим знак вопроса там, где тысячелетия человеческой мысли доказали только, что рациональное постижение природы и конечного замысла Того, чья сущность и существование едины, чья сущность не явлена, выходит за пределы нашего Мира, «что существует само по себе и представляется само через себя» (Спиноза), - что это постижение, возможно, фатально искажено самими нашими формами чувственности и категориями нашего рассудка, которые вместе ограничивают разум и делают невозможным сколь угодно глубокое продвижение за пределы многокрасочного мира нашего опыта. Если, разумеется, Он имеет место быть.
Никаких комплексов по этому поводу испытывать не следует, и не стоит геройствовать с бесконечным познани-
ем бесконечной неисчерпаемости атома и электрона. Что означает последний тезис, никто рационально и внятно объяснить не в состоянии. Вместо «бесконечного углубления» давайте радоваться тому, что в узком диапазоне электромагнитных колебаний смогли разглядеть фрески Рублёва и «Сикстинскую Мадонну» Рафаэля, в колебаниях воздушной среды услышать звуки псалмов, хоралы Мусоргского и Баха. Говорят, нос собаки различает до двухсот пятидесяти запахов, но никто из собачьего рода не изобрёл Шанель №5, и среди них не нашлось ни одного Патрика Зюскина, способного написать «Парфюмер». Всё же немало.
Или есть ещё один вариант. Надо расширить понятие «познание» до пределов, когда считается приемлемым все, что поддается пониманию хотя бы с помощью фантазии и отнюдь не одних только логики и опыта, тогда можно «познавать» миры иных времен и измерений. Но тогда и религиозная трансценденция становится приемлемой.
Из того факта, что автор - человек не религиозный (в церковном толковании этого слова), следует, что он не обладает религиозным, в частности, мистическим, опытом общения, не имеет неосознанных контактов с трансцендентным и сверхчувственным (что, собственно говоря, и означает «быть религиозным»). Не обладая религиозным опытом, нельзя о нём и судить. Невозможно судить, например, о достоинствах таких составляющих православного опыта, как аскеза, страсти, спасение, молитва, послушание, исихия, фе-ория и т.д., и т.п., - всего, что составляет исихазм (или «священнобезмол-вие»), то есть судить о тысячелетнем опыте человековедения, антропологической стратегии с детальным практическим каноном и с развитой идеологией, расписавшими жизнь «твари» от
сотворения до созерцания нетварного света и эсхатологии (святости, преображения, воскресения).
Обо всём этом судить не возьмусь, равно как и о других мировых традициях мистико-аскетических школ, таких, как йога, дзен, даосизм, суфизм, хотя трудно отрицать их несомненную ценность для наук о человеке, психиатрически-гуманистических практик. Хотя дело не обходится без обычной вульгаризации и рыночной эксплуатации древних верований, похоже, современное исследование открывает в старинной мудрости ресурсы собственной человеческой природы и новые для себя пути осмысления реальности.
Не имея права на вердикт относительно чужого внутреннего опыта, приходится блуждать между восхвалением этого аскетического опыта как результирующего долгий, многотрудный путь самоограничения, послушания, молитвы и пр., как высшего, чистого состояния духа - и полным отрицанием за ним какого-либо смысла как за результатом намеренного обмана и патологии. Первое, легко догадаться, исходит от поклонников аскезы, второй - от противников. В такой ситуации, хочешь или не хочешь, приходится сметь своё суждение иметь.
В этом месте, кажется, следует порассуждать о традиционном непонимании, а иногда и остроконфликтных отношениях между «верой и разумом».
Часто представители учёного цеха припоминают, что столетием раньше до поэта Юнга, в 1600 г., за несогласие с «истинами» веры на площади Цветов сожгли Дж. Бруно, а в 1633 г. сочли безумным и судом инквизиции осудили Г. Галилея (реабилитирован в 1992 г.). Но это дела прошлые, а главное, что разделяет современную науку и религии, в том, что первая есть, так сказать, дочь Разума, эксперимента и опытной проверки, а вторая - чудес и Авторитета.
Первая пребывает в непрерывном развитии, вторая закоснела в тысячелетних догмах. Наука всечеловечна, научные истины не имеют государственных или национальных границ, а религии разделены на конфессии и секты даже в пределах одного, в сущности, вероисповедания, по причине, например, богословских споров - креститься ли двумя или тремя перстами.
Сдаётся мне, что конфликт между верой и разумом - плод большого исторического недоразумения. Исторического - то есть не случайного, причинно обоснованного, но всё же недоразумения. И разум, и вера вместе творили «ноосферу», и с позиций моей сегодняшней «вершины опыта» я лично не вижу между ними никаких непреодолимых, кричащих противоречий.
В католицизме особенно пытались показать необходимость и факт существования Бога и доказали только то, что никаких твёрдых доказательств на этот счёт не существует. По строю моей души и складу ума мне ближе рационалистическая теология, но тот же разум подсказывает, что если Творец Миров суть нечто надмирное, то вместо того, чтобы заниматься рационалистическими поисками «доказательств» и «понимания» существа Бога, лучше благоговейно помолчать и поискать способы, религиозные практики соприкосновения с Ним, культивируя веру, если уж понять Его нам не дано. Это упрощённо изложенная позиция православия, и характерно, что, хотя православие никогда не отличалось смирением по отношению к инакомыслию, за ним не значится таких побед над наукой, какие имели место в случаях с Дж.Бруно, Галилеем и Коперником. Как не было в православии и всесильной инквизиции.
Конечно, бытие Бога - это вопрос не доказательства, а веры. Единственным «доказательством» его существования
является то, что мы сами существуем. Существуем и верим. Если подумать, какое неисчислимое переплетение причин и следствий должно было произойти во Вселенной, чтобы появилось наше, моё уникальное «Я», то существование надмирового, идеального начала не кажется слишком невероятным.
Сегодня многие физики (опять же -не все) стремятся окрасить в цвета «ан-тропного принципа» картину мира и поддержать таким образом авторитет физического познания и те фантастические утверждения, которые содержат современные физические теории. Принцип предполагает наличие, даже обязательность познающего человека для полноты физической картины мира: он будто бы подтверждает правоту объясняющих теорий эволюции Вселенной. Мне это кое-что напоминает!
Некоторые энтузиасты полагают, что антропный принцип наконец-то преодолевает продержавшийся почти три столетия картезианский дуализм -расщепление материи и сознания, ибо согласно этому замечательному принципу материя перестаёт быть косной (В.В. Налимов). Она одухотворена и именно поэтому порождает «стрелу» времени. Сознание становится космическим фактором, и, скажем, геометризация пространства - это не просто выражение фундаментальных свойств Вселенной, но необходимость, обусловленная структурой сознания, и не существует вне этой необходимости. В.В.Налимов - биолог, математик и едва ли не единственный в советское время светский объективный идеалист, для которого в Мире изначально задан некий идеальный объективный «континуум смыслов».
Физики часто и справедливо предупреждают, что обычного человека, инженера, скажем, от понимания его собственных проблем и решений отделяют пласты математических построе-
ний, освоить которые можно только годами упорного труда. Так и есть, но всё же нормальный человек в состоянии понять, что многие физические реалии существуют до той поры, пока считаются удовлетворительными физические теории, где эти реалии обретаются. То же самое можно сказать о любой науке, физика берётся здесь как наиболее претенциозная.
Где теперь состоящая изо «льда и кристаллов» «сфера неподвижных звёзд», о которой писал Кеплер в «Очерках коперниканской астрономии» в 1618 г.? Ушла в небытие (вместе с экспериментами над «эфиром») более чем трёхсотлетняя незыблемая реальность классической и небесной механики - абсолютные пространство и время, механики того самого Ньютона, который, критикуя «теории вихрей» Декарта, гордо заявил знаменитое: «Гипотез не выдвигаю!» Что станет с современными реалиями квантовой электродинамики и хромодинамики, к примеру, виртуальными фотонами (энергетические кванты, которые нельзя ни увидеть, ни зарегистрировать, поэтому они и называются виртуальными), с такими переносчиками гравитации, как не обнаруженный ещё гравитон или принципиально не наблюдаемая гипотетическая частица гравитино, с такими достоверно ещё не «отловленными» составляющими элементарных частиц, как кварки, тем более субкварки и т.п., с «суперструнами» и «супергравитацией», - что станет с этими реалиями, судить не берусь ввиду отсутствия соответствующей математической подготовки.
Судить не берусь, но могу узнать, что в современных представлениях о пространстве и времени, в поисках единой теории строения Вселенной творятся такие чудеса, по сравнению с которыми Чудо в Кане Галилейской, хождения по водам и даже воскресение
Лазаря выглядят провинциальными фокусами в духе того времени. Пространство ныне изогнуто гравитацией, а в иных теоретических построениях, используя специфические пространственно-временные связки, можно мгновенно перенестись в произвольные точки Вселенной за миллионы световых лет от места рождения и за миллионы лет от момента рождения.
Утверждается, что, кроме обычных четырёх, следует предположить наличие то ли пяти, то ли одиннадцати измерений, и это не предел. Их, правда, невозможно увидеть и обнаружить в эксперименте, поскольку все измерения, кроме четырёх привычных, либо закручены в петлю, либо свёрнуты в шарики с радиусом в 10 (-33) см, что в миллиард миллиардов раз меньше атомного ядра. Предполагается, что свёртка произошла в результате Большого Взрыва. По новейшей теории «раздувания» (возраст теории 20 лет), за время от 10 (-35) сек. до 10 (-32) сек. образовалась не одна, а множество вселенных, из которых только одна доступна нашему наблюдению. Моей «чувственности» все эти расстояния и сроки совершенно ничего не говорят, поэтому не удивлён, что физикам потребовался антропный принцип.
С феноменом времени по сравнению с его классическим истолкованием творятся не меньшие странности. То, что столетиями текло (или стояло) бесконечно, равномерно и независимо ни от каких событий этого Мира, существуя только как функция в уравнениях, ныне является характеристикой внутренней структуры Вселенной. Оно уже не кан-товская форма априорного восприятия, а некий творящий принцип и, согласно теориям и упомянутой метафизической антропной идее, зависит от наблюдателя и впрямую связано с механизмами развития Вселенной.
На памятной стене в МГУ, где оста-
вили свои афоризмы многие именитые физики, Пригожин написал: «Время предшествует бытию». Не менее знаменитый Хокинг с этим решительно не согласен. По Хокингу, время началось 10 миллиардов лет тому назад и родилось из точки - сингулярности, по причинам, нам неизвестным. Другие физики называют цифру в 15 и 20 миллиардов лет, то есть 15, 20 млрд. оборотов Земли вокруг Солнца. Это до странности и на удивление мало, как замечает Пригожин, если вспомнить, что в атоме водорода электрон совершает в секунду около 10000 миллиардов оборотов вокруг ядра! В любом случае, в любой временной шкале существование момента рождения Вселенной является одной из самых необычных гипотез науки. Не удивительно, что многие учёные объявили точку сингулярности вмешательством «Божьего промысла».
«Божий промысел», однако, зависит ещё и от того, удастся ли объяснить факты «красного смещения» в спектрах галактик и «реликтового излучения» иначе, чем принято в современных теоретических моделях. Такие попытки уже имелись в прошлом, и физика не застрахована от них в дальнейшем. Суть заключается в том, что вместе с иными конструктами уйдут и «возраст Вселенной», и «Большой взрыв», и многие другие замечательные «утверждения о реальности» в микрокосмоэлек-тронике. Конечно, останется квантовая механика.
Кто из учёных прав или как окончательно решить спор между наукой и религией, я, - чтобы не показаться навязчивым и не продолжать длинный список «если», «но», «и», «возможно», - утверждать не возьмусь. Можно лишь утверждать, что глубина пропасти между научным и религиозным миропониманием сильно преувеличена. Наука и религия - обе сталкиваются с трансцендентным, хотя, слов нет, пер-
вая изучает естественный мир, вторая - сверхъестественный. На последнее обстоятельство в средние века указывала концепция «двух истин», а в России на это обстоятельство обращал внимание Михаил Ломоносов. В суждениях о реальности - как в религии, так и в науке - присутствует трансцендентный акт веры, то есть некий метафизический «механизм» наделения предметов научного или религиозного знания статусом объективного («всамделишного») существования; потому и невозможны рациональные доказательства такого рода бытия - будь то бытие Бога, или материи. Это именно иррациональный акт веры - «принятия» («обращения»); в методологии науки он описывается в терминах «контекста открытия», в богословии - «откровения» 1
К слову, столкновение с трансцендентным рождает и вопрос: что было, когда бытия не было? Или: что существовало, когда Вселенной не существовало? Если, говорит Хокинг, до нашей Вселенной существовали другие, более ранние Вселенные, то они никак не могут проявиться в нашей, и мы о них ничего не знаем и никогда не узнаем. Вселенные до «Большого взрыва» не существуют. Христианская традиция полагает, что до сотворения мира, лучше сказать, вне сотворения, Бог пребывал в Вечности, а Вечность - это самая загадочная конструкция теологического ума. В Вечности нет времени, в ней нет отдельных моментов или равны, неотличимы все моменты.
Учёные-физики, похоже, не успокоятся, пока по совету Эйнштейна не вытеснят из собственных уравнений всю «материю», всё вещество в пользу чис-
1 Вариант культурологического анализа науки, направленный на выявление метафизического измерения «физической реальности», представлен выше в работе Г. Гачева - ред.
той энергии. В православии Бог сам не присутствует в Творении, присутствуют только Его энергии, через которые мы узнаём Господа.
Какая там пропасть!..
Хорошо бы продолжить тему, обозначенную в заголовке статьи, а пока можно заметить, что долгие столетия в России очень многие считали день крещения вторым, а пожалуй, и первым, подлинным рождением. Потом были десятки лет официального атеизма, и только сейчас мы «веру нащупываем от противного» (А. Вознесенский).
Всё это так, но нелишне напомнить, что у нас в России многих литераторов - и поэтов, и прозаиков - поиски абсолютных истин и неизбежное при этом столкновение с трансцендентным, с творящим Существом и Сверхсознанием выталкивало не только за пределы науки, но и существующей религии и церкви. И часто «мистика» нашего русского человека инициирует не столько
глубины познания, сколько выводит за пределы здравого смысла.
Хотя «моменты веры», «мифа» присутствуют в любом утверждении о «законе науки», так как всякий закон апеллирует к бесконечному числу случаев и проверить досконально его нельзя, -это всё же не совсем фантазия. В рамках классической физики Богу делать было нечего: существовали абсолютные пространство и время, не зависимые ни от каких событий во Вселенной, существовали неизменные законы механики. Бог мог только наблюдать за тем, что происходит с Творением. Но такого «наблюдателя» физик обнаружить не в состоянии. «Начало мира» современных физиков не утверждает, но и не противоречит идее Творца. Он может присутствовать и в начале, и в эволюции Космоса.
Тем более «фантазии» учёных и не слишком учёных следует контролировать логикой.
Продолжается издание одного из старейших философских журналов России
«Философские науки»
В 3 номере 2001 года будут опубликованы статьи на темы:
■ философия современна?
■ эпоха шлягера
■ возвышение метафоры
■ эзотерика переустройства
■ конституция без души?
О подписке можно узнать по тел. (095) 203-72-15
