CC BY
0
Всеобщая история
DOI: 10.31862/2500-2988-2023-14-4-81-98 УДК 325.36+94
Ю.В. Куликова
Московский педагогический государственный университет, 119435 г. Москва, Российская Федерация
О терминологическом отражении процессов взаимодействия этносов в Римской империи. Романизация или провинциализация?
Завоевания Рима сопровождались процессом, традиционно называемым в историографии «романизацией». Этот термин стал применяться в научных изысканиях с позиции колониальных взглядов европейских исследователей о превосходстве римской культуры. В связи с чем является актуальным рассмотрение целесообразности использования термина, если его сущность в современных исследованиях не всегда учитывает взаимовлия-ние культур в процессе римского завоевания, а односторонний процесс воздействия римского господства на покоренные народы скорее следует называть провинциализацией. Цель данной статьи - выявить характерные признаки и недостатки использования термина «романизация» и определить возможные перспективы изменения терминологии. Для полноты картины рассмотрены различные точки зрения отечественной и зарубежной историографии, для чего были использованы синхронный и диахронный методы, а также сравнительно-исторический с привлечением данных археологии и свидетельств античных авторов и генетический методы. Это позволило сделать ключевые выводы для дальнейших исследований в области изучения римских провинций и последствий римского господства.
© Куликова Ю.В., 2023
Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License
Ключевые слова: романизация, Римская империя, романская идентичность, провинциализация, инструменты романизации, римское гражданство, римская армия, латинский язык, римская провинциальная система, римская культура, взаимовлияние культур, отсроченные последствия романизации
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Куликова Ю.В. О терминологическом отражении процессов взаимодействия этносов в Римской империи. Романизация или провинциализация? // Локус: люди, общество, культуры, смыслы. 2023. Т. 14. № 4. С. 81-98. DOI: 10.31862/2500-2988-2023-14-4-81-98
DOI: 10.31862/2500-2988-2023-14-4-81-98
J.V. Kulikova
Moscow Pedagogical State University, Moscow, 119435, Russian Federation
On the terminological reflection of the processes of interaction of ethnic groups in the Roman Empire. Romanization or provincialization?
The conquests of Rome were accompanied by a process traditionally called "Romanization" in historiography, a term that came to be used in scientific research from the perspective of the colonial views of European researchers on the superiority of Roman culture. In this regard, it is relevant to consider the expediency of using the term, if its essence in modern studies is not always considered the mutual influence of cultures in the process of Roman conquest, and the unilateral process of the impact of Roman domination on conquered peoples should rather be called provincialization. The purpose of this article, which is part of a larger study, is to identify ° the characteristic features and disadvantages of using the term "romanization" and to identify possible prospects for changing terminology. For a complete picture, various points of view of local and foreign historiography were ^g considered, for which synchronous and diachronic methods were used, as well S as comparative-historical methods with the involvement of archaeological N data and testimonies of ancient authors and the genetic method. It led to key
findings for further research into the study of Roman provinces and the effects of the Roman domination.
Key words: romanization, Roman Empire, Roman identity, provinciaLization, romanization tools, Roman citizenship, Roman Army, Latin Language, Roman provincial system, Roman culture, mutual influence of cultures, delayed effects of romanization
FOR CITATION: KuLikova J.V. On the terminological reflection of the processes of interaction of ethnic groups in the Roman Empire. Romanization or provinciaLization? Locus: People, Society, Culture, Meanings. 2023. VoL. 14. No. 4. Pp. 81-98. (In Rus.) DOI: 10.31862/2500-2988-2023-14-4-81-98
Внешняя политика Древнего Рима с самого начала создания государства чаще всего характеризуется как агрессивная. В историографии существуют две школы: сторонники одной настаивают на «оборонительной» стратегии Рима, другие убеждены в его «экспансионистской» внешней политике. Стремясь расширить свое государство, римляне использовали инструменты, позволяющие воздействовать на государственном уровне для формирования римской идентичности, однако в эпоху Республики навязывание римлянами своего образа жизни, по мнению некоторых исследователей [23, р. 189-203], происходило несознательно, т.к. их ближайшие соседи являлись либо союзниками, либо врагами. Позиционируя свое элитарное положение, римляне не стремились включать их в свою civitas, которая на тот момент не способна была выработать инструменты для объединения других этносов в единое государство. Не меньше в этом плане влиял и римский консерватизм, для мировоззрения самих римлян изменение их традиционных устоев было немыслимо. Использование такого политико-правового инструмента, как гражданство, позволяло римлянам долгое время сохранять элитарность своего положения и воздействовать на соседей и союзников. Однако в I в. до н.э. постоянные и долгие обещания вызвали войну с союзниками, продемонстрировавшую необходимость изменения политики. Этот урок лишь способствовал изменениям, но вновь только для пользы самих римлян. Римское гражданство предоставля- х лось частично и лишь некоторым, особо верным «друзьям римского ¡5 народа». В этом отношении Юлий Цезарь имел более широкие взгляды на будущее государства, предоставляя права римского гражданства ^ целым общинам и территориям.
Необходимость включения завоеванных территорий в систему управ- ^ ления требовало подходов и инструментов, основными из которых
стали латинский язык, армия, право, образование, торговля, что, впрочем, уже было испытано при построении Римско-Италийского союза.
Латинский язык, ставший языком межэтнического общения, способствовал одновременно двум аспектам влияния на мировоззрение: сознательному и бессознательному, ведь, чтобы быть римлянином, необходимо было думать на латинском языке, использовать нюансы общения, свойственные носителю языка, а это для многих «римлян» зачастую было невозможно. В качестве государственного латинский язык отражал систему управления, на нем велось делопроизводство, судебные дела, это способствовало интеграции этносов, но в меньшей степени там, где оставались в употреблении собственные нормы права.
Римское право изначально ставило существенные границы для неримлян, но в условиях формирования единого политического пространства римляне создавали необходимые правовые механизмы для манипулирования. Позиционирование римского гражданства как высшего элитарного положения являлось способом переключения интересов местной этнической знати с собственных суверенных на интересы Рима, которые внедрялись пропагандой в мировоззрение региональных элит.
Для процессов воздействия римской культуры на культуру завоеванных народов при преобладании стереотипного взгляда превосходства Римского государства как высшей цивилизации по отношению к завоеванным, а потому отсталым народам, в историографии принято использовать термин «романизация» [19, p. 88], хотя такая позиция отражает лишь изучение отдаленных последствий римского господства. На подобное «державное» предназначение римлян указывал и Вергилий1. В отечественной историографии под романизацией понимается комплекс связанных между собой сложных процессов, затронувших самые разные сферы провинциальной жизни: экономическую, политическую, социальную, культурную, идеологическую, целью которых было создать среду с римским образом жизни [5; 16; 17].
При всей распространенности в научной историографии, термин «романизация» не имеет устоявшегося толкования, хотя в основе лежат «римские» элементы, которые, правда, исследователи понимают по-разному и, соответственно, их значимость оценивают также различно. х Тем не менее, объединяет мнения понимание того, что «романизация» ° подразумевает процессы переустройства уклада жизни по образцу «как в Риме» [15, с. 11-13]. Стоит отметить, что сами по себе «римские» элементы видоизменились под влиянием внешних и внутренних фак-
ю
о
Ol
1 Vergilius P. Maro. Aeneid. VI, 847-53. URL: http://www.thelatinlibrary.com/verg.html (дата обращения: 22.09.2022).
торов, оказывавших воздействие на развитие самого Римского государства, например, расширение территориальных границ, формирование новой системы управления. В процессе взаимодействия Рим сталкивался как с культурой Востока, насчитывающей не одно тысячелетие, так и со своеобразием этнических культур, подобных греческой, кельтской, которые, в свою очередь, также оказывали свое воздействие на римскую культуру. Рим стремился создать удобное пространство, прежде всего, для самих римлян, поэтому идея Pax Romana не отвергала полностью существования самостоятельной этнической культуры, но при этом скорее являлась идеалом, созданным италийской земельной знатью.
В последние годы все больше исследователей задумываются о необходимости отказа от термина, который сложился под влиянием взглядов европейской историографии XIX - первой половины XX в., когда к покоренным народам относились с позиции колониальных держав. Таким образом, по сути, «романизация» представляет собой односторонний подход в ущерб исследованию иных форм взаимодействия. Как отметил Д. Маттинли, мы больше привыкли рассматривать влияние Рима на народы, а не наоборот, потому что это привычка ума, т.е. определенный метод, к которому прибегают исследователи для отражения последствий завоеваний Рима, хотя каждый отдельный регион требует своего особого подхода, который позволит раскрыть глубину происходивших процессов [29, p. 5].
Тем не менее, стоит рассмотреть вариативность использования термина «романизация», тем более что отечественная историография античности изначально вырабатывала собственные подходы в исследованиях, не базируясь на колониальном мировоззрении. Необходимо учитывать и то, что за время использования термина изменились взгляды, подходы в изучении проблемы, значительно пополнились фактические данные, благодаря многочисленным археологическим находкам стали доступны новые методы исследования, поэтому для современного исследователя термин может иметь совершенно иные характеристики.
Чтобы понять сущность термина «романизация», недостаточно выявить степень влияния римского господства на сферы жизни завоеванных народов, необходимо подробно изучить происходившие процессы и их взаимосвязи. А это невозможно сделать без понимания инстру- х ментов романизации, посредством которых происходила интеграция ° в местное пространство. Для понимания путей романизации нужно учитывать два фактора: сознательный и бессознательный [11, с. 85], и четко понимать, какой фактор имел большее влияние. Осознанные последст- ^g вия должны оцениваться с точки зрения созидательно-самостоятельного ^ результата взаимодействия культур. Бессознательные являются оценкой *
степени влияния социальных, экономических, политических тенденций развития самих народов и, если так можно сказать, готовность их культуры к взаимодействию.
Инструменты романизации в различные периоды действовали неодинаково. Первые шаги в этом направлении были сделаны Римом еще в ранний период посредством колонизации, которая, однако, не ставила целью интеграцию местного населения в пространство Римского государства, а только интеграцию колонистов в местную среду, благодаря чему происходило приобщение к римской культуре [9, т. II, с. 258-303].
Последующая политика Рима в эпоху Республики и, особенно, в эпоху Империи по расселению на покоренных территориях ветеранов и размещение военных подразделений указывает на постепенное преобладание военного фактора романизации, который подчеркивает ряд исследователей [2; 3; 8]. Ветераны становились важнейшим инструментом воздействия и контроля в регионах, служили военной опорой для защиты от внешних врагов и внутренних мятежей. Этот фактор влиял на интенсификацию развития регионов, ведь военным необходимы товары, соответственно, это стимулировало специализацию ремесла и активизацию торговли. Наибольшее взаимодействие происходило в местах размещения римских войск [2, с. 9; 3, с. 119; 7, с. 128-129]. Нужды римской армии и налаживание торговли сделали возможным существование постоянных поселений в непосредственной близости от римских укреплений и мест дислокации войск, однако ремесленные изделия имели зачастую этнический характер. Археологические данные позволяют утверждать, что торговля не прекращалась даже в самые сложные годы III в., т.к. связи многих регионов возникли еще в дорим-скую эпоху [7, с. 158, 174].
Армия, изначально использовавшаяся с целью поддержания контроля и порядка на завоеванных территориях, к III в. становится ведущей политической силой Империи. В борьбе между сенатом и армией ветераны представляли угрозу власти крупных землевладельцев. Изменение комплектования и статуса подразделений римской армии после реформ Септимия Севера и других императоров III в. способствовали их оседлости и большему сближению с местным населением. Однако стоит х учесть, что размещенные на завоеванных территориях военные чаще ° всего либо сами происходили из провинций, либо имели германское происхождение, и подверглись процессу романизации в большей или
CK u
меньшей степени, поэтому передавали уже видоизмененную римскую ^ культуру, в частности, использовали latina vulgaris и его региональные и варианты, смешанные с профессиональным понятийным аппаратом
[2, с. 10-11].
Римское завоевание, как считают некоторые исследователи, имело различные последствия в покоренных регионах в виде утраты суверенитета, разрушения местных политических структур, модифицирование местных городских форм к гражданской средиземноморской модели, например, у кельтов. Это было необходимо для последующего замещения их римскими с целью встраивания в провинциальную систему Римского государства и формирования основ для контроля политического, административного, религиозного, идеологического [26, p. 269].
По мнению П. Ле Ру, сущность романизации можно определить двумя глаголами - «завоевывать» и «организовывать» [28, p. 31]. Организация провинциальной системы управления Рима стала следствием расширения государства в результате его завоевательной политики и необходимости построения взаимоотношений с покоренными народами. На подконтрольных территориях устанавливалась римская система управления, подчас было легче построить все заново, чем постепенно включать завоеванные поселения в административную систему, деструктивность чего стала ярко проявляться в отдельных регионах, особенно наиболее поздно включенных в Pax Romana. За время первых трех династий Ранней Империи римляне поменяли стратегию своей политики в отношении провинций, отходя от идеи единого римского мира и усиливая эксплуатацию регионов, поэтому скрывать основные цели за ширмой благ цивилизации перестали. Впрочем, изначально расширение границ Римской империи было вызвано как экономической (дополнительные ресурсы, в которых нуждалось государство, контроль за торговыми сухопутными и морскими путями), так и стратегической необходимостью (Рим вел тяжелую войну с Сасанидами, претендовавшими на территории Закавказья, Месопотамии, Сирии). Поэтому в какой-то мере можно принять утверждение В.С. Сергеева, что провинции были просто придатком Римского государства, которое использовало все ресурсы для удовлетворения собственных нужд. Лояльность провинции могла быть обеспечена только воздействием римской идентичности на всех уровнях. Воздействие происходило через высшие слои общества, аристократию, статусность которой определяла «приближенность» к римскому обществу. Но даже при этом народы сохраняли свою идентичность. Так, кельты были расселены на значительной террито- х рии, многие племена находились вне экономических и политических ° интересов Римского государства, поэтому, как некоторые другие народы, даже в III в. сохраняли язык и традиции. ^
В период Римской империи превалирующим инструментом романизации становится военный фактор. Инкорпорирование в римскую ^ культуру происходило через армию, в которую набирали рекрутов
из покоренных народов. Так, после завоевания Дакии были организовано 11 воинских подразделений [2, с. 11], это чуть меньше, чем было в других провинциях. Однако и военный фактор имел свои минусы. В этот период римские воины в меньшей степени были способны распространять римскую культуру, потому что подразделения разных регионов имели собственные традиции и поклонялись своим богам (см., например, [8, с. 150-151; 28]).
Отношение к римской власти формировалось через идеологию, но при этом, например, для Иудеи было сделано исключение. Важнейшей чертой приобщения завоеванных территорий к римской культуре стал императорский культ [17, с. 278-279]. Однако отличительной чертой римской политики была религиозная толерантность, а римские боги зачастую становились частью синкретических культов.
Чтобы говорить о глубине процесса романизации, необходимо учитывать многие аспекты, во-первых, готовность приспособиться к римскому миру. Думается, что к III в., особенно в этот сложный период, проблема была достаточно условна, потому что даже осевшие на землях Римской империи варвары сохраняли собственную идентичность, мало того, свою значительную лепту вносило христианство.
Во-вторых, степень понимания и осознания собственного «Я» в римском мире, противопоставляя себя варварам, «чужим». Но до и после издания эдикта Каракаллы италийская знать продолжала противопоставлять себя провинциалам. «Чужими» становились не только по этническому признаку, ведь правовой статус не мог заставить забыть происхождение, но и по идеологическому в период преследования христиан. Таким образом политика римских императоров, попытавшихся устранить одну проблему, создавала в то же время другую, усугубляя социальные противоречия [14, с. 258].
В-третьих, о глубине романизации может говорить отсутствие или сохранение знаковых памятников локальных культур, таких как надписи, орнаменты, особенности строительной, гончарной или металлургической техники, что позволяет рассматривать их видоизменения под воздействием римской культуры [20; 22].
Действительно, в регионах Римской империи обнаруживается сохра-х нение локальных культур, однако чаще уже с наслоением римских эле° ментов. Так, на территории Британии и даже Галлии, которая являлась одной из самых романизированных провинций, в III в. сохранялось использование местного языка, а разнообразие культурных элементов носило характер взаимовлияния [17; 18; 24]. Римская власть была актив-^ ным проводником политики урбанизации и муниципализации в провинциях, особенно в Галлии, т.к. только город создавал «римскую среду
обитания» и формировал мировоззрение. В период римской экспансии уничтожались и переносились все местные города с возвышенностей, строго контролировалось возведение новых путем различных договоров [16, с. 222]. Многие поселения так и остались таковыми, сохраняя местные традиции, т.к., с одной стороны, Рим перестраивал заново только наиболее значимые с экономической и стратегической точки зрения города [9, т. II, с. 271-272], с другой - стали ощущаться кризисные явления, усугубляемые активизацией Сасанидов на Востоке и германцев на западе.
Если воспринимать романизацию как целостный процесс, то она никогда и нигде не была полной, хотя и нашла свое проявление в материальном отражении - дороги, общественные постройки, и в организационно-правовых формах, и при этом сформировалась своеобразная культура, например, галло-римская, иберо-римская. Причиной такого положения было то, что римская политика во избежание мятежей и антиримских настроений вынуждена была учитывать местные особенности и зачастую адаптировать способы и формы управления к местным традициям, не выходя при этом за пределы того, что составляло государственную идентичность Римской империи [21, p. 212].
Подобно Галлии, степень романизации Испании также была достаточно высока [3, с. 118], но не одинакова во всей провинции. Наиболее весомый вклад в процесс романизации внес эдикт императора Веспасиана о даровании всей Испании латинского гражданства. Это открыло иберам возможность приобретения прав римского гражданства через занятие магистратур. Не стоит забывать, что император Траян происходил из этой провинции. Южные районы Испании оказались в наибольшей степени романизированными благодаря активной римской колонизации. Здесь для римлян создавалась необходимая в военном и экономическом плане инфраструктура, которая затрагивала как город, в котором обязательным элементом были римские школы, термы и канализация, так и сельскую местность, в которой организовывалась римская система землепользования путем создания латифундий и крупных вилл [16; 20]. Здесь концентрировалась вся культурная жизнь, были построены театры и амфитеатры. В то же время, Центральная и особенно Северная Испания оказались менее романизированными, местные племена сохраняли свои законы, обычаи и политиче- ° ские учреждения, что отражается в правовых документах IV-V вв. Ряд исследователей считает, что иберы для римской культуры оказались tabula rasa, благодаря чему произошла их быстрая ассимиляция [3]. Это ^g можно проследить на примере латинского языка, который скорее при- ^ спосабливался к языку местного населения.
На Нижнем Дунае, по утверждению ряда отечественных историков, романизация так и не получила законченную форму. В этом регионе она не была слишком глубокой в силу ряда причин и, по выражению О.В. Кудрявцева, затрагивала лишь внешнюю сторону жизни общества [10, с. 160]. Ю.К. Колосовская отмечает неравномерность влияния римской культуры в этом регионе, указывая, что там, где сельское население составляло значительную часть, романизация фактически не была возможна [4; 5]. Так, Мёзия романизировалась исключительно за счет переселения граждан, которые прибывали в качестве жителей, торговцев, военных, в то время как территория даков, захваченная Траяном, подвергалась насильственной колонизации, насильственному внедрению римских обычаев, включая религиозные [12, с. 87].
Проникая в местную среду через ветеранов и дислоцированные легионы, романизация могла в разной степени охватывать систему муниципального управления, структуру коллегий, особенно ремесленных, религиозную область благодаря различным инструментам, задействованным в каждом регионе в большей или в меньшей степени. Безусловно, активный процесс урбанизации в провинциях был важнейшим фактором романизации, т.к. город является одним из элементов административно-территориальной организации, тесно связанной с военными силами. Рим являлся моделью, которой зачастую вынужденно подражали провинциальные города. Но именно такая территориальная система могла обеспечить функционирование системы принуждения (ср.: [28]). В то же время городов на Нижнем Дунае было не так много, городской строй развивался слабо, а сельские поселения не подвергались значительному влиянию римской культуры.
Если говорить о Дакии, то этот пример отражает неготовность населения к восприятию римских элементов. По мнению И.Т. Кругликовой, яростное сопротивление региона, фактическая незаинтересованность аристократических кругов в римском гражданстве делали покорение этой территории весьма затруднительным [8, с. 3]. Если в военном плане можно было подавить отдельные выступления, то систематические мятежи, присоединение к военным союзам германцев для нападения на Рим остановить было невозможно. Для Дакии инструментами ромах низации стали торговцы, которые использовали территорию как связу-° ющее звено для переправки товаров на Восток и обратно [Там же, с. 5], и армия. Сложность процесса романизации в Дакии была обусловлена тем, что эта территория была наводнена переселенцами со всеми рим-^ ского мира, различными по социальному и этническому статусу, как ^ и во всех придунайских регионах. Поэтому в Дакии можно встретить как римские, греческие, кельтские и восточные культы, так и их влияние
на религию не только самих даков, но и переселенцев [5, с. 85-88]. Поступая на службу в римскую армию, становясь римскими гражданами, даки не отказывались ни от своих «варварских» имен, ни от родственных связей и обычаев [5, с. 97]. И.Т. Кругликова отмечает, что в случае с Дакией нельзя говорить об ассимиляции даков, напротив, это была попытка насильственной романизации [8], при этом регион так и не был сильно романизирован [4; 5]. В нем длительное время сохранялись местные традиции, что вынудило римлян в III в. частично оставить этот регион, сохранив контроль только над той частью, где удалось организовать римское пространство.
Если говорить о других элементах, в которых наиболее сильно проявилось влияние римской культуры, то даже в менее романизированных регионах они заметны в строительстве, причем как в использовании материалов и технологий - жженого кирпича, извести, гидроцемента, усовершенствованного сельскохозяйственного инвентаря, так и в архитектурных элементах [2, с. 10]. Безусловно, уклад жизни, привнесенный римлянами, служба в римской армии подрывали сопротивление романизации, однако сельское, по своей сути, население северной и восточной Дакии, ее географическое положение препятствовало полному процессу романизации по мере поселения на ее территории новых, родственных дакам, племен, и даже христианство в первые три века проникло только в среду дако-римского населения [5, с. 99-100].
Сельская племенная община продолжала существовать и в Паннонии, являясь здесь также препятствием для романизации [6, с. 244]. Однако в Африке, наоборот, городской строй развивался наряду с крупным землевладением, но при этом не сыграл значительной роли. В III в. с возникновением пессимистических настроений на фоне кризиса и, как следствие, распространением христианства начинают ярко проявляться антиримские настроения, более всего, в среде низших слоев населения. По мнению Н.А. Машкина, римское господство в северных районах Африки не оставило практически никаких следов [13, с. 70].
В Греции, несмотря на кажущуюся близость, слияние римской и греческой культур шло медленно, романизация часто носила поверхностный характер, поскольку греки относились к римлянам враждебно, впрочем, для греков все не-греки являлись варварами. Взаимная неприязнь отражается в произведениях античных авторов [9, т. I, с. 36]2, ° хотя среди римлян были искренние эллинофилы, в числе которых можно назвать императора Адриана. В процессе завоеваний римляне
ю
2 См. также: Pliny. Natural history: Vol. V. Books XVII-XIX. H. Rackham (ed.). L., 1938. g
XXIX.7.14; Juvenalis J. Decimus. Saturae. I.3.86-89. URL: http://www.thelatinlibrary.com/ cq juvenal.html (дата обращения: 18.08.2022). *
столкнулись с таким сложным феноменом, как эллинизация, поэтому в этих регионах привычные методы не могли быть использованы, и романизация выразилась здесь в формальных моментах, в частности, введении гладиаторских боев, римского летоисчисления, распространении терм. В целом, взаимодействие двух культур происходило не в пользу римлян, в отличие от западных провинций. Процесс «романизации греческих гражданских институтов» проходил сложно и неравномерно в разные периоды времени и в разных областях греческого мира, поскольку здесь римские политические модели наложились на полисные традиции [25, p. 372]. Так, во многих городах Балканской Греции довольно долго сохранялась практика широких выборов булевтов и магистратов [Там же, p. 353].
Напротив, в городах Малой Азии под влиянием Рима, навязавшего местным общинам «модель римского сената» и цензовый принцип, сложился тимократический «режим нотаблей» [Там же, p. 351, 372]. Несмотря на определенное влияние римских элементов (гражданство, имена, широкое распространение римских терм, латинского языка), греки продолжали пользоваться своим правом, своими именами и почитать эллинистические культы, сформировав у римлян понятие образованности, немыслимое без знания греческого языка, не говоря уже о греческой философии, которую успешно развивали римские императоры, подобно Адриану и Марку Аврелию [14, с. 254]. Греки, по мнению ряда исследователей, в полной мере сохранили свою идентичность, чему в немалой степени способствовали религиозные культы [30; 33]. Влияние римского господства в этом регионе интегрировалось в той мере, в какой это соответствовало интересам отдельных слоев населения. Греческий язык использовался на официальном уровне: на нем были посвящения и чеканились монеты римских императоров [9, т. II, с. 338, 348, 354]. Как отметил Гораций, «плененная Греция победителей диких пленила» (Graecia captaferum victorem cepit)3. Эллинизм оказал значительное влияние на всю римскую культуру. Грег Вульф объясняет этот феномен тем, что в идентичности греков духовное начало (культурный императив) -сознание общего происхождения и язык - преобладало над материальным, тогда как у римлян дело обстояло наоборот [33]. И если римляне так х никогда и не примирились с «эллинизмом», то греки не перестали быть ° греками; они сохранили свою идентичность, потому что римляне позволили им это [30; 33]. Стоит отметить, что именно аристократия Малой Азии, став опорой римской власти, не подчинилась Пальмирскому
ю
o
Ol
3 Horatius Q. Flatus. Epistularum Lib. II.1.156. URL: http://www.thelatinHbrary.com/ hoгace/epist2.shtml (дата обращения: 20.03.2022).
царству и при первой возможности способствовала осуществлению плана императора Аврелиана по возвращению восточных провинций.
О полной романизации ни в одном из завоеванных Римом регионов речи идти не может. В провинциях по-прежнему оставались многие самобытные элементы, такие как язык, внутренняя организация областей, топонимы, некоторые общественные структуры, особенное влияние местной знати, которая в середине III в. поддержала сепаратистские настроения, в частности, в Галлии. С целью окончательно разрушить местные традиции изменялись границы провинций, а в IV в. многие территории были заняты новым населением - германцами.
Безусловно, римское завоевание оказывало значительное влияние на региональную идентичность. Под воздействием римской цивилизации вполне закономерно общества с более низким уровнем развития вступали в более активную, почти стремительную, стадию трансформации. При этом новая социальная структура лишь обостряла противоречия, которые порой переходили в острую стадию конфронтации, а единого пространства так и не было создано. В регионах законодательно поддерживались местные традиции, сохраняя этническое разнообразие Империи.
Именно сохранение двойных схем и подходов препятствовало процессу романизации и, наоборот, способствовало региональной идентичности, тем более что сельское население оставалось превалирующей, но менее романизированной частью населения Империи [9, т. II, с. 354]. Поэтому, как только ослабела власть Рима в провинциях, где романизация не сумела, ввиду определенных факторов, пустить глубокие корни, начался процесс дероманизации [32], причем в некоторых регионах, например, в Африке, более активно [31].
Значительное влияние на дероманизацию оказывали как новые народы, появившиеся на территории Римской империи, так и общий упадок образованности. В III в. знание латинского языка в восточных провинциях было, видимо, на весьма низком уровне. Так, Септимий Север говорил на латыни с весьма заметным акцентом, а его сестра, прибывшая в Рим, совсем ее не знала4. Царица Пальмиры Зенобия стремилась дать знание латинского языка своим сыновьям, готовя их к будущему господству над римлянами5.
Оценка значения романизации у исследователей различна. П.В. Колес- х никова считает, что романизация - это нивелирующая деятельность ° Древнего Рима, тем самым подчеркивая значимость социально-политического и административно-правового аспектов [3], Ю.К. Колосовская -
ю
0
01
4 Sa-iptores Historiae Augustae. P. Magie (ed.). L., 1954. X.15.7.
5 Ibid. XXIV.30.
что это степень духовного влияния римлян, которая зависела от социальной структуры [5]. Отечественные ученые считают, что именно через социальные слои одновременно с происходившими в этой структуре изменениями, в основном, и проникало римское влияние. Зарубежные исследователи чаще рассматривают насаждение римских традиций вместе с политической структурой, подчас признавая, что в отдельных регионах проникновение римских элементов могло происходить как сверху, так и снизу, через армию, торговцев и поселенцев [24]. Практически нет исследователей, которые, принимая термин «романизация», учитывают все материальные и духовные факторы влияния в комплексе, однако в целом романизация воспринимается как процесс, преобразующий пространство. Причина этого кроется в том, что инструменты и степень романизация в разных регионах была различной, но нигде полной. Стоит признать справедливым мнение О.В. Кудрявцева, что термин «романизация» подразумевает более широкие аспекты («распространение хозяйственных, социальных, политических и культурных форм, свойственных коренным областям римского мира, на территорию романизующихся провинций» [10, с. 160]), в то время как зачастую исследователи учитывают только культурное влияние.
К идее комплексного анализа материальных аспектов культуры зарубежные исследователи пришли относительно недавно, указывая на возможность замены термина «романизация» на более близкий к сущности происходивших процессов. Насильственный захват территории, навязывание собственных институтов и сопротивление римской власти при незначительной трансформации местных форм могло восприниматься как колонизация, если бы было возможно оценить деструктивный фактор римского вторжения, особенно деструктивную роль армии как инструмента. Н.А. Машкин замечает: ненависть к Риму никогда не исчезала не только из-за самого факта завоевания, но и из-за действий римской администрации [13, с. 82-83]. Дж. Чеккони указывает, что с учетом заметности прогрессивного воздействия римского господства и прослеживающейся трансформации местных институтов, к этим процессам следует применить термин «провинциализация» [19, р. 82], ведь § римляне оставляли подчас автономию некоторым местным учрежде-о' ниям, по-прежнему действовали местные правовые нормы, магистрах туры, не прерывались торговые связи. Необходимость для Рима полу-го чать ресурсы для удовлетворения собственных нужд, скорее, указывает ^ на экономическую колонизацию, а не романизацию. Кроме того, гово-^ рить о романизации, когда «быть римлянином» является вопросом зако-ч на, а не культуры и степени ее усвоения, весьма сложно.
Важно учитывать, что римская культура сама подвергалась внешнему воздействию [1, с. 33-34]. В условиях активизации варварских вторжений политика римских императоров была направлена на расселение германцев на свободных землях, именно они составляли часть армии, занимали высшие командные посты, что свидетельствует о процессе варваризации, который становится особенно заметным в IV в. Тем не менее, если считать латинский язык одним из инструментов романизации, его распространение активизировало процессы образования диалектов, но именно язык, наряду с римским правом, оставался долгое время основным инструментом романизации, заложив отсроченный эффект этого процесса.
Интересно, что сами инструменты романизации с течением времени видоизменились. Армия стала более полиэтнической и менее мобильной. Идеология усилилась за счет распространения императорского культа, ставшего основой лояльности и потому имевшей преюдициальное значение. Торговля уже не играла значительной роли в процессе романизации, наоборот, сложные геополитические условия порой заставляли переселяться.
Романизация оказалась в некоторых регионах лишь наслоением, внешним лоском, тем самым созданным для удобства римлян пространством [20], которое при ослаблении власти и кризисе в Римской империи было отброшено полностью или частично, оставив лишь наиболее жизнестойкие элементы. Исследователи справедливо отмечают, что романизация была своего рода ответом на вызов, способом выживания в условиях римского завоевания, попыткой адаптировать локальную культуру в условиях провинциализации [18, р. 513; 27, р. 109].
Рассматривая проблему романизации, стоит учитывать разнообразие возможных аспектов и взглядов, включая хронологические этапы истории Древнего Рима, а также возможные исследовательские направления, в частности, стратегию романизации, формы романизации в геополитических и этнокультурных аспектах, и осознанное и неосознанное сопротивление романизации.
В связи с вышесказанным, термин «романизация», учитывая его проблематичность, стоит использовать либо как лексическо-историографи- § ческое понятие, либо только в кавычках [27], т.к. при его использовании о не учитывается, что «романизация» не может являться односторонним х процессом. Как справедливо отметил А.Б. Ранович, это взаимопроник- Ц новение культур [14, с. 259], и именно с такой точки зрения следует его ^ рассматривать, либо использовать для характеристики отдельных аспек- ^ тов иные термины: аккультурация, ассимиляция, интеграция.
ISSN 2500-2988 LOCUS: People, Society, Culture, Meanings. 2023. Vol. 14. No. 4
Отсроченный эффект романизации стал проявляться не ранее III в., причем как в регионах урбанизированных, таких, как Галлия, так и в сельских районах провинций, в которых, по мнению ряда исследователей, Рим оказал особое влияние на процессы формирования наций и собственных этнических языков, заложил ядро правовой культуры и государственности. После ухода римлян, например, из Дакии, регион стал развиваться своим путем [8, с. 162], то же касается и Британии, для которой романизация стала ответом на римское владычество и подготовкой для англо-саксонского вторжения [24]. Самая романизированная из провинций Галлия к V в. только de jure продолжала оставаться в составе Западной Римской империи, de facto римская власть утратила над ней всякое господство. Поэтому ответ на вопрос, а существовала ли романизация в понимании полного замещения и трансформации местных институтов и форм во всех сферах жизни, будет отрицательным. Как отметил С.В. Шкунаев, римская культура в западных провинциях не могла иметь прочного основания [9, т. II, с. 275], т.к. огромные массы покоренного населения жили в совершенно ином духовном климате и «римскость» оказалась им чужда.
Библиографический список / References
1. Бьюри Дж.Б. Варвары и Рим: крушение империи / Пер. с англ. Л.И. Иго-ревского. М., 2000. [Bury J.B. Varvary i Rim: krusheniye imperii [The invasion of Europe by the Barbarians]. Moscow, 2000.]
2. Евтушенко А.А. Роль армии в романизации провинции Дакия (II—III вв.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1996. [Yevtushenko A.A. Rol armii v romanizatsii provintsii Dakiya (II—III vv.) [The role of the army in the Roman-ization of the province of Dacia (II—III centuries)]. PhD theses. Moscow, 1996.]
3. Колесникова П.В. История романизации Испании II в. до н.э. - IV в. н.э.: административно-правовой аспект: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Воронеж, 2007. [Kolesnikova P.V. Istoriya romanizatsii Ispanii II v. do n.e. -IV v. n.e.: administrativno-pravovoy aspect [The history of the Romanization of Spain in the II century BC - IV century AD: Administrative and legal aspect]. PhD theses. Voronezh, 2007.]
4. Колосовская Ю.В. Завоевание Паннонии Римом // Вестник древней истории. 1961. № 1. С. 60-83. [Kolosovskaya Yu.V. Conquest of Pannonia by Rome. Vestnik drevney istorii. 1961. No. 1. Pp. 60-83. (In Rus)]
5. Колосовская Ю.К. О романизации Дакии // Вестник древней истории. 1957. № 1. С. 81-101. [Kolosovskaya Yu.K. On the Romanization of Dacia. Vestnik drevney istorii. 1957. No. 1. Pp. 81-101. (In Rus)]
6. Колосовская Ю.К. Паннония в I-III вв. М., 1973. [Kolosovskaya Yu.K. Pan-noniya v I-III vv. [Pannonia in the I-III centuries]. Moscow, 1973.]
7. Колосовская Ю.К. Рим и мир племен на Дунае I-IV вв. н.э. М., 2000. [Kolosovskaya Yu.K. Rim i mir plemen na Dunaye I-IV vv. n.e. [Rome and the world of tribes on the Danube I-IV centuries AD]. Moscow, 2000.]
8. Кругликова И.Т. Дакия в эпоху римской оккупации / Под ред. В.Н. Дьякова. М., 1955. [Kruglikova I.T. Dakiya v epokhu rimskoy okkupatsii [Dacia in the era of Roman occupation]. V.N. Dyakov (ed.). Moscow, 1955.]
9. Культура Древнего Рима: В 2 ч. / Под ред. Е.С. Голубцовой. М., 1985. [Kultura Drevnego Rima [Culture of Ancient Rome]. In 2 parts. E.S. Golubt-sova (ed.). Moscow, 1985.]
10. Кудрявцев О.В. Исследования по истории балкано-дунайских областей в период Римской империи и статьи по общим проблемам древней истории. М., 1957. [Kudryavtsev O.V. Issledovaniya po istorii balkano-dunayskikh oblastey v period Rimskoy imperii i stati po obshchim problemam drevney istorii [Studies on the history of the Balkan-Danubian regions during the period of the Roman Empire and articles on general problems of ancient history]. Moscow, 1957.]
11. Лотман Ю.И. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1970. [Lotman Yu.I. Stati po tipologii kultury [Articles on the typology of culture]. Tartu, 1970.]
12. Мартемьянов А.П. Общинные отношения в селах Нижней Мезии и Фракии в первых веках нашей эры. Харьков, 2012. [Martemyanov A.P. Obshchin-nyye otnosheniya v selakh Nizhney Mezii i Frakii v pervykh vekakh nashey ery [Community relations in the villages of Lower Moesia and Thrace in the first centuries of our era]. Kharkov, 2012.]
13. Машкин Н.А. Из истории африканских городов II—III вв. // Вестник древней истории. 1951. № 2. С. 70-83. [Mashkin N.A. From the history of African cities II-III centuries. Vestnik drevney istorii. 1951. No. 2. Pp. 70-83. (In Rus)]
14. Ранович А.Б. Восточные провинции Римской империи в I-III вв. М., 1949. [Ranovich A.B. Vostochnyye provintsii Rimskoy imperii v I-III vv. [Eastern provinces of the Roman Empire in the I-III centuries]. Moscow, 1949.]
15. Серебренникова Е.Ф. Романия и ромажкий мир: акcиологичеcкие атек-ты «миометрии // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. 2010. № 2. С. 11-13. [Serebrennikova Ye.F. Romania and the Romance world: Axiological aspects of semiometry. Vestnik Irkutskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta. 2010. No. 2. Pp. 11-13. (In Rus)]
16. Циркин Ю.Б. Романизация как путь перехода к классовому обществу в римских провинциях (на примере Испании) // Десятая авторско-читатель-ская конференция «Вестника древней истории» АН СССР: Тезисы докладов. М., 1987. С. 152-154. [Tsirkin Yu.B. Romanization as a way of transition to a class society in the Roman Provinces (on the example of Spain). Desya-taya avtorsko-chitatelskaya konferentsiya «Vestnika drevney istorii» AN SSSR. Moscow, 1987. Pp. 152-154. (In Rus)]
17. Широкова Н.С. К вопросу о романизации Британии: римский Марс и его британские эквиваленты // Мнемон: Исследования и публикации по истории античного мира. 2014. № 14. С. 313-336. [Shirokova N.S. On the issue ^ of the Romanization of Britain: Roman Mars and its British equivalents. Mne- о mon: Issledovaniya i publikatsii po istorii antichnogo mira. 2014. No. 14. x Pp. 313-336. (In Rus)] £
18. Bassir A. Revell L. Roman Imperialism and Local Identities. Cambridge, Uni- 3 versity Press, 2009. L'antiquité Classique. 2012. Vol. 81. Pp. 511-513. g
19. Cecconi G.-A. Romanizzazione, diversità culturale, politicamente corretto. Mélanges de l'école française de Rome. 2006. T. 118/1. P. 81-94.
20. Feugère M. et al. Signes de la romanisation. Revue archéologique de Narbon-naise. 1998. T. 31. P. 299-353.
21. France J. État romain et romanisation : à propos de la municipalisation des Gaules et des Germanies. L'antiquité classique. 2001. T. 70. P. 205-221.
22. Freeman P.W.M. "Romanisation" and Roman material culture. Journal of Roman Archaeology. 1993. No. 6. Pp. 438-445.
23. Garnsey P., Saller R. The Roman Empire: Economy, society and culture. Lon-dra, 1987.
24. Haverfield Fr., Cumont F. The Roman occupation of Britain. 3th ed. Oxford, 1915. Revue belge de Philologie et d'Histoire. 1924. N° 3-2. P. 360-362.
25. Heller A. La cité grecque d'époque impériale : vers une société d'ordres? Annales. Histoire, Sciences Sociales. 2009. T. 64/2. P. 341-373.
26. Hubert H. The greatness and decline of the Celts. L., 1987.
27. Keay S.J., Terrenato N. Italy and the West: Comparative issues in Romaniza-tion. L., 2001.
28. Le Roux P. L'armée romaine et l'organisation des provinces ibériques d'Auguste à l'invasion de 409. Paris, 1982.
29. Mattingly D. Being Roman: Expressing identity in a provincial setting. Journal of Roman Archaeology. 2004. No. 17. Pp. 5-25.
30. Muniz Gr.E. et al. Greek religion as a Feature of Greek Identity. Ruling the Greek World. Approaches to the Roman Empire in the East. Paw B. Bd. 52. Stuttgart, 2015. Pp. 27-42.
31. Thébert Y. Romanisation et déromanisation en Afrique : histoire décolonisée ou histoire inversée ? Annales. 1978. T. 33. N° 1. P. 64-82.
32. Wood М., Queiroga F.M.V.R. Current Research on the Romanization of the Western Provinces. Oxford, 1992.
33. Woolf G.D. Becoming Roman, Staying Greek: Culture, Identity and the civilizing process in the Roman East. Proceedings of the Cambridge Philological Society. 2 Ser. Vol. 40. 1994. Pp. 116-143.
Статья поступила в редакцию 14.02.2023, принята к публикации 24.04.2023 The article was received on 14.02.2023, accepted for publication 24.04.2023
Сведения об авторе / About the author
Куликова Юлия Викторовна - кандидат исторических наук, доцент; доцент кафедры истории древнего мира и средних веков им. В.Ф. Семенова Института истории и политики, Московский педагогический государственный университет к Yulia V. Kulikova - PhD in History; associate professor at the Department
о. of Ancient History and Middle Ages of the Institute of History and Politics, Moscow н Pedagogical State University к E-mail: yuv.kulikova@mpgu.su
TO Ю
о
Ol
с
m
