CC BY
5
References
1. Ermolenkina L.I. Diskursivnaya integraciya v kommunikativnom prostranstve konvergentnogo radio. Yazykikul'tura. 2021; № 54: 8-24.
2. Kazak M.Yu. Specifika sovremennogo mediateksta. Lingvistika rechi. Mediastilistika: kollektivnaya monografiya, posvyasch. 80-letiyu prof. G.Ya. Solganika. Moskva, 2012: 320-334.
3. Bosyj PN. Sovremennaya radiorech' v aspekte uspeshnosti/neuspeshnostirechevogo vzaimodejstviya. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Tomsk, 2006.
4. Nesterova N.G. Radiotekst kak gipertekst. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya. 2015; № 5 (37): 89-99.
5. Kon'kov V.l., Surikova T.I. Radiorech' kak polikodovoe obrazovanie: soderzhanie ponyatiya i principy opisaniya. 'Ekologiyayazyka ikommunikativnayapraktika. 2018; № 3: 48-56.
6. Nesterova N.G., Sabaeva Yu.S. Publichnaya stranica radiostancii v social'noj seti kak tekst v strukture radiodiskursa (na primere publichnoj stranicy "Radio Sibir'" v social'noj seti "VKontakte"). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2021; № 465: 29-36.
7. Dobrosklonskaya T.G. Medialingvistika: teoriya, metody, napravleniya. Intellektual'naya izdatel'skaya sistema Ridero, 2020.
Статья поступила в редакцию 23.06.23
УДК 821.161.1
Ospanova E.M., postgraduate, Department of History of Russian Literature, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: evelina20.06@mail.ru
TO THE QUESTION OF THE MOTIVE OF MADNESS IN V.K. KYUKHELBEKER'S NOVEL "THE LAST COLONNA". The article discusses a theme of madness in the novel "The Last Colonna" by V.K. Kyukhelbeker, as well as the dedication of this work to a close friend V. F. Odoevsky. The analysis of this work is connected with the relevance of the theme of madness in both European and Russian literature in the era of romanticism. During this period of time, V.K. Kyukhelbeker wrote his novel "The Last Colonna", which had in its structure the features of the German romantic tradition. At the same time, Prince V.F. Odoevsky wrote his most famous work "Russian Nights", which also featured the theme of madness, which was reflected in Kyukhelbeker's diary entries, where he actively reviewed both the writing of his own novel "The Last Colonna", and continued to zealously follow the work of Odoevsky. These authors were not only close friends, but also published a joint almanac "Mnemosyne", which significantly influenced their literary relationship.
Key words: novel, V.K. Kyukhelbeker, V. F. Odoevsky, Kolonna, madness, Italian
Э.М. Оспанова, аспирант, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: evelina20.06@mail.ru
О ТЕМЕ БЕЗУМИЯ В РОМАНЕ В.К. КЮХЕЛЬБЕКЕРА «ПОСЛЕДНИЙ КОЛОННА» И ЕГО ПОСВЯЩЕНИИ В.Ф. ОДОЕВСКОМУ
В данной статье рассматривается тема безумия в романе В.К. Кюхельбекера «Последний Колонна», а также посвящение данного произведения близкому другу В.Ф. Одоевскому. Анализ данного произведения связан с актуальностью темы безумия как в европейской, так и в русской литературе в эпоху романтизма. В данный период времени В.К. Кюхельбекер написал свой роман «Последний Колонна», имевший в своей структуре черты немецкой романтической традиции. В это же время князь В.Ф. Одоевский пишет свое известнейшее произведение «Русские ночи», в котором также фигурирует тема безумия, что нашло свое отражение в дневниковых записях Кюхельбекера, где он активно как обозревал написание собственного романа «Последний Колонна», так и продолжал ревностно следить за творчеством Одоевского. Данные авторы являлись не только близкими друзьями, но и издавали совместный альманах «Мнемозина», что значительно повлияло на их литературные взаимоотношения.
Ключевые слова: роман, В.К. Кюхельбекер, В.Ф. Одоевский, Колонна, безумие, итальянец
Актуальность данной работы определяется необходимостью рассмотрения темы безумия в современном литературоведении и установления значимости литературных отношений В.К. Кюхельбекера и В.Ф. Одоевского.
Цель исследования заключается в определении роли темы безумия в романе В.К. Кюхельбекера «Последний Колонна», а также в анализе причин посвящения данного произведения именно князю Одоевскому. Для достижения поставленной цели были определены следующие задачи: выявление средств, формирующих тему безумия в романе «Последний Колонна», а также анализ дневниковых записей Кюхельбекера.
Научная новизна состоит в том, что исследование вносит вклад в более детальное изучение литературных отношений В.К. Кюхельбекера и В.Ф. Одоевского посредством анализа романа «Последний Колонна», и его посвящения В.Ф. Одоевскому, так как данная область изучения ранее рассматривалась фрагментарно.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы в качестве теоретического и практического материалов при подготовке к занятиям по истории русской литературы первой трети XIX в., в частности при изучении русской романтической прозы данного периода.
Тема безумия гениальной личности появляется впервые в немецкой романтической литературе, а затем в первой половине XIX века становится распространенной и в русской литературе. Так, например, интерпретация данной темы находит свое место в произведениях «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» А. Погорельского, «Блаженство безумия» Н.А. Полевого, «Записки сумасшедшего» Н.В. Гоголя, «Русские ночи» В.Ф. Одоевского, «Последний Колонна» В.К. Кюхельбекера, где особенно четко можно увидеть параллели с немецкой традицией изображения данной темы.
Роман в письмах «Последний Колонна» был написан В.К. Кюхельбекером в период ссылки в 1832 году (I часть была окончена в 1832 году, II - в 1846 году), и только лишь в 1937 г произведение было опубликовано полностью в журнале «Звезда». Изначально в своей дневниковой записи от 8 марта 1832 г., в которой Кюхельбекер писал о начале работы над произведением, автор озаглавил свою «повесть в прозе «Италиянец»» [1, с. 106].
17 марта 1832 г Кюхельбекер делает запись в своем дневнике, в которой пишет о произведении уже как о романе, а не как о повести и объясняет, с чем
связано данное изменение: «Поутру я занимался своим романом (романом, а не повестью, потому что «Италиянец» мой для повести будет слишком длинен)» [1, с. 108]. По мнению Шер Е.Ю., Кюхельбекер сначала намеревался написать именно повесть, а не роман. Исследователь также подчеркивает, что данное жанровое обозначение демонстрирует усложнение изначального замысла произведения. Финальный заголовок «Последний Колонна» появляется уже лишь на беловой рукописи Кюхельбекера [2, с. 62]. 8 декабря 1843 г. Кюхельбекер в письме своей племяннице сообщил, что закончил работу над эпистолярным романом, в котором получилась настолько страшная развязка, что даже сам автор был в ужасе [3, с. 215].
П.Н. Медведев отзывался о данном романе как о центральном прозаическом произведении Кюхельбекера [4, с. 107]. По словам А.В. Щеглова, «Последний Колонна» был назван лучшим произведением в издании «Литературные памятники» [5, с. 12].
Эпистолярный роман «Последний Колонна» Кюхельбекер посвятил своему близкому другу и соиздателю альманаха «Мнемозина» князю В.Ф. Одоевскому. Данный альманах вышел в свет в 4-х книгах, его издатели намеревались продолжать выпуск «Мнемозины», но данную идею не удалось реализовать по ряду причин, одной из которых являлся арест Кюхельбекера. Вильгельм Карлович продолжал свои литературные занятия, находясь в заключении: занимался переводами, писал эпические, драматические произведения, стихотворения, также ему удавалось получать журнальные подшивки за предыдущие годы, хоть и с большим опозданием. Так Кюхельбекер узнавал о новых именах, вышедших произведениях и новых литературных событиях. Следил Кюхельбекер и за творческими успехами своего друга Одоевского, хоть и признавая талант юного князя, но все же активно критикуя его произведения. Так, например, делая дневниковую запись от 19 октября 1834 г об «Отрывке из записок «Гомозейки»», Кюхельбекер пишет, что это «сочинение человека, который пишет не свое» [1, с. 336]. Чуть позже Кюхельбекер положительно отзовется о повести «Княжна Мими», говоря, что это первое произведение, которым он остался доволен. Стоит отметить, что Кюхельбекер читает тексты Одоевского будто с сочувствием, обращается как старший товарищ к начинающему автору: «Мой Володя, наш Володя».
В.В. Кунин объяснял посвящение эпистолярного романа Одоевскому как «близостью литературных позиций» авторов данных произведений, так и отчаянной попыткой Кюхельбекера заручиться поддержкой одного из старых друзей
[6, с. 620]. Е.Ю. Шер отмечает, что факт «близости литературных позиций» Кюхельбекера и Одоевского является немаловажным, однако не получает должного раскрытия того, в чем именно проявляется данная «близость», и в чем она выражена [2, с. 10-11].
Исследуя дневниковые записи Кюхельбекера, можно сделать вывод, что «Последний Колонна» был тесно связан с произведениями европейских романтиков: Э.Т.А. Гофмана, В. Ирвинга, О. Бальзака. Творчеством Гофмана также активно интересовался и князь Одоевский, которого современники прозвали «Hoffman II» [7, с. 137].
Тема безумия была также затронута и в философском романе В.Ф. Одоевского «Русские ночи», создававшемся в период с середины 30-х гг по 1843 [8, с. 277] и вышедшем отдельным изданием в 1844 г С данным произведением Кюхельбекер знакомится на момент завершения «Последнего Колонны». А.В. Щеглов отмечает, что, однако, письма и дневник Кюхельбекера не демонстрируют утверждение, что «Последний Колонна» был написан «с оглядкой» на «Русские ночи», особенно учитывая достаточно широкое распространение темы безумия в романтической прозе первой трети XIX века. Оба этих произведения, с одной стороны, отличаются «охватом материала, кругом поставленных проблем, типом героя, конфликтом и фантастическим элементом, особенностям сю-жетно-композиционной организацией, жанром и стилем». С другой же стороны, здесь прослеживаются некоторые сходства: оба этих произведения относятся к периоду последнего этапа русского романтизма 1830-1840-х гг., также оба произведения заключали в своей структуре некоторое «самоотрицание художественного метода», при этом не выходя за рамки самого романтизма. Таким образом, привычный для немецкого и русского романтизма спектр идей, образом и тем смог окончательно сформироваться как в «Русских ночах» Одоевского, так и в «Последнем Колонне» Кюхельбекера [5, с. 198].
Говоря о различиях между произведениями данных авторов, стоит отметить, что Кюхельбекер ставил перед своими персонажами более узкие и конкретные задачи, в отличие от Одоевского, стремившегося разрешить более трудноразрешимые и масштабные вопросы. Кюхельбекер стремился «лишь» продемонстрировать несоответствие личности, оторванной от окружающей действительности и бросающей вызов всему миру, что довольно удачно продемонстрировано в описании персонажа Колонны. Персонажи Кюхельбекера проявляют данное несоответствие разными способами, но всегда с одним одинаковым условием: никто из главных героев не может выдержать данного испытания, не может обрести связи с Богом, обществом и даже с самим собой [там же, с. 202].
Роман «Русские ночи» стал вторым произведением (помимо повести «Княжна Мими»), которым Кюхельбекер остался доволен. 9 апреля 1843 года в своей дневниковой записи Вильгельм Карлович положительно отзывается о данном произведении: «Книга Одоевского «Русские ночи» — одна из умнейших книг на русском языке. Есть и в ней, конечно, то, что я бы назвал Одоевского особенною манерностию, о которой когда-нибудь поговорю подробнее, но все же это одна из умнейших наших книг Сколько поднимает он вопросов! Конечно, не один почти не разрешен, но спасибо и за то, что они подняты - и в русской книге!» [1, с. 423].
Так, спустя месяц в своем письме 3 мая 1845 г Кюхельбекер обращается с просьбой к Одоевскому о помощи с переводом в Курган по причине тяжелой болезни. Здесь же Кюхельбекер продолжает выражать восхищение «Русскими ночами»: «Из юноши, почти еще мальчика - ты стал чуть ли не лучшим прозаиком нашего отечества. В твоих Русских Ночах мыслей множество, много глубины, много отрадного и великого, много совершенно истинного и нового, и притом резко и красноречиво высказанного, что в глазах моих не безделица (ты помнишь: я всегда дорожил и формою). Словом, ты тут написал книгу, которую мы смело можем противуставить самым дельным европейским» [9]. Необходимо заметить, что данное письмо не дошло до своего адресата.
Обращаясь к теме безумия в романе «Последний Колонна», необходимо начать с характеристики центрального персонажа произведения. Итальянский живописец Джиованни Колонна - главный герой эпистолярного романа «Последний Колонна», гениальный художник, в жилах которого течет кровь покорителя Карфагена, последний представитель своего рода. Впервые о Джиованни становится известно из письма Юрия Пронского своему другу Владимиру Горичу, где Юрий детально описывает свое недавнее сновидение, в котором увидел «...молодого человека, закутанного в альмавиву, росту небольшого, бледного, а красавца и с такими черными, пламенными глазами, каких мне мало случалось видеть» [1, с. 520]. Описание взгляда «молодого человека» является важной деталью, которая будет впоследствии влиять на формирование темы безумия в романе.
Спустя несколько дней после этого сна Пронский повстречал живописца в реальности. Автор продолжает делать акцент на глазах героя: «На прекрасном лице его мелькнуло мгновенное неудовольствие; глаза засверкали» [1, с. 524]. Данная деталь формирует образ безумца, раскрывающийся в ходе дальнейшего повествования.
О.В. Третьякова пишет, что Юрий воспринимал Колонну как несчастного человека, но не знал истинной причины его страданий [10, с. 31]. Слуга Пронского, Victor, переживает за своего доброго хозяина, сетует на замкнутость и неразговорчивость итальянца, настороженно относится нему, но при этом ощущает в
Колонне способность влиять на людей и подчинять их себе (здесь снова можно увидеть описание взгляда Колонны): «Глаза же у него, Теодор, так тебя и видят насквозь ... как будто выузнает твои сокровеннейшие мысли» [1, с. 525]. Victor также говорит о храбрости и меткости Джиованни, вспоминая, как «Колонь» одним выстрелом убил разбойника, напавшего на Юрия за городом.
Так, сам Джиованни аналогичным образом отзывается о своем темпераменте, говоря, что он «гордый, горячий, мстительный, готовый везде подозревать ковы и козни.» [1, с. 528]. Давний друг Колонны Филиппо Малатеста и священнослужитель Фра Паола выражают крайнее беспокойство душевным состоянием Джиованни, в своих письмах постоянно просят его обратиться к Господу в надежде спастись от всепоглощающего безумия, охватывающего живописца все больше и больше. Наставник Фра Паоло видит самые сокровенные мысли живописца, в которых тому страшно признаться даже самому себе. Рассуждая о своей способности любить, Колонна приходит к мнению, что как только он сможет познать это чувство, и весь его талант «умрет и уничтожится», и сам Джиованни будет считаться погибшим [1, с. 529]. Таким образом, формируется портрет будущего безумца: страстного, гордого, мстительного, но вместе с тем невероятно талантливого и загадочного.
В итоге Колонна влюбляется в невесту Пронского - Надежду - после знакомства с ней. Девушку, однако, что-то явно отталкивает в итальянце. Она отправляет письмо своей воспитаннице, описывая очень выразительный взгляд живописца: «Он поднял на меня черные, огненные глаза и потупил их» [1, с. 537]. Как уже отмечалось ранее, описание взгляда Колонны формирует образ безумца, полностью поглощенного своей разрушительной страстью.
Живописца раздирают противорения: он не находит себе места от бушующих в нем чувств, пытается понять их природу, а также изменения, происходящие с ним. В переписке со своим другом Филиппо Малатеста Колонна умоляет ничего не говорить священнику о своих душевных терзаниях и не показывать их переписку. В этой части произведения можно наблюдать реализацию темы безумия также в рассуждениях героя о своей неспособности любить и быть по-настоящему счастливым. Так, Колонна признается, что хоть и по-настоящему любит, но на деле он не способен к данному чувству, к его привычному пониманию, и его суть художника не поменялась даже в текущих обстоятельствах: «.я и в любви не перестаю быть художником, жрецом красоты вечной» [1, с. 540].
Безумие Колонны вкупе с любовью к Надежде становится только сильнее с течением времени. В одной из своих выписок Джиованни пишет о предчувствиях и предзнаменованиях, которые также влияют на формирование темы безумия в произведении. «Сны вещие», о которых подробно рассказывал Юрий Пронский еще в самом первом своем письме, отсылающих к трагической развязке романа, также находят свою реализацию в развитии данной темы: «Вдруг светло-серый плащ превращается в дым, малиновая подкладка в багровый пламень, - и На-динька в огне...» [1, с. 520]. Колонна также сожалеет, что его возлюбленная любит не его, а Пронского. Джиованни погружается в философствования, все быстрее теряя рассудок.
Среди зловещих предзнаменований стоит упомянуть встречу Пронского с прорицателем Грауманном, который испытал все страсти на свете («серым человеком», как все его называли из-за цвета кафтана). «Серый человек» предугадывает неотвратимую печальную участь Джиованни: «На меня он поднял взор свой, уставил в меня свои безжизненные, оловянные, страшные глаза; потом подозвал меня еще ближе и шепнул мне на ухо: «Каин!» [1, с. 533]. Священнослужитель Фра Паоло сравнивает Грауманна с Агасвером (так, в повествовании его называют «наш Агасвер»), который, как известно, ранее отверг Иисуса, а теперь в наказание скитается по свету. Святой отец также говорит, что Колонна только лишь обманывает себя в своих рассуждениях, и его горячность не приведет ни к чему хорошему.
Глафира Ивановна Перепелицына отправляет письмо титулярной советнице Лукерье Петровне Сковроде, где говорится об опасности, исходящей от живописца, а также о обнаруженных картинах Колонны, где изображенный на них Каин «как две капли воды» похож на самого автора, а Авель - вылитый Пронский. На картине также можно увидеть некие «чудовищные хари», одна из которых похожа на ранее упомянутого прорицателя Грауманна.
Так, сам автор произведения подмечает, что для Колонны уже все кончено: «Самому Колонне суждено было перенесть все это не в простое сумасшествие, а в бешенство, превратившее наконец его в совершенное чудовище» [1, с. 564]. В финале романа выписки из дневника становятся все короче и отрывистее - живописца окончательно и бесповоротно охватило всепоглощающее безумие: Колонна сознается Юрию во всем происходящем, меняя настоящие имена в истории на вымышленные, наносит визит к Горичевым, после чего понимает, что не может вынести счастья молодых, размышляет о дуэли, но так не решается на нее, просит прощения у синьора Малатеста, ему везде мерещится Надя, также Колонна пробует молиться, но ничего не выходит -безумие достигло своего пика.
В момент, когда Колонна бросил в огонь свою «гадкую» картину, Джиованни видит нечто похожее на горящий дом и замечает, что «рожа Агасвера испепелилась последняя» [1, с. 565]. Е.Ю. Шер делает вывод, что вместе с картиной Колонна как бы сжигает и себя самого («горение художника оборачивается его
"сгоранием" - разрушением», отвержение идеи спасения, о котором живописец постоянно думал в процессе работы над картиной. Данную мысль демонстрирует один из эскизов Колонны, на котором было изображено «что-то очень похожее на старого капуцина, а с ним призрак прекрасного юноши», которые «оба ... хотят схватить Каина за поднятую уже с палицей руку», но они не могли остановить «Колонну-Каина» от совершения ужасного преступления [5, с. 78-79].
Позже в выписке из полицейской газеты был упомянут пожар, в котором трагически погибают Юрий вместе с Надеждой и ее служанкой Настасьей Кравченко. «Иван Колонна», как на русский манер все называли итальянца, был пойман. Итальянец сознается в «страшном преступлении», которое явилось в вещем сне Пронскому еще в самом начале повествования.
В контексте развития темы безумия в романе «Последний Колонна» важно сказать об еще одном персонаже - Анастасии Кравченко, крепостной семьи Пронских. Е.М. Пульхритудова пишет, что Настя является хоть и «эпизодическим», но в то же время «чрезвычайно важным для понимания всего происходящего действующим лицом» [11, с. 130]. Е.Ю. Шер подчеркивает, что Настя выступает носителем иного, специфичного сознания, что объясняется ее юродством. Рассудок Насти не выносит страданий после ссылки любимого в Сибирь за убийство - Настя сходит с ума от любви так же, как и Колонна, но при этом безумие девушки носит иной характер, нежели помешательство итальянца. При очевидном помешательстве девушки в ее душе нет никакого разлада, в душе же Колонны, напротив, царят «мучительные противоречия», свергающие героя в «бездну ада». Настя также связана с предчувствиями, появляющимися в романе.
Библиографический список
Пророчества девушки были произнесены прилюдно, в отличие от слов Агасвера, предназначенных только Колонне и услышанных только им одним. К сожалению, пророчества юродивой никто, кроме Джиованни, их адресата, не воспринимает всерьез, списывая их на обычное безумие юродивой [12, с. 83-84].
Безумие Колонны, главного героя романа, - это «саморазрушение личности». Жизнь, охваченная безумием, является расплатой за наслаждение «страстями». Так, Настя находит спасение и очищение от безвинных страданий в смерти. В данном разграничении двух типов сумасшествия Е.Ю. Шер делает вывод о проявлении «авторской оценки - осуждении героя-индивидуалиста» [там же, с. 89].
Таким образом, удалось установить, что раскрытие темы безумия нашло свою реализацию в различных предзнаменованиях: вещий сон Юрия Пронско-го, отсылающий к трагической развязке, образ «серого человека», возникшего в виде «чудовищной хари» на картине рядом с «Каином» Колонной (прорицатель Грауманн ранее назвал Колонну Каином, который также был изображен на картине), образ огня, не раз упомянутый в ходе повествования. Проведенный анализ позволяет сделать вывод о посвящении Кюхельбекером своего эпистолярного романа «Последний Колонна» своему другу Одоевскому не только в знак глубокой признательности, но и в надежде на дальнейшее сотрудничество и помощь. Литературные отношения данных авторов не ограничиваются только лишь посвящением «Последнего Колонны» Одоевскому, что представляет собой особый интерес для современного литературоведения при изучении данной темы в дальнейших исследованиях.
1. Кюхельбекер В.К. Путешествия. Дневник. Статьи. Ленинград: Наука, 1979: 519-571.
2. Шер Е.Ю. «Последний Колонна» В. К. Кюхельбекера: реализация замысла романа в письмах. Диссертация ... кандидата филологических наук. Екатеринбург, 2007.
3. Тынянов Ю.Н. В. Кюхельбекер. Литературный современник. 1938; № 10: 215-216.
4. Медведев П.Н. В.К. Кюхельбекер и его роман. Последний Колонна. Ленинград, 1937: 98-119.
5. Щеглов А.В. Роман Кюхельбекера «Последний Колонна» в контексте литературных традиций. Диссертация ... кандидата филологических наук. Санк-Петербург, 2011.
6. Кунин В.В. Вильгельм Карлович Кюхельбекер. Биографический очерк. А. Дельвиг. В.К. Кюхельбекер. Избранное. Москва, Правда, 1987.
7. Кубасов И. Одоевский, князь Владимир Федорович. Русский биографический словарь. Санкт-Петербург: Типография Главного Управления Уделов, 1905.
8. Маймин Е.А., Медовой М.И. Примечания. Одоевский В.Ф. Русские ночи. Ленинград: Наука 1975.
9. Письмо В.К. Кюхельбекера к князю В.Ф. Одоевскому. ОР РНБ, Ф. 539 (архив Одоевского). Оп. 2. Ед хр. № 1745.
10. Третьякова О.В. «Последний Колонна» В.К. Кюхельбекера как романтический роман в письмах. Уральский филологический вестник. Серия: Русская классика: динамика художественных систем. 2012; № 6: 28-41.
11. Пульхритудова Е.М. «Лермонтовский элемент» в романе В.К. Кюхельбекера «Последний Колонна». Филологические науки. 1960; № 2: 126-138.
12. Шер Е.Ю. Два типа сумасшествия в романе В.К. Кюхельбекера «Последний Колонна»: к вопросу о выражении авторской позиции. Серия: Русская классика: динамика художественных систем. 2014; № 1: 77-90.
References
1. Kyuhel'beker V.K. Puteshestviya. Dnevnik. Stat'i. Leningrad: Nauka, 1979: 519-571.
2. Sher E.Yu. «PoslednijKolonna» V. K. Kyuhel'bekera: realizaciya zamysla romana vpis'mah. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Ekaterinburg, 2007.
3. Tynyanov Yu.N. V. Kyuhel'beker. Literaturnyj sovremennik. 1938; № 10: 215-216.
4. Medvedev P.N. V.K. Kyuhel'beker i ego roman. Poslednij Kolonna. Leningrad, 1937: 98-119.
5. Scheglov A.V. Roman Kyuhel'bekera «Poslednij Kolonna» v kontekste literaturnyh tradicij. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Sank-Peterburg, 2011.
6. Kunin V.V. Vil'gel'm Karlovich Kyuhel'beker. Biograficheskij ocherk. A. Del'vig. V.K. Kyuhel'beker. Izbrannoe. Moskva, Pravda, 1987.
7. Kubasov I. Odoevskij, knyaz' Vladimir Fedorovich. Russkij biograficheskij slovar'. Sankt-Peterburg: Tipografiya Glavnogo Upravleniya Udelov, 1905.
8. Majmin E.A., Medovoj M.I. Primechaniya. Odoevskij V.F. Russkie nochi. Leningrad: Nauka 1975.
9. Pis'mo V.K. Kyuhel'bekera kknyazyu V.F. Odoevskomu. OR RNB, F. 539 (arhiv Odoevskogo). Op. 2. Ed hr. № 1745.
10. Tret'yakova O.V. «Poslednij Kolonna» V.K. Kyuhel'bekera kak romanticheskij roman v pis'mah. Ural'skij filologicheskij vestnik. Seriya: Russkaya klassika: dinamika hudozhestvennyh sistem. 2012; № 6: 28-41.
11. Pul'hritudova E.M. «Lermontovskij 'element» v romane V.K. Kyuhel'bekera «Poslednij Kolonna». Filologicheskie nauki. 1960; № 2: 126-138.
12. Sher E.Yu. Dva tipa sumasshestviya v romane V.K. Kyuhel'bekera «Poslednij Kolonna»: k voprosu o vyrazhenii avtorskoj pozicii. Seriya: Russkaya klassika: dinamika hudozhestvennyh sistem. 2014; № 1: 77-90.
Статья поступила в редакцию 03.07.23
УДК 821.161.1
Panesh U.M., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Department of Literature and Mass Communications, Adyghe State University (Maykop, Russia),
E-mail: filfak-agu@mail.ru
Sokolova G.V., Cand. of Sciences (Philology), Senior Lecturer, Department of Literature and Mass Communications, Adyghe State University (Maykop, Russia),
E-mail: galina_s2020@mail.ru
RUSSIAN LITERATURE OF THE XX CENTURY: THE MAIN FACTORS OF FORMATION AND DEVELOPMENT. The article examines features of how Russian literature of the XX century formed as a multinational unity and an integral part of the world art of the word. Its features are described, boundaries are indicated and the main factors, such as the origins, connections with national self-consciousness and the multinational nature of formation, are characterized. In their analysis, the authors rely on the principle of historicism and use the comparative typological method of research, which makes it possible to reconsider the problem of studying Russian literature as a unique cultural and historical phenomenon that has made an invaluable contribution to world culture. The analyzed material allows concluding that the literary epoch of the XX century needs an unbiased, scientifically based research and an objective assessment.
Key words: features of literary epoch of XX century, national art of the word as multinational unity, boundaries of macrocycle, typological connections, factors of development, evolution of national self-consciousness
У.М. Панеш, д-р филол. наук, проф., Адыгейский государственный университет, г. Майкоп, Е-mail: filfak-agu@mail. ru
Г.В. Соколова, канд. филол. наук, доц., Адыгейский государственный университет, г. Майкоп, Е-mail: galina_s2020@mail. ru
