CC BY
150
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 1
М.В. Хорькова
О СПЕЦИФИКЕ СКАЗОК А.П. ПЛАТОНОВА
Статья посвящена малоизученному аспекту платоноведения - авторской сказке. В работе затрагиваются проблемы жанровой специфики авторской сказки, реконструируются некоторые принципы создания жанра (в сопоставлении с методом А. Толстого и А. Ремизова), анализируется место и роль условности в «несказочной» прозе Платонова. Это позволяет сделать вывод о том, что жанр сказки чрезвычайно органичен для творческого метода писателя: анализируемые в статье сказки отвечали как политическим и моральным воззрениям автора, так и общественным установкам эпохи. Сказки Платонова осмысляются как самостоятельная художественная форма, аллегорически, в синтезе фантастики и узнаваемой реальности раскрывающая эстетическую и мировоззренческую специфику творчества Платонова.
Ключевые слова: Андрей Платонов, жанр, сказка, авторская сказка, условность, синтез.
The article deals with a less studied aspect of research on Platonov - the author's magic tales. In the present work, problems of genre specifics of the author's tales are reviewed, certain principles of genre creation are reconstructed (by contrasting them with A. Tolstoy's and A. Remizov's methods), and the role and place of conventionality in Platonov's "non-fairytale" prose are analyzed. It enables the researcher to make a conclusion that the genre of a folktale is inherently organic to the writer's creative method: the fairy tales analyzed in the article correspond to the author's political and moral views, as well as to societal principles of the time. Tales by Platonov are understood as a separate art form, revealing specific aesthetic and world-view features of Platonov's creative work allegorically, in a synthesis of the fantastic and real.
Key words: Andrey Platonov, genre creation, fairy tale, author's tale, conventionality, synthesis.
В последние годы жизни А.П. Платонов много работал над переложениями фольклорных сказок и эпоса. Плодами этой работы стал, в частности, сборник русских народных сказок «Волшебное кольцо» (1950).
Известно, что в годы работы над сказками Платонов находился в чрезвычайно стесненных обстоятельствах (безденежье, болезнь), его произведения не издавались из-за опалы писателя, и работа над сказками для Детгиза была шансом наконец-то напечататься. Однако интерес Платонова к сказке и фольклору не определялся только внешними обстоятельствами и обозначился еще в ранний период творчества: самый ранний текст с авторским жанровым маркером «сказка» - «Вера, Знание и Сомнение» - относится к 1921 г. Интерес к сказке нашел отражение и в критических работах Платонова:
«Малахитовая шкатулка» («Детская литература». 1940. № 6), «Сказки русского народа» («Огонек». 1947. № 26). В этих статьях Платонов сформулировал свою позицию относительно принципов публикации и художественной обработки народных сказок: вмешательство писателя в текст народной сказки «имеет своей целью восстановление, воссоздание наилучшего коренного варианта данной сказки» 1, придает ей «то окончательное, идеальное сочетание смысла и формы, в котором сказка остается пребывать надолго или навсегда»2. Заметим, что схожие мысли высказывались задолго до Платонова: А. Ремизов, излагая в своем «Письме в редакцию» (1909) историю работы над «Посолонью», говорит о том, что он создает художественный пересказ мифа на основе анализа его сохранившихся вариантов, дополненных авторскими подробностями, «чтобы в конце концов дать сказку в ее возможно идеальном виде»3. Оба писателя говорят практически одними и теми же словами, их цель - воссоздать «идеальную сказку». Таким образом, сам принцип работы с фольклорным материалом - отбор, реконструкция, обогащение (за счет стилистической обработки, сюжетных элементов и т.д.) - был сформулирован еще в начале ХХ в. и стал довольно широкой тенденцией.
Обработки сказок на первый взгляд довольно сильно отличаются от остальных произведений Платонова. По поэтике они близки к фольклорным оригиналам, в их языке нет специфической платоновской усложненности, они откровенно дидактичны (что не характерно для других произведений Платонова). Это способствовало популярности сборника «Волшебное кольцо»: в течение 20 лет он выдержал около 15 переизданий общим тиражом около миллиона экземпляров. Но сказка оказалась для Платонова не только «удобным», но и органичным жанром.
Платонов в творчестве всегда тяготел к условности («оттенок сказочности», по выражению С. Залыгина4, свойствен многим платоновским «реалистическим» произведениям («Сокровенный человек», «Происхождение мастера», «Ямская слобода», «Песчаная учительница» (все - 1927 г.), «Луговые мастера» (1928), «Джан» (1934) и др.), причиной чего, в частности, была глобальность и экзистенциальный характер проблем, которые он затрагивал в своем творчестве. Например, одна из главных тем произведений Платонова - пути обновления, преобразования мира. Это вынуждало писателя отрешиться от образов обыденных, бытовых в пользу образов-символов, воплощающих тот или иной аспект поставленной в произведении проблемы. Вместо
1 Платонов А. Сказки русского народа // Огонек. 1947. № 26. С. 24.
2 Там же.
3 Ремизов А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 2 / Под. ред. А.М. Грачева. М., 2000. С. 608.
4 См.: Залыгин С. Сказки реалиста и реализм сказочника // Вопросы литературы. М., 1971. № 7. С. 122.
точного психологического или физического портрета Платонов создает, скорее, групповые портреты, типы, что также близко народной сказке. Кроме того, любимые герои Платонова, ищущие пути переустройства мира на новых и лучших основаниях, - всегда не от мира сего, как и большинство героев фольклорных сказок. Разнообразие платоновских произведений рождается не за счет характеров, а за счет ситуаций, в которых фигурируют, по сути, одни и те же персонажи: «Ситуация [...] играет для Платонова роль [...] опытной установки, через которую он пропускает своих героев и, кажется, самого себя»5. Это характерно и для фольклорной сказки, о чем писал еще В.Я. Пропп («Морфология сказки», 1928): одни и те же герои и одни и те же сюжетные элементы в разных комбинациях дают практически бесконечное число вариантов. Сам Платонов отмечал: «Искусство сказки состоит в действии, из мудрости и действия, но мудрость только в прямых действиях, а не в рассуждении и не в логике»6. Возможно, мир народной сказки привлек Платонова еще и тем, что давал возможность отбросить часть обязательных для несказочного повествования сторон и сконцентрироваться на главном.
Привлекательна для Платонова была и сказочная логика: «Сказка дает также возможность предельно обнажить логику действий, сюжета. [...] "сказочная" логика убедительна просто потому, что она сказочная: "Обожди меня вилами колоть, я еще мало жил". И этот сказочный довод - логика всем логикам, доказательство всем дока-
7
зательствам» .
В переложениях народных сказок Платонов в новой форме продолжил разрабатывать главные темы своего творчества.
Первое издание сборника «Волшебное кольцо» содержало семь сказок: «Умная внучка», «Финист - ясный сокол», «Иван бесталанный и Елена Премудрая», «Безручка», «Морока», «Солдат и царица», «Волшебное кольцо»8. Степень писательского вмешательства в фольклорные тексты такова, что Платонова с полным правом можно назвать автором входящих в состав сборника сказок. По крайней мере - соавтором. Хотя сам писатель считал, что «народное творчество очень редко нуждается в добавочном критике - "соавторе"»9. Впрочем, он имел в виду, скорее, добавление чуждых народной сказке элементов, ее «приглаживание» и «украшательство», а никак не ту
5 Там же.
6 Платонов А.П. Записные книжки. М., 2006. С. 278.
7 Залыгин. С. Сказки реалиста и реализм сказочника. С. 137.
8 Позже сборник был дополнен сказками: «Иван-чудо» и «Чудесный мальчик» - впервые они были опубликованы см.: Волшебное кольцо: Сказки: [Для мл. школ. возраста] / Под общ. ред. М. Шолохова; [Ил. И. Кононов]. М., 1970. Эти сказки были включены в состав сборника «Волшебное кольцо» уже после смерти писателя и довольно значительно отличаются от остальных сказок.
9 Платонов А. Сказки русского народа. С. 24.
работу по воссозданию наилучшего варианта сказки, которой он желал бы сборнику Афанасьева10.
Уже в выборе сюжетов проявляются авторские предпочтения: Платонову интересны сказки, где разворачиваются яркие, драматичные, даже жестокие события. В поисках материала автор обращается
не только к знаменитым сборникам А.Н. Афанасьева11 и А.Н. Ко-
«12
рольковой , но и к менее доступным источникам, содержащим малоизвестные варианты того или иного сюжета. В итоге почти все «пересказы» Платонова представляют собой контаминацию нескольких фольклорных вариантов сказки и авторского вымысла.
Протексты некоторых сказок прослеживаются отчетливо. Согласно исследованиям В.Ю. Вьюгина13, «Финист - ясный сокол» - это контаминация одноименных сказок из сборника Афанасьева (№ 234, 235) и из сборника Корольковой; «Умная внучка» предположительно написана на основе сказок «Мудрая дева» (№ 328 у Афанасьева) и «Умная дочь» из сборника «Сказки казаков-некрасовцев»14, а также «извода» сказки, рассказанного Ф.П. Господаревым15. Протексты «Безручки» - это три варианта сказки из сборника Афанасьева (№ 279, 280, 282), текст Корольковой, а также, возможно, тексты из сборников Д.К. Зеленина «Великорусские сказки Вятской губернии» и «Великорусские сказки Пермской губернии»16 и из других малоизвестных сборников фольклорных сказок. Картина заимствований остальных сюжетов еще более сложна. Однако при сопоставлении различных вариантов сказок нетрудно заметить, что Платонов выбирает те, которые больше всего подходят для выражения его собственных идей. Он также решительно исключает те сюжетные повороты, которые противоречат его взглядам. Проиллюстрируем это примерами сказок «Умная внучка» и «Финист - ясный сокол». Главные герои сказок и в фольклоре, и у Платонова - чаще всего
10 «Известное собрание русских сказок А.И. Афанасьева, - вообще говоря, одна из лучших работ в области русского фольклора, - страдает, однако, существенными недостатками: сказки обрабатывал ученый, человек, любящий народное творчество и знающий его, но не художник. Не будучи же художником это дело вполне хорошо исполнить нельзя». Платонов А. Сказки русского народа. С. 24.
11 Народные русские сказки А.Н. Афанасьева / Под ред. М.К. Азадовского, Н.П. Андреева, Ю.М. Соколова: В 3 т. М., 1936-1940.
12 Сказки А.Н. Корольковой / Запись, вступит. статья и коммент. В.А. Тонкова. Воронеж, 1941.
13 См.: Вьюгин В.Ю. Андрей Платонов: поэтика загадки. СПб., 2004. С. 380-388
14 Сказки казаков-некрасовцев / Запись, вступ. ст. и коммент. Ф.В. Тумилевича. Ростов-н/Д., 1945.
15 Сказки Филиппа Павловича Господарева / Запись текста, вступ. ст. и примеч. Н.В. Новикова; общ. ред. и предисл. М.К. Азадовского. Петрозаводск, 1941.
16 Великорусские сказки Пермской губернии: Сборник Д.К. Зеленина (Записки РГО). 1914. Т. ХЫ; Великорусские сказки Вятской губернии: Сборник Д.К. Зеленина (Записки РГО). 1915. Т. ХЬП.
простые люди, крестьяне. Социальная детерминированность героев - общая черта народных сказок и Платоновского пересказа, но у Платонова, в отличие от народной сказки, «примирение» сословий невозможно, что, например, отражено в авторской версии финала «Умной внучки».
Сказка «Умная внучка», открывающая сборник, имеет особенно сильную социальную направленность. Уже в начале повествования автор подчеркивает разницу между своей историей и традиционными сказками: «И не такая уж Дуня была красивая, как в сказках сказывается (курсив мой. - М.Х.), только умная и охотная к домашней работе»17. Так, оригинальный платоновский зачин задает магистральную линию сюжета сказки: Дуня, хоть и не такая прекрасная и пригожая, как традиционные сказочные героини, выйдет победительницей из всех трудностей благодаря своему уму и трудолюбию, которые важнее красоты и волшебства.
Как и в других сказках Платонова, здесь чудо происходит лишь в исключительных случаях, герои, как правило, справляются с трудностями своими силами, функция чуда и волшебных помощников предельно снижена, приоритет отдан индивидуальной воле.
Коллизия «Умной внучки» начинается со спора бедного и богатого мужиков. Хотя в народной сказке царь изображен сатирически и главная героиня иронизирует над ним, союз с царем видится честью и счастьем - «мудрая дева» в конце становится его женой. При этом состязание в загадках между царем и девицей, излюбленный сюжетный компонент многих сказок, проходит в «демократическом» ключе, характерном для народной сказки: царь и девочка участвуют в этой игре как равные.
В сказке Платонова отношение к царю отчетливо негативное: «А царю-судье что за дело до правды: он и так и этак мог рассудить, да ему сперва потешиться захотелось»18. Показателен финал, полностью придуманный Платоновым: «[...] царь-судья спрашивает у Дуни: - Скажи теперь, кем ты большая будешь? - Судьею буду. Царь засмеялся: - Зачем тебе судьею быть? Судья-то ведь я! - Тебя чтоб судить»19. Оппозиция человека и царя, народа и царя - один из сквозных мотивов сказок сборника «Волшебное кольцо».
Сюжет «Мороки», где солдат рассказывает государю сказку, напоминает состязание в загадках, изображенное в «Умной внучке». Хитростью и смекалкой солдат обводит царя вокруг пальца и соответственно попадает в «опалу». Но «сказка-то оказалась сильнее царя»: за сказку Ивана и за стол сажали, и ночевать пускали, потому
17 Платонов А.П. Собр. соч.: В 3 т. Т. 3 / Сост., вступ. ст. и примеч. В.А. Чалма-ева. М., 1985. С. 449.
18 Там же. С. 450.
19 Там же. С. 454.
что было от его сказки «душе счастье и уму раздумье», и, кроме того, «что царю в обиду, то народу в поученье»20. Таким образом, уже весь народ, а не только отдельный человек готов ради правды вступить в оппозицию царю. А глашатаем «правды» становится сказка. Можно предположить, что и сам Платонов воспринимал сказку как способ выражения правды - и народной, и своей.
В сказке «Чудесный мальчик» умнее царя снова оказывается ребенок - мальчик Евсейка, от рождения наделенный удивительными способностями. При этом прозорливость мальчика - не просто волшебное свойство: «у кого ты разум свой взял, Евсей? <.. .> - У отца с матерью. - Да отец-то твой пастух! - А пастухи да пахари умнее царей! <.> Может, ты от матери разумным стал. Она у тебя царевна. <.> - Неправда твоя, <...>, - мать моя не от того умна, что царевной родилась, а оттого, что не захотела быть царевной и стала женой пас-туха»21. Пастух был темный, необразованный, но «остригла, обмыла, обрила царевна своими руками свинопаса <...>, научила <...>, что сама знала и умела»22, и вышла за него замуж. Так, для счастья и благополучия Настасье пришлось перестать быть царевной и самой «воспитать» себе мужа. Вместе с тем здесь показано, что и простой пастух может стать ровней царской дочери, и даже декларируется пафос воспитания, которое может облагородить каждого человека. В этой сказке неоднократно повторяется мысль, что положение царя - вовсе не высокое и желанное, а, напротив, незавидное, потому что делает человека «глупым»: «Отчего-де цари глупые? Пусть дядя перестанет быть царем, он и поумнеет23», - думает Евсейка. Такое отношение в народной сказке невозможно: сам царь мог осмеиваться, изображаться сколь угодно негативно, но «законность» и необходимость царской власти сомнению не подвергалась. У Платонова наоборот: « <.> царь и спрашивает у Евсея: - Как нам тут жить? Евсей ему: - А ты стань мужиком <...> Чего тебе царем-то быть? Заботно, суетно, ложно, да и мужики поумнеют и прогонят тебя. Что нам царь? - скажут. <.> И будет тебе погибель»24. В конце сказки царь действительно погибает («рассудок ушел из головы» и царь «на части распался»25), а его народ продолжает жить самостоятельно. Эти сказки можно интерпретировать как произведения, обращенные к опыту революции.
Сказка Платонова утопична, как и традиционная народная. Изрядная доля утопии присутствует и в других произведениях Пла-
20 Там же.
21 Там же. С. 418.
22 Там же.
23 Там же. С. 419.
24 Там же. С. 425.
25 Там же. С. 426.
тонова, связанных с темой социального устройства: «Котловане» (1930), «Чевенгуре» (1929), «Джане». Однако в несказочной прозе множество вопросов остается нерешенными: революция мыслится Платоновым не только как эпоха социальных преобразований, но и как «онтологический» переворот с огромным потенциалом, последствия которого значительны, но не всегда благи. Писатель не идеализирует ее итоги. В сказках эта неоднозначность, как и многие другие противоречия, снимается (поэтому поэтика сказок менее фантастична, а мотивировки менее абсурдны, чем в несказочной прозе). Народ представлен идиллически: идеализируется его способность управлять собственной жизнью, государством, идеализируются и его нравственные качества. Интересно, что за два десятилетия до написания платоновских сказок в сказках И.С. Шмелева изображался, напротив, «прельстившийся мечтами не только о сытости, но и о власти мужик, в котором просыпаются низменные инстинкты»26.
У Платонова сытость, материальное благополучие не выступают как непременный атрибут счастья. Такая характеристика, как нестя-жательность и равнодушие к материальному, способность переносить самые тяжелые физические лишения, в принципе свойственная героям Платонова, в сказках абсолютизируется: герои как будто совсем не испытывают боли - ни душевной, ни физической.
«Финист - Ясный Сокол» - сказка о любви. Платонов начинает повествование с краткой и точной характеристики главной героини и ее сестер: они были «красивые и красотой равные, а нравом раз-ные»27, причем Марьюшка особо выделялась трудолюбием: «Сидят, бывало, две старшие дочери да целый день охорашиваются, а к вечеру все такие же, что и утром были». А Марьюшка трудится целый день, устает, но глянут на нее сестры и «им кажется, что Марья-то
утром не такая была, а к вечеру похорошела - с чего только, они не
28
знают» .
Марьюшка скромна: с ярмарки она просит привезти не наряды, а перышко Финиста - Ясна Сокола, «коли оно дешевое будет»29. Интересно, как описывается отсутствие на базаре сокровища: «Нету, - говорили купцы, - такого товара; спросу, - говорят, - на него нету». Таким образом, выявляется избранность Марьюшки. Крестьянину удается достать перышко лишь на третий раз. В народной сказке есть разные варианты: перышко можно купить, выменять либо получить в подарок, но с заветом-условием. Для Платонова, который признавал зависимость любви, выбора спутника жизни от
26 Солнцева Н. И.С. Шмелев. Аспекты творчества. М., 2006. С. 59.
27 Платонов А.П. Собр. соч. С. 462.
28 Там же.
29 Там же. С. 463.
11 ВМУ, филология, № 1
судьбы, предопределенности, последний вариант оказался наиболее привлекательным.
Мотив судьбы изначально очень важен для повествования: перышко отец Марьюшки получает от незнакомого старичка, которому сын наказывал: «кто-де попросит у тебя это перышко, ты отдай, говорит, - это невеста моя просит»30. Нехотя отец Марьюшки соглашается на условие: «Видно, Марьюшке моей судьба такая выходит - не знавши, не видавши, выйти замуж неведомо за кого (курсив мой. - М.Х.)»31. Потом он и сам укрепляется в вере в промысел. На упреки старшей дочери, завидующей тому, что у Марьюшки, в отличие от нее, есть жених, отец отвечает: «Так судьба-то не по счету идет. Иная невеста в девках до старости лет сидит, а иная с младости всем людям мила».
Такая «прописанная» судьба - чудо. В реалистическом повествовании подобный мотив выглядел бы надуманно, в сказке он поэтичен и оправдан. И во многом именно осуществимостью и оправданностью чуда - пускай не всегда волшебного - сказки столь притягательны для Платонова.
«Безручка» - сказка, где осмысляется опыт Великой Отечественной войны, в которой Платонов значительно расширяет сюжет народной сказки о безрукой красавице. В сборнике А.Н. Афансьева помещены четыре варианта текста под общим названием «Косоруч-ка» (№ 279-282), которые имеют, по сути, одинаковый сюжет: брат изгоняет из дома свою оклеветанную сестру и отрубает ей руки; она выходит замуж, но вновь оклеветана и изгнана вместе с ребенком; наконец происходит чудесное исцеление: руки отрастают, когда Без-ручка пытается достать упавшего в колодец сына. Эпизод чудесного исцеления рук происходит у Платонова не единожды, как в фольклорной сказке, а трижды: в первый раз - когда Безручка роняет ребенка в колодец (так же, как и в фольклорном повествовании), потом - когда помогает сыну биться с врагом, в последний раз - когда хочет обнять мужа после долгой разлуки.
Платонов уже в начале сказки вводит в повествование военную тему: муж Безручки уезжает не куда-нибудь, а на войну. По духу сказка также как бы продолжает линию военных рассказов Платонова, герои которых - «какие-то исполины, вырастающие до облаков, до размеров Земли»32, как и Безручка - искалеченная женщина, силой любви становящаяся воином-богатырем. Есть здесь и тема народа, который взращивал, вскармливал героев, есть и тема любви - матери к ребенку, сына к матери, мужчины и женщины. И в «Безручке», и
30 Там же. С. 465.
31 Там же.
32 Смирнов В. Мастер всеобщей жизни // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 4. М., 2000. С. 59.
в военной прозе война «становится первой заместительной сокровенной борьбой со смертью»33, она изображается как общая работа, подвиг - как необходимость. В «Безручке» война, ко всему прочему, - кульминация, катарсис, который ставит все на свои места.
Место сборника сказок «Волшебное кольцо» в творчестве Платонова определяется исследователями по-разному. Так, в достаточно обстоятельной монографии М. Геллера сборник не осознается частью оригинального творческого наследия писателя. Последним произведением Платонова Геллер считает сказку «Две крошки», напечатанную в газете «Пионерская правда» от 6 января 1948 г. и негативно оцененную критикой. «После этого Платонов не может напечатать до смерти ни одной строки»34, - пишет Геллер. Впрочем, в сноске уточняется: «Ему (Платонову. - М.Х.) позволяют переработать для детей несколько русских сказок»35. Однако сказки сборника «Волшебное кольцо» не стоит выносить за скобки платоновского творчества, ведь именно они оказались для писателя последней возможностью высказаться, войти, наконец, в литературный процесс.
Поэтика сказки, сочетающая фантастику и быт, избегающая создания иллюзии реальности, позволила Платонову выявить скрытый смысл современных явлений.
Список литературы
Платонов А.П. Собр. соч.: В 3 т. / Сост., вступ. ст. и примеч. В.А. Чалмаева. М., 1985.
Платонов А. Сказки русского народа // Огонек. 1947. № 26. Платонов А.П. Записные книжки. М., 2006.
«Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 4. М., 2000.
Геллер М. Андрей Платонов в поисках счастья. М., 2000. Залыгин С. Сказки реалиста и реализм сказочника // Вопросы литературы. М., 1971. № 7.
Ремизов А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 2 / Под ред. А.М. Грачева. М.,2000. Вьюгин В.Ю. Андрей Платонов: поэтика загадки. СПб., 2004. Солнцева Н. И.С. Шмелев. Аспекты творчества. М., 2006.
Сведения об авторе: Хорькова Мария Владимировна, аспирант кафедры истории русской литературы XX-XXI веков филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
33 Там же. С. 145.
34 Геллер М. Андрей Платонов в поисках счастья. М., 2000. С. 418.
35 Там же. С. 420.
