CC BY
81
ФИЛОСОФИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2015. № 3. С. 85-88.
УДК 905:947.083 Т.В. Кисельникова
О СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ
После того, как «“советский марксизм”... утратил свою актуальность» [1], российские ученые не прекращали усилий по разработке современной социальной теории. Как выясняется, «образцом», на который ориентируется в теоретическом поиске большинство, служит аутентичный марксизм и его варианты в виде «критических теорий». Такой вектор исследований совпадает с процессами в социальных науках и за рубежом, где, как отмечал М.Ф. Черныш, «критическое направление, опирающееся на авторитетные фигуры социологической классики - труды К. Маркса, социологов Франкфуртской школы, Э. Дюркгейма, М. Вебера и Г. Зиммеля. становится все более весомым» [2].
Ключевые слова: социальная теория, постсоветский марксизм, диалектический метод исследования.
Российские авторы придерживаются различных точек зрения относительно способов выстраивания теоретических конструкций, как, например, В.Н. Фурс - сторонник создания «масштабных теоретических моделей, которые сочетали бы автохтонность со “свободной конвертируемостью”» [1]. В этом случае внимательное изучение марксизма могло бы способствовать отделению, по его мнению, «критической теории от марксистской ортодоксии». Другие ученые полагают, что и в классическом марксизме имеются до сих пор не использованные идейные ресурсы, которые могут стать опорой в развитии социальной теории в наше время.
В предлагаемой статье мы остановимся лишь на двух попытках обращения к марксизму.
В.Д. Жукоцкий (доктор философских наук из Нижневартовска; погиб в 2006 г.) попытался опровергнуть утверждения о том, что «марксизм является противоположным и враждебным либерализму» [3], обосновывая труднейшую вещь - что идею диктатуры пролетариата не следует противопоставлять идее гражданского общества.
Исходной точкой анализа им было взято известное определение коммунистического общества в «Манифесте Коммунистической партии» как «...ассоциации, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» [4, т. 4, с. 447]. Никто не станет отрицать, был уверен Жукоцкий, что «эта формула является принципиально либеральной». Значит, надо доказать, что К. Маркс (его интересовал прежде всего он) сознательно «.предпочел “свободную ассоциацию” жесткой организации; личность (“каждый”). (поставил. - Т. К.) впереди массы (“всех”); условием действительной свободы “всех”. (определил. - Т. К.) свободу личности» [3, с. 79].
Это и сделал, как он сам считает, В.Д. Жукоцкий, выявив, что тексты классиков марксизма демонстрируют в принципе их либеральную установку. Для К. Маркса, как писал Жукоцкий, была характерна «исключительная приверженность. делу личности как основе развитого гражданского общества» [3]. В подтверждение своего вывода он прослеживает последовательное развитие мысли Маркса. В «Немецкой идеологии» показательным является раздел, посвященный социальному освобождению пролетариата, где говорится о том, что «превращение личных сил (отношений), благодаря разделению труда, в силы вещественные (“например, во всеобщие отношения купли-продажи. порабощающие человека, ограничивающие его личность”), не может быть уничтожено тем, что индивиды выкинут из головы общее представление о нем, а только тем, что они снова подчинят
© Т.В. Кисельникова, 2015
86
Т.В. Кисельникова
себе эти вещественные силы и уничтожат разделение труда» [4, т. 3, с. 236]. «Это, - подчеркивали авторы, - не может быть осуществлено без коллективности. Только в коллективе индивид получает средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков и, следовательно, только в коллективе возможна личная свобода» [4, т. 28, с. 75].
В этом же разделе К. Маркс и Ф. Энгельс, рассмотрев роль государства как «формы коллективности» в обеспечении свободы личности, пришли, как указывает Жукоцкий, к совершенно определенному выводу, что «в существовавших до сих пор суррогатах коллективности - в государстве и т. д. - личная свобода существовала только для индивидов, развившихся в рамках господствующего класса... В условиях действительной коллективности индивиды обретают свободу в своей ассоциации и посредством ее» [4, т. 28, с. 75]. И в «Нищете философии» (1847), по мнению исследователя, Маркс пишет об этом: «...пролетарии должны низвергнуть государство, чтобы утвердить себя как личности» [4, т. 28, с. 78].
Таким образом, комментировал Жукоц-кий, государство в классовом общественном строе, согласно мысли Маркса, является препятствием для развития личности всех членов общества.
Жукоцкий считал, что данные тексты фиксируют одновременно и либеральную установку в суждениях основоположников марксизма (свобода личности - центральная ценность), и их логически и исторически неизбежный выход за пределы классического либерализма в сторону социализма как условия обеспечения прежде всего свободы личности. Логику рассуждений Маркса и Энгельса он предлагал интерпретировать так: справедливость требует обеспечения свободы личности каждого, а это возможно с помощью таких средств, как «коллективность», развитие которой до состояния «действительной коллективности» позволит «уничтожить разделение труда» и «низвергнуть государство».
Как же данный исследователь выстраивал непротиворечивую соотнесенность между собой идеи о «низвержении государства» с одной стороны и утверждении государства диктатуры пролетариата - с другой?
По Жукоцкому, это становится возможным, если понять, что «у Маркса речь идет о таком торжестве гражданского общества, которое не нуждается для своего развития и поддержания в искусственных, обособившихся от самого общества подпорках - в государстве как “мнимой коллективности”. Имеется в виду уничтожение государства как орудия классового господства» [3, с. 85].
Очевидна центральная мысль Жукоцкого - безгосударственное состояние (коммунизм у К. Маркса), т. е. это состояние победившего гражданского общества, его «торжества». Но,
подчеркивал он, «для этого само гражданское общество должно измениться, проделать известную эволюцию в сторону снятия социальных антагонизмов. Помочь же ему в этой эволюции должно все то же государство, но особого типа, преобразованное в соответствии с этой общей тенденцией. В политической практике ХХ в. это положение обретет форму политического господства социально-демократической доктрины и практики. Но в горниле дикого капитализма XIX в. речь могла идти лишь о диктатуре пролетариата» [3, с. 85].
Сущностью же идеи такого государства, согласно Жукоцкому, является понимание государства диктатуры пролетариата в качестве «способа преодоления бытия пролетариата как класса». «В этом деянии диктатуры пролетариата, - писал он, - функции государства и гражданского общества взаимопроникают друг в друга. Гражданское общество вновь обретает политический характер, утраченный им с феодальных времен. Государство, утрачивающее свой антагонизм с обществом, обретает черты тотальности самого общества. Тоталитарным его делают лишь обстоятельства исторической и культурной ограниченности и международной изоляции» [3, с. 85, 86].
Поэтому вполне доказанным, по его мнению, можно считать его тезис о том, что «марксизм есть доведенный до логического конца, социально адаптированный, обретающий свое-другое либерализм» [3, с. 81].
«Тезисы к формированию научной школы» «марксизма постиндустриальной эпохи» подготовили А.В. Бузгалин и А.И. Колганов (доктора экономических наук из МГУ им. М.В. Ломоносова, редакторы журнала «Альтернативы») [5, с. 3-25].
Поскольку речь идет о концепции, постольку в «Тезисах» присутствуют все необходимые опорные точки. Ограниченные рамками статьи, мы рассмотрим важнейшую, на наш взгляд, часть - методологию. Центральное место в ней авторы отводят обоснованию необходимости «возрождения» «обновленного системно-исторического диалектического
метода».
Констатировав широкую распространённость в России позитивизма и постмодернизма, Бузгалин и Колганов утверждают, что данные методологические установки уже в достаточной для понимания степени продемонстрировали: первая - беспомощность, вторая - опасную вредоносность. В частности, выяснилось, что позитивистская методология позволяет выявлять лишь «функциональные закономерности»; что же касается постмодернизма, то он все более настойчиво пропагандирует «методологическое безразличие»: «отказ не только от метатеории, но и от поиска исторически и теоретически конкретной... истины» [5, с. 5, 6].
О современной социальной теории
87
Между тем, по мнению неомарксистов, подобное положение дел в методологии социальных исследований становится недопустимым именно сейчас. Дело в том, что «наша эпоха», в оценках данных авторов, представляет собой «период качественных глобальных изменений в самих основах общественной жизни, создающих предпосылки для генезиса не только посткапиталистического, но и постиндустриального, постэкономического общества...» (курсив наш. - Т. К.) [5, с. 4]. В таких условиях на первый план должна выйти методология, способная вскрывать сущность явлений. Поэтому диалектический метод, позволяющий, как утверждают авторы «Тезисов», выяснять «не только функциональные закономерности, но и сущностные противоречия. различать то, что кажется, и то, что есть на самом деле, а также показывать их взаимопереход», «должен быть реабилитирован» (курсив наш. - Т. К.) [5, с. 6, 7].
Возможности диалектического метода авторы демонстрируют на примере анализа причин роста популярности в обществоведении цивилизационного подхода. Популярность его неслучайна: современная международная жизнь выводит на первый план, казалось бы, цивилизационные характеристики. Именно так описывает процессы позитивизм. Однако, по мнению авторов «Тезисов», это поверхностные, а значит, неверные выводы.
На самом деле диалектический метод вскрывает процессы, происходящие в мире как «переход “по ту сторону материального производства”, происходящий, однако, в превращенных формах глобальной гегемонии капитала» [5, с. 8, 9]. «Превращенные формы» и создают, по утверждению критических марксистов, «видимость “столкновения цивилизаций”». «Видимость», потому что за ней скрывается совсем иное содержание. На самом деле углубляются «противоречия субъектов и объектов гегемонии глобального капитала, где первые монополизировали высокие технологии, институты экономического (ТНК, МВФ, ВТО и др.) и политического (НАТО) господства, информационно-образовательные и масс-культурные каналы манипулирования, обрекая вторых (прежде всего - беднейшие и относительно самостоятельные страны “Второго и Третьего миров” -от Югославии до Ирака, Ирана и т. п., включая в будущем, возможно, Россию) на поиск альтернатив в реакционно-добуржуазных формах религий и традиций - единственно не монополизированных глобальным капиталом формах общественной жизни» [5, с. 8].
«Поскольку же господство первых имеет видимость доминирования западной цивилизации, а обособление вторых - борьбы за сохранение традиционных ценностей восточной, постольку, - считают Бузгалин
и Колганов, - названные противоречия и получают видимостную окраску столкновения цивилизаций.» [5, с. 8, 9].
Вместе с тем эффективность диалектического метода не означает, что он не нуждается в развитии. Нуждается, согласно критическим марксистам, потому что в социальной реальности, как уже было сказано, происходят кардинальные перемены: все больше признаков приближения высокоразвитых обществ «. к миру со-творчества, к креато-сфере» миру, в котором социальные отношения могут быть только диалогом равноправных субъектов.» [5, с. 7]. Ученые должны уже сейчас начать «поиск нового метода исследования этой (приближающейся. - Т. К.) реальности - метода, снимающего традиционную диалектическую логику» [5, с. 8].
Настало время, по их словам, «проверить гипотезу исторической ограниченности поля (пространства и времени) применения классической (гегелевско-марксовой) диалектики эпохой отчуждения» и начать разрабатывать «диалектику диалога, или диалого-логику» [5, с. 7, 8].
Задачи эти - труднейшие, соглашаются авторы «Тезисов», но определенный задел для этого есть, по их мнению, таковым можно считать «работы Бахтина, Батищева, Биб-лера и других ученых прошлого века» [5, с. 8].
А.Б. Бузгалин и А.И. Колганов вносят и свою лепту в решение указанных задач: они указывают на наиболее перспективные направления в развитии диалектического подхода.
Во-первых, следует углублять представления о диалектических противоречиях как «единстве противоположных, отрицающих друг друга (и, в силу единства, самих себя) сторон предмета». «Разрешаясь, - подчеркивают неомарксисты, - противоречие не уничтожается, а “снимается” в новом отношении (противоречии), где происходит отрицание, но и сохранение в генетическом преемнике прежнего отношения, и т. д., пока этот процесс развития (снятия) не доходит до предела, взрывающего системное качество, что вызывает снятие (гибель, но вместе с тем и развитие в новое качество) прежней системы и рождение новой» [5, с. 5].
Они подчеркивают, что данное положение требует особого внимания, потому что на этом пути не только преодолеваются «догматические версии марксизма», но становится возможной критика внеисторического подхода к общественной жизни. В частности, опираясь на диалектичность противоречий, можно вскрывать ложность утверждений о «естественности» таких на деле «исторически особенных типов общественных отношений или характеристик личности», как, например, распространенные ныне в России идеи «славянофильства о богоизбранности российской цивилизации» или «постулат либерализма об эгоистической природе человека».
Во-вторых, обновленную аргументацию в критике позитивизма и постмодернизма
88
Т.В. Кисельникова
может дать развитие диалектического метода в той части, которая касается принципа «диалектического единства исторического и логического» в нем. Данный принцип, напоминают Бузгалин и Колганов, означает, что система теоретических категорий формируется в ходе «отслеживания» (методом движения от практики к теории и обратно исследователем, погруженным в практику) «объективного процесса генезиса, развития и “заката" самой материальной системы» [5, с. 5]. Критерием «отсечения» исторических случайностей, как представляется авторам «Тезисов», может служить «воспроизведение ставшим целым основных компонентов своего генезиса» [5, с. 6].
По рассмотренным направлениям теоретической работы мы придерживаемся следующего мнения.
О В.Д. Жукоцком. Его аргументация в части стирания устоявшихся стереотипов о нелиберальности концепции К. Маркса кажется нам вполне убедительной. Правда, автор ограничился только произведениями раннего периода творчества классиков марксизма, что сузило его выводы, но здесь мы можем поддержать Жукоцкого собственными исследованиями [6, с. 22-96]. Что же касается диктатуры пролетариата, то, видимо, вследствие того, что в течение многих десятилетий данное понятие устойчиво связывается с недемократическим содержанием, восстановить его научную респектабельность уже не удастся. Вместе с тем интерпретация В.Д. Жукоцкого превращений государства в ходе исторической эволюции, несомненно, богата содержанием и должна быть учтена в дальнейшей теоретической работе его коллег.
Относительно необходимости «реабилитации» диалектического метода изучения социальных процессов мы согласны с А.В. Буз-галиным и А.И. Колгановым. Однако их убежденность в том, что постиндустриальный мир - это мир «со-творчества», мы разделяем не вполне. Нам ближе точка зрения Л.А. Ширяева (доктора социологических наук из Уфы), утверждающего, что складывающаяся «постиндустриальная цивилизация не может быть охарактеризована как гуманистическое общество». «Думается, - писал он, - что корректнее рассматривать постиндустриальное общество как исторический период двояко возможного перехода: от Цивилизации к Культуре или от Цивилизации к Антикультуре» [7, с. 23]. Основания для такого утверждения Ширяев видит как в существующих, так и в укрепляющихся тенденциях. «Если индустриальное общество, - указывает он, - культивируя одномерность личностного развития, использовало человека как определенным образом выдрессированную силу природы, то социально-культурный конвейер постиндустриального общественного производства специализируется на мас-
совом выпуске “духовных автоматов”, изощренно запрограммированных под алгоритмы высоких технологий и рынка» [7, с. 24-26].
Опасения Л.А. Ширяева (и не только его, но и М.А. Мунтяна, В.Н. Дахина [8, с. 5-14], В.С. Степина [9, с. 15-18]) показывают, сколь велики трудности на пути социального прогресса, а также укрепляют позицию А.В. Буз-галина и А.И. Колганова относительно необходимости совершенствования диалектического метода как наиболее эффективного инструмента познания многослойной противоречивой динамической реальности.
На наш взгляд, в целом обзор всего лишь двух вариантов обновления методологии социальных исследований позволяет зафиксировать не только особенности установок их авторов, но и (что здесь важнее) нечто общее. Таковым является понимание (и деятельность, исходящая из понимания) того, что современная социальная теория не может быть создана с чистого листа, она возможна как результат переоценки концепций уже существующих (как широко известных, так и остававшихся на периферии общественной мысли). В западном обществоведении такая позиция характерна для авторитетнейшего философа Ю. Хабермаса, среди ученых на постсоветском пространстве ее последовательно отстаивал В.Н. Фурс (1963-2009) и продолжает это делать Б.Г. Капустин.
Данный путь методологических поисков нам представляется оправданным, поскольку позволяет задействовать известные идеи и принципы и не только не препятствует, но, напротив, способствует (в атмосфере напряженных дискуссий) появлению оригинальных творческих решений.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Фурс В. Парадигма критической теории в современной философии: попытка экспликации // Логос. 2001. № 2 (28). С. 46.
[2] Итоги Пятого методологического семинара памяти Г.С. Батыгина «Настоящее и будущее социологического знания» // Социологич. журн.
2011. № 2. С. 149.
[3] Жукоцкий В. Д. Едва заметный пунктир истины. Гражданин, гражданское общество и диктатура пролетариата // Свободная мысль. 2003. № 1.
[4] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М., 19551974.
[5] Бузгалин А. В., Колганов А. И. Социальная философия постсоветского марксизма в России: ответы на вызовы XXI века (тезисы к формированию научной школы) // Вопр. философии. 2005. № 9.
[6] Кисельникова Т. В. Проблемы социализма в либеральной общественно-политической мысли России на рубеже XIX-ХХ веков. Томск, 2001.
[7] Ширяев Л. А. Взаимодействие экономики и культуры // Диалог. 1998. № 10.
[8] Мунтян М. А., Дахин В. Н. К вопросу о контурах нового мира // Кентавр. 1995. № 2.
[9] Степин В. С. Философия и образы будущего // Вопр. философии. 1994. № 6.
