CC BY
9
Из международных статистических источников перепечатаны экономические и социальные данные за 1991—2000 гг. Без указания источника перечислены 18 международных и американских программ по инвестированию и займам. Самые крупные из них: Программа Нанна-Лугара по выводу советских ядерных зарядов из Казахстана (около 3 млрд. долл.) и займы Мирового банка (около 2 млрд. долл.) (с. 256-257).
Из казахстанской статистики приведены данные о прямых иностранных инвестициях за 1993-1999 гг. в целом, по годам и по странам: за 1993-1999 гг. из общей суммы инвестиций 9293 млн. долл. США вложили 3013, Южная Корея — 1487, Великобритания 1146 млн. долл. (с. 259); больше всего за эти годы инвестировано в нефть и газ — 4910 млн. долл. и цветную металлургию — 1953 млн. долл. (с. 260). По различным упоминаниям в прессе и Интернете составлена таблица принадлежащих (или приписываемых) семье Назарбаева 40 компаний, банков, счетов в иностранных банках, СМИ (с. 264-267).
Реферат подготовила С.Кузнецова, доктор исторических наук.
"Востоковедение и африканистика", М., 2003 г., № 1, с. 39—54.
Нур Омаров,
кандидат политических наук (г. Бишкек)
О СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ В КИРГИЗСТАНЕ
В свое время президент США Ф.Рузвельт в своей речи "О четырех свободах" отмечал, что в будущем, которое мы стремимся освободить от тревог и опасений, перед нами открывается мир, построенный на основе четырех неотъемлемых свобод человека: свободы
слова, свободы религиозных культов, свободы от нужды и свободы от страха. Эти высокие идеалы и сегодня сохраняют свою значимость для большинства стран мира, имеющих огромный опыт демократических преобразований. Тем более это актуально для государств, демократический опыт которых едва превышает десятилетие, памятное нам событиями, по-разному интерпретируемыми в этих странах. Наша республика, ставшая независимой в начале 90-х годов, вступила в третий (по периодизации автора этих строк) этап модернизации своего политического и экономического устройства. Первые два этапа, типичные для общественно-политического развития всех государств современной Центральной Азии, связаны с их включением в состав царской России, а позднее — Советского Союза, доминирующую роль в котором играла Российская Федерация. На протяжении всего советского времени их использовали преимущественно в качестве сырьевой базы СССР, при экстенсивном развитии основных материальных и производственных ресурсов, а суверенность Киргизстана, как и других союзных республик, носила декоративный характер, по существу ограничиваясь наличием государственной символики, лишенной реального содержания. В то же время пребывание в составе СССР принесло, в целом, много позитивных перемен, включая доступ коренного населения к образованию, расширению информационно -коммуникативных возможностей и т.д.
Основное отличие нынешнего этапа в том, что у нашего народа впервые появился уникальный исторический шанс, заключающийся в самостоятельном выборе своего пути, полноценной реализации основных принципов независимого развития в XXI столетии. Именно обретение независимости в 1991 г. позволило открыть новую главу в истории киргизской государственности, 2200-летний юбилей которой, приходящийся на 2003 г., предложил отметить мировой общественности президент Киргизстана. Эту инициативу А.Акаев озвучил на 57-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН.
Другое отличие нового этапа, обусловленное независимым развитием стран региона, — их активное включение в процессы глобализации и выход на международную арену в качестве самостоятельных субъектов политического, экономического, культурного и иного сотрудничества. В совокупности с огромными сырьевыми и человеческими ресурсами это обеспечивает то первостепенное значение, которое приобрела Центральная Азия в 90-е годы, обусловливает ее трансформацию из периферийного в один из значимых геополитиче-
ских регионов мира. Этим, главным образом, и объясняется возрастающее внимание к нему ведущих государств и международных организаций.
Движение в неизведанное будущее сопровождается преодолением огромных трудностей, связанных с необходимостью ускорен -ного создания адаптированной к мировым стандартам системы управления и хозяйствования, демократических норм и традиций. Особенно сложно это для Киргизстана, объективно ограниченного в природных ресурсах, вследствие чего особое значение для него приобрел имидж "островка демократии" в регионе. Демонстрируемая руководством республики приверженность демократическим стандартам позволила привлечь в страну основную часть иностранных инвестиций на модернизацию политических, экономических, социальных, правовых институтов государства в условиях переходного периода. В этой связи вполне оправдан вопрос, насколько республике удалось продвинуться по пути демократических реформ, каковы ее перспективы в качестве "демократического лидера" дрейфующей к автократизму Центральной Азии. Вновь, как и несколько лет назад, мы оказываемся перед дилеммой в оценке современного положения в Киргизстане — предпарламентское оно или предавторитарное? В пользу чего будет сделан окончательный выбор власти? И, наконец, главное — удастся ли сохранить в республике мир и стабильность или же нас ожидают хаос и смута, способные привести к утрате национальной государственности?
Прежде чем ответить на эти вопросы, необходимо подчеркнуть, что, как справедливо отмечают отдельные исследователи, в современном Киргизстане противоречия между "старой" и "новой" политическими элитами являются лишь внешним, видимым срезом политики. Характер политических процессов в республике во многом определяется сложной системой традиционных и неотрадиционных отношений, охватывающих несколько уровней. По мнению В.Ханина, на общенациональном уровне это имеющий давнюю историю конфликт между северокиргизской и южнокиргизской субэтническими общностями, в советский и постсоветский период получивший иное, "современное" измерение. Первые были более урбанизированы, русифицированы и менее зависимы от традиционного уклада, в том числе от приверженности к религии. Вторые представляли преимущественно аграрные районы, исторически находившиеся в сфере влияния узбекской цивилизации, где ислам и традиционное общест-
во в целом сохранили более прочные позиции. Как дополнительный элемент эта система включает в себя противоречия между "коренным" и "пришлым" населением, выраженные непосредственно в определенном ограничении доступа последнего в сферу "высокой политики". Комбинация всех этих срезов киргизской политики проявилась в формировании различных регионально-трайбалистских группировок политических элит. Вследствие этого и сегодня политическая и социальная мобилизация значительной части киргизов основана на субэтнической и регионально-племенной солидарности, на патронажной зависимости "низов" от своих "элит". В массовом политическом сознании победа "своих" над "чужими" для конкретной субэтнической группы означает льготный доступ к распределению и использованию общенациональных общественных ресурсов.
Институализированная форма выражения отношений этнического и политического клиентализма (зависимости) в политической сфере страны — неформальные неотрадиционные структуры власти, т.е. политические (политизируемые) кланы. Роль ведущего звена этих кланов обычно играет сравнительно немногочисленная группа представителей политической элиты национального и регионального уровней, сплоченная системой личностных и профессиональных отношений. Влияние таких факторов на каждый клан может быть различным, однако фундаментальное значение все-таки сохраняют се-мейно-родовые и племенные отношения. Можно предположить, что системы "сдержек и противовесов" формируются не по линии оппонирующих друг другу политических партий и движений (как это происходит в нормальном демократическом государстве), а на основе представительства политических кланов в органах исполнительной и законодательной власти, что также зависит от их влияния в конкретно рассматриваемый период времени. Вследствие этого специфическая черта построения киргизской демократии (и государственности) — не последовательный и абсолютный демонтаж устаревших родоп-леменных структур, а их включение в современную систему власти. Другими словами, традиционалистскую систему отношений между различными этносоциальными группами мы вправе назвать и основным сподвижником, и главным оппонентом действующей власти. С одной стороны, через эту систему происходит рекрутирование в политическую элиту республики, а с другой — она же и создает реальную оппозицию построению светского унитарного государства, осно-
ванного на принципах народовластия, гражданского общества и либеральной экономики. До настоящего времени сохраняет свою актуальность данное еще в 1994 г. А.Акаевым определение оппозиции государственной власти в стране: "Что же касается политической оппозиции государственной власти, то она в Киргизстане, как и в Узбекистане, имеет своеобразные контуры. Она нацелена не против власти вообще, а прежде всего и главным образом против президента. Именно с президентом активисты оппозиции связывают утраты своего социального статуса, престижных должностей и пр. Больше практически их ничего не интересует. Поэтому не случайно в оппозиции теснейшим образом сотрудничают и радикальные коммунисты, и радикальные демократы. В своей деятельности наша оппозиция исходит из некоей абстракции "народных интересов", которые, по ее мнению, президентом игнорируются. На самом деле в такой болезненной озабоченности "народными интересами" никакого интереса к народу нет. Им по сути дела безразлично, что может на данном этапе сделать народ, а к чему он исторически не готов". С такой оценкой трудно не согласиться, особенно в свете последних событий. В частности, это подтверждается тем, что действия оппозиции весной и летом 2002 г., направленные на отстранение нынешнего президента от власти, практически не нашли отклика у подавляющей массы населения республики, видевшей в них лишь фактор, дестабилизирующий общественную и социально-экономическую обстановку. Исключение составили родственники непосредственно пострадавших в ходе аксыйских событий 17—18 марта того же года — невольные заложники в "манипулятивной игре", развернувшейся на киргизской политической сцене, когда часть политиков "отыграла" для своих избирателей первый "акт" избирательной кампании, планируемой на 2005 г. В контексте вышесказанного, суть основного упрека к власти в том, что за минувшие годы она не смогла добиться значительных успехов в создании частной собственности, среднего класса, сильных партий и других структур гражданского общества, призванных сыграть в государстве стабилизирующую роль. Их неразвитость в значительной степени способствовала тому, что небольшая часть политического бомонда смогла поставить страну на грань гражданского конфликта, способного привести к кровопролитию с поистине апокалиптическими последствиями для "защищаемого" оппозицией населения. То, что отдельные политические силы, заинтересованные в долговременной дестабилизации внутриполитического положения, не исклю-
чали такого развития событий, подтвердило покушение, совершенное в начале сентября 2002 г. на секретаря Совета безопасности республики М.Аширкулова, вполне соотносимое с проявлениями политического терроризма.
Политический кризис 2002 г. вновь остро подтвердил, что необходимо оптимизировать систему государственного управления. Истоки аксыйской трагедии и последовавших за ней кризисных явлений порождены неэффективной и недостаточно гибкой структурой руководства страной, значительно оторванной от конкретных нужд конкретных этносоциальных групп в конкретных районах и областях республики. Необходимость реформировать властные структуры приобретает особую значимость в условиях Киргизстана, где государство продолжает выступать главной системообразующей нитью общества. Это не откат к авторитарному стилю управления посредством персонификации власти в личности какого-либо лидера (например, президента или спикера парламента). Наоборот, равномерное распределение полномочий между исполнительной, законодательной и судебной ветвями власти способно поставить надежный заслон возможным манипуляциям в использовании авторитета единоличного лидера изолированными неформальными группами влияния.
Для этого, по мнению автора, следует, во-первых, уделить пристальное внимание правовому воспитанию граждан республики и преодолению их правового нигилизма. Снижение веры в закон, непонимание его значимости существенно снижают уровень политической и социальной информированности, сопричастности населения к происходящим в государстве переменам. В связи с этим возникает правовой нигилизм, рядовые граждане реализуют свою активность в иных формах, пагубных для государства и общества. Так, в последнее время широко распространяется так называемый "синдром Аксы", когда родственники заурядных криминальных преступников устраивают псевдополитические митинги, пытаясь таким образом воздействовать на судебные органы, принимающие решения.
Во-вторых, аппарат государственного управления должен стать подлинным проводником реформ. В нашей республике, как и в целом по СНГ, до сих пор продолжается поиск оптимальной модели государственного управления, способной не только соответствовать долгосрочным интересам высшей политической элиты, но и эффективно сотрудничать с обществом. Сохраняющаяся практика рекрутирования значительной части управленческой элиты из приближен-
ных к власти политических кланов, а не исходя из профессиональных качеств кандидатов, разлагающе действует на все госструктуры. В таких условиях неизбежна подмена государственных интересов интересами небольших групп, что повышает возможность повторения внут-ривластного конфликта образца 2002 г. Лишь последовательное преодоление этого негативного явления, основанное на наличии твердой политической воли, позволит достичь позитивных перемен в государственной системе управления.
В-третьих, необходимо развивать сотрудничество между государственными и негосударственными общественными институтами власти как основу для укрепления демократии в республике. Важнейшая задача "третьего" сектора, включая политические партии и движения, — выработка механизмов сдерживания амбиций на всевластие, естественным образом порождаемых самой природой власти. В данном случае речь идет о выработке разумного компромисса в совместных действиях, направленных на преодоление социально значимых проблем населения в переходный период.
В-четвертых, особое внимание следует уделять интеграции общества на основе укрепления в нем идей гуманизма, социального партнерства и реформирования экономики. В условиях так называемого "дикого рынка", характерного для большинства постсоветских стран, и неизбежной при этом деградации социальных институтов государство должно целенаправленно восстанавливать престиж представителей социально значимых профессий и самих этих профессий. Только с их помощью возможно воспроизводство и внедрение в общество общечеловеческих духовных ценностей, соединяющих нас со всем миром.
В-пятых, необходимо разработать и предложить обществу идеологию реформ, основанную на духовных ценностях многонационального народа нашей страны. Эта идеология должна стать одним из фундаментальных средств преодоления укладов традиционного общества. Все развитые страны мира прошли сложный и длительный путь, но каждая из них шла к успеху по-своему, что исключает возможность слепого копирования их опыта. Он может быть использован лишь сквозь призму стратегических задач современного развития Киргизстана и его этнокультурной специфики.
Национальная идеология и питающие ее национальные идеи призваны стать силой, способной создать у населения потенциал, необходимый для успешной реализации реформ. Однако из-за рас-
тущих социально-экономических трудностей у большинства граждан эти реформы ассоциируются с темными сторонами жизни, порождают безысходность и неверие в будущее. Чтобы покончить с этим, государство должно воспитывать у своих граждан чувство справедливости, повышать значимость принципов рационально устроенного правового общества. Без этого невозможно построить государство, в котором каждый гражданин мог бы проявить свою личную инициативу и в то же время видел бы рациональный смысл в политике руководства страны. Думается, что выбор власти в пользу предлагаемой автором этих строк (или сходной) модели реализации ее полномочий позволит ей укрепить свою легитимность в глазах населения республики, тем самым способствуя возникновению эффективно действующих механизмов гражданского общества, основанных на общепринятых демократических стандартах.
"Центральная Азия и Кавказ ", Лулео (Швеция),
2002 г., № 6, с. 63-68.
