CC BY
4Теория языка. Теория межкультурной коммуникации
УДК 81.22
Л.С. Гуревич
О соотношении индивидуальных когнитивных пространств в процессе межкультурной коммуникации
Статья посвящена проблеме соотношения индивидуальных когнитивных пространств в межкультурной коммуникации, в зависимости от которого определяются прагмасемантические характеристики коммуникации, вычленяется интерпретанта диалогического дискурса.
Ключевые слова: индивидуальное когнитивное пространство; прагмасемантиче-ский компонент речи; интерпретанта; межкультурная коммуникация.
Изучение многочисленных трудов российских и зарубежных исследователей в области лингвистики, а также собственное языковое наблюдение приводит нас к простой и достаточно лаконичной формуле, согласно которой процесс понимания базируется на трех составляющих, трех базовых уровнях. Основной на первом базовом уровне является семантика лексических единиц. Знание системных значений слов коммуникантами обеспечивает им гипотетически общую основу для коммуникации, беспрепятственное вхождение в единую систему языковых кодов, лежащих в основе понимания. На втором базовом уровне понимания мы выделяем языковой смысл. Уже доказан и не вызывает никаких сомнений тот факт, что в процессе коммуникации люди оперируют не собственно лексическими значениями, а моделируемым в высказывании смыслом, который формируется под воздействием ближайшего окружения лексических единиц и обусловливается контекстом. Наконец, третий, наиболее сложный базовый уровень понимания характеризует интерпретанта. Как отмечают Ч. Пирс и Ч. Моррис, «именно она заполняет онтологическую "пропасть" между реальностью и знаком. Интерпретанта — это новый знак, возникающий в сознании человека, пользующегося данным знаком; это перевод, истолкование, концептуализация отношения знак/объект в последующем знаке (например, определенная реакция человека на воспринимаемый знак и т. д.); это то, что «производится знаком в интерпретаторе» [10: с. 513].
© Гуревич Л.С., 2018
Л )
В последних работах по прагмалингвистике неоднократно озвучивалась мысль о том, что в зависимости от ситуации общения, включающей в себя и собственно коммуникантов, и их интерперсональные отношения, и ситуацию общения, и многое другое, что в совокупности здесь и далее мы будем называть «индивидуальным когнитивным пространством» (далее — ИКП), одному и тому же контексту может соответствовать несколько различных интерпретаций. Фактически количество возможных интерпретаций неограниченно. Так, предложение: «He approved this treaty» («Он одобрил этот договор»), в зависимости от того, кто подразумевается под he: а) премьер министр, б) представитель правящей партии или в) мой сосед, может интерпретироваться соответственно как: а) одобрил (официально); б) одобрил (присоединился к одобрению премьер-министром, т. е. выразил свое человеческое согласие, не имея полномочий для официального одобрения); в) одобрил (предполагается ирония, ибо говорящий не имел на то законных оснований). Индивидуальная интерпретация смысла может совершенно не совпадать с существующей семантикой слова. А основой возможной множественной интерпретации является ИКП. Поскольку в коммуникации постоянно порождаются новые смыслы, каждый коммуникативный акт, по сути, является уникальной интерпретацией смысла лексической единицы.
Рассмотрим следующий пример: «<...> he insulted me, shaking his head, instead of trying to seem like he wanted to help, he just insulted me» (from: https:// corpus.byu.edu/coca/) «<...> он оскорбил меня, отрицательно качая головой вместо того, чтобы притвориться, что хочет мне помочь, он просто оскорбил меня»1). Здесь речь идет о лечащем враче, который обвиняется пациенткой в оскорблении, хотя, по определению, такие действия врача, как молчание и покачивание головой, не входят в перечень оскорбительных действий.
Интерпретация контекста зависит от множественных векторов преломления информации через индивидуальное и коллективное когнитивные пространства говорящего и слушающего [5: с. 69-90]. Смысловой аспект коммуникации в связи с этим представляет собой сложное образование, включающее в себя металингвистические и семиотические знаки, подсказывающие слушающему, как интерпретировать то или иное высказывание.
Исследования доказывают, что вербальная коммуникация между носителем языка и иностранцем предполагает преодоление ряда трудностей, связанных именно с особенностями национально-культурного аспекта межъязыковой коммуникации [8; 9; 3 и др.]. Наиболее проблематичными для общения становятся: 1) прагматическая информация языкового знака, связанная с его иллокутивной и экспрессивной функциями, которые, в свою очередь, согласуются с «переживаемостью» и «интенсивностью» духовных ценностей, к которым отправляет языковой знак; 2) когнитивная память слова, составляющая смысловые характеристики языкового знака и связанная с системой
1 Здесь и далее перевод наш. —
Л. Г.
духовных ценностей носителя языка; 3) культурно-этнический компонент., который определяет специфику семантики языковых единиц и отражает наивную языковую картину мира его носителей [4: с. 65-66]. Несмотря на то что общение может происходить (и чаще всего происходит) на одном языке — родном для носителя языка и чужом для иностранца, рассматривать его необходимо именно как межъязыковую коммуникацию, ибо в данном процессе, как бы хорошо ни знал иностранец язык коммуникации, в большей или меньшей степени в формировании смыслов имеет место интерференция родного языка и родной культуры, проявляющейся на уровне менталитета, культурных представлений, норм, ценностей и т. д.
Не менее значимым фактором ИКП ученые признают социально-культурный статус коммуникантов. Такие параметры, как социальная принадлежность, должность, профессия, культурные нормы и обычаи, семейное положение, уровень образования, место проживания и т. д., играют не последнюю роль в способности человека создавать речевые произведения и использовать их для достижения собственных коммуникативных целей [1, 6 и др.].
Следует отметить, что перечисленные признаки имеют неодинаковую значимость в различных социумах, а потому в разной степени отражаются на речевом общении. Тем не менее их относят к числу коммуникативно значимых признаков. На то, как структурируются смыслы и интерпретируются в процессе коммуникации, оказывают влияние также ментальные модели, которые формируются в мозгу человека и функционируют в процессе личност-но-общественных интеракций, в том числе и в коммуникативном процессе. Не менее значимыми в этом взаимодействии являются: социальное окружение, психологическое и физиологическое состояние личности и другие экстралингвистические факторы коммуникации. Ментальные модели, которые в процессе коммуникации подвержены различного рода трансформациям (см.: [2: с. 21]), по нашему глубокому убеждению, являются неотъемлемой частью ИКП и заслуживают отдельного внимания как основа речевой и коммуникативной деятельности.
Признание существования ИКП ставит очередной комплекс вопросов перед лингвистами: каким образом обеспечивается понимание в процессе коммуникации, в том числе межкультурной коммуникации, если каждое индивидуальное когнитивное пространство уникально и не похоже ни на какое другое? Что лежит в основе понимания коммуникантами друг друга? Что является препятствием к пониманию? Существуют ли непреодолимые препятствия к пониманию?
Проблема соотношения того, «что сказано», и того, «как сказано», рассматривается в парадигме контекстуальных, реляционных и культурных процессов формирования смысла высказывания. Г. Бейтсон и И. Гофман указывают на то, что в процессе интерпретации важнейшую роль для правильного понимания смысла высказывания играет метакоммуникативное высказывание, которое вклинивается время от времени в речь говорящего [11; 12].
Сложность и неоднозначность метакоммуникативного высказывания заключается в том, что, с одной стороны, непосредственной функцией его в коммуникации является уточнение (комментирование) слов говорящего, с другой стороны, оно само является частью высказывания говорящего и нуждается в особой интерпретации собственного смысла, лежащего за пределами экспликации.
Рассмотрим примеры коммуникативных ситуаций, где анализируется зависимость интерпретативного компонента текста от векторов индивидуального и коллективного когнитивных пространств коммуникантов. Интерпретанта чаще всего становится доминантой в процессе определения смысла высказывания, и особенно отчетливо это заметно при работе с иноязычным текстом в процессе перевода. Например, в сообщении английского корреспондента из English Newslab основная тема официального письма представителей Общественной палаты России премьер-министру России была квалифицирована как упрек: «Public Chamber reproached Fradkov about alcohol disorder («Общественная палата упрекнула Фрадкова в нарушении контроля за розничной продажей алкоголя»). Однако в процессе комментария данного действия автор статьи эксплицирует собственную интерпретанту, называя в качестве синонимов упреку предикаты, номинирующие ситуацию просьбы и совета: «a request to settle the situation at the alcohol market in Russia...» (from: https://www.researchgate.net/publication/216075570_Alcohol_situation_in_ Russia_1980-2005) («просьба урегулировать ситуацию на алкогольном рынке России»); «To sum up, there is an advise to.» («подводя итог, отметим, что это совет.»). По существу, в контексте моделируется индивидуальный смысл говорящего, без экспликации основных положений которого (т. е. что он имеет в виду под упреком), ситуация для стороннего слушателя была бы не совсем ясна, ибо в понятие упрека входит как минимум статусное превосходство адресанта над адресатом высказывания.
Выбирая точные соответствия лексической единице, мы невольно обращаемся к собственным экстралингвистическим знаниям, учитывая все нюансы рассматриваемой ситуации. Иными словами, мы пытаемся интерпретировать ситуацию с позиции собственных накопленных в процессе жизни знаний. Интерпретируя, мы обращаемся к ментальным моделям, сформированным в нашем мозгу, и, сопоставляя то, что дается нам в виде перцептивного образа, с тем, что имеется у нас в виде ментальных структур в сознании, выносим собственное суждение по поводу услышанного. В интерпретации, таким образом, участвуют, если можно так сказать, и ментальные модели слушающего. Учитывая тот факт, что коллективные когнитивные пространства носителей различных лингвокультур расходятся, индивидуальные когнитивные пространства также имеют не слишком много точек соприкосновения, поскольку разные лингвокультуры по-разному членят мир. Поэтому такие факторы, как прагматическая информация языкового знака, когнитивная память слова
и культурно-этнический компонент, иногда становятся серьезным препятствием как в понимании коммуникантов друг друга, так и в переводе текстов.
Интересно отметить, что последний из перечисленных факторов, призванный отражать языковую (наивную) картину мира говорящего как факт обыденного сознания, «воспринимается пофрагментарно в лексических единицах языка, однако сам язык непосредственно этот мир не отражает» [7: с. 56]. Примером тому может служить соотношение сравнительных конструкций в английском и русском языках, которое достаточно часто бывает ассиметрич-но, когда устойчивым сравнительным оборотам в одном языке не находится соответствующего устойчивого выражения в другом. Например, английскому выражению «as happy as a pig in (slop, deep mud, popcorn, poop)» прямого образного соответствия нет в русском языке, но в обыденном сознании носителей русского языка могут отражаться реалии, которые могут быть соотнесены по прагматическому компоненту с англоязычным аналогом: «счастливый, как дитя (хомячок, сова, бандерлог, кот, щенок, Господь Бог, удав и др.)». Следует отметить, что в данных сравнениях актуализируются, скорее всего, индивидуальные смыслы, которые не входят в национальную языковую картину мира, и понимание смысла высказывания осуществляется за счет исключительно ключевого слова счастливый, несущего основную смысловую нагрузку. Иногда можно встретить в русскоязычном разговорно-бытовом дискурсе английские кальки, например «счастлив, как свинья в грязи». Однако русскоязычному социуму не свойственно ассоциировать счастье с грязью. В одном из блогов, посвященных именно этому сравнению о счастье, на реплику «счастлив, как свинья» был дан комментарий «как угодно, только не в грязи». Необходимо также отметить, что англоязычные сравнения, передающие смысл «счастлив, как», также не ограничиваются одним только образным выражением, ассоциируемым со свиньей (https://otvet.mail.ru/question/74646576).
Вариаций образных соответствий в обыденном сознании англоязычных коммуникантов достаточно много: a child, a lark, a lord in summer, a kid in a candy store, a clam, a pensioner on her way to Disney World, a healthy control group of 49 и др. (from: https://corpus.byu.edu/coca/). Опять же следует подчеркнуть, что это не язык таким образом членит мир, так представляется мир в сознании, а шире — в ИКП носителей языка. Новые сравнения, обороты, необычные и не совпадающие с языковыми шаблонами сочетания, порожденные индивидуумом и являющиеся частью ИКП, впоследствии могут стать достоянием коллективного когнитивного пространства. В дальнейшем, вполне возможно, они перейдут в узус языка, станут устойчивыми словосочетаниями, которые будут воспроизводиться носителями языка как цельные языковые единицы, фразеологизмы, идиомы или метафоры. Такая предположительная динамика развития языка наводит на мысль о том, что экстралингвистическая составляющая коммуникации играет не последнюю роль в развитии лексического состава языка, и этот феномен заслуживает глубокого научного анализа и наблюдения.
В действительности анализ соотношения ИКП в процессе межкультурной коммуникации дает огромное количество примеров и гипотез, позволяющих приоткрыть завесу над очень зыбким в смысловом отношении и труднообъяснимым прагматическим компонентом речи. Предложенные в настоящей статье гипотезы и результаты языковых наблюдений могут дать дополнительные и весьма интересные направления языкового анализа, подсказать объяснение некоторых необъяснимых и непонятных, на первый взгляд, языковых явлений.
Библиографический список
Литература
1. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста: дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.19. Ростов н/Д., 1993. 182 с.
2. Викулова Л.Г. «Мягкая сила» ученого-филолога в издательской практике классических произведений // Текст: Дискурсивное проявление и коммуникативная практика: сб. науч. ст. в честь юбилея д-ра филол. наук, проф. Л.Г. Викуловой. М.: Языки Народов Мира, 2017. С. 11-34.
3. Викулова Л.Г., Рянская Э.М. Человек и язык сквозь призму времени (традиции и новые парадигмы): информационно-аналитический обзор материалов конференции «Человек. Язык. Время» (МГПУ, 16-18 сентября 2015 г.) // Вестник МГПУ. Сер. «Филология. Теория языка. Языковое образование». 2016. № 1 (21). С. 131-136.
4. Воркачев А.А. Концепт счастья: понятийный и образный компоненты // Известия АН. Сер. литературы и языка. 2001. Т. 60. № 6. С. 47-58.
5. Гуревич Л.С. Когнитивное пространство метакоммуникации. Иркутск: ИГЛУ, 2009. 372 с.
6. Зарецкая Е.Н. Логика речи для менеджера. М.: Финпресс, 1997. 352 с.
7. Поваляева А.Н. Язык — составная часть культуры // Культура народов Причерноморья. 2003. № 38. С. 56-59.
8. Степанов Ю.С. Пространство и миры — новый, «воображаемый», «ментальный» и прочие // Философия языка: в границах и вне границ: Международная серия монографий: в 2 т. Т. 2. Харьков, 1994. С. 3-18.
9. Сухих С.А., Зеленская В.В. Прагмалингвистическое моделирование коммуникативного процесса. Краснодар: Изд-во Кубанск. гос. ун-та, 1998. 276 с.
10. Семиотика: Антология / сост. Ю.С. Степанов. 2-е изд., испр. и доп. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. 702 с.
11. Bateson G.A Theory of Play and Fantasy // Steps to an Ecology of Mind: Collected essays in anthropology, psychiatry, evolution, and epistemology. Chicago: University of Chicago Press, 1972. P. 177-193.
12. Goffman E. Frame Analysis: an Essay on the Organization of Experience. New York: Harper and Row, 1974. 600 p.
References Literatura
1. BaranovA.G. Funkcional'no-pragmaticheskaya koncepciya teksta: dis. ... d-ra filol. nauk: 10.02.19. Rostov n/D., 1993. 182 s.
2. Vikulova L.G. «Myagkaya sila» uchenogo-filologa v izdatel'skoj praktike klassicheskix proizvedenij // Tekst: Diskursivnoe proyavlenie i kommunikativnaya praktika: sb. nauch. st. v chest' yubileya d-ra filol. nauk, prof. L.G. Vikulovoj. M.: Yazy'ki Narodov Mira, 2017. S. 11-34.
3. Vikulova L.G., Ryanskaya E'.M. Chelovek i yazy'k skvoz' prizmu vremeni (tradicii i novy'e paradigmy'): informacionno-analiticheskij obzor materialov konferencii «Chelovek. Yazy'k. Vremya» (MGPU, 16-18 sentyabrya 2015 g.) // Vestnik MGPU. Ser. «Filologiya. Teoriya yazy'ka. Yazy'kovoe obrazovanie». 2016. № 1 (21). S. 131-136.
4. Vorkachev A.A. Koncept schast'ya: ponyatijny'j i obrazny'j komponenty' // Izvestiya AN. Ser. literatury' i yazy'ka. 2001. T. 60. № 6. S. 47-58.
5. GurevichL.S. Kognitivnoe prostranstvo metakommunikacii. Irkutsk: IGLU, 2009. 372 s.
6. Zareczkaya E.N. Logika rechi dlya menedzhera. M.: Finpress, 1997. 352 s.
7. Povalyaeva A.N. Yazy'k — sostavnaya chast' kul'tury' // Kul'tura narodov Pricher-nomor'ya. 2003. № 38. S. 56-59.
8. Stepanov Yu.S. Prostranstvo i miry' — novy'j, «voobrazhaemy'j», «mental'ny'j» i prochie // Filosofiya yazy'ka: v graniczax i vne granicz: Mezhdunarodnaya seriya mono-grafij: Xar'kov, 1994. v 2 t. T. 2. S. 3-18.
9. Suxix S.A., Zelenskaya V.V. Pragmalingvisticheskoe modelirovanie kommu-nikativnogo processa. Krasnodar: Izd-vo Kubansk. gos. un-ta, 1998. 276 s.
10. Semiotika: Antologiya / sost. Yu.S. Stepanov. 2-e izd., ispr. i dop. M.: Akade-micheskij proekt; Ekaterinburg: Delovaya kniga, 2001. 702 s.
11. Bateson G.A Theory of Play and Fantasy // Steps to an Ecology of Mind: Collected essays in anthropology, psychiatry, evolution, and epistemology. Chicago: University of Chicago Press, 1972. P. 177-193.
12. Goffman E. Frame Analysis: an Essay on the Organization of Experience. New York: Harper and Row, 1974. 600 p.
L.S. Gurevich
On Correlation of Individual Cognitive Spaces within the Process of Cross-Cultural Communication
The article focuses on the problem of correlation of individual cognitive spaces within the process of cross-cultural communication, which lies in the core of pragmasemantic characteristics of communication specification as well as helps to single out dialogical discourse interpretant.
Keywords: individual cognitive space; pragmasemantic component of speech; interpretant; cross-cultural communication.
