CC BY
163
Лингвистика
И.Г. Кошевая
О соотношении форм и значений внутренней и внешней речи
В статье делается попытка рассмотреть речь как ведущую мобильную часть языковой материи с точки зрения общих закономерностей ее построения и функционирования. Исходя из уже принятого в лингвистике разделения речи на две составляющие ее сферы - внутреннюю и внешнюю, определены формы и значения, присущие каждой из них, и объяснены причины, определяющие закрепление сенсатов (как слов междометного характера) за внутренней речью, а логем (как слов последовательного развития имени) - за внешней речью. В этом свете в статье проанализирована специфика действия функциональной смысловой зависимости, которая во внутренней речи проявляет себя через авторский ракурс, создающий схематичный макет этого вида речи на основе значения корреляции, прямолинейно соединяющей внутреннюю речь с объектом мысли. Во внешней речи это зависимость проявляет себя через сюжетную перспективу, выражаясь в значении элективности путем перевода укороченных форм внутренней речи в полнозначные стилистические структуры внешней речи. Ключевые слова: корреляция, внутренняя речь, внешняя речь, авторский ракурс, сюжетная перспектива, функциональная смысловая зависимость.
Как известно, активная разработка речевых форм и категорий начинается со второй половины XIX в., когда Фердинанд де Соссюр выдвинул идею о необходимости разделения языковой материи на язык и речь. Для общего развития филологии, которая с древнейших времен, являясь частью классической философии, рассматривала язык как систему разным образом структурированных словесных знаков, период в неполных два века является начальным. Тем не менее, активное изучение средств речевой коммуникации, естественно, опирающееся на богатейший опыт накопленных ранее общефилологических знаний и на технические средства современной науки, позволил двигаться семимильными шагами в этом направлении [7]. Неслучайно за последние годы в лингвистике выделились и получили детальное описание такие новые дисциплины, как стилистика, психолингвистика, текстология, фразеология и т.д., в основе которых лежит принцип нахождения, систематизации и выведения моделей речедвигательной активности языка.
В этой связи речь получает свою детализацию, при которой она разделяется не только на устную и письменную, но и на внешнюю и внутрен-
нюю, не зависящую от графической (т.е. письменной) или вслух воспроизведенной (т.е. устной) формы выражения. Таким общим принципом для разделения речи, характеризующий ее обязательное функционирование в общих формах - устной и письменной, явилось разделение речи на две обязательные сферы существования: внутреннюю и внешнюю, и описание этих сфер [2].
Наличие этих сфер не определяется формой выражения речи, т.к. обе формы характеризуют речь в целом, представляя ее как особый феномен мыслительной деятельности человека, задействованного в акте коммуникации. Будучи отправителем информации, он оказывается связанным с речевым партнером, задействованным в этом акте в функции реципиента, т.е. получателя информации или, иначе, адресата, которому адресована высказанная вслух речевая информация.
При этом сам процесс речевой коммуникации строится таким образом, что коммуниканты связаны своеобразной речевой цепью взаимоперехо-дящего обмена фигурами внешней речи - словами, словосочетаниями, предложениями, сверхфразовыми единствами, а в условии объемного текста - текстовыми сегментами и всем целым текстовым содержанием, когда в процесс обмена информации вступает внешняя речь в ее письменной форме. В этом случае ответная реакция реципиента обычно имеет либо письменную форму рецензии, отзыва, или формулируется в виде общей оценки прочитанного текста положительной, нейтральной или отрицательной реакцией на него со стороны читателя, но при любом случае такая оценка, во-первых, основывается на полученной информации, во-вторых, вначале формируется как внутреннее впечатление об услышанном, увиденном или прочитанном, а затем лишь получает ту форму изложения, которая является внешней.
Следовательно, факт высказывания представляет собой определенный этап внешней речи, когда говорящий и слушающий могут меняться местами, образуя своего рода лестничное построение мысли: I этап -отправитель информации ^ получатель информации; II этап - получатель информации, становясь новым отправителем ^ к исходному отправителю информации и т.д. За рамками этого внешнего информативного обмена (произносимого вслух и воспринимаемого через радио, телевидение или чтение) между участниками образуется так называемый акт коммуникации. Однако внутри него существует еще сфера непроизносимого вслух обдумывания информации. Именно эта сфера является сферой внутренней речи, которая имеет ряд своих отличительных признаков. Во-первых, по темпу произнесения она несравненно быстрее, чем внешняя речь. Темп ее действия может быть назван молниеносным, т.к. при
Филологические
науки
Лингвистика
ее проявлении создаются заминки, замешательства и провалы в перекрестном ведении беседы (диалога или полилога), которые выражаются в использовании сенсатов (слов междометного характера типа: Oh, alas и т.д.). Они дают возможность коммуникантам сориентироваться в речевой ситуации, оценить ее и лишь после этого выдать сформулированную мысль во внешнюю речь. В противном случае во внешнюю речь поступает сбивчивая фраза, содержащая грамматически упрощенные модели и другие языковые исправления. Обычно это объясняется эмоциональным впечатлением от восприятия какого-то объекта речевой ситуации или недостаточностью информации об объекте разговора и необходимостью дополнительного времени на его обдумывание или получение [4]. Но при любых условиях внутренняя речь связана с внешней неразрывностью своего смыслового наполнения.
Поскольку внутренняя речь по темпу формирования и реализации (т.е. перехода во внешнюю речь) всегда быстрее внешней речи, то во-вторых, она строится на изменении, упрощении и изъятии грамматических, морфологических структур и синтаксических моделей и фонетических единиц и лексически разъясняющих слов, которые могут быть убраны как понятные отправителю информации. За счет их сокращения или изъятия происходит сжатие темпа внутренней речи. Например, смысл предложения типа Я Вас люблю может быть сконцентрирован в одном слове люблю, т.к. все остальное для говорящего ясно и без разъясняющего речевого наполнения (типа: кто любит? я, кого? Вас). И даже само слово люблю во внутренней речи сокращается до его перфокарты, выраженной в семантико-фонетическом комплексе путем строгого фиксированного порядка следования согласных корня л (ю) бл (ю), когда гласные опускаются [6, с. 184].
Итак, отличительным признаком внутренней речи является быстрота ее формирования, в основе которой лежит необходимость временной регламентации диалога (т.е. неразрывное во времени единство речи отправителя и получателя), без которой нарушается плавность его течения и неразделимое единство вовлеченных в ее рамки коммуникантов.
При таком положении возникает вопрос: можно ли говорить о единстве внутренней и внешней речи или следует рассматривать структурносмысловые феномены языковой материи, а само разделение этой материи признать не двух-, а трехсоставным, т.е. разделенным на: 1) язык;
2) внешнюю речь; 3) внутреннюю речь.
На основании углубленного анализа языковых фактов, проведенных нами на материале драматургических, научных, публицистических и других видов текста, мы пришли к выводу, что можно говорить о двух видах речевой деятельности, составляющих одну общую для них среду речи.
О разделении речи на письменную и устную здесь говорить не приходится, т.к. графика не является сущностной чертой, характеризующей речь как общечеловеческое явление. Графика возникла в ходе социально-экономического развития общества, т.е. также, как его культура, архитектура, техника, графика не возникает вне общества, где она служит только для фиксации различных стадий его существования и в этом плане характеризует язык в различные эпохи его исторического развития, в его территориальных перемещениях, в состояниях его адстрата, субстрата и суперстрата. Все эти процессы, даже будучи графически отраженными в письменной речи, конечно, связаны с языком, но не имеют ничего общего с внутренними законами его развития, которые определяют саму суть связи внутренней и внешней речи.
На наш взгляд, в ее основе лежат три главенствующие момента:
1) семантическая связь фабульного содержания двух концептуально зависимых сфер речи: внутренней и внешней;
2) темпоральная ограниченность внутренней речи рамками перехода внутренней речи в речь внешнюю, при котором происходит логикомыслительное сжатие языковых средств, с помощью которых концептуальное значение следует представить сжато и тут же переадресовать ее во внешнюю речь для ее адекватного понимания адресатом, и неразрывностью самого акта коммуникации;
3) соблюдение адекватности методу сжатыми до смысловой узнаваемости структурами внутренней речи и их превращением в стилистически развернутые структуры реципиента и понимания реципиентом внешней речи.
Все это позволяет нам говорить о том, что внутренняя речь строится по законам авторского ракурса, поскольку во всех случаях говорящий, являясь автором своего высказывания (от слова до текста), сам определяет свой авторский ракурс и сам создает во внутренней речи схематичный макет своего высказывания. Этот макет всегда прямолинеен, лишен детализирующих его дополнений и носит линейно-плоскостной характер, т.к. строится автором для самого себя. Даже в случае, если автор почему-либо не желает вводить собеседника в курс своего видения объекта речевой ситуации, он все равно строит свой авторский ракурс таким образом, чтобы сформулировать опять-таки свой ложный для собеседника план - схематичный макет - на основе которого будет развиваться высказываемая им картина представления объекта во внешней речи [2].
Внешняя речь не ограничивается условно хронометразующими ее рамками коммуникативного диалога, поскольку она строится на необходимости убеждения, доказательства либо просто имеет вид неаргументированного приказа или сообщения. Однако в любых обстоятельствах
Филологические
науки
Лингвистика
авторский ракурс, характеризующий сферу внутренней речи, изменяется во внешней речи на сюжетную перспективу, задача которой создать контакт с реципиентом, т.к. без него речевое общение не дает результатов и равно нулю. Поэтому сюжетная перспектива формирует внешнюю речь в русле совсем иных внутренних законов: не сокращенно-сжатой прямолинейности высказывания, а наоборот - в возможно возрастающей и расширяющейся многоаспектности спектра стилистических средств, при котором многоаспектная база доказательств становится не только возможной или допустимой, но оказывается обязательной и необходимой для развертывания самого процесса общения. Так, во внешней речи появляются расширенные модели предложений, где, кроме подлежащего и сказуемого как главных членов предложения, широко используются второстепенные члены, имеет место рекурренция как возврат к ранее сказанному, построение высказывания в плане его приближения или отдаления от говорящего, т.е. по принципу центров первичного и вторичного приближения к нему, когда первичным выступает сам автор, типа: Онегин, добрый мой приятель, родился на брегах Невы (вторичный центр), ...там некогда гулял и я, но вреден север для меня (первичный центр) и т.д.
Таким образом, внешняя речь основной формой своего проявления имеет функциональную перспективу, а основным значением своего действия имеет значение свободной элективности, т.е. того выбора стилистических средств, с помощью которых автор как отправитель информации считает возможным передать реципиенту свое мнение. В силу этого внешняя речь строится на всем богатстве лексического инвентаря, которым владеет отправитель информации. При многоступенчатых высказываниях в ней используются такие слова-логемы или агглютинаты (т.е. слова, приклеивающиеся к предшествующему доказательству типа: итак, следовательно, таким образом, поэтому и т.д.) [5]. Эти слова противоположны словам-сенсатам, возникающим в сфере внутренней речи, когда отправитель информации еще не готов сформулировать квинтэссенцию своей мысли, и ему необходим временной промежуток для углубленной оценки сообщения и его формулировки для выхода во внешнюю речь. Однако, как и слова-логемы, слова-сенсаты не имеют достаточного самостоятельного значения, а должны быть подкреплены предшествующим или последующим за ними смыслами. Поэтому они выступают теми агглютината-ми, которые приклеиваются к формулируемым автором высказываниям в пределах внешней речи. Например: Аlas, I am the most wretched lady of the world или Thus, now I know the plan of his action.
Но формой и значением, которые определяют сферу внутренней речи, является не функциональная сюжетная перспектива и элективность, как
у внешней речи, а другие языковые закономерности: формой организации внутренней речи выступает авторский ракурс, а способом его реализации является значение корреляции, поскольку корреляция - это то значение, которое создает прямую линию связи с объектом речевой ситуации, о котором говорящий строит схематичный макет своего высказывания.
Сказанное выше не означает, что внутренняя и внешняя речь разделены в рамках акта коммуникации, напротив, они неразрывно связаны. И эта связь, основываясь на общем объекте мысли, должна иметь следующие языковые приемы, которые определяют ее действие: а) как действие, семантически обобщающее два эти вида речи - внутреннюю и внешнюю;
б) как действие, протекающее в едином речевременном пространстве;
в) как действие, находящееся в определенной зависимости от других.
Таким обобщающим языковым инструментом выступает функциональная смысловая зависимость. Она функциональна, т.к. действует как на уровне внутренней, так и на уровне внешней речи: в первом случае выступая как корреляция, во втором - как элективность по принципу связи с объектом речевой ситуации. Она является смысловой, т.к. формы ее выражения связаны с соотнесением мысли с определенным объектом речевой ситуации либо через авторский ракурс, либо через сюжетную перспективу.
Она проявляет себя как зависимость, поскольку внешняя речь, несмотря на языковую объемность составляющих ее компонентов и на темпоральную расширенность произносимого вслух высказывания, оказывается не просто связанной с внутренней речью, но выступает в подчинении к этой речи, в результате чего обе речевые сферы связаны иерархическими отношениями, которые устанавливаются объективно, т.е. независимо от желания говорящего, по принципу подчинения внешней речи внутренней как главенствующей.
Функциональная смысловая зависимость, как и другие языковые закономерности, отражает язык в целом, а он, как известно, представляет собой самое загадочное дитя человечества, которое, будучи порождено человеком, существует по независимым от нас законам своего развития. Человек оказывается в границах их действия, познает их, но изменить их не может.
Библиографический список
1. Котовчихина Н.Д. Поэтика лирической прозы. М., 2010.
2. Кошевая И.Г., Свиридова Л.К. Грамматические значения и категории. М., 2011.
3. Кошевая И.Г. О тройной сегментации времени и пространства // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. Сер. «Филологические науки». 2013. № 2. С. 64-67.
Филологические
науки
Лингвистика
4. Свиридова Л.К. Повтор как одна из речевых форм категории тождества в драматургии // Вестник Московского государственного областного университета. Сер. «Лингвистика». 2011. Т. 2. № 6. С. 63-66.
5. Свиридова Л.К. Перевод как обязательное выражение категории тождества // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. Сер. «Филологические науки». 2013. № 2. С. 80-86.
6. Устякина Е.В. Рекуррентный центр в произведениях художественной прозы. М., 2011.
7. Шемчук Ю.М. Варианты в молодежном социолекте как проблема вариологии // Иностранные языки в высшей школе. 2013. № 1 (24). С. 36-39.
