CC BY
63
УДК 398.33 (470)
Э.А. Тамаркина
О СОХРАННОСТИ КАЛЕНДАРНОЙ ОБРЯДНОСТИ НА ТЕРРИТОРИИ УДМУРТИИ В ХХ ВЕКЕ
Рассматривается процесс угасания календарной обрядности на территории Удмуртии в ХХ в. Анализируются два цикла - зимний и весенне-летний. Последовательно представлены все обряды зимнего цикла - Святочные и Масленица. В центре внимания весенне-летнего цикла - хороводная традиция с ее песнопениями. Также отражена степень сохранности календарной обрядности в ее составляющих.
Ключевые слова: календарная обрядность, сохранность, Удмуртия.
Собирание русского фольклора силами студентов дневного и заочного отделения филологического факультета Удмуртского госуниверситета началось с 1972 г. За истекшие годы на кафедре сформировался архив по всем жанрам русского фольклора. В сфере нашего внимания записи, сделанные студентами дневного отделения с 1972 г. и до 2000 г. общим объемом более 38 600 единиц .
Следует отметить, что экспедициями была охвачена в основном северная половина Удмуртии и только частично - южная. Студентами заочного отделения, собирающими фольклор индивидуально, в россыпи представлен материал почти со всех районов Удмуртии, но он из-за своего объема (более 107 800 единиц) пока остался вне сферы нашего внимания.
Нужно сделать еще одну оговорку: фольклор, записанный в ХХ в., представлен во вторичной форме своего бытования, когда многие его жанры, особенно обрядовой сферы, или прекратили свое существование, или изменили свою функциональность. Планомерная борьба с религией, проводимая государством, отразилась, прежде всего, на народной обрядности, в которой сохранились как отголоски язычества, так и христианских верований. Но тем не менее она не исчезла совсем и, функционируя спорадически, сохранилась в пассивной памяти народа, прежде всего - среди представителей старшего поколения.
Для восстановления картины народного календаря были использованы не только тексты с вариантами, но даже их фрагменты, что дало возможность увидеть степень его сохранности на территории Удмуртии. Записей, относящихся к зимней календарной обрядности, сохранилось немного - 418 единиц, бытовавших, за редким исключением, среди русского населения.
* В статье использованы материалы фольклорного архива кафедры русской литературы ХХ в. и фольклора. Коллекции № 1 - 28 (1972-2000 гг.)
Среди святочных обрядов наибольшее место принадлежит гаданиям -210 номеров, отличающихся большим разнообразием (наиболее интересные - в Боткинском, Вавожском, а также Ярском и Алнашском районах). Особый вид представляют «подблюдные» гадания, в Удмуртии их еще называют «Илия». Общее их число - более 100 единиц. Наибольшее количество записей относится к Бавожскому району (около 50 единиц), Игринскому (около 20 единиц), в остальных - центральных районах Удмуртии - по нескольку единиц.
Следует отметить, что все записи святочной обрядности были сделаны вдалеке от районных центров и от информантов старшего поколения (года рождения в основном первых двух десятилетий ХХ в.), по большей части -от малограмотных, которые явились подлинными носителями устной фольклорной традиции. По собранному материалу можно составить представление о годовом календарном цикле, который функционировал на территории Удмуртии в дооктябрьский период, а также и о его местных особенностях.
От зимнего периода лучше всего сохранились в памяти исполнителей обряды, связанные со Святками, длившимися с 25 декабря (7 января) до 6 января (19 января), прежде всего, это ряжения, гадания, колядования, а также молодежные игрища и песенные тексты - то, что хорошо запомнилось исполнителям с молодости.
Следует обратить внимание на то, что записи зимней календарной обрядности являются отражением позднего периода его бытования, и, несмотря на то, что Удмуртия - крестьянский край, она испытала на себе влияние тех разрушительных процессов, которые нес с собой капиталистический строй в России. Б связи с этим можно сделать вывод о том, что народ не всегда разделял обряды по их назначению - могло быть и некоторое смещение во времени при их исполнении (рождественские, новогодние, крещенские); при поздней записи могла быть допущена погрешность в памяти информаторов и вследствие этого не всегда сохранялась соотнесенность рассказываемого с конкретным временем исполнения.
Из всех записей зимней календарной обрядности наиболее полно представлены святочные обряды, записанные в Игринском (1976 и 1992 гг.) и Шар-канском (1996 г.) районах, и если их дополнить фрагментами, собранными в других районах, то можно будет представить более или менее полную картину бытования Святок на территории Удмуртии. Следует сделать оговорку, что сходно Святки отмечались не только русскими, но и удмуртским населением, которые привносили в обряд свою национальную специфику. Последовательность исполнения обрядов следующая: перед Святками занавешивали окна, чтобы предотвратить проникновение злых сил. Затем, убирались, мыли в доме, готовили пищу. Вечером под Рождество стол накрывали белой скатертью, ставили каравай и соль и оставляли на ночь, обращаясь с «Иисусовой молитвой» и словами о помощи к Господу. Б полночь шли в церковь, затем ходили по домам и поздравляли друг друга, пили кумышку. Мясо к Рождеству заготавлива-
лось с осени, поэтому к праздничному столу обязательно были колбасы, окорок, рулет, холодец. Обязательно варили гуся, а на бульоне от него - кашу. Также отваривали яйца, делали выпечку (Шарканский район, 1996 г., инф. 1917 г.р.; также в Воткинском районе, 1985 г., инф. 1917 г.р.; Игринском районе, 1976 г., инф. 1910 г.р., Сюмсинском районе 1994 г., инф. 1917 г.р.). Обильная святочная еда являлась только традиционным атрибутом праздника, связь же с древними представлениями - поминовением предков - была уже утеряна. Особое значение придавалось магии «первого дня».
Кроме этого, встречаются упоминания о том, что по домам ходили ряженые и пели колядки («виноградье» и духовные стихи). Ряжение было типичным святочным увеселением, маскарадом, в котором сохранились реликты далекого прошлого: отголоски аграрной магии в имитации похорон или похоронных процессий (Вавожский район, 1996 г., инф. 1924 г.р.). Также ходили в масках медведя, козла (Киясовский район, 1994 г., инф. 1913 г.р.) или одевались во что-нибудь «старое, потрепанное, лицо закрывали. Эти люди назвались маскированные» (Сюмсинский район, 1994 г., инф. 1917 г.р.). А когда шли колядовать, то одевались в цветную одежду, шкуры зверей, мазали лицо сажей (Ярский район, 1987 г., инф.,1937 г.р.).
Обряд колядования в Удмуртии испытал на себе то же воздействие, что и святочная обрядность в целом: уже в XIX в. в цикл «славильных» песен стали втягиваться песнопения, не имеющие к нему никакого отношения. С точки зрения сохранности, наиболее полно обряд колядования представлен в записи из Игринского района (1992 г., инф. 1927 г.р.), но и он испытал на себе процесс разрушения. Так, перед входом в дом ряженые должны были выполнить ряд требований и только после этого начинали колядовать. При этом они нарушали традицию, прося одарить их до начала колядования, что являлось свидетельством того, что обряд разрушался и превращался в простое увеселение молодежи. В Игринском районе было записано также «виноградье» (1976 г., инф. 1917 г.р.).
На Святках вечером «в откупленной» избе собиралась молодежь на «вечерки», куда приходили ряженые с гармошкой (вход туда им приходилось откупать разгадыванием загадок). На этих вечерках молодёжь играла, пела, гадала, но при этом уже не было строгого следования традиции (Игринский район, 1992 г., инф. 1927 г.р., Алнашский район, 1991 г., инф. 1905 г.р.). Если говорить об играх, то даже в таких играх, как «Невеста», «Конь» (Завьялов-ский район, 1993 г.), которые раньше имели серьезный смысл, восходящий к древнему эротическому фольклору, их обрядовая основа уже забылась, уступив место игровой. То же можно сказать об играх общей эротической направленности, например «Ремень» (Ярский район, 1987 г., инф. 1928 г.р.; Вавожский район, 1996 г, инф. 1940 г.р.). Но во всех играх всё же можно увидеть рудиментарные элементы - это отгадывание и наказание.
Разрушение обряда сказалось и на сопровождавших его игровых песнях. Так, некоторые хороводно-игровые песни, которые относились исполнителями к святочным, исполнялись и в другое время народного календаря. Например, песня «Капустка» была втянута в зимнюю обрядность, хотя исторически относилась к весенне-летнему циклу (Балезинский район, 1975 г., инф. 1904 г.р.). О разрушении обряда говорила и подмена в песенных текстах персонажей. Например, в песне «Скоморуха» (Балезинский район, 1980 г., инф. 1914 г.р.) вместо «скомороха» появляется более понятный «комарочек» в песне «Ходил комар по улице» (Завьяловский район, 1993 г., инф. 1925 г.р.). Ещё следует указать на целый ряд хороводно-игровых песен святочного цикла, дошедших из разных районов Удмуртии в урезанном виде, и восстановить смысл и функциональное значение которых помогал только комментарий исполнителя.
В центральной части Удмуртии (куст - Игринский, Красногорский, Якшур-Бодьинский районы), а также на ее севере и юге (единично) был записан ряд так называемых «поцелуйных» песен, которые также потеряли свой древний заклинательный смысл и превратились в молодежную игру в «жениха» и «невесту». Наиболее полный вариант таких песен был записан в Кия-совском районе («Дрёма») (1973 г., инф. 1925 г.р.) и в Балезинском районе («По-за городу царь ходит») (1980 г., инф. 1917 г.р.). Во всех песнях подобного типа четко прослеживается смена интереса от древней заклинательной основы к более актуальной - любовной и семейно-бытовой.
Интересным является также то, что в противовес обрядовой основе песен усилилась лирическая направленность в святочном цикле хороводно-лирических песен, таких как «Хорошо с милым по ягодки ходить» (Киясов-ский район, 1973 г., инф. 1905 г.р.) и «Пройди, пройди чернобровый» (Як-щур-Бодьинский район, 1975 г., инф. 1924 г.р.). Эти песни уже не требовали разыгрывания, так как в них на первом плане - мир чувств и переживаний молодежи, играющей в хороводе. Постепенно в зимний хоровод стала проникать и чистая лирика. Примером может служить песня «Затускло колечко на правой руке» (Игринский район, 1976 г., инф. 1907 г.р.), где переживания героини передаются посредством традиционно-клишированного описания предметного мира с использованием символики.
Наибольшей полнотой в святочном цикле отличаются записи гаданий молодежи. Но такие темы в них, как забота о земле, об урожае, волновавшие народ в предшествовавшем веке, уже ушли в прошлое, и главными стали темы личной жизни, судьбы и брака. Среди них на первое место стала тема судьбы в наступающем году, на втором - любовно-брачная и далее - в последовательности: как будет выглядеть жених, какой у него цвет волос, в какой стороне живет, имя будущего мужа, характер, состав будущей семьи. Ответ на поставленные вопросы получали через посредство предметов, животных, истолкование звуков и т.д.
На «подблюдные» гадания, которые в Удмуртии по припевке «Илия» получили название «Илии», время также наложило свой отпечаток. Так, из них исчезло прославление хлеба, с которого обычно начинались гадания подобного типа. Тексты иносказательного плана, иногда в форме загадок, исполнялись в определенном порядке, чтобы их легче было разгадать. Данный порядок можно восстановить, если объединить дошедшие тексты из различных районов Удмуртии. Разгадка в них имеет общерусский характер - это или счастье, богатство, свадьба, или разлука, бедность, безбрачие, несчастье, болезнь и даже смерть. Наиболее полная запись «Илии» была сделана в Ва-вожском районе - 45 номеров (1996 г, инф. 1931 г.р.). Записи из других районов представлены эпизодично - от одного до 18 единиц. Символика «Илии» в них отличается большим разнообразием и, не зная порядка исполнения, иногда довольно сложно догадаться об истинном смысле загадываемого.
Святочные обряды завершались празднованием Крещения. Об этом сохранилась запись из Шарканского района (1996 г., инф. 1917 г.р.), в которой говорится о крещении воды, о трехразовом молении в церкви, о запрете на работу и обязательно о пересчете денег с утра, «чтоб много было».
Следующая зимняя обрядность относилась к празднованию Масленицы, которую в ХХ в. постигла та же судьба, что и всю традиционную календарную обрядность. Поэтому в архивных записях содержится всего 9 единиц из разных районов северной половины Удмуртии, причем почти все записи относятся к 90-м гг., подтверждая еще раз положение о том, что уходила из активного бытования даже не обрядность, а любимый народный карнавал, который очень быстро забылся, уступив место социалистическим праздникам.
Из сохранившихся текстов это были песни - зазывания Масленицы (Вавожский район, 1994 г., инф. 1923 г.р.) и о масленичных блинах (Завья-ловский район, 1992 г., инф. 1934 г.р.). В лучшей сохранности оказался сам обрядовый чин, укладывающийся по дням недели, а также указания на развлечения молодежи, сжигания чучела и прощания с Масленицей. Но даже то частичное описание праздника, которое было зафиксировано, дает возможность судить о степени разрушения обрядности в первые десятилетия ХХ в. Так, например, есть указания на то, что на Масленицу ели мясо (Воткинский район, 1984 г., инф. 1912 г.р.; Шарканский район, 1996 г., инф. 1906 г.р.), играли свадьбы (Шарканский район, 1996 г., инф, 1906 г.р.), хотя традиционно это был праздник молодоженов.
При этом следует отметить, что разрушению зимней календарной обрядности в ХХ в. способствовало не только забвение обрядовых моментов и усиление игрового и эмоционального начала, но также и то, что индивидуальное крестьянское хозяйство стало заменяться коллективным, и отпала необходимость в сохранении древних традиций. В связи с этим дольше сохранились не только в пассивной памяти народа, но и в активном бытовании обряды, ориентированные на семейное начало. Обряды же, связанные с трудовой ос-
новой народной жизни, забывались или уходили в урезанной форме, причём со внутрижанровыми смещениями в пассивный запас народной памяти.
Календарная обрядность весенне-летнего цикла являлась продолжением обрядовых действ, совершающихся в первой половине года. Обрядовые действа, связанные с обновлением природы, на территории Удмуртии не сохранились (встреча весны, исполнение песен-закличек). За длительный промежуток времени праздник христианской Пасхи вытеснил древние языческие обряды, хотя отдельные элементы их и продолжали существовать (Радуница, Красная Горка). С пасхальной недели начинали водить хороводы, генетически восходящие к древней заклинательной и продуцирующей магии. Весен -ние хороводы органично переходили в летние.
Как и в зимнем периоде, среди записей песенных текстов весенне-летнего цикла, сделанных на территории Удмуртии, можно выделить хоро-водно-игровые песни. Они представлены россыпью (по 1-2 номера) по районам Удмуртии (Ярском, Красногорском, Шарканском, Вавожском, Грахов-ском и др.) и в небольшом объеме, всего 48 номеров. Большая часть тестов записана на севере Удмуртии, в частности, в Кезском районе (7 номеров) с преобладающим удмуртским населением. Возможно, что произошла известная консервация материала в иноязычном окружении. Это дало возможность сохраниться в вариантах таким песнопениям, как «Хожу я, гуляю вдоль по хороводу», «Со вьюном я хожу», «Чей тот венок...», «Александровская береза», «Заинька» и др. в различных районах Удмуртии.
Как и в зимнем цикле, большая часть записанных текстов была зафиксирована от информаторов старшей возрастной группы (27 номеров). Но игровая основа, по сравнению с обрядово-заклинательной, в песнях «А мы просо сеяли» (Кезский район, 1997, инф. 1926 г. р.), «Мак» (Вавожский район, 1994 г., инф. 1923 г. р.), «Заинька» (Красногорский район, 1988 г., инф. 1937 г. р.), «Селезень» (Красногорский район, 1988 г., инф. 1937 г. р.) занимает ведущее место. Основная тема также традиционна - это тема любви, семей-но-брачных отношений, хотя следует отметить, что рудименты древней магии и символического языка в них все же сохранились. Это ассоциация девушки с «просом», с «березкой», любить девицу - «топтать просо», а символом молодца является «конь», который топчет «просо».
Развлекательно-игровая основа, причем настроенная на передачу чувств и переживаний молодежи, усилена в блоке хороводно-лирических песен, которые также были зафиксированы по большей части в северных районах Удмуртии. Основная часть их принадлежит Красногорскому району (12 единиц), другие - из районов, прилегающих к городам Удмуртии (Завьяловский, Воткинский, Якшур-Бодьинский, Игринский, Балезинский - 17 единиц), и остальные - россыпью по Удмуртии (37 единиц).
Песни данной группы отличаются хорошей сохранностью и записаны от исполнителей уже следующей возрастной группы (г.р. 20-30-х гг.), для
представителей которой главным было сохранение и выражение любовно-семейного начала в период ломки традиционных норм жизни, независимо от пассивной или активной формы его функционирования. Это, например, в таких песнях, как «Как по морю-морю синему» (Игринский район, 1976 г., инф. 1913 г. р.), «Улица» (Игринский район, 1976 г., инф. 1903 г. р.), «Выходили красны девицы» (Игринский район, 1976 г., инф. 1924 г. р.), «На улице - девок хоровод» (Красногорский район, 1978 г., инф. 1924 г. р.), «Летели две птички» (Шарканский район, 1998 г., инф. 1928 г. р.), «В хоровод девки играли» (Завьяловский район, 1986 г., инф. 1918 г. р.), «Стой, весёлый хоровод» (п. Кизнер, 1996 г., инф. 1923 г. р.).
Как и в хороводно-игровых песнях, в них сохранились элементы древней магии и символического языка: символ девичества, который достается молодцу - «венок» («Стой, веселый хоровод»); выражение любви, сватовства - это нападение сокола: «.сокол / Подшиб лебедь.» («Как по морю-морю»). В хороводно-игровых и хороводно-лирических песнях могут быть и прямые указания на их жизненную и эротическую основу, этому способствует, прежде всего, магия «зеленого» и «золотого» цвета, а также прием образного параллелизма, говорящий о вечном кругообороте жизни. Таким образом, даже при забвении древнего смысла клишированные приемы песен оказались очень устойчивыми, приобретая со временем новые смысловые оттенки в передаче внутренних движений души человека с его установкой на идеальное начало.
В итоге можно сделать предварительный вывод о том, что сохранность календарных обрядов и сопровождающих их песен, записанных на территории Удмуртии, связана с устойчивостью традиции. Традиционная основа, даже при варьировании, оставалась в них в различные исторические периоды, об этом свидетельствуют записи, сделанные от информаторов, в основном родившихся в первые три десятилетия ХХ в. Все рассмотренные фрагменты обрядов и текстов русского народного календаря дают возможность увидеть некоторые ментальные особенности народа. Таким образом, дошедшая до нас календарная обрядность Удмуртии - свидетельство того, что общерусская духовная традиция в ней, даже при угасании, сохранила свою национальную характерность.
Поступила в редакцию 12.02.08
E.A. Tamarkina
Calendar ceremonies in Udmurtia in XXth century
The given article discusses the process of annual ceremonies extinction in Udmurtia in the XXth century. The author presents the analysis of two cycles - winter and summer ones. One can find a logical description of winter - Christmas celebrations and Pancake week. The article is also focused on the spring - and - summer cycle: a round dance tradition. The level of annual ceremonies integrity and its components is also reflected in the given text.
Тамаркина Элеонора Алексеевна
ГОУВПО «Удмуртский государственный университет» 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2) E-mail: [email protected]
