CC BY
16
Гузеев Жамал Магомедович
О СЛОВЕСНОМ УДАРЕНИИ В КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОМ ЯЗЫКЕ
В данной статье анализируются особенности словесного ударения в карачаево-балкарском языке. Выявляются отличия словесного ударения в данном языке от ударения в некоторых тюркских, а также в русском языках, случаи его неподвижности по частям речи, различия в старых и новых заимствованиях, парных и сложных словах. Уделяется особое внимание его главной и второстепенной разновидностям, фонологической роли, которая сравнивается с русским языком, где указываются различия. Основным из них является следующее: в русском языке ударение различает как слова, так и их грамматические формы, а в карачаево-балкарском - лексическую и грамматическую формы или только грамматические. Адрес статьи: \м№^.агато1а.пе1/та1епа18/2/2017/6-2/25.11^1
Источник
Филологические науки. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2017. № 6(72): в 3-х ч. Ч. 2. C. 89-91. ISSN 1997-2911.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/2.html
Содержание данного номера журнала: www .gramota.net/mate rials/2/2017/6-2/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.aramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: [email protected]
12. Hornby A. S., Gatenby E. V., Wakefield H. The Advanced Learner's Dictionary of Current English. Oxford: Oxford University Press, 1963. 1200 p.
13. Many a mickle make a muckle. Перевод и определение [Электронный ресурс] // Glosbe - многоязычный онлайн-словарь. URL: https://m.glosbe.com/enrUmany%o20a%o20micUe%o20makes%o20a%o20muckle_^aTa обращения: 12.04.2017).
14. Ramachaiulran V. BBC Reith Lectures. San Diego: University of California, 2003. 159 p.
SYMBOLIC SOUND METAPHOR AS A MEANS OF IDENTIFYING THE SYMMETRY OF SOUND-DESCRIPTIVE RELATION BETWEEN THE WORD SOUND AND ITS MEANING (BY THE MATERIAL OF THE ENGLISH LANGUAGE)
Vyguzova Elena Yur'evna, Ph. D. in Philology Evenko Elena Viktorovna, Ph. D. in Philology Tambov State Technical University nazarova33-1975@mail. ru
In the article the sound-symbolic metaphor based on sound symbolism is considered, and its role in the creation of new words is emphasized. A large number of examples confirm that the phenomenon under study arises from secondary associations on the basis of synesthetic cross modal abstraction, as a result of which the sounds of the word are capable of forming sound-symbolic metaphors.
Key words and phrases: sound-symbolic metaphor; sound symbolism; synesthetic cross modal abstraction.
УДК 801.612+811.512.142
В данной статье анализируются особенности словесного ударения в карачаево-балкарском языке. Выявляются отличия словесного ударения в данном языке от ударения в некоторых тюркских, а также в русском языках, случаи его неподвижности по частям речи, различия в старых и новых заимствованиях, парных и сложных словах. Уделяется особое внимание его главной и второстепенной разновидностям, фонологической роли, которая сравнивается с русским языком, где указываются различия. Основным из них является следующее: в русском языке ударение различает как слова, так и их грамматические формы, а в карачаево-балкарском - лексическую и грамматическую формы или только грамматические.
Ключевые слова и фразы: проклитики; энклитики; модальные слова; главное ударение; второстепенное ударение; третьестепенное ударение; фонетические слова; редукция гласных; экспрессивно-эмоциональные слова; служебные слова.
Гузеев Жамал Магомедович, д. филол. н., профессор
Институт гуманитарных исследований -
филиал Кабардино-Балкарского научного центра Российской академии наук, г. Нальчик kaitaeva07@mail. гы
О СЛОВЕСНОМ УДАРЕНИИ В КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОМ ЯЗЫКЕ
В отличие от некоторых тюркских языков, например турецкого, узбекского и киргизского, в которых словесное ударение преимущественно динамическое, но помимо него в слове имеется и музыкальное ударение [6, с. 52-56; 8, с. 52; 9, с. 130], в карачаево-балкарском оно только динамическое. Оно в данном языке и силовое, в отличие от якутского, киргизского и туркменского, которые, помимо всего, характеризуются еще количественным ударением [2, с. 410].
В зависимости от своего характера и интенсивности силовое ударение в карачаево-балкарском языке подразделяется на главное ударение, которое обычно падает на последний слог, и второстепенное, возникающее в словах, имеющих четыре и более слога, и падающее на первый слог слова, ср.: ишлерикле «те, кто будут работать» [10, т. 2, с. 148], ашарыкъланьг «то, что подлежит съедению» [Там же, т. 1, с. 275] и др.
Поскольку словесное ударение падает на последний слог, то оно связанное, фиксированное, одноместное. Однако это не означает, что такое ударение неподвижно. Оно подвижно, так как при присоединении аффиксов к словам передвигается к ним: адам «человек» - адамла «люди» - адамларыг «их (его) люди» -адамларыбъгз «наши люди» - адамларыбызГа «(к) нашим людям» [Там же, с. 49].
Тем не менее довольно много случаев, когда ударение не падает на последний слог слова и подвижность его нарушается. Это имеет место как в знаменательных, так и в служебных и экспрессивно-эмоциональных словах.
В знаменательных словах неподвижное ударение может находиться на первом и предпоследнем слоге одинарных и сложных, а также на последнем слоге своего первого компонента сложных слов. Ударение неподвижно и прикреплено к первому слогу в словах следующих частей речи;
1) сложные существительные с раздельным написанием компонентов, первый из которых односложен: жан жаулуц «полотенце» [Там же, с. 802], куз арты «осень» [Там же, т. 2, с. 404] и др.;
2) сложные прилагательные с раздельным написанием компонентов, первый из которых односложен: бир жанлы «односторонний» [Там же, т. 1, с. 431], бал бетли «каштановый» [Там же, с. 321] др.;
90
^БЫ 1997-2911. № 6 (72) 2017. Ч. 2
3) вопросительные и указательные местоимения: аллай «как тот» [Там же, с. 129], бъгллай «как этот» [Там же, с. 544], анча, мынча «столько» [Там же, т. 1, с. 162, т. 3, с. 956], цачан «когда» [Там же, т. 2, с. 628], ненча «сколько» [Там же, с. 993], ненчау «сколько людей» [Там же, с. 994], цаллай, неллай «какой» [Там же, с. 524, 993], а также в производных формах, образованных от них: аллайны «такого, как тот» [Там же, т. 1, с. 129], мь'тчаГа «столькому» [Там же, т. 3, с. 956], цачандан «с каких пор» [Там же, т. 2, с. 629], цачанца «на какое время» [Там же], нёнчаГа «на сколько» [Там же, с. 993], ненчасы «сколько из них» [Там же], неллайны «какого» [Там же];
4) наречия: а) одинарные: энди «теперь, нынче» [Там же, т. 3, с. 1074], хаман «всегда, постоянно» [Там же, с. 784], эрлай «живо, быстро, мгновенно, немедленно» [Там же], былтыр «в прошлом году» [Там же, т. 1, с. 545]; б) сложные и повторные: бир талай, бир ненча «несколько» [Там же, с. 433], бираз «немного» [Там же, с. 435], бугун «сегодня» [Там же, с. 550], бъшыл «в этом году» [Там же, с. 543], тамбла «завтра» (тац «рассвет» бла - послелог «с») [Там же, т. 3, с. 347], чыртда «ничуть» [Там же, с. 957], аз-аз «понемногу» [Там же, т. 1, с. 61], бир-бир «по одному» [Там же, с. 435] и др.;
5) многие составные числительные: онбир «одиннадцать» [Там же, т. 2, с. 1044], онжети «семнадцать» [Там же], беш жуз «пятьсот» [Там же, т. 1, с. 409] и др.;
6) ряд междометий одинарных и сложных: оллахий!, билляхий!, «клянусь Аллахом!» [Там же, т. 1, с. 427, т. 2, с. 1038], тобаста! «о, боже!» [Там же, т. 3, с. 534], ы маржа! (выражает призыв, обращение) [Там же, т. 2, с. 861], ай медет! «как жаль» [Там же, т. 1, с. 69], оу кунум! «о боже» [Там же, т. 2, с. 1084] и др.;
7) ряд союзов одинарных и сложных: ансы «иначе, а то, не то, а не то» [Там же, т. 1, с. 159], сора «и, еще» [Там же, т. 3, с. 189], эмда «и» [Там же, с. 1069], неда «или» [Там же, т. 2, с. 991], ол себепден «поэтому» [Там же, с. 1037];
8) значительное число одинарных и сложных частиц: шашмай «точь-в-точь» [Там же, т. 3, с. 980], арабий/арабин (выражает любопытство, интерес, желание узнать о чем-либо) [Там же, т. 1, с. 173], чыртданда «совсем, совершенно» [Там же, т. 3, с. 957], хоу /хоу бир да «куда уж там! Ничего подобного!» [Там же] и др.;
9) некоторые модальные слова: эшта «видимо, вероятно» [Там же, с. 1127], ийсагъан (показывает сильное желание говорящего) [Там же, т. 2, с. 94] и др.
Неподвижное ударение, прикрепленное к предпоследнему слогу, имеют производные наречия на -ча и -май: цысхача «вкратце» [Там же, с. 798-799], орусча «по-русски» [Там же, с. 1071], адамча «как следует, основательно» [Там же, т. 1, с. 51], адетдеча «как принято, как положено» [Там же, с. 54], тохтамай «беспрестанно, беспрерывно» [Там же, т. 3, с. 565] и др.
Довольно большое количество двухкомпонентных слов имеют неподвижное ударение на последнем слоге своего первого компонента:
1) парные слова-существительные: ата-ана «родители» [Там же, т. 1, с. 217], алъгм-берим «купля-продажа», «обмен» [Там же, с. 140], сабйй-субуй «детвора» [Там же, т. 3, с. 14], сатъгу-алыу «торговля» [Там же, с. 80] и др.;
2) существительные с собирательным ироническим значением: ацсац-туцсац «разные хромые» [Там же, т. 1, с. 102], чуцУр-муцур «рытвины и ухабы» [Там же, т. 3, с. 931] и др.;
3) наречия и прилагательные, образованные путем простой или морфологизированной редупликации типа анда-санда «изредка» [Там же, т. 1, с. 157], омур- омурге «во веки веков» [Там же, с. 102], ашъгц-бушуц «наспех, торопливо, кое-как» [Там же, с. 281] и др.;
4) некоторые сложные наречия: бирси кун /бурсукун «позавчера», «послезавтра» [Там же, с. 555], эрт-тенбла «утром» [Там же, т. 3, с. 1101] и др.;
5) звукоподражания и образоподражания типа тыхар-тухур, дыГар-дуГур (подражание шуму, грохоту) [Там же, т. 1, с. 700, т. 3, с. 636], жыГал-мугул «галдеж» [Там же, т. 1, с. 968] и др.
Проклитики и энклитики в фонетических словах вообще не принимают на себя ударения: бир цадар «так много» [Там же, с. 433], аны учун «за это, поэтому» [Там же, с. 163] и т.п.
Мнение, согласно которому «когда служебные слова принимает аффикс, ударение падает на этот аффикс...» [4, с. 85], не подтверждается фактами исследуемого языка. Произношение типа сени бламыдъг «с тобой ли», сени учунму? «ради тебя что ли?» [Там же], аны кибикле «такие, как он» неправильны, правильны сени бламыды, сени учунжуду, анъг кибикле.
Неподвижное ударение прикреплено к последнему слогу первого компонента и в следующих грамматических сложных формах:
1) формы интенсива прилагательных, представляющие редупликацию первого компонента: кат-кара «черный-пречерный» [10, т. 2, с. 556], жап-жашил «зеленый-презеленый» [Там же, т. 1, с. 822], кеппе;-керти «доподлинный, неопровержимый, точный» [Там же, т. 2, с. 201] и др.;
2) редуплицированные формы деепричастия на -а/-е, -й, -п: ашыГа-ашыГа «торопясь» [Там же, т. 1, с. 281], куле-куле «смеясь» [Там же, т. 2, с. 201], ишлей-ишлей «работая» [Там же, с. 148], уруп-уруп «ударяя» [Там же, т. 3, с. 695] и др.
Непостоянно ударение и при обращениях: оно в данном языке падает на первый слог - при обращении к лицу на родном языке, на последний слог - при обращении к лицу на русском языке: Ахмат и Ахмат, Магомет и Магомет.
При обращении же к группе лиц на родном языке ударение падает на первый слог: жашла «парни» [Там же, т. 1, с. 856], жолдашла «товарищи» [Там же, с. 916], эгечим «сестра моя» [Там же, т. 3, с. 1043].
В сложных словах и повторах типа царй наныц «ежевика» [Там же, т. 2, с. 562], омур-омурге «навеки веков» [Там же, т. 1, с. 727], в которых ударение падает на последний слог их первого компонента, последний слог второго их компонента имеет второстепенное ударение. Просодически его отличие от неударного слога первого компонента почти незаметно, неударный же слог второго компонента имеет самую минимальную просодическую характеристику. С точки зрения акцентно-ритмической подобные слова ничем не отличаются от синтагм типа аныг кибик «подобно ему», «такой как он» [Там же, с. 163], кеси оцуна/ оГуна «даже он сам» [Там же, т. 2, с. 225], которые включают в себя синтаксически ведущее и зависимое слово (сочетание знаменательного слова с двухсложным послелогом или частицей).
Аналогическое же акцентно-ритмическое строение имеют сложные формы: айта эдим «я говорил (неоднократно)» [Там же, т. 1, с. 80], айтхан эдим «я уже говорил» [Там же], айта турГанбыз «мы, бывало, говорили» [Там же].
Если в сложных словах и повторах ударение падает на последний слог, то второстепенное ударение появляется на последнем слоге первого их компонента: цар^дурй «черномазый» [Там же, т. 2, с. 571], цалг^н-булгйн «объедки, остатки, отбросы» [Там же, с. 520] и т.п.
О фонологической роли карачаево-балкарского словесного ударения нет определенной установки, кроме констатации, что оно «играет смыслоразличительную функцию», опираясь на примеры типа алмИ «яблоко» -алма «не бери», адОмсыз «вы (настоящий) человек» - адамсьгз «без человека», орунда «на месте» - орун да «и место» [3, с. 68; 5, с. 82].
Фонологическая функция словесного ударения бывает конститутивной (или словопознавательной) и смыслоразличительной. Первая означает, что ударение является обязательным элементом звукового облика слова. Например, в русском языке ударение «представляет собой... непосредственно признак слова (а при подвижности ударения - признак слова в его данной конкретной форме). Это доказывается тем, что два слова, различающиеся местом ударения, при последовательном членении на кратчайшие звуковые единицы оказываются всегда отличающимися друг от друга не только одним, а двумя признаками. Ср., например, муку и муку: эти слова отличаются друг от друга не только ударностью первого [у] в первом слове и безударностью во втором, но также обязательно и безударностью второго [у] в первом слове и его ударностью во втором» [1, с. 121].
Как отмечает Б. А. Мусуков, при частичной редупликации прилагательных ударение падает на первый слог сложного слова. Однако потеря ударения первым компонентом сложного слова при имеющемся слогоразделе и перенос его на другой слог, не подвергшийся фонетическим изменениям, не имеет смыслоразли-чительного значения [7, с. 145].
Как свидетельствуют приведенные примеры, в карачаево-балкарском языке, как и в других тюркских языках, ударение связанное, фиксированное, одноместное. Его фонологическая функция касается только грамматических форм слов.
Список источников
1. Аванесов Р. И. Ударение в современном русском литературном языке. М.: Учпедгиз, 1955. 289 с.
2. Аракин В. Д. Ударение // Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Фонетика / редакционная коллегия: Н. А. Баскаков, Н. З. Гаджиева, А. Н. Кононов, Б. А. Серебренников, Э. Р. Тенишев (отв. редактор), А. А. Юлдашев. М.: Наука, 1984. С. 403-454.
3. Будаев А. Ж. Къарачай-малкъар тилни фонетикасы эм аны окъутууну методикасы. Нальчик: Эльбрус, 1985. 216 с.
4. Будаев А. Ж. Система фонем современного карачаево-балкарского языка. Нальчик: Эльбрус, 1968. 152 с.
5. Будаев А. Ж. Фонетика // Грамматика карачаево-балкарского языка / под ред. Н. А. Баскакова. Нальчик: Эльбрус, 1976. С. 22-102.
6. Кононов А. Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1960. 446 с.
7. Мусуков Б. А. Формально-семантическая парадигма усилительных конструкций в тюркских языках. Нальчик: Изд-во М. и В. Котляровых, 2016. 304 с.
8. Орусбаев А. Киргизская акцентология. Фрунзе: Илим, 1974. 112 с.
9. Севортян Э. В. Фонетика литературного турецкого языка. М.: Наука, 1955. 152 с.
10. Толковый словарь карачаево-балкарского языка: в 3-х т. Нальчик: Изд-во «Эль-Фа», 1996. Т. I. А-Ж. 1016 с.; 2002. Т. II. З-Р. 1168 с.; 2005. Т. III. С-Я. 1160 с.
ON WORD STRESS IN THE KARACHAY-BALKAR LANGUAGE
Guzeev Zhamal Magomedovich, Doctor in Philology, Professor Institute for the Humanities Research (Branch) of the Kabardian-Balkarian Scientific Centre of the Russian Academy of Sciences, Nalchik
kaitaeva07@mail. ru
This article analyzes the peculiarities of word stress in the Karachay-Balkar language. The study reveals differences between word stress in this language and the stress in some Turkic and in Russian languages, the cases of its fixedness in relation to parts of speech, the differences in the old and new loan words, pair and compound words. The author pays special attention to its main and secondary varieties, phonological role, which is compared with the Russian language, where the differences are specified. The main of them is the following: in Russian, the stress distinguishes both words and their grammatical forms, but in Karachay-Balkar the stress distinguishes lexical and grammatical forms or only grammatical ones.
Key words and phrases: proclitics; enclitics; modal words; primary stress; secondary stress; tertiary stress; phonetic words; vowel reduction; expressive-emotional words; function words.
