CC BY
11
УДК 340:004 ББК 67.0
Сильченко Николай Владимирович Silchenko Nikolay Vladimirovich
профессор кафедры теории и истории государства и права Белорусского государственного университета, доктор юридических наук, профессор. E-mail: silch1954@mail.ru
Professor, Department of Theory and History of State and Law, the Belarusian State University, Doctor of Law, Professor.
О СФЕРЕ ДЕЙСТВИЯ, СУЩНОСТНЫХ НАЧАЛАХ И РАЗВИТИИ ПРАВА В ЦИФРОВУЮ ЭПОХУ
On the scope, essential principles and development of law in the digital age
Предлагается «объемный» взгляд на сферу действия права, в основе которого находится концепт одновременного влияния социальных регуляторов на весь спектр социальных связей с их доминированием в отдельных социальных локациях. Отмечается, что практически все перемены в современном праве обусловлены трансформациями, которые происходят в сегментах общественных отношений, где доминируют эквивалентные начала. Цифровое право, полагает автор, сохраняет характерные признаки, присущие классическому праву, и рассматривается в качестве очередного этапа развития в период перехода к информационному обществу и оцифровки всех сторон жизнедеятельности человека.
Ключевые слова: сфера действия права, эквивалентность права, свобода и справедливость в праве, развитие права, цифровизация содержания и формы права.
A «voluminous» view of the scope of law which is based on the concept of the simultaneous influence of social regulators on the entire spectrum of social ties with their dominance in individual social locations is proposed. It is noted that almost all changes in modern law are due to transformations that occur in segments of social relations, where equivalent principles dominate. Digital law, the author believes, retains the characteristic features inherent in classical law, and is considered as another stage of development during the transition to the information society and the digitization of all aspects of human life.
Keywords: scope of law, equivalence of law, freedom andjustice in law, development of law, digitaliza-tion of content and forms of law.
Введение. Российская Федерация и Республика Беларусь, находясь на таком этапе развития, когда в условиях глобализации и региональной интеграции, максимально используя достижения развернувшейся в передовых странах Запада четвертой промышленной революции [1] и прежде всего новейшие информационно-коммуникационные технологии, должны совершить эволюционный переход к информационному обществу, осуществив при этом цифровизацию практически всех сторон жизнедеятельности человека [2].
Известно, что вопрос о сфере действия права актуализируется именно на переломных этапах развития общества, когда требуется определиться с возможностями данного социального регулятора в решении возникающих перед обществом проблем. В то же время под воздействием происходящих в социуме перемен трансформируется и само правo.
Известно, что сфера действия права и происходящие в нем преобразования раскрываются в рамках той или иной парадигмы, задаваемой понятием права. В данном исследовании предлагаем исходить из того, что право является одним из универсальных видов социального регулирования, истоки и движущие силы которого скрываются в эквивалентных, т. е. соразмерных, по своей природе общественных отношениях, а также общественных отношениях, в содержании которых преобладают идентичные начала. Эквивалентность, в первую очередь присущая товарным отношениям, проникла и в другие пласты социальных связей, обусловленные воздействием товарного производства и соответствующих ему способов обмена, потребления и распределения.
Необходимость обновления понятия сферы действия права. Сегодня трудно определить сферы и виды отношений, свободных от
эквивалентной составляющей. Вместе с тем, кроме права, в современном обществе действуют и другие универсальные социальные регуляторы - власть (политика), мораль и религия, в связи с чем возникает вопрос о разграничении сфер их действия.
Распространено мнение о том, что у каждого универсального вида социального регулирования есть своя сфера действия - определенная группа общественных отношений. При таком подходе все социальные отношения условно располагаются на одной плоскости, которая затем разделяется на отдельные сектора - отношения, регулируемые правом, моралью, властью (политикой), религией и т. д. Затем происходит сравнение общественных отношений и достаточно четкое разграничение предметов регулирования входящих в состав отдельных социальных регуляторов правил поведения. Продолжением такого «линейного» взгляда на определение области действия социальных регуляторов, но уже в правовой сфере, является деление позитивного права на отрасли и другие структурные части. Однако поскольку такое видение сфер социального регулирования используется достаточно давно, а существенного прироста знаний о взаимодействии разных социальных регуляторов в последнее время не наблюдается, то следует поменять ракурс исследования.
В современных условиях необходим иной, «объемный» взгляд на соотношение отдельных видов социального регулирования, согласно которому они одновременно воздействуют на весь спектр социальных связей, но при этом каждый из универсальных социальных регуляторов оказывает доминирующее влияние на определенные стороны (элементы) общественных отношений, испытывая при этом «давление» со стороны других социальных регуляторов. Одни социальные регуляторы компенсируют изъяны и недостатки других, а в случае необходимости могут временно восполнять действие отсутствующих. Например, в смутные времена, когда происходит коренная ломка правовой системы, сложившиеся в обществе нравы и политические правила поведения могут временно замещать отсутствие позитивного права.
Таким образом, универсальные социальные регуляторы не локализуются в какой-то одной конкретной сфере бытия общества, но
рассредоточиваются во всем социальном пространстве и действуют в определенных сочетаниях в определенных сферах и видах общественных отношений. В зависимости от степени концентрации эквивалентных начал на тех или иных участках социального пространства можно выделять право жесткое, когда оно преобладает в определенном сегменте общественных отношений, и право мягкое, когда эквивалентные начала не являются ведущей составляющей социального регулирования. Справедливо говорить об усилении моральной составляющей либо политизации в отдельных локациях социального пространства. Однако независимо от степени концентрации эквивалентности и соотношения социальных регуляторов на тех или иных участках социального пространства эквивалентная (соразмерная) сторона социальных связей остается «отчиной» права, ассиметричная (властная) - политики (власти), этическая (безвозмездная) -морали и т. д.
Социальные регуляторы ранжируются по значимости оказываемого воздействия, а одно и то же отношение измеряется в соответствии с критериями, присущими разным социальным регуляторам. Правовые отношения, в особенности та их часть, которая складывается на основании закона, оцениваются и взвешиваются на политических весах [3], в свою очередь, политическим отношениям обычно дается моральная оценка.
Сущностные начала, содержание и форма права. Практически все перемены в современном праве в конечном счете обусловлены трансформациями, которые происходят в том сегменте общественных отношений, где доминирует эквивалентность, а из трех самых важных характеристик права (свобода, справедливость и эквивалентность), чаще всего рассматриваемых в качестве стержневых, сущностных его начал, первенство, на наш взгляд, принадлежит эквивалентности.
Объем обеспечиваемой правом свободы и характер устанавливаемой справедливости обусловливаются и измеряются системой эквивалентов, которые формируются на определенном этапе развития экономических отношений. Римская империя, развив до совершенства товарное производство на основе использования рабского труда во всех сферах жизни и разработав систему правовых эквивалентов,
которыми были пронизаны обмен, производство, распределение и потребление [4, с. 262], создала самую совершенную на тот момент правовую систему. И, наоборот, общества, которые пытались построить экономическую систему без использования минимальных эквивалентных начал, опираясь на простое принуждение, всегда деградировали, их экономическая система по причине своей неэффективности неизбежно терпела крах. Понятно, что право, равно как и свобода, в таких обществах отсутствовало, а законодательство представляло собой систему исходящих от государственной власти и основанных на определенном мировоззрении или произвольно установленных политических принципов, норм и индивидуальных правил поведения. Примером может служить режим «красных кхмеров» в Камбодже.
Справедливость в праве является закономерным следствием неуклонного осуществления эквивалентности в общественных отношениях, что, безусловно, приводит к социальному расслоению и неравенству. Но социальное неравенство, являющееся закономерным следствием утвердившихся в обществе и закрепленных в системе правил поведения представлений о соразмерностях в эквивалентных по своему содержанию общественных отношениях, с позиции права вполне справедливо. Следовательно, справедливость права выступает его производным свойством, что, впрочем, не умаляет значимости данной его характеристики. Безусловно, на содержание эквивалентности общественных отношений в ходе обмена, производства, распределения и потребления влияют многие факторы [5], в первую очередь такие универсальные социальные регуляторы, как мораль и религия, под воздействием которых социальное неравенство может сглаживаться или возрастать в зависимости от направленности их действия [6]. Впрочем, среди многих факторов, оказывающих влияние на содержание эквивалентности, государственная власть занимает особое место. Посредством законодательства она в состоянии вносить существенные коррективы в складывающиеся соразмерности в эквивалентных общественных отношениях и даже на некоторое время упразднять или заменять их искусственно созданными суррогатными правилами поведения. Но под объективным правом понимается не-
обходимая, закономерно присущая достигнутому уровню развития производства, распределения, обмена и потребления форма экономических отношений [7, с. 116]. Именно поэтому государство не в состоянии отменить данную форму бытия экономических отношений, и она постоянно воспроизводится. Законодатель, как верно отмечал К. Маркс, похож на естествоиспытателя, он не делает законов, не изобретает их, он призван открыть закономерности бытия данной формы [8, с. 122].
Социальный регулятор, призванный навести порядок в эквивалентных по своей природе общественных отношениях, не может не содержать в себе соответствующих инструментов, посредством которых они закрепляются, защищаются и развиваются. Такими инструментами являются принципы и нормы права, а также индивидуальные правила поведения, составляющие субстратную часть содержания права [9]. Принципы права, нормы права, индивидуальные правила поведения вместе со связями между ними образуют содержание права, структура которого в научной юридической литературе обычно обозначается понятием «внутренняя форма права» [10, с. 186]. Содержание права имеет также соответствующие внешние формы выражения и закрепления, часть из которых носит официальный характер, т. е. они признаются обществом и государством в качестве общеобязательных «хранилищ» действующего права и обозначаются понятием «источники позитивного права».
Таким образом, объективное право - это форма, в которой развиваются экономические отношения производства, распределения, обмена и потребления, но в то же время она представляет собой систему правил поведения, которые вырабатываются участниками экономических отношений с целью их охраны и развития на эквивалентных началах.
Объективное право имеет сложившиеся в ходе длительной эволюции внешние формы своего бытия, а весь объем объективного права равен количеству внешних форм его выражения и закрепления, но далеко не все они приобретают официальный характер и становятся источниками права. Следовательно, не все объективное право охраняется и защищается его официальным представителем - государством. Часть объективного права, не нашедшая своего выражения и закрепления в
официальных средствах, называется фактическим правом, поддерживается и защищается обществом и его гражданскими структурами.
Право в цифровую эпоху. Значительные перемены в праве происходят в условиях глобализации, региональной интеграции [11]. Оцифровка права и широкое использование информационно-коммуникационных технологий в данной сфере приводят к трансформации существующих и появлению новых отраслей законодательства [12] и, соответственно, изменению системы и структуры права [13]. Если в будущем ожидается появление правил поведения, призванных урегулировать целую гамму новых виртуальных отношений, у которых нет аналогов в привычном для нас мире [14, с. 192], то уже сейчас в праве происходят перемены, связанные с геометрическим увеличением технических регламентов и стандартов в правовой системе. Технические правила поведения являются составной частью права, без которой оно немыслимо [15]. Следует говорить о своеобразном «удвоении» его содержания, когда «классические» принципы, нормы права и индивидуальные правила поведения не могут действовать без дополняющих технических регуляторов.
Разработчики программного продукта одновременно создают и правила пользования им в виртуальном пространстве, устанавливают ответственность и фактически являются субъектами образования права. Но ни оцифровка правовых отношений, ни внедрение в сферу правотворчества и реализации права самых совершенных информационно-коммуникационных технологий, основанных на использовании искусственного интеллекта, не изменяют природы права. Корректируются правила закрепления, охраны и восстановления нарушенных эквивалентных начал, т. е. содержание права, но неизменным остается стержневое, сущностное качество права - его эквивалентность. Следовательно, в праве происходят перемены, которые не раз случались в его истории. После «проникновения» эквивалентных начал в новые пласты общественных отношений в очередной раз произойдут изменения в содержании и сфере его действия.
В современном праве наряду с устными и письменными средствами его выражения и закрепления все шире используются цифровые [16]. Подобно тому как устное право
на определенном этапе развития было дополнено правом письменным, сегодня устные и письменные средства внешнего бытия права обогащаются средствами цифровыми. Но здесь следует учитывать одну особенность. Устное право было именно «дополнено» письменным. В связи с тем что текст устной речи и текст письменной речи при всей схожести являются разными видами текстов [17], письмо в полной мере не смогло заменить устную речь [18]. Сейчас мы находимся на таком этапе развития внешней формы права, когда происходит постепенное замещение устных и письменных средств выражения и закрепление права цифровыми. Однако пока не вполне ясно, сможет ли цифра полностью вытеснить устное и письменное право.
Укажем на весьма любопытную особенность. Несмотря на то что во многих странах мира единственным официальным источником опубликования действующего позитивного права признаются тексты на электронных носителях, нормативные правовые акты по-прежнему принимаются в письменной форме. При этом в ряде государств письменные тексты хранятся в эталонных базах данных правовой информации наряду с электронными копиями.
В связи с этим возникает ряд вопросов: если источник права принимается в письменной форме, а единственным официальным способом его опубликования является размещение электронной копии документа на официальном интернет-портале, то что приобретает юридическую значимость - письменный оригинал источника права или его копия? Если же после официального опубликования юридическую обязательность вместе с электронной копией приобретает и оригинальный письменный текст, то почему письменной копии «отказывается в праве» быть средством официального опубликования письменного источника права?
Цифровые средства выражения и закрепления права, также как и устная речь и письмо, имеют универсальный характер, могут служить инструментами для закрепления и выражения всех традиционных и нетрадиционных видов источников национального, наднационального и международного права.
Итак, цифровое право можно считать очередным этапом развития содержания и формы права, Однако следует согласиться с тем,
что «.. .оно все же имеет характерные признаки, присущие классическому праву» [19, с. 115]. С помощью цифры достигается высокий уровень формализации субстратных элементов содержания права и структурных связей между ними. Вместе с тем происходящие в праве перемены не упраздняют существующий набор субстратных элементов его содержания и характерных системных связей между ними. Следовательно, вызывающий много толков «алгоритм», который становится законом бытия права и в принципе может довести до автоматизма процессы создания и реализации права [20], работает в сложившейся структуре права. Развитие же содержания права, как это было и прежде, происходит под воздействием изменений в регулируемых правом общественных отношениях и в результате волевых усилий общества и государства.
В заключение отметим, что в современном обществе с помощью цифровых сервисов и технологий может быть обеспечено строгое и
Литература
1. Шваб К. Четвертая промышленная революция. М., 2016.
2. Зорькин В.Д. PROVTDENTIA или о праве будущего в эпоху цифровизации // Государство и право. 2020. № 6.
3. Баранов П.П. Совершенствование современной регуляторной политики России: общетеоретические и практические проблемы // Северо-Кавказский юридический вестник. 2020. № 1.
4. Сырых В.М. Логические основания общей теории права: в 3-х т. Т. 3: Современное правопонимание. М., 2007.
5. Поленина С.В. Взаимосвязь правовой политики и культуры и ее отражение в законодательстве. М., 2016.
6. Богданов Е.В. Проблема выравнивания (сглаживания) фактического неравенства в гражданско-правовой сфере с позиции социальной справедливости // Журнал российского права. 2018. № 3.
7. Сырых В.М. Материалистическая философия публичного права. М., 2016.
8. Маркс К., Энгельс Ф. К критике гегелевской философии права // Собр. соч. 2 изд. М., 1957. Т. 1.
неуклонное соблюдение сложившихся естественным образом или установленных властными структурами эквивалентных начал как в экономических отношениях, так и в других сферах бытия социума. Вместе тем в литературе справедливо обращается внимание на то, что с помощью тех же самых сервисов и технологий может быть установлен тотальный контроль за частной жизнью граждан. В этом случае возникает проблема предоставления соответствующих гарантий защиты от обработки персональных данных без согласия лица, а также поднимается вопрос о праве граждан на проживание в среде, свободной от цифры [21, с. 10, 11, 28]. Обсуждение данных вопросов требует отдельного исследования, но, как представляется, в демократическом государстве можно успешно решить проблему соблюдения эквивалентных начал в общественных отношениях и обеспечить личную свободу граждан, гарантировать их конституционные права и свободы.
Bibliography
1. Shvab K. The fourth industrial revolution. Moscow, 2016.
2. Zorkin V.D. PROVIDENTIA or the law of the future in the era of digitalization // State and law. 2020. № 6.
3. Baranov P.P. Improving the modern regulatory policy of Russia: general theoretical and practical problems // North Caucasian legal bulletin. 2020. № 1.
4. Syryh V.M. The logical foundations of the general theory of law: in 3 vols. Vol. 3: Modern legal thinking. Moscow, 2007.
5. Polenina S.V. The relationship between legal policy and culture and its reflection in legislation. Moscow, 2016.
6. Bogdanov E.V. The problem of leveling (smoothing) the actual inequality in the civil law sphere from the standpoint of social justice // Journal of Russian Law. 2018. № 3.
7. Syryh V.M. Materialistic Philosophy of Public Law. Mos^w, 2016.
8. Marks K., Engels F. To the criticism of Hegel's philosophy of law // Collection works. 2 ed. Moscow, 1957. Vol. 1.
9. Ershov V.V. Fundamental general theoretical and civil law principles of law. Moscow, 2010.
9. Ершов В.В. Основополагающие общетеоретические и гражданско-правовые принципы права. М., 2010.
10. Азми Д.М. Система права и ее строение: методологические подходы и решения. М., 2014.
11. Правовая система России в условиях глобализации и региональной интеграции: теория и практика / В.В. Балытников и др.; под ред. проф. С.В. Полениной, Е.В. Скурко. М., 2006.
12. Хабриева Т.Я. Право в условиях цифровой реальности // Журнал российского права. 2018. № 1.
13. Отрасли права и законодательства Российской Федерации: общетеоретический, межотраслевой, отраслевой и историко-правовой аспекты / под общ. ред. Р.Л. Хачатурова. М., 2017.
14. Правовое пространство и человек / Н.В. Власова, С.А. Грачева, М.А. Мещерякова и др.; отв. ред.: Ю.А. Тихомиров, Е.В. Пу-ляева, Н.И. Хлуденева. М., 2012.
15. Березина Е.А. Предмет правового регулирования: философские основания // Философия права. 2019. № 3.
16. Санникова Л.В., Харитонова Ю.С. Трансформация права в цифровую эпоху: взгляд в будущее // Государство и право. 2019. № 9.
17. Лепешко А.Б. В поисках методологических оснований права: коммуникативный подход. М., 2019.
18. Темнов Е.И. 1ш^р1^еП1а е^шепа. Звучащая юриспруденция. М., 2006.
19. Солдаткина О.Л. Цифровое право: особенности цифровой среды и субъекты // Государство и право. 2019. № 12.
20. Петров А.А. Алгоритмизация преодоления сложных коллизий норм права // Вестник Российского фонда фундаментальных исследований. Гуманитарные и общественные науки. 2021. № 2.
21. Правовая политика Российского государства в условиях цифровой экономики и цифрового технологического уклада / отв. ред. А.И. Овчинников, А.Г. Кравченко. М., 2021.
10. Azmi D.M. The legal system and its structure: methodological approaches and solutions. Moscow, 2014.
11. The legal system of Russia in the context of globalization and regional integration: theory and practice / V.V. Balytnikov, etc.; ed. by S.V. Poleninoy, E.V. Skurko. Moscow, 2006.
12. Habrieva T.Ya. Law in digital reality // Journal of Russian Law. 2018. № 1.
13. Branches of law and legislation of the Russian Federation: theoretical, intersectoral, sectoral and historical and legal aspects / ed. by R.L. Hachaturova. Moscow, 2017.
14. Legal space and people / N.V. Vlasova, S.A. Grachova, M.A. Mescheryakova, other; executive ed. Yu.A. Tihomirov, E.V. Pulyeva, N.I. Hludneva. Moscow, 2012.
15. Berezina E.A. The subject of legal regulation: philosophical foundations // Philosophy of law. 2019. № 3.
16. Sannikova L.V., Haritonova Yu.S. Transformation of law in the digital age: a look into the future // State and law. 2019. № 9.
17. Lepeshko A.B. In search of methodological foundations of law: a communicative approach. Moscow, 2019.
18. Temnov E.I. Iurisprudentia eloquena. Sounding jurisprudence. Moscow, 2006.
19. Soldatkina O.L. Digital Law: Features of the Digital Environment and Subjects // State and Law. 2019. № 12.
20. Petrov A.A. Algorithmization of overcoming complex conflicts of law norms // Bulletin of the Russian Foundation for Basic Research. Humanities and social sciences. 2021. № 2.
21. Legal policy of the Russian state in the digital economy and digital technological order / executive editor A.I. Ovchinnikov, A.G. Kravchenko. Moscow, 2021.
