CC BY
14
тарелки. Грохотня идёт». Или на значение отвлечённого признака накладывается модификационное значение интенсивности его проявления: кислина - очень кислое на вкус. «Я смороду набрала, она кислина, песку много надо, а и забродит - квасу заведу»; лихость - боль, страдание. «Все ногти себе сгрыз от лихости, болел очень», «Лихость, болит у него, боль сильна»; лихота - боль, болезнь. «Это самая лихота страшная, кашель замучил».
Таким образом, изучение типов словообразовательного значения и способов их выражения в разных диалектных зонах даст возможность выявить различия в их территориальном распределении.
ЛИТЕРАТУРА
1. Земская Е.А. Современный русский язык: словообразование. - М.: Просвещение, 1973. - 304 с.
2. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений: Семантика производного слова. - М.: Наука, 1981. - 200 с.
3. Селигер: материалы по русской диалектологии. - СПб.: Издательство С.- Петербургского университета, 2004 - 2013. - Вып. 1-5.
1 Все примеры взяты из словаря «Селигер: материалы по русской диалектологии»
Н.В. Бурко
(Орел)
О семантических особенностях отдельных географических апеллятивов в народных говорах
Среди географических апеллятивов, зафиксированных на территории Орловщины, наше внимание привлекла лексема бук, которая в ряде орловских говоров активно употребляется со значением "овраг".
В русских народных говорах известны две омонимичные словоформы бук, одна из которых может быть отнесена к терминологии посуды, другая - к географической лексике.
Имеется ли связь между значениями слов, принадлежащих к разным терминологическим областям, и если да, то какая? Что является этимоном рассматриваемого субстантива?
Пожалуй, однозначного ответа на поставленные вопросы нет. Начнём с последнего.
В этимологических словарях приведено существительное бук
"бездонная бочка, в которой парится, щелочится белье", заимствованное из ср-нж-н. buken "мыть в горячем щелоке, стирать щелоком" [ЭСРЯП, т. 1, 52, ЭСРЯФ, т. 1, с. 234]. Можно было бы предположить семантический переход по линии "посуда" ^ "углубление в почве", основанный на сходстве процесса бучения, парения белья с падением сверху, с мельничного колеса, воды в реку (при этом на дне реки вымывается глубокая яма).
Однако с уверенностью утверждать, что бук "бочка", "кадка" появилось в русском языке раньше, чем бук "глубокое место под колесом мельницы, вырытое водой" у нас нет оснований.
В словарях древнего и старорусского языка [МСДрЯ, СРЯ] лексема бук как наименование посуды не зафиксирована, зато отмечены географические значения у однокоренных слов букавище "омут под мельничным колесом [СРЯ, т. 1, с. 351], бучило "глубокая яма, заполненная водой" [СРЯ, т. 1, с. 360].
Можно предположить связь лексемы бук "глубокое место под колесом мельницы" с древнерусским существительным бук "шум" [МСДрЯ, т. 1, ст. 192], которое в свою очередь, на наш взгляд, связано по образованию с глаголом бучати, бучити, "реветь" [МСДрЯ, т. 1, ст. 195], "глухо шуметь" [СРЯ, т. 1, с. 360], т. к. падающая сверху вода действительно производит много шуму.
Если в качестве гипотезы принять, что в основе семантического развития лежит географическое значение, то значение "посуда" вторично. Нельзя не учитывать и то, что это название посуды, в которой заваривают щелок, а он издает при этом шум, шипение, т. е. сохраняется первоначальная сема "шум". Следовательно, можно предположить как обратную связь лексем: перенос значения по линии "углубление в почве" ^ "посуда", так и параллельное развитие значений от общей древнерусской основы бук " шум".
С другой стороны, появление двух омонимичных словоформ, вероятно, можно объяснить и как результат случайного фонетического совпадения заимствованного слова со значением "посуда" и исконно-русской лексемы с географическим значением.
Интересна и некоторая ареальная противопоставленность значений. Как термин посуды апеллятив бук известен и в севернорусских говорах (вологодских, ярославских, костромских, ленинградских и др.), и в среднерусских (московских) говорах, и в южных (тульских, орловских, курских, донских) говорах. В основном в северных и северо-западных говорах употребительны такие значения этого слова, как "кипячение, парение белья" — ярославские [ЯОС, т. 2, с. 29], вологодские, владимир-
ские, костромские, смоленские говоры; "стирка" - северо-двинские говоры, "белье, которое кипятится в щелоке" — костромские [СРНГ, т. 3, с. 261], ярославские говоры [ЯОС, т. 2, с. 29]. Географические же значения субстантива бук и его дериватов (букалище, буковище и др.) распространены в основном в южнорусских говорах: калужских, тульских, орловских, а также в западных смоленских.
Любопытно, что подобная ареальная противопоставленность наблюдается и в орловских говорах: на северо-западе Орловской области широко известна лексема бук, означающая бочку, кадку для отбеливания белья, а на юго-востоке — называющая географические объекты.
Следует подчеркнуть, что, по данным диалектных словарей, в орловских говорах отмечен наиболее широкий спектр географических значений, среди которых наряду с широко известными встречаются собственно-орловские: "яма, заполненная водой", "яма, выбитая полой водой в овраге, на лугу и т.п.", "овраг" [СОГ, т. 1, с. 105-106].
Природные объекты с течением времени могут меняться. Яма, выбитая полой водой в овраге или на лугу, под воздействием талых вод и дождей, в результате ветровой эрозии почвы и пр. постепенно увеличивается как в глубину, так и в ширину и превращается в овраг, или же это приводит к расширению дна уже существующего оврага, росту его глубины (яма как бы "сливается" с оврагом).
Можно предположить несколько путей появления значения "овраг" у слова бук. С одной стороны, возможен перенос названия с одной географической реалии на другую, большую по размерам, но сходную по форме и характеру образования. С другой стороны, в результате осложнения географического объекта (оврага) второстепенными неровностями (ямами) возможен метонимический перенос названия с элемента географической реалии на весь объект. А также возможно сохранение названия за реалией, которая с течением времени претерпела изменения.
Однако в основе развития значения может лежать не только непосредственная мотивация, но и опосредованная. Овраг — это чаще всего сухая яма в земле, но выбита, вымыта она водой. Следовательно, в основе названия может лежать образ падающей сверху воды, которая вымывает под мельничным колесом омут. Литература
МСДрЯ — Срезневский Н.Н. Материалы для словаря древнерусского
языка. — Т. 1-3. — М., 1958. СОГ — Словарь орловских говоров / Под ред. Т.В. Бахваловой. — Вып.
1-4. — Ярославль, 1989-1991. Вып. 5-15. — Орёл, 1992-2008.
СРНГ — Словарь русских народных говоров. — Вып. 1-26. — Л.: Наука,
1965-1991. Вып. 27-41. - СПб.: Наука, 1992-2007. СРЯ — Словарь русского языка XI-XVII в.в. — Вып. 1-28. — М.: Наука, 1975-2008.
ЭСРЯП — Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. — Т. 1-2. — М., 1959. ЭСРЯФ — Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. — Т. 14. — М., 1986-1987. ЯОС — Ярославский областной словарь / Под ред. Г.Г Мельни-ченко. — Вып. 1-10. — Ярославль, 1981-1991.
Т.И. Вендина
(Москва)
Общеславянский лингвистический атлас и актуальные проблемы славянского сравнительно-исторического языкознания
Общеславянский лингвистический атлас (ОЛА) является грандиозным лингвогеографическим проектом сравнительно-исторического языкознания ХХ в., аналога которому славистика не знает. Благодаря ОЛА славистика вышла за рамки национальных филологий, и, преодолевая атомарность и поверхностность отдельных славистических штудий, обратилась к изучению праславянских явлений в общеславянском масштабе.
Работа над созданием ОЛА продолжается уже более 50 лет. Несмотря на то что процесс создания Атласа растянулся во времени и при этом знал разные коллизии, его коллективу удалось опубликовать восемь томов фонетико-грамматической серии - «Рефлексы *е» (Београд, 1988), «Рефлексы *§» (Москва, 1990), «Рефлексы *q» (Warszawa, 1990), «Рефлексы *ьг, *ъг, *ь1, *ъ1» (Warszawa, 1994), «Рефлексы *ъ, *ь. Вторичные гласные» (Скоще, 2003), «Рефлексы *ъ, *ь» (Загреб, 2006), «Рефлексы *о» (Москва, 2008), «Рефлексы *е» (Москва, 2012) и семь томов лексико-словообразовательной серии («Животный мир» (Москва, 1988), «Животноводство» (Warszawa, 2000), «Растительный мир» (Мшск, 2000), «Профессии и общественная жизнь» (Warszawa, 2003), «Домашнее хозяйство и приготовление пищи» (Москва, 2007), «Человек» (Krakow, 2009), «Сельское хозяйство» (Bratislava, 2012) и это при том, что в процессе работы возникли сложности экстралингвистического характера, преодолеть которые удалось практически только спустя двадцать пять лет.
