О роли философии в обществе: уроки карла Маркса Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2018. № 5

МАРКСИСТСКАЯ МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ОБЩЕСТВА И ЧЕЛОВЕКА

В.В. Миронов*

О рОЛИ ФИЛОСОФИИ В ОБЩЕСТВЕ:

уроки карла Маркса**

В статье показывается, что сущность философии носит принципиально двойственный характер. С одной стороны, она выступает как рационально-теоретическое сознание, и это позволяет ей быть самосознанием всех форм научного познания мира. С другой стороны, философия не только теоретически познает мир, но и является формой его ценностно-эмоционального переживания. Сочетание этих компонентов позволяет философии выступать как самосознание культуры в целом, выдвигая перед Человеком и Человечеством как рационально-теоретические, так и ценностно-мировоззренческие ориентиры. В 1842 г. Карл Маркс пишет передовицу для газеты "Kölnische Zeitung" (N 179), в которой говорит о том, что философ должен быть готов к практическому действию, он должен стремиться к воплощению своих теоретических положений в жизнь. В данной связи в статье раскрывается, что в представлении Маркса философия и даже ее форма есть продукт конкретного исторического времени и конкретной культуры (русской, немецкой, французской и т.д.), причем в концентрированной, т.е. теоретической форме. А это значит, что философские идеи должны вернуться к людям.

Ключевые слова: философия, культура, сознание, рациональное, эмоциональное, ценностное, практическое.

V.V. Mironov. of the role of philosophy in a society: the lessons of Karl Marx

The article shows that the essence of the philosophy is fundamentally dual. On the one hand, it acts as a rational-theoretical consciousness and this allows it to be the self-consciousness of all forms of scientific knowledge of the world. On the

* Миронов Владимир Васильевич — член-корреспондент РАН, доктор философских наук, профессор, заслуженный профессор МГУ имени М.В. Ломоносова, декан философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7 (495) 93-19-25; e-mail: dean@philos.msu.ru

** Статья подготовлена в рамках деятельности ведущей научной школы МГУ имени М.В. Ломоносова «Трансформация культуры, общества и истории: фило-софско-теоретическое осмысление».

other hand, philosophy not only theoretically reflects the world, but also is a form of people's value-emotional experience. The combination of these components allows philosophy to bethe self-consciousness of a culture as a whole, asserted before the Person and Mankind both rationally-theoretical, and value-outlook orientations. In 1842 Karl Marx writes the editorial for the newspaper "Kölnische Zeitung" (N 179). There he says that the philosopher should be ready for practical action, he should strive to implement his theoretical propositions in life. In this regard, the article reveals that in Marx's view philosophy and even its form is the product of a particular historical time, and the product of a particular culture (Russian, German, French, etc.), actually - in its concentrated, that is, theoretical form. This means that philosophical ideas should be returned to people.

Key words: philosophy, culture, consciousness, rational, emotional, value, practical.

Существует твердое убеждение, что философия — внеутилитар-ная область занятий, некая интеллектуальная праздная игра, никак не связанная с практической деятельностью человека. Отсюда делаются выводы о том, что в силу своей непрактичности она становится излишней и ничего не дает ни человеку, ни обществу. Например, философы пытаются посредством разума рассуждать о Боге и строить концептуальные схемы его определения и оправдания. С позиции веры — это верх кощунства. И отсюда делают выводы о том, что сконструировать моральные принципы человеческого существования рациональным образом нельзя и что философия скорее вредна, чем полезна. Это вообще проявление некоей философской гордыни, основанной на превознесении роли и возможностей человеческого сознания.

При этом не всегда понимается, что сущность философии носит принципиально двойственный характер. С одной стороны, она выступает как рационально-теоретическое сознание, и это позволяет ей быть самосознанием всех форм научного познания мира. С другой стороны, философия не только теоретически познает мир, но и является формой его ценностно-эмоционального переживания. Сочетание этих компонентов позволяет философии выступать как самосознание культуры в целом, выдвигая перед Человеком и Человечеством как рационально-теоретические, так и ценностно-мировоззренческие ориентиры

В одной из ранних работ Карла Маркса содержится очень важная мысль, связанная с таким пониманием. Когда-то этот фрагмент воспринимался скорее как полемический и даже журналистский прием и поэтому традиционно относился к периоду так называемого незрелого Маркса, но сегодня он приобретает совершенно иное значение, особенно в связи с трансформацией культуры и возникновением глобального коммуникационного пространства, когда

масштаб публичного проявления философской рефлексии может стать всеохватывающим.

В 1842 г. Карл Маркс пишет передовицу для газеты "Kölnische Zeitung" (N 179). В это время ему всего 24 года. Он ставит вопрос о месте философии в структуре общественного сознания и своеобразной ответственности философа за те процессы, которые происходят в обществе. Кто такой философ? Человек, который работает в тиши кабинетов и убеждает своих коллег в правоте тех или иных идей. Это позиция кабинетной академической философии, когда мыслитель за счет внутренней рефлексии как бы очищает свой разум, что позволяет ему конструировать философские схемы типа абсолютного духа или категорического императива, которые затем преподносятся как предписания к выполнению от имени устройства бытия как такового.

«Философия, взятая в ее систематическом развитии, не популярна; ее таинственное самоуглубление является в глазах непосвященных в такой же мере чудаческим, как и непрактичным занятием; на нее смотрят как на профессора магии, заклинания которого звучат торжественно, потому что никто их не понимает» [К. Маркс, 1955, с. 105].

Думаю, что мы без труда узнаем в этом описании варианты современной философии, когда бурное обсуждение проблем наблюдается лишь в собственном философском кругу и самоубеждении философов, что лишь они достигли истины. Но если философские истины не доходят до людей и непонятны им, то каким образом они могут стать стимулом для действий или решений? То есть, говорит Маркс, философ должен быть готов и способен проводить свои идеи в жизнь и не отрываться от нее. «Философы не вырастают как грибы из земли, они — продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях...» [там же]. Философия и даже ее форма есть продукт конкретного исторического времени и продукт конкретной культуры (русской, немецкой, французской и т.д.), причем в концентрированной, то есть теоретической форме. А значит, в свою очередь, философские идеи должны вернуться к людям.

Действительно, философия в целом представляет собой особое смысловое пространство, которое значительно отличается от предметного пространства науки, где последняя по времени теория, как правило, является наиболее адекватным описанием мира. В этом смысловом пространстве сосуществуют самые различные, в том числе и противоречивые концепции, что как раз и определяется разностью времени и культуры. А границы этого пространства задаются общими философскими вопросами. То есть философия — это сложный тип не тотального единства, а единства разнообразного.

Это придает философской рефлексии принципиально личностный характер, что значительно усиливает степень разнообразия постановки философских проблем. В этом смысловом пространстве, как отмечал Ф. Энгельс, «философия располагает в качестве предпосылки определенным мыслительным материалом, который передан ей ее предшественниками и из которого она исходит... Экономика здесь ничего не создает заново, но она определяет вид изменения и дальнейшего развития имеющегося налицо мыслительного материала, но и даже это она производит по большей части косвенным образом» [К. Маркс, Ф. Энгельс, т. 37, с. 419].

Отсюда вытекает одна из важнейших функций философии, а именно критическо-аналитическая работа по переработке историко-философского материала, который не может выступать лишь в качестве застывшего памятника человеческой мысли. Как отмечал Гегель, объективная и застывшая история философии представляет собой лишь бесплодное «скитание среди могил». История философии в этом плане есть акцентирование идей и мыслей, фиксирующих самосознание конкретно-исторической эпохи. В рамках смыслового пространства философии происходит бесконечная миграция идей из эпохи в эпоху. Наиболее глубокие из них остаются в традиции навсегда, выступая источником новых философских интерпретаций и приращения знания. При этом для философии важным остается не только решение проблемы, но и ее постановка.

Итак, философия, как отмечает К. Маркс, это своеобразная «душа культуры», «истинная философия есть духовная квинтэссенция своего времени» [там же]. Каждая философия выражает свое время и является отражением и настроения эпохи. Как немецкий идеализм был отражением немецкой культуры соответствующего периода, так и современная философия во многом является самовыражением современного уровня развития сознания с его клиповостью и дефрагментацией. Иначе говоря, философия «воспроизводит доминирующие смыслы культуры» [Важно, чтобы работа не прекращалась., 2004, с. 63].

Воспроизводя эти смыслы культуры, она развивается как единая смысловая система и в этом значении, как пишет К. Маркс, становится «философией современного мира». И главным признаком того, что философия востребована обществом, продолжает Маркс, выступает ее «мирской» характер, в том смысле, что философские идеи пронизывают общество, проникая «в салоны, в дом священника, в редакции газет, в королевские приемные, в сердца современников — в обуревающие их чувства любви и ненависти» [К. Маркс, т. 37, с. 419].

Это порождает некоторые особенности философии, которые не лежат на поверхности.

С одной стороны, она задает общие культурные традиции, выступая фактором сохранения и стабильности культуры, а с другой — всегда стремится «выйти за рамки своей культурной традиции и сконструировать такие смыслы категорий, которые адресованы не настоящему, а будущему» [Важно, чтобы работа не прекращалась..., 2004, с. 63]. В этом состоит своеобразная диалектическая противоречивость философии, отражающаяся в том, что конкретный мыслитель может выступать одновременно и как хранитель культурных традиций и как их разрушитель, подвергающий устоявшиеся системы ценностей анализу и критике.

Именно данный фактор порождает сложные отношения философии и власти.

Очень часто власть, обосновывая собственные идеологические позиции, склонна обращаться к философам, предлагая им покинуть свой академический кабинет, но не для демонстрации своих философских рефлексий, а для обслуживания той или иной властной системы. И здесь возникает опасность деформации философии, которая может превратиться в прикладную идеологическую дисциплину, обслуживая интересы отдельной группы людей, что уж точно может привести, как нам хорошо известно, к весьма печальным последствиям. Философия становится теоретическим придатком власти, а философ со всем его внутренним свободным мышлением превращается в идеолога. Поэтому, когда власть благоволит к философам, «приближает их ко двору», особенно если это авторитарная власть, для философии это всегда чревато опасностью. Неизбежно происходит, как об этом мы знаем по истории жизни Платона, Аристотеля или Хайдеггера, «оборачивание», когда не тиран выступает в качестве средства достижения целей для философа, а, напротив, философ помогает реализации целей тирана. В этом случае происходит своеобразное «оборачивание» свободы философского мышления, которое становится инструментом обоснования самых жутких политических режимов. «Как жертва рабовладельческого строя Платон иной раз мистическим образом представал немножечко критиком так называемого буржуазного индивидуализма и предтечей той теории государства и права, картины практической реализации коей людям моего поколения являли фоторепортажи западных журналов из Кампучии Пола Пота. Как сказал бы Сократ, доживи он до наших дней, клянусь псом, а не надо было столько писать: и в "Государстве", и в "Законах" десятки страниц обоснования практики внеполитических репрессий.» [Г. Гусейнов, 2011, т. 83, № 4, с. 171]. Процесс «разрыва» «интимных» отношений с властью (если их вообще удается разорвать) оказывается тяжелым и может заканчиваться трагически (см.: [В.В. Миронов, Д. Миронова, 2016,

№ 7, с. 21-38; Они же, 2018, т. 28, № 3, с. 149-182]). Причем философы становятся «неудобны», ибо они могут подвергнуть сомнению доминирующую систему ценностей, оставаясь, по крайней мере внутренне, свободными. Внутренняя свобода, как это ни парадоксально, может оказаться нереализованной в условиях демократии и, напротив, реализоваться в рамках самого жесткого тоталитарного режима. И тогда философию начинают обвинять чуть ли не во всех бедах государства — закрываются философские факультеты, а люди, занимающиеся философией, всячески третируются.

В.С. Степин дал этому очень интересное объяснение. Взаимоотношение философии и власти может выступать своеобразным индикатором той стадии развития, на которой находится общество. «В состояниях социальной стагнации власть всегда стремится контролировать философскую мысль, превратить философию в идеологию, до предела сузив ее творческий научный потенциал» [Важно, чтобы работа не прекращалась., 2004, с. 65]. В этой ситуации она, как это бывает в тоталитарных системах, может принять политические правила игры, камуфлируя собственные категориальные смыслы «обрамлениями принятой политической риторики». Но философия неизбежно выходит из кабинетов, и тогда философские рефлексии «перерастают в новые идеи публицистики, журналистики, литературной критики, выражаются в художественных произведениях, новых религиозных верованиях, правовых и политических учениях. Они наполняются эмоциональным содержанием и начинают внедряться в культуру. Философский смысл вновь возвращается к основаниям культуры с высот абстрактного знания, переплавляется в конкретные мировоззренческие универсалии и становится базисом новой культуры» [там же, с. 63].

Необходимость философии выйти за рамки устоявшейся культурной традиции проявляется и становится особенно важной в так называемые «кризисные эпохи», «когда прежняя исторически сложившаяся и закрепленная традиция "категориальная модель мира" перестает обеспечивать трансляцию нового опыта, сцепление и взаимодействие необходимых обществу видов деятельности» [В.С. Степин, 2011, с. 209]. Именно философия создает такую категориальную модель эпохи.

Кто же такой философ? Целитель души или ее растлитель? Эти вопросы очень непростые. Сократ считал, что он исцеляет души, просвещая их. Однако общество квалифицирует его действия как «растление душ» юношей, и он осуждается на смерть (причем вполне демократично и легитимно). Кто такой философ? Дьявол — искуситель, но приобщающий к истине? Или Бог — требующий слепой веры? Государство очень часто осуждало людей, которые учили

других задумываться и мыслить, и истина, достигаемая мудрецами, отнюдь не всегда устраивала общество.

Г.В.Ф. Гегель, размышляя о судьбе Сократа, глубоко затронул данную тему. Такова, пишет он, судьба героев, «зачинающих новый мир, принцип которого находится в противоречии с прежним принципом и разрушает его: они представляются насильственными нарушителями законов.» [Г.В.Ф. Гегель, 2006, с. 81]. В то же время государство, осудив философа, следовало своему праву противодействовать разрушению «духа абсолютного государства». «Афинский народ. не только имел право, но был даже обязан реагировать на него согласно законам, ибо он рассматривал этот принцип как преступление» [там же].

Таким образом, философия, как и философ, неудобны для власти в принципе, так как философия неизбежно способна «генерировать новые мировоззренческие смыслы и тем самым вносить мутации в культуру, подготавливая кардинальные изменения социальной жизни» [В.С. Степин, 2011, с. 214]. Но именно это неудобство, связанное со свободой мысли, позволяет философии выполнять в культуре, может быть, самую важную функцию. Это функция предупреждения о тех или иных тенденциях развития, которые могут нести в себе не только положительные, но и отрицательные последствия для человека и общества в целом. Известно высказывание Роберта Оппенгеймера после испытания атомной бомбы: «Мы сделали работу за дьявола». Но можно было бы спросить ученого и его коллег: а когда вы начинали Манхэттенский проект, то думали, что делаете рождественскую игрушку?

Когда сегодня говорят о том, что тотальная цифровизация облегчит нашу жизнь и принесет всем счастье, то я привожу простой пример: на заре эпохи персональных компьютеров нас убеждали, что теперь человечество резко уменьшит потребление бумаги. Мы видим, что этого не произошло. Более того, при нашей традиции к бюрократии перспектива создания бюрократической государственной машины на основе реализации цифровых возможностей может почти в прямом смысле, а не как метафора у Кафки, превратить человека в винтик системы.

Поэтому в завершение приведу мудрую цитату из Канта, которая пересекается с размышлениями Маркса, приведенными выше. Не стоит «ожидать, чтобы короли философствовали или философы стали королями; да этого и не следует желать, так как обладание властью неизбежно извращает свободное суждение разума. Но короли или самодержавные. народы не должны допустить, чтобы исчез или умолк класс философов, а должны дать ему возможность выступать

публично; это необходимо и тем, и другим для внесения ясности в их деятельность.» [И. Кант, 1966, т. 6, с. 289].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Важно, чтобы работа не прекращалась.: Интервью с академиком В.С. Степиным ведет И.Т. Касавин // Человек, наука, цивилизация. М., 2004. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии: В 3 кн. М., 2006. Кн. 2. Гусейнов Г. Политический платонизм в советской философии // Логос. 2011. Т. 83, № 4.

Кант И. К вечному миру. 1795 // Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1966. Т. 6. Маркс К. Передовица в "Kölnische Zeitung" (N 179) // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. М., 1955. Т. 1.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 37.

Миронов В.В., Миронова Д. Философия и власть: случай Хайдеггера // Вопросы философии. 2016. № 7.

Миронов В.В., Миронова Д. Ein Knabe, der träumt, или Опьянение властью // Логос. 2018. Т. 28, № 3.

Степин В.С. Цивилизация и культура. СПб., 2011.