CC BY
59
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ, Т. IV, № 2
щ
Iis.
II
X
X
Q.
<3
работе X. Ортеги~и~Гассета «Исторический смысл теории Эйнштейна»
К большой досаде тех, кого интересуют взгляды выдающегося испанского мыслителя на научную революцию в естествознании первой трети XX в., его понимание культурных смыслов науки, при публикации перевода одной из ранних ключевых работ Ортеги «Тема нашего времени»1 был исключен из приложения к ней его чрезвычайно интересный очерк «Исторический смысл теории Эйнштейна»".
Перспективистская концепция Ортеги-и-Гассета, ставшая одним из источников его философии, разрабатывалась им на рубеже 2-го и 3-го десятилетий XX в. - в годы триумфа специальной и рождения общей теории относительности. Безусловно, между перспекгивизмом и физическим релятивизмом ощущается глубокое родство. И это не случайно. С одной стороны, и теории относительности, и его собственные философские построения, по мнению Ортеги, выражают некоторые
Вл. П. ВИЗГИН
новые тенденции, характерные черты эпохи, пришедшей на смену классицизму ХУИ-Х1Х вв. Описывая эти тенденции, Ортега отмечает, что некоторые важные выводы общей теории относительности очень созвучны его идеям, высказанным им несколько ранее первых общерелятивистских публикаций Эйнштейна.
С другой стороны, иллюстрируя свои идеи, он нередко прибегает к опыту специальной теории относительности, созданной десятилетием ранее и в 1910-е гг. ставшей широко известной. Так что, можно было бы говорить и о влиянии эйнштейновского релятивизма на творчество испанского философа.
В основе работы «Тема нашего времени» лежат лекции, читавшиеся им в Мадридском университете в 1921-1922 гг. (годы триумфа общей теории относительности). Его постоянный интерес к науке, особенно к физике, был связан с тем, что он
1 Ортега-и-Гассет X. Тема нашего времени // Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? М., 1991. С. 3-50. В дальнейшем ссылки на страницы этого издания даны в тексте.
Ortega у Gasset J. El sentido histórico de la teoría de Einstein // Ortega y Gasset J. El tema de nuestro tiempo. Apendices. Colección Austral. Decimotercera edición. Madrid, 1975. P. 140-156.
РАБОТЕ X. ОРТЕГИ-И-ГАССЕТА ИСТОРИЧЕСКИЙ СМЫСЛ ТЕОРИИ ЭЙНШТЕЙНА»
[итал «создаваемую ныне науку ..) магическим кристаллом, в ко->рый нужно заглянуть, чтобы уви-:ть отблеск будущего» (с. 11). Потому при попытке уяснения общих ;нденций развития общества, вы-5ления подлинной «темы нашего чемени» обращение к анализу но-гйших научных теорий, каковыми зляются, в частности, и теории гносительности, является делом полне естественным и даже необ-одимым.
В разрабатываемой в этой рабо-г концепции рациовитализма, ко-орую мы не будем здесь рассмат-ивать, Ортега не только прислуши-ается к научным «сейсмическим репетам» будущих потрясений, но : сам, в сущности, предвосхищает удущие императивы ядерной эпо-и. Так, в качестве краеугольного амня своей концепции он выдвига-т принцип «освящения жизни», вучащий ныне, в духе швейцеров-кой этики «благоговения перед кизнью», весьма актуально: «Речь щет об освящении жизни, являв-цейся до сих пор лишь ничтожным фактом, как бы космической слу-[айностью, о возведении ее в прин-щп и в право» (с. 30). Вспомним, гго за 10-15 лет до Ортеги родст-юнные этические идеи высказывал эусский физик Н.А. Умов . Другой тенденцией, уловленной «чутким /хом» Ортеги и его рациовитализ-
мом, является «императив целостности» (С. 36), настаивающий на синтезе «рацио» и жизни и находящий в релятивистских построениях (единые теории поля и космология) весьма нетривиальное отражение4.
Наконец, важным для него является игровой аспект культуры, а значит, и науки: «Никто никогда не совершал открытие физического закона по заранее составленному гаану, скорее его находят как непредвиденный дар в процессе радостной и незаинтересованной игры с явлениями Природы» (с. 43). Это вполне в духе одного из основных методов современного теоретизирования, который можно назвать «игрой с уравнениями» и которым блестяще владели Эйнштейн, Гейзен-берг и Дирак5.
Весьма глубоким и тесно связанным с философией современной физики представляется подход Ортеги к вопросу о роли субъекта в научном познании: «Субъект не настолько проницаем, чтобы пропускать сквозь себя реальность, как это происходило бы с воображаемым разумным существом, созданным дефинициями рационалистов. Но он и не измышляет иллюзорной реальности. Его функция - селекция. Из бесконечности элементов, составляющих реальность, индивид, этот аппарат восприятия, пропускает определенное их число - чья фор-
3 См.: Визгин В. П. Н. А. Умов и П. Н. Лебедев: социокультурный тип эусского ученого-физика на рубеже Х1Х-ХХ вв. (ч. 1) // Исследования по истории физики и механики. 1998-1999. М., 2000. С. 153-180.
4 См.: Визгин В. П. Единые теории поля в первой трети XX века. М., 1985; Черепащук А. М., Чернин А. Д. Вселенная, жизнь, черные дыры. Фрязино, 2003.
5 См.: Кобзарев И. Ю., Манин Ю. И. Элементарные частицы. Диалоги физика и математика. М, 1997; Визгин В. П. «Догмат веры» физика-теоретика: «предустановленная гармония между чистой математикой и физикой» // Проблема знания в истории науки и культуры. СПб, 2001. С. 123-141.
14* Зак. 939
Вл. П. визгин
ма и содержание совпадают с клетками его чувствительной сети. Все остальное - феномены, факты, истины - остаются вовне, игнорируются, не воспринимаются» (с. 46). Этот подход очень близок (и даже терминологически) к селективной эпистемологии А. Эддингтона6.
Последний раздел работы «Учение о точке зрения» посвящен разработке концепции перспективизма, составившей один из важнейших элементов философских построений Ортеги. Точка зрения, перспектива -это как бы система отсчета. Равноправие перспектив - это своего рода принцип относительности. Космическую реальность можно видеть лишь в определенной перспективе. Перспектива - это один из компонентов реальности. Любое познание есть познание с определенной точки зрения, считает Ортега. В результате, «субъектность» из «неустранимой помехи» познания становится его необходимой предпосылкой, а расхождение восприятий, связанных с различными перспективами, становится не противоречием, а дополнением. Так возникает квазидо-полнительностная (т. е. в духе бо-ровского принципа дополнительности) трактовка относительности.
Далее, каждый человек, каждая жизнь истолковывается как своего рода перспектива, как одна из точек зрения на мир, что ведет к принципиальному культурно-историческому плюрализму («каждый индивид -человек, народ, эпоха - есть незаменимый орган постижения истины» (с. 47).
Релятивистская аналогия вдет дальше: всякого рода утопизм, претендующий на обладание уникаль-
ной «перспективы» и, тем самым, единственной правильной истины, уподобляется абсолютизму, связанному с признанием существования некоторой абсолютной системы отсчета (эфир и т. п.), единственно верной «перспективы». Вот как красочно описывает эту ситуацию Ортега: «Единственно ложной перспективой является та, что претендует на уникальность. Иначе говоря, ложная утопия - истина без местоимения, видимая с «никакого» места» (с. 48).
Поэтому работа Ортеги о смысле теории относительности весьма созвучна «Теме нашего времени». Нет сомнения, что теория относительности была одним из важных истоков, питающих философские и культурологические идеи X. Орте-ги-и-Гассета.
В предисловии к «Теме нашего времени» Ортега пишет, что из четырех приложений, посвященных конкретным вопросам, связанным с общей концепцией этой работы, наиболее важным он считает «то, которое дает краткую философскую интерпретацию общего смысла, скрытого в физической теории Эйнштейна»'. И там же, далее, добавляет: «Думаю, что здесь впервые подчеркиваются некоторые идеологические аспекты этой теории, противоречащие ее общепринятым интерпретациям». Под идеологическими чертами физической теории (сагас1ег ¡(1ео1о^со), как видно из текста «релятивистского приложения», он имел в виду такие черты теории, в которых проявлялись некоторые общие социокультурные особенности нового нарождающегося способа (стиля) мышления,
X и
о.
" См: Козенко А. В. Артур Стенли Эддингтон. М., 1997.
7 Ortega у Gasset J. El tema de nuestro tiempo. Advertencia al lector. Colección Austral. Decimotercera edición. Madrid, 1975. P. 9
кБОТЕ X. ОРТЕГИ-И-ГАССЕТА ГОРИЧЕСКИЙ СМЫСЛ ТЕОРИИ ЭЙНШТЕЙНА»
дящего далеко за пределы фи-и охватывающего духовную гуру XX в.
)ртега восхищался теорией от-тельности («Теория относи-юсти - самое выдающееся ин-жтуальное событие, которым зт гордиться современность») и ал, что в ней сосредоточены горые характерные черты и енции развития современной окультурной ситуации и теоре-ской мысли. Он полагал, что, ольку теория относительности ыась результатом многолетнего бдуманного» или «незаплани-нного (indeliberado) согрудни-ва» многих выдающихся умов -[ков, теоретиков и эксиеримен-ров, философов, математиков, х, например, как Эйнштейн, ;нц, Пуанкаре, Мах, Минков-:, Гильберт, - а также беспреце-ным синтезом эксперимента, 1ационально-измерительного иза понятий, математических рений, то она не может не зачать в себе глубокие концепту-ые сдвиги, которые, как он пи-происходят в «исторической е» (en el alma histórica). Тем самым, с одной стороны, 'ия относительности оказывает-некой квинтэссенцией нового ¡ллектуального духа, «новой [риимчивости» (una sensibilidad 'а), а с другой, такой подход, анный с распространением ре-[вистских идей за пределами дки, позволяет глубже раскрыть философский и культурный сл, или, по словам Ортеги, «ис-1ческий смысл» этой теории (el ido histórico).
Далее, он выделяет четыре или > фундаментальных особенно-i теории относительности, неких лов», которые, по его мнению, потея основными тенденциями ого, характерного для XX в. фи-
лософского и теоретического мышления: абсолютизм (нового типа), перспективизм (как некий релятивизм), антиугопизм и связанный с ним антирационализм (если иметь в виду рационализм классического типа), а также финитизм. Рассмотрим их несколько более подробно.
Абсолютизм. На смену абсолютизму классической механики, связанному с лежащими в ее основе абсолютными пространством и временем, приходит, согласно Ортеге, абсолютизм нового типа, понимаемый как независимость фундаментальных законов физики от выбора системы отсчета. Он различает понятия «релятивное» и «релятивистское». Классика «релятивна», так как подлинной, высшей реальностью в ней являются абсолютные пространство, время и движение, фактически не достижимые и квалифицирующие классический релятивизм как своего рода дефект.
Механика (и физика) Эйнштейна - релятивистские, так как в них реальность зависит от систем отсчета (и никакой другой реальности нет, поскольку в ней отсутствуют недостижимые пространственно-временные абсолюты). Зато в этих теориях реализуется абсолютизм фундаментальных законов. В этом пункте Ортега резко возражает против распространенного ошибочного толкования теории относительности в духе «старого философского релятивизма», для которого знание всегда относительно, а недостижимая реальность абсолютна.
Классика также абсолютизировала, распространяла на всю Вселенную локальный (земной) евклидов мир, как бы помещая человека, земное в центр этой Вселенной. В теории относительности же происходит отказ ог евклидовского пространственного априоризма, структура пространства и времени стано-
Вл. П. ВИЗГИН
щ
III i В!
X х
О.
<j
вится предметом физического исследования.
Новый, эйнштейновский абсолютизм созвучен гуманистическому рациовитализму Ортеги и тенденциям духовного развития. Он подчеркивает мощь человеческого разума, способного открыть нечто абсолютное. И притом отличается скромностью и трезвостью, лишая человека его центрального положения во Вселенной.
Перспективизм. Еще более важна для Ортеги новая трактовка эйнштейновского релятивизма в духе изобретенной им концепции перспективизма, который при его расширении становится важнейшим элементом рациовитализма. Теория относительности, согласно Ортеге, обнаружила то, что физическая реальность обладает свойством «перспективы», т. е. зависимости ее организации от точки зрения или системы отсчета.
И хотя Ортега гордился тем, что он развил свою перспективистскую доктрину за несколько месяцев до публикации основной работы Эйнштейна по общей теории относительности, которая, как он считал, на материале физики достаточно выпукло демонстрирует эту доктрину, «перспективизм», фактически, был свойством уже специальной теории относительности, появившейся в 1905 г. Перспективистский характер реальности не означает ее полной субъективизации. Конечно, наблюдающий субъект необходим («если нет наблюдающего субъекга, которому должна явиться реальность, нет и перспективы»). Но реальность устроена так, что она является через посредство перспективы, которая в результате приобретает объективное значение, так как все перспективы равноценны. Перспективизм теории относительности зиждется на отсутствии абсолютных
пространства, времени и системы отсчета, на отсутствии уникальной перспективы.
Его расширение на все сферы жизни и культуры (мораль, эстетику, политику и т. д.) является основанием «гармоничной множественности всех точек зрения» и, вместе с тем, выявляет ценность и уникальность индивидуального.
Антиутопизм. Антиутопизм, как подчеркивает Ортега, это негативная форма перспективизма. Утопия как раз и связывается с нереальной перспективой, для которой нет «места», но которая претендует на универсальность и уникальность. Теория относительности в принципе антиутопична, так как отрицает наличие такой перспективы («абсурдно хотеть видеть нечто и не хотеть этого видеть с определенного места»).
Релятивистский «антиутопизм» является моделью общекультурного антиутопизма, являющегося, согласно Ортеге, веянием времени. На смену утопическим концепциям рационалистов прошлого идет перспективистский реализм рациовита-листов XX в.
Ортега обсуждает еще одну специфическую форму утопизма, которую он называет ухронизмом (ucronismo, у-хронизм аналогичен у-топизму, topos - место, а cronos -время) и которая связана со сдвигом возможной реализации идеи на весьма неопределенное время или в бесконечно удаленное будущее (или в «бесконечный процесс»). Такую природу, например, имеет часто демонстрируемая чрезмерными сциентистами уверенность, что со временем будет достигнуто достаточно строгое и точное описание человеческого поведения и его морали, уверенность, опирающаяся, например, на успехи в описании элементарных движений инфузорий.
\БОТЕ X. ОРТЕГИ-И-ГАССЕТА ТОРИЧЕСКИЙ СМЫСЛ ТЕОРИИ ЭЙНШТЕЙНА»
Теория относительности избега-хронизма и реализует свой по-;иал, не отодвигая решения про-I физики и космологии до гре-их календ. На примере абсо-истской (эйнштейновской) ин-[ретации «лоренцева сокраще-> масштабов Ортега иллюстри-■ утопизм Лоренца, считающего сокращение материальным и «потным, и антиутопизм Эйн-йна, полагающего этот эффект 1тивистским или, согласно Орте-юрспективистским (и имеющим, im образом, исключительно гео-ричсскую природу). Новый рационализм (рациови-гзм), подобно теории относи-зности, изменяющей соотноше-между возможными и реали-ующимися геометрическими уктурами пространства-времени, щает соотношение между куль-ой (разумом) и жизнью. Разум длагает возможные различные )мы культуры, а «жизнь (...) вылет те единственные, которые [жны реализоваться». Финитизм. Эта особенность зывалась Ортегой с космологи-кими моделями Вселенной, вы-ающими из уравнений гравита-1 общей теории относительности, ачале (вплоть до A.A. Фридмана) iee предпочтительной (и для саго Эйнштейна) была модель 1кнутого конечного мира. Но эеделенный космологический фи-гизм сохранился и впоследствии, гример представление о конеч-м возрасте Вселенной в несга-онарных космологиях Фридмана Леметра. Эту особенность «пре-здования бесконечности» он счи-I характерной и для специальной
теории относительности, где возможные скорости тел ограничены скоростью света, и для интуиционистской математики Л. Брауэра и Г. Вейля. Кстати говоря, эта тенденция - и определенная антитеза ух-ронизму, прибегающему к бесконечным временным сдвигам.
В этом стремлении к конечнему Ортега усматривал «четкую волю ограничения, спокойной тщательности, антипатии к смутным крайностям, антиромантизму».
Анализ релятивистских «из-мов», имеющих общекультурное и историческое значение, Ортега завершает указанием на две важные тенденции современного развития, наметившиеся в физических исследованиях микромира и в квантовой теории. Речь идет о концепциях, ограничивающих континуализм и классическую причинность, свойственные теории относительности. Впрочем, Ортега полагал, что уже переход от механицизма классической физики к кинематизму и гео-мстризму теории относительности подрывает некоторые аспекты классической причинности.
В более поздних сочинениях Ортега почти не возвращался к анализу теории относительности и ее культурологического контекста. И все же в конце 1920-х и в 1930-е гг., критикуя утопизм и ухронизм классического рационализма («физического разума», «прогрессизма»), он приводил в пример подход Эйнштейна и теорию относительности, в которых искусно преодолевались эти «измы»8.
Одно место из «Исторического смысла теории Эйнштейна», где говорилось о самонадеянности фи-
« ,!
8 См.: Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? // Ортега-и-Гассет X. о такое философия? М., 1991. С. 75, 104, 205-208; Ортега-и-Гассет X. :тория как система // Ортега-и-Гассет X. Избранные труды. М., 1997. 445-447.
X
н
О.
<3
Вл. П. визгин
зического разума и тропизмах Леба, а также об эйнштейновском мышлении, превращающем трудности теории в «достоинство и действенную тактику» (см. с. 227 настоящего перевода), было особенно дорого Ортеге, и он его неоднократно цитировал. По существу, «эйнштейновский разум» он выводил за пределы классического «физического разума» и сравнивал его с «историческим, или «жизненным», разумом, ключевой концепцией Ортеги, лежащей в основе его «рациовитализ-ма» .
В своей наиболее знаменитой работе «Восстание масс» (1929 г.) Ортега также подчеркивал родство «эйнштейновского разума» с духом новейшего времени. Он говорил о «духовной свободе» Эйнштейна10 и о глубинной философичности его теоретических построений («Эйнштейну для его изощренного синтеза пришлось пропитаться идеями Канта и Маха», которые «помогли
освободиться его разуму и найти путь к обновлению»".
В заключение заметим, что в литературе, посвященной и творчеству Ортеги1", и философским аспектам теории относительности, тема «Ортега и теория относительности» почти не нашла своего отражения. В книге К. Хентшеля, впрочем, релятивистская работа испанского философа упоминается; ей, правда, уделено не более одного-двух абзацев, в которых говорится о том, что Ортега критиковал толкование теории в духе философского релятивизма и развивал ее абсолютистскую трактовку (в духе теоретико-инвариантного подхода)13. Но, как мы пытались показать, с одной стороны, эйнштейновский релятивизм имел глубокое родство с пер-спективизмом Ортеги (и, скорее всего, стимулировал его мысль), а с другой - философский и культурологический анализ теории относительности, предпринятый испанским философом, весьма нетривиален и содержателен.
9 См.: Зыкова А. Б. Хосе Ортега-и-Гассет: поиски новой философии // Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? М., 1991. С. 352-382.
10 Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Ортега-и-Гассет X. Избранные труды. М., 1997. С. 63.
11 Там же. С. 109.
12 См.: Lasaga Medina J. José Ortega y Gasset (1883-1955). Vida y filosofía. Madrid, 2003 и библиографию там же.
13 См.: Hentschel К. Interpretationen und Fehlinterpretationen der speziellen und der allgemeinen Relativitaetsthcorie durch Zeitgenossen Albert Einsteins. Basel etc., 1990. C. 104.
