CC BY
92Кистерев С. Н.
О ПУБЛИКАЦИИ ПРИХОДО-РАСХОДНЫХ КНИГ СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XVI ВЕКА
Деятельность археографов, занимающихся публикацией материалов, относящихся к отечественной истории ранее XVII в., имеет свои особенности. И дело не в том, что она требует наличия определенных навыков, овладения какими-то методиками или специфических знаний. Это необходимо каждому археографу, вне зависимости от хронологического периода, которому он посвящает свои труды. Речь не идет и об отражении собственных научных интересов и приверженности той или иной тематике личных исследований. То же самое можно сказать о любом историке-публикаторе. В отличие от своих коллег, занимающихся историей позднейших времен, археограф-древ-ник куда менее подвержен влиянию идеологических и политических веяний и куда более зависит от потребностей науки в привлечении прошедших первичную обработку и становящихся в силу этого более доступными новых источников.
Готовящие публикации по истории XVIII-XIX и даже XVII века, могут позволить себе издание подборок документов или нарративов, находя себе кажущееся оправдание в невозможности объять необъятное. И именно на стадии отбора материала сказываются особенности восприятия археографом исторических реалий, его идеологические и политические пристрастия, наконец, способность соответствовать сложившейся конъюнктуре. И если всякая публикация текста способна сослужить полезную службу, издание текстов избранных требует от историка учета при их использовании так называемых «принципов отбора», то есть постоянной оглядки на неполноту представленного ему археографом материала.
В ином положении находится археограф, публикующий тексты древние. Их относительная малочисленность, непредсказуемая цен-
Кистерев С. Н. О публикации приходо-расходных книг-
41
ность каждого из них для исторического исследования, осознанная уже предшественниками необходимость максимально полного представления отрицают возможность частичной публикации, то есть практики предпочтения одних текстов другим и, тем самым, учета идеологической или политической ситуации вне сферы научных интересов.
В то же время в исследовательском процессе периодически ощущается необходимость привлечения целых комплексов материалов, без использования которых решение тех или иных вопросов просто невозможно. И если исследователи-первопроходцы именно в силу этого своего качества еще могут ограничиться использованием хранящихся в архивах бумаг, то их последователи, число которых, как правило, превышает количество новаторов, крайне заинтересованы в повседневной доступности тех же материалов, да еще и в адаптированном виде, почему возникает потребность и даже необходимость публикации всего объема известных текстов. Отсутствие такой публикации в известной мере тормозит исследование, а подчас и делает его неосуществимым. Этой потребности, этой необходимости призвана отвечать в первую очередь работа археографа. Именно с констатации последнего обстоятельства начинается написанное Е. Б. Французовой «Введение» к выполненной ею публикации документов хозяйственной деятельности одного из крупнейших монастырей России XVI в. — Соловецкого.1
Новое издание охватывает все сохранившиеся и известные ныне приходо-расходные книги Соловецкого монастыря за период 15711600 годов, и, за исключением лишь одной, все они впервые предстают перед читателем в своем полном виде. Это справедливо подчеркивается Е. Б. Французовой, предложившей одновременно очерк развития хозяйственной документации данного вида в стенах северной обители. По ее аргументированному наблюдению, приходо-расходные книги появляются не позднее второй половины 50-х годов XVI в., хотя «текущий учет прихода и расхода денежных средств осуществлялся в обители и ранее», о чем свидетельствуют две сохранившиеся памяти игумена Филиппа (С. 5). Нам представляется, что столь радикальное противопоставление книг (тетрадей) и памятей не вполне верно. Отличительным признаком тетрадей от памятей, насколько можно понять, исследовательница считает наличие записи о проверке точности подсчетов расходов и доходов. Памяти не просчитывались «и не заверялись, поскольку монастырские власти не
1 Приходо-расходные книги Соловецкого монастыря. 1571-1600 гг. М.; СПб., 2013. Далее ссылки на страницы издания в тексте.
42
Вестник «Альянс-Архео» № 3
придавали им большого значения» (С. 17), тогда как на книгах соответствующие записи встречаются уже с начала 1570-х годов (С. 7). В связи с этим исследовательница отвергла высказанное нами предположение о существовании книг соловецкой вологодской службы ранее 1579 г., которым датируется книга, упоминаемая в документе 1639 г.2
Заметим, что отсутствие упоминания какого-либо документа в позднем источнике само по себе не может служить основанием для отрицания факта его существования, и если в 1639 г. были неизвестны книги более чем полустолетней давности, то из этого еще не следует, будто их не было в действительности. Та же опись 1639 г. содержит, как отмечено Е. Б. Французовой, упоминание о монастырских книгах 1560/61-1569/70 годов лишь как о таких, которых «в казне не сыскали», и если бы не сохранившаяся в той же казне к тому времени книга казначея Иосифа 1557-1560 годов, то составители описи 1639 г. вынуждены были бы указать самыми ранними документами этого типа книги 1571 г., из чего оказалось бы возможным ошибочно заключить об отсутствии в монастыре практики составления приходо-расходных книг ранее этого года. То же можно сказать и о книгах вологодской службы, функционирование которой в 1570-х годах без существования соответствующей отчетности ее руководителей перед монастырскими властями трудно представить, поскольку на назначаемых в Вологду старцев возлагались обязанности не только по продаже монастырской соли, но и по закупке товаров на нужды обители. Допустимо думать, что такая отчетность осуществлялась в форме «памятей», существенно отличавшихся, по мнению Е. Б. Французовой, от «книг». Однако именно это отличие сомнительно.
Для примера обратимся к опубликованной книге монастырского казначея Архипа 1577-1579 гг. В ее начале читается заголовок «Книги казенные приходные и розходные казначея Архипа Соловецкого монастыря», но он написан рукой, посторонней основному тексту, и на отдельном листе, то есть привнесен позднее и не отражает именования документа его составителем. Далее, после записи о назначении Архипа казначеем, следует новый заголовок «Память казначею Архипу. Приход денгам» (С. 116), открывающий перечень поступлений в казну. Именно этот второй заголовок и является подлинной принадлежностью казначейского отчета в оприходовании поступлений.
2 РГАДА. Ф. 1201. Оп. 1. № 37. Л. 5 об. К 1579 году относил возникновение этого рода документации в Соловецком монастыре В. И. Иванов (Иванов В. И. Бухгалтерский учет в России XVI-XVII вв. СПб., 2005. С. 47).
Кистерев С. Н. О публикации приходо-расходных книг...
43
Подобное наблюдается и в начале отчета о расходах. Здесь читается написанный на отдельном листе и не скорописью, а уставом заголовок «Книги росходные», а сам отчет открывается записью «Рос-ход денгам. Память казначею Архипу» (С. 137).
Сказанное, на наш взгляд, позволяет заключить, что сами отчитывающиеся должностные лица называли составленные ими документы «памятями», тогда как проверяющие их деятельность игумен и соборные старцы именовали те же документы «книгами», как это явствует из записи о проверке, опять же написанной почерком, отличным от почерка основного текста: «Лета 7087-го месяца июня в 16 день. Соловецького манастыря игумен Варлам с соборными старцы ... сочоли казначея Архипа в монастырской казне в соловець-кой по книгам по казенным в приходе и в розходе...» (С. 137). Следовательно, именно «памяти» просчитывались, превращаясь в глазах счетчиков в «книги». Отсюда открывается возможность думать, что существенного различия между «памятями» и «книгами» в реальности не существовало.
Для сравнения обратимся к книге вологодской службы 15831585 гг. На первом листе здесь тоже читается заголовок (не воспроизведенный в публикации Е. Б. Французовой) «Книги вологоцкие службы 92-го и 93-го году старца Васьяна с товарищи. Считаны и подписаны»,3 после которого лишь на л. 3 начинается собственно текст отчета: «Приход денгам монастырской казне. Лета 7092-го сен-тебря в 9 день. Память старцом Васьяну, да Флавьяну, да Козьме, да Мантирью» (С. 472). Расходные статьи также всегда начинаются с записи, включающей слова «память старцом» (С. 476). Зато итоговая запись о произведенной проверке заканчивается словами «А подписал книги монастырской диячек Куземка Иванов» (С, 493). Следовательно, и здесь наблюдается то же наименование отчета «памятью» при последующем переименовании его в «книгу».
Не кажется верным мнение Е. Б. Французовой о малоценности «памятей» для монастырской администрации. Все дело, думается, в уровне этой администрации. Отчеты относительно самостоятельных должностных лиц монастыря, будь то казначей или глава вологодской службы, подлежали проверке игумена и собора, тогда как отчеты об исполнении разовых поручений, связанных с отлучками из монастыря и тратами монастырских средств, оставались в ведении тех же казначеев, использовавших их для составления собственных «памятей». Являя собой часть текущего архива, такие документы
3 Кистерев С. Н. Приходо-расходная книга вологодской службы Соловецкого монастыря 1583-1585 гг. // ОФР. Вып. 11. М.; СПб., 2007. С. 337.
44
Вестник «Альянс-Архео» № 3
не превращались в составляющую архива исторического, поскольку не могли пригодиться в дальнейшем. Книги казначеев отражали состояние казны в тот или иной момент с фиксацией вкладов и отметками об уплате долгов и налогов. Книги вологодских служебников, содержание которых не воспроизводилось в общих монастырских книгах, позволяли навести справки о продажах соли или покупках товаров, причем у конкретных лиц, характеризовали состояние вологодского подворья в целом. «Памяти» порученцев об их расходах, конечно же, представляли ценность, но кратковременную, почему в их сохранности никто не был особенно заинтересован. Однако последнее не означает, будто те же казначеи не проверяли точность отчетов, довольствуясь лишь их наличием. Иное дело, что они могли не содержать итога проверки в виде соответствующей записи, поскольку нужды в такой отметке не было.
Сказанное лишь подчеркивает необходимость дальнейших изысканий в области истории сложения монастырской документации, формирования ее отдельных видов и существования целых комплексов, в чем, несомненно, большое подспорье окажет публикация Е. Б. Французовой.
Специальное археографическое введение содержит достаточно подробное описание рукописей публикуемых документов, включающее в себя, в том числе, указания на расположение текстов внутри сброшюрованных книг, степень полноты сохранившегося манускрипта, наличие рукоприкладств и помет, а также вид филиграни на использованной соловецкими старцами бумаге. Можно лишь сожалеть, что, отмечая разнообразие почерков, которыми писаны тексты, составитель отказался от приведения в том же издании фотовоспроизведений соответствующих страниц документов, что, несомненно, оказалось бы весьма полезным как исследователям документального архива монастыря, так, возможно, и изучающим его же книжное собрание.
Не уделяя существенного внимания непосредственным создателям публикуемых документов, Е. Б. Французова, тем не менее, отмечает важность сведений монастырских приходо-расходных книг о ряде известных исторических персон, в частности, о Феодорите Кольском и Сильвестре Благовещенском (С. 13-16). Испытывая особый интерес к историческим личностям несколько иного плана, коснемся некоторых упоминаний в опубликованных Е. Б. Французовой материалах.
Уже первая из публикуемых монастырских книг содержит запись о вкладе Михаилом Леонтьевичем Кобелевым 15 рублей (С. 40). В данном случае речь идет о представителе известнейшей на Рус-
Кистерев С. Н. О публикации приходо-расходных книг...
45
ском Севере фамилии.4 Под 7060 г. во вкладной книге Кирилло-Бе-лозерского монастыря записано: «С Вологды Леонтей Кобелев дал тринадцать рублев».5 Примеру отца в благочестии следовали сыновья. Во вкладной книге Соловецкого монастыря 1601 г. отмечено: «С Вологды Михаило Леонтьев сын Кобелев дал 15 рублев, да Михайло же дал по родителех десять рублев».6 Благосклонностью семьи Кобелевых пользовался и Никольский Корельский монастырь. В марте 1556 г. брат Михаила Дмитрий Леонтьев сын Кобелев дал четверть рубля на молебен, в апреле — еще столько же.7 Новый молебен за четверть рубля был заказан в апреле 1557 г., а вскоре прислана полтина.8 Наиболее видной фигурой, вероятно, был другой брат Михаила Леонтьевича — Федор. Владея значительными угодьями в Варзужской волости, позднее оказавшимися за Соловецким монастырем,9 в 1587 г. он возглавлял вологодских целовальников в Архангельске.10 Уставная таможенная грамота 1588 г. предписывала взимать пошлины с проходивших по Двине судов Федора Леонтьевича как с принадлежавших иногороднему владельцу.11 Сын Федора Иван унаследует от отца доли в соляных варницах и получит звание гостя.12
4 С. В. Рождественский и Н. Е. Носов считали, что родоначальником вологодской фамилии Кобелевых был двинской своеземец Наум Кобель Савин (Рождественский С. В. Двинские бояре и двинское хозяйство XIV-XVI веков // Известия АН СССР. Отд. гуманитарных наук. 1929. № 2. С. 139; Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1969. С. 254-255. Эта версия принята: Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. М., 1998. С. 73-74; Привилегированное купечество России во второй половине XVI — первой четверти XVIII в. Т. 1. М., 2004. С. 21). Убедительные возражения см: Копанев А. И. Крестьянство Русского Севера в XVI в. Л., 1978. С. 113. Примеч. 378. Н. Н. Покровский также не считал Наума родоначальником вологодских Кобелевых (Покровский Н. Н. Актовые источники по истории черносошного землевладения в России XIV — начала XVI в. Новосибирск, 1973. С. 195. Примеч. 159).
5РНБ. Кир-Бел. 87/1325. Л. 272.
6 Архив СПбИИ РАН. Колл. 2. Оп. 1. № 125. Л. 158 об.
7 Архив СПбИИ РАН. Колл. 115. № 935. Л. 19-19 об. Дмитрий Кобелев — «гость вологжанин», в игуменство Тихона получил исцеление у гроба Антония Сийского от «взметного недуга» (Рыжова Е. А. Антониево-Сийский монастырь. Житие Антония Сийского. Книжные центры Русского Севера. Сыктывкар, 2000. С. 308-309).
8 Архив СПбИИ РАН. Колл. 115. № 935. Л. 22-22 об.
9 Савич А. А. Соловецкая вотчина XV-XVII вв. Пермь, 1927. С. 202.
10 РИБ. Т. 25. СПб., 1908. С. 126.
11ААЭ. Т. 1. СПб., 1836. С. 408-411.
12 Розен Б. Северная соль. Архангельск, 1957. С. 70. По Н. Б. Голиковой, чья аргументация не безупречна, стал гостем не ранее 1610 г. (Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации. Т. 1. С. 75-76). Его имя значится среди гостей, подписавших утвержденную грамоту Бориса Годунова на царство (Привилегированное купечество России. Т. 1. С. 20-21). О владениях Ивана Федоровича см.: Чаев Н. С.
46
Вестник «Альянс-Архео» № 3
Вкладной книге Соловецкого монастыря он известен как щедрый вкладчик: «С Вологды Иван Кобелев дал сорок рублев вкладу».13
В том же 1571 г. в Соловецкий монастырь, согласно приходной книге, поступил вклад от холмогорца Ивана Михайловича Косицына (С. 42), также принадлежавшего к заметной семье. Отец Ивана, Михаил Григорьевич Косицын известен по актовому материалу XVI в.14 Он не чурался административных должностей. В октябре 1542 г. и 7 февраля 1556 г. ему вместе с Василием Степановым сыном Высокого были адресованы грамоты о защите владений двинянина Нечая Петутина в Холмогорской луке.15 В 1555 г. для осмотра потерпевших крушение в Мурманском море двух кораблей воеводой Семеном Ивановичем Микулинским с Холмогор были посланы лучшие люди Феофан Макаров, Михаил Косицын, Анфилофей Посельский и Емельян Епихов.16
В 1560 г. сыновья Михаила Григорьевича Терех и Иван фигурируют среди откупщиков тамги на Двине.17 Терентий Михайлович Косицын в 1560 г. вместе с Тихоном Карповым владел варницей на Унском посаде,18 а 8 октября 1582 г. продал свои угодья и двор в Вар-зуге Соловецкому монастырю за 32 рубля, перебравшись в Холмо-горы.19 Не исключено, что не отмеченные писцовым описанием 1563 г. владения Т. М. Косицына в Варзуге появились в результате опричного разгрома этой волости, инспирированного двинянами в 1568 г.20
В мае 1579 г. Терентий, Иван Большой и Яков Михайловы дети Косицына продали принадлежавшую еще их отцу треть Графьин-
Из истории вотчинной политики крупного духовного феодала Поморья в середине XVII в. // Ученые записки ЛГУ. Серия исторических наук. Вып. 8. Л., 1941. С. 113— 116.
13 Архив СПбИИ РАН. Колл. 2. Оп. 1. № 125. Л. 36.
14 Сборник ГКЭ. Т. 1. Пг., 1922. С. 64 (послух в купчей 1532 г.), 220-221 (купчая его сыновей на унаследованные земли).
15 Сборник ГКЭ. Т. 1. С. 97 98. № 96; Дьяконов М. А. Акты, относящиеся к истории тяглого населения в Московском государстве. Вып. 2. Юрьев, 1897. С. 10. № 12. Примечательно, что Михаил Косицын держал оброчную тоню по соседству с Нечаем (Копанев А. И. Платежная книга Двинского уезда 1560 г. // Аграрная история Европейского Севера. Вологда, 1970. С. 526).
16 ПСРЛ. Т. 33. Л., 1975. С. 138, 168.
17 Чаев Н. С. Двинская уставная таможенная откупная грамота 1560 г. // ЛЗАК за 1926 год. Вып. 1 (34). Л., 1927. С. 200.
18 Копанев А. И. Платежная книга Двинского уезда 1560 г. С. 534.
19 Акты Соловецкого монастыря 1572-1584 гг. Л., 1990. С. 188. № 825; Савич А. А. Соловецкая вотчина XV-XVII вв. С. 201.
20 Сборник ГКЭ. Т. 1. С. 160 172. № 165; Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 199.
Кистерев С. Н. О публикации приходо-расходных книг-
47
ской деревни в Курейской волости.21 Сын Ивана Большого Михайловича — Иван Иванович Косицын, еще 26 января 1586 г. названный холмогорцем,22 в 1587 г. будет переведен с верхней половины посада Холмогор во вновь строящийся Архангельск.23
Примечательно и указание книги казначея Архипа 1577-1579 гг., что из Неноксы «Яков Иванов сын Вепрев дал по родителех пол-третьятцать алтын» (С. 131). Вепревы в XVI в. — род, не менее известный, нежели Косицыны. 26 декабря 1532 г. Павел Иванов сын Родионов Вепрев купил деревню, находившуюся в общем владении Ивана и Макария Григорьевых детей Федоровых, Ивана, Харлантия и Михаила Федоровых детей Есипова.24 4 апреля 1543 г. Павел продал деревню на устье Великой курьи, принадлежавшую ему совместно с его братьями Яковом и Демидом.25 Сам Яков выступал послухом в данной Кологривовых 1 апреля 1554 г.,26 а 26 июля 1556 г. был послухом в данной Петра Истомы Бачурина Никольскому Ко-рельскому монастырю.27 Якуш Иванов сын Вепрь известен как владелец оброчной пожни на речке Режме и варниц «на Смердих ме-стех» в Неноксе28 и промысла в Новой варнице на Великих местах.29 5 января 1572 г. петровский священник Павел и его брат Яков Ивановы дети Вепрева менялись с келарем Антониева Сийского монастыря Нектарием половиной Троицкой варницы и црена в Смердьих местах в Неноксе, получив взамен половину варницы Ершихи и полцрена там же. Послухами выступили Борис Архипов сын Фи-ликсов и Семен Григорьев сын Кологривов.30 Оба брата 15 января 1572 г. дали вкладом по своем дяде Феофилакте Родионове (до пострижения — Филиппе Родионове)31 в Никольский Корельский монастырь 1/48 часть сугреба в варнице в Неноксе.32 Архангельский монастырь от них же получил по тому же поводу 16-й сугреб рассола в варнице в Неноксе.33 Последний акт в копийной книге не датиро-
21 Сборник ГКЭ. Т. 1. С. 220-221. № 226.
22 БАН. Арханг. 1192. Л. 126.
23 Крестинин В. Краткая история о городе Архангельском. СПб., 1792. С. 162-165.
24 Сборник ГКЭ. Т. 1. С. 63. № 71.
25 Там же. С. 103-104. № 101.
26 Там же. С. 138. № 139.
27 Там же. С. 145. № 147.
28 Копанев А. И. Платежная книга Двинского уезда 1560 г. С. 528, 533, 535.
29 Сборник ГКЭ. Т. 1. С. 184, 207. № 180, 210.
30 Архив СПбИИ РАН. Ф. 5. Антониево-Сийский монастырь. Оп. 1. № 538.
31 Заозерская Е. И. У истоков крупного производства в русской промышленности XVI-XVII вв. М., 1970. С. 123.
32 Сборник ГКЭ. Т. 1. С. 193. № 191.
33 БАН. Арханг. 1192. Л. 150 об.-151.
48
Вестник «Альянс-Архео» № 3
ван, но по аналогии с вкладом в Корельский монастырь может относиться также к январю 1572 г. 15 декабря 1580 г. Яков «ненокша-нин» продал Никольскому Корельскому монастырю рыбную ловлю в р. Солзе.34
Публикуемые книги содержат некоторые интересные данные о представителях купеческих родов, игравших заметную роль в среде предпринимателей следующего столетия. В книге 1597/98 г. читаем: «Продано в монастыре Тимофею Григорьеву сыну Усову южанину 65 бочек сала ворванья, по 2 рубля по 3 алтыны и по 2 денги бочка, денег взято 136 рублев 16 алтын 4 денги» (С. 407). Это, пожалуй, наиболее раннее упоминание в источниках основателя династии Усо-вых-Грудцыных, давшей в 30-х годах XVII в. сразу несколько своих представителей в гостиную сотню.35 И это упоминание не является единственным. Тогда же было «куплено на Двине у Архангелского города у Тимофея Григорьева сына Усова южанина свинцу пуд с четвертью на пудовой припуск, дано денег 11 алтын 2 денги» (С. 449).
Запись 1599 г. сообщает, что в Вологде «продали Василью Афона-сьеву сыну Июдина 122 рогожи, а в них соли 3549 пуд, по 10 денег пуд, денег взяли 177 рублев 15 алтын» (С. 558). Известен гость Василий Юдин, в 1613 г. призванный к закупке узорочных товаров для царской казны в Архангельске.36 Его отец — Афанасий Иванович Юдин — присутствовал на соборе 1566 г., а много лет спустя подписал грамоту об избрании Бориса Годунова на царство.37 В 1583/84 г. англичане Антон Мерш и Ульян Фомин заняли у него по трем кабалам и одному бескабальному займу 6206 рублей.38
Перечисляя многочисленные сделки купли-продажи с крупными и мелкими торговцами, завсегдатаями рынка, извлекавшими барыш, или производителями, эпизодически появлявшимися на нем для превращения результатов собственного труда в необходимые для повседневных нужд деньги, опубликованные Е. Б. Французовой книги содержат фрагментарные, но интересные сведения о тех, в чьи обязанности входило пополнение государевой казны за счет поборов
34Сборник ГКЭ. Т. 1. С. 227. № 234.
35 Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации... Т. 1. С. 255. Стоит обратить внимание на запись в книге 1574-1575 годов: «Слуга Гриша Ус,
а во иноцех Герасим, дал вкладу тритцать алтын три денги» (С. 99). Пока можно лишь догадываться, не был ли монастырский слуга Григорий Ус, принявший в середине 1570-х годов постриг, отцом «южанина» Тимофея Григорьевича Усова.
36 Сборник князя Хилкова. СПб., 1879. С. 177. № 65.
37 ААЭ. Т. 2. СПб., 1836. № 7. С. 53; Привилегированное купечество России. Т. 1. С. 19; Перхавко В. Б. Торговый мир средневековой Руси. М., 2006. С. 497.
38 Сборник РИО. Т. 38. СПб., 1883. С. 243-244.
Кистерев С. Н. О публикации приходо-расходных книг...
49
с торгующих. И среди упоминаний этих должностных лиц встречаются даже такие характеристики, которые представляют блюстителей царских интересов в нелицеприятном виде. Например, в 1577/78 г. записано: «Взято у таможников у поморских у Митрофана у Григорьева сына Кукина с товарищи дватцать рублев за рыбу, что оне онбар грабили монастырской в Умбе» (С. 120). Разумеется, стоит учитывать особенности словоупотребления монастырского казначея Архипа, но в любом случае действия таможенников кажутся насильственными и противозаконными.
Интересно было бы разобраться и в сути записи 1580 г.: «Взято в казну два рубля денег Ерша Колежемского, а взял те денги Хлу-поног на турчясовских таможникех, что на Ерше взяли промыта, и Ершь те денги дал вкладом в монастырь» (С. 175). Еще турчасов-ская уставная таможенная грамота 1554 г., не зная термина «промыт», предписывала торговцам и таможникам: «А явити им товар, соль и рыбу, в судех и в насадех, не складывая из насадов. А хто выложыт ис судов и из насадов соль и рыбу, а не явя таможником, и он то протаможыл, ино товар его ему назад, а с него протаможья два рубля, рубль на царя и великого князя, а другой рубль наместнику».39 Несомненно, запись 1580 г. предполагает схожую ситуацию, разрешившуюся передачей штрафных денег монастырю.
Отражая деловые связи Соловецкого монастыря с русским купечеством, опубликованные книги содержат и известия о таких же отношениях с купцами иностранными. Интересна запись о сделке 1600 г.: «Продал старец Карион на Двине у Архангелского города немъчину Андреяну монастырского сала ворванья 51 бочку, по 3 рубли по 2 алтына бочка, денег взято 156 рублев 2 алтына» (С. 426). Возможно, что под именем Андриана-немчина скрывается кто-то из заморских купцов, посетивших Архангельский порт, хотя нельзя полностью исключить, что имеется в виду и поступивший годом ранее на русскую службу и пожалованный званием гостя Андрей Витов.40 То, что Андреян-немчин не именуется гостем, в данном случае не может играть решающей роли ввиду необязательности отражения такого звания торгового контрагента в монастырской документации. Столь же маловажным для старцев был, видимо, и посольский статус некоего англичанина.
39 Зимин А. А. К изучению таможенной реформы середины XVI в. // Исторический архив. 1961. № 6. С. 133.
40 Опарина Т. А. Ливонские пленники в политической игре Бориса Годунова // Средние века. Т. 70. Вып. 1-2. М., 2009. С. 297-298. Подробнее см.: Кистерев С. Н. Структура гостиной сотни во второй половине XVI — первой половине XVII века // ОФР. Вып. 16. М.; СПб., 2013. С. 255-258.
50
Вестник «Альянс-Архео» № 3
В связи с этим привлекают внимание отметки о Смирном Иеруса-лимове. Первая из них сообщает: «С Москвы Ондрей Яковлевич Щелкалов прислал в монастырь вкладу дватцать рублев. С Москвы же гость Смирной Ирусалимов дал за стол пять рублев» (С. 154). Из текста можно заключить, что гость привез в монастырь вкладные деньги дьяка Андрея Щелкалова, однако трудно понять, обладал ли сам Ирусалимов званием гостя как торговый человек, или он так назван как посетитель монастыря, заплативший за свое пребывание. Другие записи содержат именование таких заезжих людей гостями, хотя очевидно, что к числу именитых торговцев они не принадлежали. Еще одна запись, 1580 г., не решая вопроса окончательно, позволяет полагать, что речь идет все-таки о титулованном купце: «Да что Смирной Иерусалимов привез с Москвы государских милостын-ных денег 20 рублев, и те денги по братьи делены» (С. 175). Смирной выполнял казенное поручение и обязан был доставить государеву милостыню Соловецкой обители, что не каждому могло быть доверено, и не каждый мог достойно исполнить такую службу. Это подводит к выводу, что, с одной стороны, Смирной Ирусалимов принадлежал к кругу купцов, наделенных званием гостя, а с другой — первая из приведенных записей отражает этот его статус.
Не менее интересно и упоминание в текстах не столь заметных в торговом мире лиц. В книге казначея старца Созонта, датируемой периодом с 26 января 1579 г. до 3 января 1581 г., читается: «Взято у Первого у Прокофьева пять рублев денег за Григорьев двор Белого, принято кь его двору, что Первой менял двор на двор. Да у Первого же взято за овес полтора рубля без гривны» (С. 173). Было бы интересно конкретнее представить суть осуществленной Прокофьевым операции, для чего, в первую очередь, необходимо привлечение актового материала. Однако в данной ситуации это не помогает. В выписи из писцовых книг 1582/83 г. находим: «Деревня Верхняя на Суме реки, а в ней крестьян: во дворе Костя Семенов, во дворе Первушка Прокофьев да Лева Остафьев, да два двора пусты. Пашни паханые пятнатцать чети да перелогом пятнатцать чети в поле, а в дву по тому же, сена девяносто копен, в живущем полторы обжи, а в пусте полторы обжи».41 Других сведений о Первом Прокофьеве в близких по времени опубликованных актах нет, как нет и упоминаний о Григории Белом. Приведенный же фрагмент выписи говорит о том, что некий Первой Прокофьев в деревне Верхней на реке Суме делил двор с Левой Остафьевым уже после того, как его полный тезка произвел некий обмен дворами. Следовательно, появляется возможность
41 Акты Соловецкого монастыря 1572-1584 гг. С. 199. № 847.
Кистерев С. Н. О публикации приходо-расходных книг...
51
отрицать тождество жителя деревни Верхней и персонажа книги казначея Созонта. Однако несколько выше в той же Созонтовой книге находим: «Взято у Первого у Навгородца у Прокофьева за рожь за две бочки тритцать два алтына, а имал ту рожь Перьвой в Суме у старца у Исака» (С. 173). Последняя запись показывает, что житель монастырской деревни и новгородец Первой Прокофьев, скорее всего, одно и то же лицо. В том же еще более убеждают другие примеры из приходо-расходных книг. В той же книге Созонта содержится запись о покупке монастырем у «Первого у Прокофьева у Навгородца из Сумы» партии товаров на сумму в 75 рублей (С. 199). В книге 1585-1586 гг. отмечено возвращение «сумлянину Первому Навго-родцу» двух с половиной рублей, «что у него занял в Варзуге старец Архип» (С. 279). В книге 1589-1591 гг. записана покупка у Первого Навгородца камки и бархата на 12,5 рубля (С. 345), а зимой 1593/94 г. Первой продает холсты на 24 рубля 25 алтын (С. 375). Таким образом, записанный в писцовой книге как малоземельный крестьянин Первой Прокофьев на самом деле предстает в качестве активно перемещающегося торговца средней руки, прозвище которого, очевидно, указывает на его постоянное место жительства — Новгород. Отсюда появляется возможность полагать, что отмеченный обмен дворами он произвел не в монастырской деревне, а в крупном городе. Само отождествление крестьянина деревни Верхней и торговца Первого Навгородца показывает, что выводы о материальном положении крестьянства, делаемые лишь на анализе содержания писцовых книг, ненадежны, что привлечение других источников, в том числе и приходо-расходных книг, в отношении какой-то части крестьянства демонстрирует иную реальность.
Несколько отступая от рассмотрения сведений соловецких хозяйственных книг, заметим, что имеются данные, позволяющие представить последующую судьбу Первого Прокофьева. Н. Б. Голикова отметила факт оформления кабальной записи новгородцем, гостем Первым Прокофьевым в 1608 г. и, без уточнения использованных материалов, указала период деятельности его как гостя 1608-1619 годы, одновременно предположив родство этого человека с новгородским же гостем Федором Прокофьевым.42
О госте Первом Прокофьеве известно, что в декабре 1614 г. по составленным им с товарищами окладным книгам собирались солдатские деньги в Новгороде.43 До 1617 г., на протяжении некоего, ви-
42 Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации. Т. 1. С. 77, 78, 87.
43 Якубов К. Русские рукописи Стокгольмского государственного архива. М., 1891. С. 69.
52
Вестник «Альянс-Архео» № 3
димо, длительного времени, гость Первой приобретал дворы на Торговой стороне Новгорода, причем поблизости от двора Соловецкого монастыря.44 Думаем, не будет слишком смелым отождествить сумлянина-новгородца Первого Прокофьева записей соловецких книг и новгородского гостя Первого Прокофьева. Крестьянин, в 1580-х годах активно занимавшийся торговлей и проживавший в Новгороде, в начале XVII столетия мог оказаться пожалованным званием гостя.
Гость Федор Прокофьев известен как пятиконецкий староста в 1602 г. в грамоте в Новгород о правилах крестьянского отказа в Юрьев день.45 На одном из экземпляров Октоиха издания 1594 г. на л. 5 об.-15 об. имеется запись: «Лета 7113 сентября сию книгу богодухновенную Охтаик гости Иван [С]осков да Федор Прокопьев да Степан Иголкин купили на церковные денги священномученика Феодота Ангирскаго и положили в тое же церкви в дом: а подписал тое же церкви феодотовскои дьячек...».46 Следовательно, в сентябре 1604 г. Федор вместе с двумя другими гостями купил книгу для церкви Федота Ангирского, бывшей приделом деревянного храма Кирилла Белозерского в Каменном городе Новгорода.47
Оказывается, что в одном и том же городе на протяжении длительного времени одновременно проживали два крупных, заслуживших звание гостя торговца, причастных к административному управлению и одинаково именовавшихся «Прокофьев», один из которых известен под крестильным именем Федор, другой — под мирским Первой. Последний фигурирует в документах внутригородского управления, первый — в присланной из Москвы грамоте и записи на церковной книге. Кажется, нет оснований отвергать справедливость отождествления этих двух персонажей и считать, что Первого Прокофьева в крещении звали Федором. Тем самым, приходим к выводу, что крестьянин Сумской волости в итоге превратился в известного новгородского чиновного купца Федора-Первого Прокофьева, о раннем этапе жизни которого сведения сохранились в соловецких хозяйственных книгах 80-х годов XVI в.
Будучи заполненными записями о многочисленных сделках купли-продажи разнообразных товаров, опубликованные книги позволяют в отдельных моментах заметить некоторые черты организации самой торговли. В частности, необходимо обратить внимание на сле-
44 Опись Новгорода 1617 года. Ч. 1. М., 1984. С. 163-165.
45 ААЭ. Т. 2. № 24. С. 74-75.
46 Поздеева И. В., Ерофеева В. И., Шитова Г. М. Кириллические издания: XVI век — 1641 год. Находки археографических экспедиций 1971—1993 годов, поступившие в научную библиотеку Московского университета. М., 2000. С. 47.
47 Опись Новгорода 1617 года. Ч. 2. М., 1984. С. 326.
Кистерев С. Н. О публикации приходо-расходных книг...
53
дование одна за другой в тексте книг записей, относящихся к контактам монастыря с торговцами из одной и той же местности. Например, монастырская расходная книга 1577-1579 гг., описывая акты покупок у разных по месту жительства продавцов, вдруг последовательно перечисляет продажи товаров каргопольцами Михаилом Лобановым, Клементием Вороном, Слотой Ивановым, Семеном Верещагиным и Григорием Окатовым (С. 141). Вполне возможно, что данное обстоятельство обусловлено одновременным прибытием жителей Каргополя на место монастырской закупки, а относительно небольшие размеры товарных партий каждого из продавцов наводят на мысль об использовании общего транспортного средства.
Интересны данные о закупках у шунжан Ильи Васильевича Мерз-ликова, Мокея Федотова и Григория Михайлова 9 июня 1581 г. (С. 221-222). Первый из них торговал самостоятельно, два других выступали совместно, все они реализовали товар в один и тот же день, почему стоит обратить внимание на сходство ассортимента товаров.
Наименование товара Количество единиц товара
И. В. Мерзликов Мокей Федотов и Григорий Михайлов
Холсты 2643 локтя 3749 локтей
Сукно 260 локтей 250 локтей
Простое сукно 22 локтя —
Сермяги 6 5
Шубы 2 3
Рубашки 32 11
Портки 4 1
Скатерти 2 —
Сапожные гвозди 12 500 30 000
Нельзя не заметить почти полного совпадения номенклатуры товаров, представленных разными купцами и приобретенных одним и тем же покупателем. При этом наблюдается весьма незначительная разница цен на одинаковые товары у Мерзлякова и компаньонов: например, сукна у первого куплены по гривне за десяток, а у вторых — по три алтына, гвозди соответственно по гривне или по 22 деньги за тысячу. Это показывает, что речь шла о товарах примерно одинакового качества. В такой ситуации трудно подозревать, будто поставки товаров заранее заказывались монастырскими властями двум разным продавцам, поскольку куда проще было бы разместить заказ у одного из них с учетом выигрыша в цене. Следовательно, можно полагать, что осведомленные в потребности монастыря в определенных ремесленных изделиях купцы на свой страх и риск предложили
54
Вестник «Альянс-Архео» № 3
к реализации имеющиеся у них товарные партии, не зная точно, какое количество товара того или иного вида способно покрыть спрос. Поскольку цена компаньонов на отдельные виды товаров была выше, нежели у Мерзликова, можно заключить, что последний продал всю наличествующую у него партию, в противном случае покупать по более высокой цене у других продавцов было бы странным. Понижение же цены у компаньонов по сравнению с Мерзликовым, например, на сукна свидетельствует не только о разнице в качестве изделий, но и о том, что вторичная закупка производилась не из насущной необходимости изделий в данный момент, а впрок, для пополнения запасов, позволяя торговаться с продавцом.
Наши заключения исходят из того, что последовательность записей в расходной книге отражает последовательность самих осуществленных сделок. Однако перемена очередности в данном случае ничего принципиально не изменит, поскольку наблюдается разностороннее движение цен на отдельные виды товаров.
Тем самым, можно отметить, что фиксация закупок в данном случае свидетельствует о достаточно низком уровне развития торговли, при котором продавец, принимая к реализации или даже закупая ремесленные продукты, ориентировался на абстрактную потребность в том или ином их виде без учета реальной необходимости. Это повышало степень риска торговой деятельности, одновременно способствуя развитию конкуренции между торговцами в соотношении цена-качество, что, в свою очередь, отвергало устойчивость связей между хозяйствующими субъектами.
Примечательно и использование весьма своеобразного способа транспортировки денежных средств, описанного в книге 1580 г.: «Взято в казну восмь рублев милостынных денег печенских старцов, а против того старцу Кирьяку на Вологде велено отдати те денги печен-ским старцом» (С. 174). Внося в монастырскую казну полученные на Соловках в качестве милостыни деньги, старцы рассчитывают получить их по прибытии в Вологду от главы местной соловецкой службы, старца Кирьяка. Налицо применение такого инструмента как аккредитив, в роли которого как документа должно было бы выступить, видимо, письмо — «платежное поручение», адресованное Кирьяку. Печенгские старцы избавлялись от опасности утраты денег ввиду каких-то непредвиденных обстоятельств, а старец Кирьяк в будущем должен был доставить в монастырь несколько меньшую сумму из доходов вологодской службы, что также снижало его риски.
Вероятно, можно до бесконечности описывать содержание приходо-расходных книг Соловецкого монастыря, однако в нашем случае важно подчеркнуть, что все богатство их сведений в полном объеме впервые стало доступным благодаря предпринятой Е. Б. Французовой
Кистерев С. Н. О публикации приходо-расходных книг...
55
работе по подготовке рассматриваемой публикации, выполненной, с нашей точки зрения, на достаточно высоком уровне. Самое необходимое, что входит в обязанность каждого археографа, — представление адекватно прочитанного текста, снабженного справочным аппаратом в виде указателей имен и географических наименований — ею сделано. Прилагаемые к некоторым изданиям более или менее обширные комментарии к текстам выглядят иной раз излишеством, поскольку субъективны и фрагментарны, поскольку их полнота и точность зависят как от кругозора археографа, так и от состояния знаний по определенному предмету на момент подготовки издания. В некотором роде они напоминают подчас заметки, подобные предлагаемым теперь читателю нами. И то, что кажется верным и достаточным сегодня, завтра станет расцениваться как неполное или даже ошибочное, соответствующим образом влияя на оценку издания в целом. На наш взгляд, соединение в одном объемном документальном издании текстов и исследования их содержания без особой на то причины необязательно.
Разумеется, редкое издание осуществляется совсем без огрехов, найдутся они в дальнейшем, возможно, и в публикации Е. Б. Французовой. Нам таковым показалось одно место, где текст о расходовании денег, взятых в 1579 г. из большой монастырской казны для поездки игумена в Новгород, неправомерно поделен на абзацы (С. 184). Представляется, что из числа взятых из казны 400 рублей игумен захватил с собой только 200, а другие 200 рублей келарь Геронтий и соборные старцы Тарх, Авраамий, Иоасаф и Исихий положили на прежнее место, но затем именно из них 150 рублей даны были монастырским слугам Климентию Ворону (уже известному нам продавцу товаров монастырю) и швалю Гавриле, посланным игуменом в Андому для закупки сукон и холстов. В таком случае текст должен был бы выглядеть следующим образом:
«Игумен Варлам поехал в Новгород ко государю с святою водою, взял с собою денег двесте рублев на монастырскую нужу, тех денег, что выняли из большие казны четыреста рублев.
Да тех же денег четырехсот рублев, что с ыгуменом выняли из большие казны и после игумена положили в большую казну двесте рублев келарь Геронтей и соборные старцы, старець Тарх, старець Авра-мей, старец Иасаф, старець Исисея, дано слугам монастырским Клементию Ворону да Гаврилу швалю полтораста рублев денег, послал их игумен Варлам в Андому на монастырь сукон покупати и холстов».
В расходной книге отмечен не факт возвращения в казну 200 рублей, а использование 150 из них для монастырских нужд.
56
Вестник «Альянс-Архео» № 3
Это единственное серьезное замечание, которое мы можем адресовать Е. Б. Французовой в связи с подготовленной ею публикацией документации Соловецкого монастыря, и оно не способно сколько-нибудь существенно негативно повлиять на оценку рассматриваемой работы, открывающей поистине громадные перспективы для исследования многих вопросов истории России второй половины XVI в. Появление такого издания обусловлено, помимо естественного личного интереса Е. Б. Французовой, ощущаемой потребностью во введении в полноценный оборот подобных материалов и, несомненно, соответствующим образом будет воспринято специалистами в самых различных областях.
