CC BY
7А.В. Прокофьев
УДК 174
О профессиональной этике университетского руководства
Аннотация. В первой части статьи подвергнуто анализу то влияние, которое может оказать кодификация академической этики на отношения университетского руководства с преподавателями и студентами. В качестве практического контекста обсуждения этой проблемы был использован опыт разработки этических кодексов МГУ имени М.В. Ломоносова и философского факультета того же университета. Во второй части статьи исследована связь между назначением или миссией университетов и этическими обязанностями академических администраторов. В качестве основы для понимания назначения университета использованы концепции Н.Кеохэйн (университет как сообщество ученых) и Р. Вейнгартнера (университет как организация профессионалов). Выявлены ключевые трудности, препятствующие сохранению этих двух измерений университетской жизни: корпоративизация университета и отчуждение его бюрократической верхушки от преподавателей.
Ключевые слова: этика профессий и организаций, обязанности университетского руководства, кодификация академической этики, университетское сообщество, академический профессионализм.
Этический кодекс и отношения академического руководства с коллективом
В течение всего 2008 г. на философском факультете МГУ имени М.В.Ломоносова проходила большая работа, связанная с созданием и совершенствованием проекта этического кодекса факультета. Условия и цели этой работы я пытался вкратце охарактеризовать уже тогда, по горячим следам в небольшом обзоре деятельности рабочей группы по составлению кодекса, опубликованном в «Ведомостях прикладной этики» за 2009 г. [5, 96-113]. Однако один из ее аспектов, ввиду краткости той публикации и комплексного характера решавшихся группой проблем, остался в этом обзоре практически не упомянутым, хотя определенная часть споров о проекте была связана имен-
но с ним. Это был вопрос об этических проблемах во взаимоотношениях руководства и административного аппарата факультета с преподавателями и студентами. Сам замысел создать кодекс и сделать его основой работы этической комиссии факультета воспринимался многими как своего рода менедже-риальный проект с репрессивным оттенком, предоставляющий в руки администрации дополнительные возможности воздействия на коллектив, дополнительные основания для контроля или взысканий. Эту мысль было очень легко обосновать, отталкиваясь от той специфической ситуации, в которой началась работа над кодексом. Инициатива по его созданию исходила от руководства факультета, пытавшегося организовать такую систему санкций, в которой меры этического воздействия на студентов или членов преподавательского коллектива должны с необходимостью предшествовать мерам административного и юридического порядка. Непосредственным толчком к началу работы над кодексом стало нарушающее границы пристойности поведение студентов вне территории кампуса1.
Рабочая группа пыталась убедить сторонников этого мнения, что исходный практический контекст и частные поводы для создания кодекса не ограничивают всего многообразия функций и направлений этического регулирования в академической среде. И одним из таких направлений является именно то, которое связано с низовым контролем за деятельностью администраторов (не «сверху - вниз», а «снизу - вверх»). Когда заходит речь об ответственности за факультет, который выступает одновременно как часть институциональной структуры университета и часть университетского сообщества, то подразумевается ответственность всех представителей всех основных групп, из которых состоит эта коллективная единица. Про-
1
Очень похожее мнение в теоретической дискуссии о формах ин-ституционализации университетской этики высказал тогда Б.Н.Каш-ников: «При всех благих пожеланиях авторов морального кодекса, он упадет на вполне определенную моральную почву и будет интерпретирован в соответствии с господствующими моральными стандартами. Он превратится в репрессивный инструмент в руках университетских чиновников, которые не замедлят превратить комиссию по этике в гильотину творческой мысли и свободной морали» [2, 95].
странство этической ответственности таково, что именно в нем проще всего выразить те ожидания или претензии, которые идут поверх любых вертикальных функционально-ролевых различий между людьми, хотя и учитывают необходимость подобных различий. Если определенное сообщество пытается упорядочить и зафиксировать свои представления о должном, правильном, совершенном поведении своих членов, то поведение тех, кто отвечает за обеспечение его институционально-упорядоченного существования в порядке осуществления руководящих, распорядительных функций, оказывается неизбежным фокусом всеобщего внимания. Создание этического кодекса выступает как своего рода перезаключение общественного договора, как процесс, позволяющий подчеркнуть важность и освежить значимость определенных ценностных установок сообщества, поэтому его возможно и необходимо использовать для создания дополнительных каналов подотчетности администраторов. Участие последних в этом, инициированном ими же самими, процессе может и должно превратиться в подтверждение одних и принятие на себя каких-то иных обязательств.
В ходе обсуждения кодекса разработчиками проекта упоминались два направления, по которым могла бы усилиться подотчетность академического управленческого аппарата академическому сообществу. Во-первых, внутри системы этического регулирования и в контексте профессионально-этической оценки деятельности администрации у членов коллектива появляется возможность прямой апелляции к миссии университета, его предельно общим задачам. На момент создания проекта кодекса они были зафиксированы в уставе университета в виде ряда положений, центральным среди которых было следующее: университет является «творческим сообществом профессоров, преподавателей, сотрудников и учащихся, видящих свою цель в постижении Истины, утверждении Добра и Справедливости во благо человека, Отечества и мировой цивилизации». Оно было прямо воспроизведено в преамбуле проекта кодекса в качестве источника конкретизированных принципов и обязанностей. Во-вторых, ожидания академического сообщества в отношении руководителей своих институ-
циональных структур были оформлены в виде специальных требований, прямо обращенных к этой части членов факультета. Именно в связи с пониманием важности этического самоконтроля управленцев и закрепления нормативной основы для внешней оценки их деятельности (а не из-за простого стремления к предельной детализации содержания кодекса) в него был введен раздел «Обязанности членов административного аппарата факультета». Непосредственный смысл детализации обязанностей академической администрации состоял в том, что у членов факультетского сообщества появлялась возможность оценивать управленческие решения не только на основе их формальной законности, то есть соответствия законодательству, нормативным документам университета и функционалу управленца, но и в связи с требованиями, непосредственно коренящимися в назначении университета. Всеобщее признание кодекса одним из центральных оснований функционирования факультета уменьшало бы возможность игнорировать такие оценки, воспринимать их просто как «ропот».
Весьма несовершенный, но, возможно, не лишенный определенных преимуществ набор профессионально-этических требований к руководству, внесенный в проект кодекса, был следующим. «Проявлять к сотрудникам и учащимся факультета вежливость и уважение; быть максимально доступными для сотрудников и учащихся факультета, принимая при этом во внимание особенности работы образовательного учреждения и специфику академического сообщества; стремиться к разрешению проблем факультета и его отдельных членов в короткие сроки и эффективно; сохранять открытость для общественного контроля над своей деятельностью, быть готовым к предъявлению академической общественности критериев принятия решений и к объяснению способов их применения в конкретных ситуациях; решать конфликтные ситуации на основе открытого, равноправного и взаимно уважительного обсуждения, в котором участвуют все заинтересованные стороны; стремиться к достижению оптимального баланса между интересами (потребностями) каждого конкретного члена факультета и интересами факультета как сообщества и как института; при распределении материальных фондов и поручений, назначении воз-
награждений и применении санкций сохранять беспристрастность и руководствоваться исключительно образовательными и научными интересами факультета в целом; в случае возникновения конфликта между личным интересом или интересом собственного подразделения, проектно-исследовательской группы и т.д. и интересом факультета в целом прибегать к специальным процедурам разрешения конфликта интересов; не поощрять различные виды тайного осведомительства, не принимать решений, основываясь на анонимных или непроверенных данных».
Нельзя сказать, что аргументация членов рабочей группы существенно уменьшила у участвовавших в обсуждении членов факультета (студентов и преподавателей) неверие в ту позитивную роль, которую мог бы играть этический кодекс в отношениях академической администрации и академического сообщества. Не выражая каких-то существенных сомнений по поводу содержания обязанностей, представленных в кодексе, и способа их языковой артикуляции, они продолжали указывать на то, что в отличие от дисциплинарно-репрессивной перспективы («сверху - вниз») в перспективе подотчетности руководства («снизу - вверх») кодекс останется пустой декларацией. Тем самым складывался своего рода порочный круг. Ведь свое практическое значение профессионально-этические требования к администрации могут приобрести только в том случае, если они выдвигаются живым и активным сообществом в порядке проявления его членами добродетелей «академического гражданства». Кодекс может заработать в этом направлении лишь тогда, когда деятельность по мониторингу решений руководства и обсуждению их качества превратится для активного ядра коллектива в важную самостоятельную задачу, наряду с исполнением своих непосредственных студенческих или преподавательских обязанностей. Но именно эту позицию не были готовы занять даже те члены факультета, которым этические проблемы его жизни и судьба этического кодекса не были совсем безразличны.
Конечная точка в этих спорах была поставлена дальнейшей судьбой проекта этического кодекса Философского факультета. В первой половине 2009 г. он стал основой для соз-
дания этического кодекса университета в целом. В ходе этой работы, о которой я имею лишь аутсайдерскую и отрывочную информацию, в связи с произошедшим перед этим изменением устава МГУ имени М.В.Ломоносова из проекта выпали те положения старого устава, которые можно было воспринимать как выражение миссии академического сообщества университета. Они были заменены формулировками из нового устава, в которых университет характеризуется, прежде всего, как образовательное и научно-исследовательское учреждение. Параллельно из числа разделов кодекса исчез раздел об обязанностях административного аппарата. Хотя в остальном кодекс университета сохранил структуру и нормативное содержание факультетского проекта [5]. Тем самым была нарушена структура конкретизации нормативного содержания академической этики, предложенная в Бухарестской декларации этических ценностей и принципов высшего образования в Европе (2004). В ней, как известно, наряду с разделами, касающимися преподавания и научных исследований, содержится раздел «Демократическое и этичное управление и менеджмент» [1]. Для тех, кто выражал скепсис в отношении позитивной роли этического регулирования в деле создания более открытой и подотчетной системы академического руководства, это развитие событий стало дополнительным или даже окончательным аргументом в пользу правоты их позиции.
Мне же представляется, что такой сценарий был лишь одним из возможных. В сложившихся тогда обстоятельствах не появилось достаточно мощной группы преподавателей или преподавателей и студентов, отстаивающих необходимость профессионально-этической подотчетности руководства перед сообществом. Она не была причастна к разработке кодекса и т.д. Однако отсутствие запроса, способного преодолеть вполне понятное, но вряд ли достойное похвалы, стремление администрации сократить количество каналов, по которым ей могут предъявляться претензии, не означает, что появление подобного запроса не сделало бы жизнь университета как сообщества и как организации лучше, не дало бы преподавателям
больше возможностей в определении образовательных и исследовательских стратегий университета2.
Общие подходы к исследованию профессиональной этики университетского администратора
Таким было мое первое соприкосновение с этикой университетской администрации. Оно осуществлялось в качестве исследователя-теоретика, по случайному стечению обстоятельств вовлеченного в процессы институционализации этики академического сообщества, и было связано со стремлением смягчить тенденцию к превращению этического кодекса в дополнительное средство административного воздействия, обеспечить в нем присутствие этически обоснованных ожиданий друг от друга разных составляющих академического сообщества. Однако сейчас я вижу, что это была ограниченная позиция уже только потому, что разработке соответствующего раздела кодекса не предшествовало специальное исследование этических проблем академического администрирования. Даже с учетом того, что некоторые из участников рабочей группы имели довольно богатый опыт работы с административными структурами факультета и университета (в связи с осуществлением исследовательских проектов и в качестве представителей подразделений в ученом совете), их представление об управлении в сфере высшего образования оставалось по преимуществу внешним.
Исправить этот недостаток могло бы проведение серии интервью, консультаций и дискуссий с представителями университетской администрации разных уровней. Именно реализация такого проекта (в одном или, желательно, в нескольких
2
Естественно, наличие в кодексе специального раздела, фиксирующего обязанности администрации, или наличие специального кодекса для ее членов не являются гарантией даже того, что в них будут корректно отражены этические обязанности академического администратора, - (как это произошло, на мой взгляд, с «Кодексом чести управленца (менеджера) РУДН» [3]. Не говоря уже о реальном влиянии кодификации этих обязанностей на жизнь университета. Однако, при условиях, описанных мною выше такое влияние вполне возможно.
университетах) могла бы стать основой для более или менее полноценного отклика на тематику экспертного опроса, предложенную Институтом прикладной этики. Его оптимальный план, по всей видимости, мог бы состоять из трех этапов. На первом - можно было бы провести предварительное интервьюирование руководителей, касающееся профессионально-этических проблем академического администрирования, в ходе которого круг обсуждаемых тем определялся бы преимущественно структурой опросника. На втором этапе можно было бы организовать своего рода тренинг, включающий знакомство с базовыми положениями академической этики и обсуждение конкретных случаев-кейсов. И, наконец, на третьем этапе можно было бы предложить участникам проекта провести этическую рефлексию собственного управленческого опыта со свободным выбором особенно значимых для них тем. Дополнительным источником для установления круга проблем и подходов к их разрешению мог бы послужить анализ выступлений руководителей университетов и работников университетского менеджмента в масс-медиа на предмет выявления этической составляющей.
Это был бы очень интересный, хотя и крайне трудоемкий проект. Естественно, его осуществление находится за пределами исследовательских возможностей одного специалиста. Работа с репрезентативной группой потребовала бы целого исследовательского коллектива, включающего квалифицированных и мотивированных коллег. При этом следует учитывать, что релевантный для такого исследования материал, появляющийся в российских масс-медиа, очень фрагментарен и преподносится руководителями либо в отчетно-лакировочном стиле, либо в стиле откровенной самозащиты. Последнее происходит тогда, когда этические проблемы академического менеджмента начинают обсуждаться на фоне разного рода скандальных происшествий (например, связанных с коррупцией, конфликтами интересов, сомнительными способами распределения финансовых фондов и т.д.).
Однако для некоего предварительного разговора об этике академического администрирования имеется неплохая, хотя и не самая совершенная, замена результатов описанного выше
проекта. Несовершенна она в первую очередь потому, что связана с иным социальным и культурным контекстом. В американском образовательном сообществе этическая рефлексия руководителей колледжей, факультетов, кафедр встречается гораздо чаще, чем в российском. Можно даже сказать, что это своего рода устоявшийся жанр книг и менее объемных публикаций. Примечательно, что во многих случаях авторы подобной литературы сами являются хорошо подготовленными гуманитариями, философами и даже специалистами по моральной философии и прикладной этике. Им не нужен специальный предварительный тренинг, раскрывающий проблемное поле профессиональной этики. Они квалифицированно анализируют этические болевые точки собственной практики, стараясь параллельно осознать масштабные изменения, происходящие в высшем образовании и культуре в целом, оценить возможности университета повлиять на эти процессы, решить, следует ли академическому сообществу сопротивляться или способствовать им. Конечно, различия институциональных систем высшего образования, университетских традиций, а также общей социальной культуры России и Америки имеют место быть, но есть и много общего, универсального для любого современного университета. На эти моменты я бы хотел обратить внимание.
Примерами подобных рефлексий являются книги политолога, президента колледжа Уэллсли и университета Дьюка Н.Кеохэйн («Высшее основание: лидерство и этика в современном университете». 2006) [6]; философа, президента Университета Западного Вашингтона и Университета Боулинг-Грин П.Олскэмпа («Моральное лидерство: этика и осуществление президентских обязанностей в колледже». 2003) [9]; философа, первого проректора Питтсбургского университета П.Вейнг-артнера («Этические измерения университетского администрирования». 1999) [14]. Интересной иллюстрацией попыток собрать воедино образцы видения профессионально-этических проблем, складывающихся на разных уровнях системы управления университетом, может служить сборник «Этические вызовы академического администрирования» (2010) [13]. Интервьюирование руководителей университетов, хотя и по ограниченному ряду этических вопросов, проводилось С.Нельсоном
(книга «Лидеры в горниле. Моральный голос президентов колледжей». 2000) [7]. На основе этого материала, я попытаюсь выявить представление американских философов-администраторов об общем практическом контексте их деятельности, формирующем этические проблемы и нормативные основания их решения. Для всех перечисленных авторов точкой отсчета является особая культурная и социальная природа университета, которая, по их мнению, создает барьеры для механического переноса методов управления и подходов к организации этического регулирования внутренней жизни коллектива из сферы бизнеса в сферу академического администрирования. Н.Кеохэйн и П.Вейнгартнер, о которых в основном и пойдет речь в дальнейшем, обсуждают два свойства или две ипостаси университета, предопределяющих этот вывод: то, что университет является сообществом ученых, и то, что он представляет собой профессиональный институт (профессиональную организацию) по предоставлению образования.
Руководство сообществом ученых
Отправная точка для понимания профессиональной этики университетского руководителя Н.Кеохэйн - следующее утверждение о миссии университета: «Современный исследовательский университет это общество ученых, вовлеченных в процесс открытия и распространения знания и несущих ответственность за то, чтобы знание использовалось с целью улучшения положения человека» [6, 2]. Те, кто принадлежат к этому обществу, оказываются причастны «моральной цели» или «моральному назначению» университета, то есть они приобретают обязательства друг перед другом, перед своими предшественниками и наследниками по профессии и перед обществом. Все эти обязательства выступают как конкретизации базовой обязанности - «хранить пламя знания и делать все, зависящее от нас, чтобы поддерживать и удовлетворять эту фундаментальную страсть в условиях нашего времени» [6, 8]. Так как университетское сообщество носит «межпоколенческий» характер, то даже ключевое для него иерархическое разграничение - разграничение профессоров (преподавателей) и студентов - является подвижным и вторичным на фоне реализации общей
цели - создания и распространения знания. Тем самым перед администратором в сфере высшего образования встает очень непростая задача - обеспечивать упорядоченность и направленное развитие организации, которая на глубинном уровне является сообществом коллег, причем по роду своих занятий эти коллеги наделены значительными способностями к анализу, стратегическому мышлению и обоснованию своих позиций с помощью развернутой рациональной аргументации.
Отсюда следует, что от университетского руководителя требуется глубокое понимание академической культуры, которое может придти только через принадлежность к сообществу. «Принимая во внимание очень традиционный и специфический характер культуры высшей школы, - замечает Н.Кеохэйн, - на этом посту трудно преуспеть людям, получившим исходную подготовку в другом роде занятий. Лидер, чья карьера успешно развивалась на фоне иных традиций и ожиданий, неизбежно сталкивается с трудностями в понимании особых требований к руководству в сфере высшего образования. Некоторым этот переход удается, но тем, кто свою трудовую биографию провел в качестве преподавателя, гораздо легче говорить на этом языке и точно понимать смысл тех предложений и возражений, которые без подобного опыта казались бы неясными и малоубедительными. Эти лидеры оказываются также привычны к тому неспешному и осторожному образу действий, посредством которого обычно решаются проблемы в университетских кампусах» [6, 21]. Конечно, университет является не только группой ученых, находящихся на разных стадиях научной карьеры, и людей, стремящихся приобщиться к знанию, не ставя перед собой задачи стать ученым, но и организацией с огромным бюджетом и большими материальными активами, играющей центральную роль в социальной жизни современного общества и сталкивающейся с большим количеством внешних ожиданий и запросов. Однако если эффективность управления его второй ипостасью начинает подавлять первую, то эта эффективность попросту лишается смысла.
Выходом из данной коллизии Н.Кеохэйн считает ту модель руководства, в центре которой находится не простое управление, а лидерство, требующее превращения руководи-
теля в авторитетную для подчиненных фигуру и оставляющее значительное количество степеней свободы за отдельными преподавателями и подразделениями университета. Идеальным в этом отношении является децентрализованный университет с большими возможностями самоуправления и самоконтроля на разных уровнях. Для описания своего видения задач университетского руководства Н.Кеохэйн использует метафору командующего флотилией, состоящей из отличающихся по своим качествам и своей истории кораблей и команд, в противоположность метафоре капитана одной огромной баржи или даже одного сверхсовременного круизного лайнера: «все в общих чертах соглашаются с конечной целью, каждый, опираясь на свои ресурсы и определенную степень независимости, прочерчивает свой курс» [6, 23]. В итоге, этические проблемы, стоящие перед руководством университета оказываются не столько проблемами принятия соответствующих нормативным критериям общеобязательных решений, сколько проблемами обеспечения коммуникации между представителями разных уровней самоуправления. Задача руководителя - устанавливать общую повестку дня университета и добиваться от различных групп университетского сообщества и различных подразделений университета движения в одном направлении. Он призван направлять и модерировать обсуждение необходимых изменений на основе установленного управленческим центром вдохновляющего стратегического плана.
Хороший университетский руководитель находится в постоянном поиске оптимального ситуативного равновесия между лидерством в узком и обыденном смысле этого слова и сотрудничеством, то есть таким взаимодействием, которое построено на отношении к людям, включенным в работу возглавляемого им учреждения, как к «коллегам по общему начинанию, со-работникам в одном винограднике, стремящимся достичь общей цели» [6, 51]. Сотрудничество не должно являться для него всего лишь способом выхода из тупиковых ситуаций, в которых попытки опереться на авторитет или использовать понуждающие полномочия не дают ожидаемых результатов, оно не должно быть всего лишь необходимой уступкой обстоятельствам, это обязательная часть «того, что значит быть лидером»
во всех основных проявлениях лидерства: в процессе поиска решения практической проблемы, в процессе генерирования изменений коллективной жизни и даже при отстаивании своей собственной позиции [6, 46]. Будучи участником коммуникации, пытающимся добиться сотрудничества от других ее участников, университетский руководитель оказывается в том пространстве, где его действия неизбежно определяются ожиданиями, пожеланиями и претензиями, которые исходят от разных составляющих университетского сообщества и опираются в значительной своей части на этическую аргументацию (апелляции к правам и обязанностям). Можно сказать, что та роль обсуждения профессионально-этических проблем в перспективе «снизу - вверх», которую пытались отстоять создатели проекта кодекса философского факультета, в рамках модели руководства университетом Н.Кеохэйн заложена изначально, включена в саму ее структуру.
Руководство профессиональной организацией
В перспективе, предложенной П.Вейнгартнером, практический контекст, в котором проявляются разные моральные измерения административной деятельности в университете, формируется не только миссией университета по отношению к получению и распространению знания, но и тем, что университет осуществляет в своей деятельности идеалы профессионализма. Собственно, по П.Вейнгартнеру, миссию университета можно корректно сформулировать только понимая, что такое профессия и как профессионализм преломляется в деятельности различных университетских структур. Итак, он выделяет две характеристики профессии. Первая касается необходимости продолжительного обучения, совмещающего освоение теоретического и практического знания с выработкой способности к правильному самостоятельному суждению о том, что следует делать в конкретных случаях, на основе творческого применения знаний к уникальным ситуациям. Вторая характеристика касается обязательной ориентации профессионала на идеал служения. Интерес в увеличении собственного благосостояния всегда совмещен у него с пониманием важности своего дела для реализации центральных потребностей общества и его от-
дельных членов. Отсюда вытекают специфические отношения профессионала с теми, кому он предлагает свои услуги [14, 18].
Так как задачи профессионала не исчерпываются реализацией (пусть даже очень точной, быстрой и эффективной) ряда стандартизированных операций и могут быть решены лишь на основе квалифицированного суждения, то он приобретает приоритетное право высказываться по поводу предметов его специализации - своего рода монополию, которой лишены неспециалисты. Это формирует изначальную асимметрию в отношениях профессионала и тех, кого П.Вейнгартнер называет его клиентами. Такая асимметрия является следствием не только того, что у одних людей имеются особые знания и умения, а у других они отсутствуют, но также особых эмоциональных установок, которые сознательно культивирует в себе профессионал (среди них - объективность и отстраненность). Именно поэтому проблематичной оказывается эффективность профессионала, когда он пытается обслуживать собственные потребности или потребности своих близких [14, 19].
Отношения между профессионалом и клиентом качественно отличаются от отношений покупателя и продавца (даже если перед нами покупка и продажа услуг, а не товаров). Покупатель исходит из посылки, что ему известны свойства желаемой покупки. Он диктует свои требования продавцу-посреднику или продавцу-производителю. В профессиональном контексте идет речь, скорее, не об оплаченном исполнении желаний, а об удовлетворении довольно общих и неопределенных потребностей клиента и, соответственно, о решении столь же неопределенных задач, которые ставит клиент перед профессионалом. В этой связи именно профессионал в существенной мере определяет (или хотя бы конкретизирует) благо и зло для клиента, которому не остается ничего другого, кроме как принять профессиональное суждение (или обращаться к разным профессионалам). Но в любом случае он оказывается вынужден доверять кому-то из них или их консилиуму [14, 19]. Конечно, автономия клиента может и должна защищаться, он должен получать от профессионала достаточную информацию об альтернативных способах реагирования на его потребности, но даже при самой широкой своей трактовке автономия клиента
никогда не будет равна автономии простого покупателя, поскольку в этом случае будут потеряны все плюсы обращения к услугам профессионала.
Асимметрия отношений профессионала и его клиента приводит к тому, что те не могут полноценно регулироваться на договорной (контрактной) основе. Условия контракта просто не в состоянии отразить ситуацию, в которой клиент доверяет профессионалу определять параметры собственного блага. Критерии успешности профессиональной деятельности не столь просты и очевидны как в случае уборки помещения и ремонта автомобиля, поэтому контракт и зафиксированные в нем санкции в случае недобросовестного исполнения профессионалом своих обязанностей далеко не всегда являются достаточной защитой интересов клиента. Отсюда следует, что эффективность профессиональной деятельности невозможно поддержать исключительно с помощью механизмов контроля над соблюдением контрактов. Профессии вынуждены делать акцент на личности профессионала, формируя различные механизмы, с помощью которых участвующие в профессиональной деятельности лица, несмотря на значительную степень свободы и неопределенность критериев оценки успешности, оказываются достойны доверия клиентов. Таково объяснение высокой значимости репутации внутри сообщества профессионалов, необходимости сертификации на основе оценки их способностей со стороны равных и выдвижения на первый план этических (а не технологических или дисциплинарных) стандартов деятельности [14, 23-24].
Университет, полагает П.Вейнгартнер, это организация, имеющая в качестве ядра большую группу профессионалов. Однако их профессиональная деятельность такова, что она не может эффективно осуществляться исключительно в формах саморегулирующегося сообщества (подобного адвокатской коллегии, например). Образовательный базар, на котором обучающийся самостоятельно отбирает себе учителей, не возможен как по техническим причинам, так и в связи с тем, что общество в целом предъявляет запрос на образование определенного типа. Соответственно необходима именно пронизанная отношениями соподчинения и базирующаяся на механиз-
мах регулирования и контроля институциональная структура -организация, которая могла бы поддерживать целостность и связность образования, подбирать профессионалов, заслуживающих доверия своих клиентов, а также разрабатывать такие механизмы контроля над их деятельностью, которые не уничтожили бы ее профессиональный характер [14, 30-31]. Можно даже сказать, что собственно и делает в конечном итоге П.Вейнгартнер, - университет является своего рода коллективным профессионалом, который оказывает услуги клиентам и институционально выстроен так, чтобы в условиях асимметрии отношений вызывать их доверие.
Проблемы руководителя такой организации или других ее администраторов очень специфичны. Здесь теряет смысл классический менеджмент и некоторые его классические этические дилеммы. Или, вернее, последнее обстоятельство характеризует лишь одну из групп университетского руководства. П.Вейнгартнер указывает на существование в университете «первой административной категории, которая состоит из менеджеров, управляющих теми, кто... способствует реализации студентами и преподавателями институциональной миссии университета, назовем ее инструментальными администраторами», а также «второй категории. именуемой академическими администраторами, поскольку они озабочены именно академической миссией института, работают с преподавателями и отвечают за академические занятия студентов» [14, 32]. «Как особая порода людей академические администраторы абсолютно уникальны. Ничего подобного им нельзя найти в мире бизнеса и, хотя у них есть некоторые сходства с администраторами больницы или некоторыми ролями в государственном аппарате, мы достигнем немногого, анализируя эти сходства» [14, 32]. «Работать с преподавателями» и «отвечать за академические занятия студентов» совсем не значит «управлять ими» в расхожем смысле этого слова, это значит находиться в отношениях особого рода сотрудничества, позволяющего академической организации выполнять свои обязанности.
П.Вейнгартнер убежден, что определение общих параметров функционирования университета ни в коем случае не должно попадать в руки обыкновенных (инструментальных)
менеджеров, которые оценивали бы происходящие в нем процессы с помощью критерия управляемости и создавали бы механизмы соподчинения, позволяющие осуществлять любые решения руководства. Для обыкновенного менеджера институциональная структура университета заведомо будет казаться «разболтанной». Задания, спускаемые преподавателям внутри подразделений, недостаточно определенны, способы контроля над деятельностью недостаточно комплексны и глубоки, подотчетность персонала перед руководством не выражается в достаточно подробных и регулярных процедурах [14, 44]. Но это удивительно лишь с точки зрения обыкновенного менеджера, поскольку в университете имеют место отношения профессионалов и клиентов, а смысл профессионализма во многом состоит именно в принятии самостоятельных (неподотчетных) решений. Поэтому задача академического администратора состоит не столько в том, чтобы сделать образовательный процесс абсолютно подконтрольным, а преподавателей - способными переключаться по первой команде на решение любых задач, сколько в том, чтобы обеспечить сохранение связи и баланса а) между тем, что считает важным преподаватель, и целями университетского образования (вообще и в данном учреждении в частности), б) между этими целями и тем, что воспринимается обществом как престижная деятельность, или тем, что приносит максимальный доход учреждению.
Примером второго рода у П.Вейнгартнера является большой университетский спорт, развитие которого часто требует от университета поступаться своими центральными целями (не слишком актуальная для российского контекста тема). А вот примеры, связанные с первым пунктом, куда актуальней. Казалось бы, всем очевидно, что отдельные курсы должны способствовать освоению студентами образовательных программ, в состав которых они входят, а сами программы должны служить разным образовательным потребностям общества, какая-то комбинация которых служит целью конкретного университета. Однако преподаватели как отдельные специалисты и как состоящие из них подразделения могут легко терять эту перспективу из виду. Имея большое количество степеней свободы, они могут пытаться учить тому, что находится в фокусе их частных
исследовательских интересов, забывая про коллективную цель университета как сообщества и института [14, 46].
Примечательно, что П.Вейнгартнер рассматривает такие отклонения как проявления непрофессионализма, как выход за пределы своей профессиональной компетенции. Отдельные преподаватели хотя и являются профессионалами в какой-то исследовательской или образовательной области, но они не являются специалистами по предоставлению высшего образования в целом. Здесь «специалистом» может быть только коллективный субъект - университет [14, 45]. А люди, отвечающие за подобную коллективную субъектность, и есть университетские академические администраторы. Их деятельность, по П.Вейнгартнеру, нельзя назвать отдельной профессией в полном смысле этого слова, поскольку нет того сообщества, которое осуществляло бы их подготовку [14, 36]. Однако их деятельность сходна с профессиональной во многих отношениях. То, что они призваны делать, не может быть полно отражено никакими условиями найма. Продуктивности их деятельности невозможно добиться без восприятия ее как общественно важного призвания. И главное - вне их деятельности университет не мог бы выполнять свои обязанности перед клиентами и обществом в качестве организации профессионалов.
Академический администратор использует свои полномочия и коммуникативные способности для того, чтобы на основе коллективной деятельности возникал и постоянно развивался набор образовательных программ, соответствующих целям университета, он стремится обеспечить такую кадровую политику, чтобы воплощать этот набор могли наиболее подготовленные профессионалы, вовлеченные не только в освоение, но и в производство знания, и наконец, он пытается согласовать свободу профессионалов с целевыми установками университета. Эта деятельность сопровождается целым рядом этических дилемм, однако они во многом не являются менеджерскими. Модель П.Вейнгартнера так же, как и модель Н.Кеохэйн предполагает этическую подотчетность администрации университета коллективу и фиксирует некоторые стороны функционирования университетской администрации, на которые разработ-
чики проекта этического кодекса Философского факультета обращали мало внимания.
Некоторые проблемы
Предложенное П.Вейнгартнером и Н.Кеохэйн описание общего практического фона деятельности академического администратора интуитивно очень привлекательно, поскольку оно соответствует тому представлению университетских преподавателей о характере своего труда, которое наполняет их трудовую жизнь высоким личностным и нравственным смыслом. Оно созвучно тем переживаниям разных представителей университетского сообщества, которые возникают в моменты, когда они, отвлекаясь от повседневной рутины, задаются вопросом о правильности своего выбора в пользу присоединения к этому сообществу в разных ролевых статусах: студента, аспиранта, начинающего преподавателя, профессора. Н.Кеохэйн прямо пишет об этом. Она полагает, что базовым, системообразующим для той модели университетской жизни, которую она отстаивает, является опыт «абитуриента... выбирающего университет и мечтающего. о новых интеллектуальных вызовах и общении с яркими людьми разных возрастов, преданных учебе и преподаванию», студента, выбирающего специализацию, которая его «очаровала», и думающего об открывающихся ему новых горизонтах и вкладе, который он может внести в науку, вновь испеченного PhD, который получил работу в хорошем университете и надеется попасть в компанию настоящих ученых [6, 3]. Вопрос: насколько подобное понимание университетского администрирования реалистично? Есть два существенных обстоятельства, которые его проблематизируют.
Во-первых, ряд протекающих на настоящий момент процессов, которые принято называть корпоративизацией университета. Даже если учреждение высшего образования когда-то и соответствовало определению сообщества или профессионального института, то эти времена могли давно уйти в прошлое, поскольку на настоящий момент различия университета и бизнес-организации стираются. Г.Стек, введший популярное сравнение корпоративизации университета с сюжетом фантастического фильма «Вторжение похитителей тел», характеризует ее как совмещение ориентации системы высшего образо-
вания на запросы покупателя (что связано с превращением образования в широко распространенный и при этом очень дорогой товар) с переносом в нее управленческих практик бизнес-предприятий, построенных на формализации строго иерархических отношений, стандартизации требований к работникам, широком распространении количественных параметров контроля над качеством труда и упрощенными представлениями о его эффективности [12, 66-83]. Сходные процессы мы имеем и в российской системе образования, хотя здесь импульс, идущий от коммерциализации и корпоративизации образования, соседствует с импульсом, который порожден общей социально-политической тенденцией к выстраиванию бюрократических вертикалей, которые создают иллюзию управляемости и множество ниш для реализации индивидуальных и групповых корыстных интересов. Корпоративный или корпоративно-бюрократический университет представляет собой совершенно иной ландшафт, в котором возникают и разрешаются профессионально-этические проблемы руководства. Однако и Н.Кеохэйн, и П.Венгартнер рассматривают такой университет как отклонение от нормы, с которым следует бороться, поскольку превращение студента в простого покупателя уничтожает сущность университета как профессиональной организации, а превращение университетского администрирования в эффективный бизнес-менеджмент подрывает основы существования академического сообщества - компании людей, стремящихся к знаниям. И они полагают, что такая борьба может быть успешной. Университет, конечно, навсегда останется большим (а иногда и огромным) предприятием, но задача его руководства - по множеству стратегических направлений поддерживать то положение, в котором он является не только (!) таким предприятием.
Во-вторых, то понимание функций университетских администраторов, которое предлагают Н.Кеохэйн и П.Вейнгартнер, исходит из возможности гармоничных отношений между руководством и коллективом ученых-преподавателей, из преобладания единства академического сообщества над трениями и противоречиями, неизбежно возникающими внутри любых ие-рархизированных социальных структур. Однако эта возможность требует доказательства. Тот факт, что в этой сфере не
все обстоит гладко, очень хорошо прослеживается в рассуждениях авторов упомянутого мною сборника «Этические вызовы академического администрирования». Многие из них делятся очень похожими впечатлениями о процессе своего перехода из группы профессоров в группу администраторов. Например, Д.Вернер пишет: «Я помню встревоженный взгляд на лице одного из коллег, когда он узнал, что я приняла назначение. "Ты уходишь на темную сторону?" - спросил он. Другой коллега попросил меня запомнить тот момент, когда я начала смотреть на мир по-другому, момент, когда я стала "одной из них"». Ни глубокое, внутреннее понимание академической среды, ни чувство принадлежности к сообществу не стало препятствием для подобного отчуждения [15, 60], описание сходных явлений см.: [10, 49-62; 10; 11, 25-36].
Среди анализирующих эту проблему исследователей есть и те, кто рассматривает описанное выше отчуждение как результат столкновения двух специфических культур, имеющих несовместимые ценностные и практические установки. Л.Ньютон приводит в качестве иллюстрации разное отношение к практике дискурсивной проблематизации предлагаемых решений - их постановке под вопрос. Для культуры университетского руководства поставить решение под вопрос значит оспорить авторитет разработавшей его инстанции, для культуры сообщества преподавателей и ученых это значит естественным образом прореагировать на набор определивших его отправных посылок. По Л.Ньютон, даже проявления взаимного уважения на личном уровне и искренней дружбы между отдельными членами преподавательского состава и администрации не кладут конец противостоянию и даже не смягчают его. Она полагает, что есть лишь один путь - инстуционализировать соперничество, как это происходит в рамках состязательной системы судопроизводства [8, 99-114]. Этот путь оставляет немного шансов сохранению тех базовых диспозиций, о которых вели речь Н.Кеохэйн и П.Вейнгартнер. Однако мне представляется, что превращение напряженности между руководством и преподавательским составом университета в столкновение культур может быть лишь результатом его полной корпоративизации и бюрократизации. Если университету удается сохранить меха-
низмы ротации и сменяемости администраторов, а также связь повседневной деятельности разных групп с реализацией миссии, вопрос не должен приобретать трагических масштабов.
Хотелось бы верить, что университет, соответствующий представлениям Н.Кеохэйн и П.Вейнгартнера, не является прекрасной утопией. За время своего довольно длительного преподавательского опыта я видел лишь редкие проблески подобного учреждения сквозь толщу бюрократических отношений и организационной прагматики. Но совершенно очевидно, что именно в нем профессионально-этические требования к членам руководства оказываются наиболее высоки и многосторонни, поскольку они призваны решать проблемы, требующие гармоничного совмещения трудно совместимых человеческих способностей, и преодолевать множество разнонаправленных «искушений». Одним ярким описанием критериев профессиональной годности человека, стоящего на самом верху системы управления таким университетом, я и хотел бы закончить свою статью. «Он должен иметь выдержку, железный самоконтроль, высочайший уровень вербальных умений, прекрасное чувство юмора и толстую шкуру. Он должен выступать в качестве примирителя, но быть готовым настаивать до конца на своих принципах. Он должен вести за собой университетское сообщество, но оставлять контроль над программами в основном в руках преподавателей; освоить навыки ответственного лица высокого уровня, параллельно заслужив звание большого ученого; способствовать удовлетворению потребностей молодых и незрелых, но демонстрировать личную зрелость и основательность без проявлений опеки и снисходительности; вызывать доверие политиков и бизнесменов, но при этом пользоваться таким же доверием у людей, которые не терпят ни первых, ни вторых. Он должен вновь и вновь успешно отвечать на требования групп, имеющих такие реальные или воображаемые потребности, которые диаметрально противоположны. Он должен обладать большим политическим искусством, но при этом поддерживать заслуженную репутацию человека высочайшей честности и порядочности» (П.Олскэмп) [9, 10].
Список литературы
1. Бухарестская декларация этических ценностей и принципов высшего образования в Европе // Высшее образование сегодня. 2005. № 5. С. 14-16.
2. Кашников Б.Н. Этический кодекс как замена естественной морали // Этический кодекс университета. Ведомости. Вып. 34 / под ред. В.И.Бакштановского, Н.Н.Карнаухова. Тюмень: НИИ ПЭ, 2009. С. 86-95.
3. Кодекс чести управленца (менеджера) РУДН // URL:htt-p://www.rudn.ru/file.php?id=1522.
4. Прокофьев А.В. Этический кодекс академического сообщества: параллельный опыт разработки // Этический кодекс университета. Ведомости. Вып. 34 / под ред. В.И.Бакштановского, Н.Н.Карнаухова. Тюмень: НИИ ПЭ, 2009. С. 96-113.
5. Этический кодекс Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова // URL:http://www.bio.msu.r-u/res/DOC133/ek.pdf
6. Keohane N. Higher Ground: Ethics and Leadership in the Modern University. Durhem: Duke University Press, 2006.
7. Nelson S.J. Leaders in the Crucible: The Moral Voice of College Presidents Westport: Bergin & Garvey, 2000.
8. Newton L.H. Educated Warfare: Adversary Relations in the Groves of Academe // The Ethical Challenges of Academic Administration / Ed. by Englehardt E.E., Pritchard M.S, Romesburg K.D., Schrag B E. N.Y.: Springer, 2010. P. 99-114.
9. Olscamp P. Moral Leadership: Ethics and the College Presidency. Lanham: Rowman & Littlefield Publishers, 2003.
10. Pritchard M.S. Caught in the Middle: On Chairing a Department // The Ethical Challenges of Academic Administration / Ed. by Englehardt E.E., Pritchard M.S, Romesburg K.D., Schrag BE. N.Y.: Springer, 2010. P. 49-62.
11. Schrag B.E. Through the Looking Glass: Ethics and Academic Administration // The Ethical Challenges of Academic Administration / Ed. by Englehardt E.E., Pritchard M.S., Romesburg K.D., Schrag B.E. N.Y.: Springer, 2010. P. 25-36.
12. Steck H. Corporatization of the University: Seeking Conceptual Clarity // Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2003. Vol. 585. P. 66-83.
13. The Ethical Challenges of Academic Administration / Ed. by Englehardt E.E., Pritchard M.S, Romesburg K.D., Schrag B E. N.Y.: Springer, 2010.
14. Weingartner P.H. Moral Dimensions of Academic Administration Lanham: Rowman & Littlefield Publishers, 1999.
15. Werner D. On the Dark Side: Lessons Learned as Interim Dean // The Ethical Challenges of Academic Administration / Ed. by Englehardt E.E., Pritchard M.S, Romesburg K.D., Schrag B E. N.Y.: Springer, 2010. P. 37-48.
