CC BY
14
ЛИТЕРАТУРА
Кофман А.Ф. Латиноамериканский художественный образ мира. — М.: Наследие, 1997.
Мережковский Д.С. Александр I// Д.С.Мережковский. Собр. соч.: в 4 т. — М.: Правда, 1990. - Т.3. - С.91-556.
CONCEPT "TIME" IN D.S. MEREZHKOVSKY'S NOVEL "ALEXANDER I" (A SKETCH OF ART CONCEPTS GLOSSARY OF THE WRITER)
A.N. Mikhin
There article deals with the concept "time" in D.S. Merezhkovsky's novel "Alexander I". Literary time of the novel comprises features of two types, i.e. of a historical novel and of the chronicles and a psychological novel. An unusual plot incorporates apparent chronological presentation of history and psychological reality.
© 2009
С.Л. Андреева
О ПРОБЛЕМАХ И ВОЗМОЖНОСТЯХ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ КОНЦЕПТОСФЕРЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Действительность преломляется в сознании человека посредством концептов — базовых когнитивных сущностей, позволяющих связывать смысл с употребляемым словом [Ришар 1998: 15]. Исследование концептосферы конкретного индивида есть выявление своеобразных «световых фильтров», сквозь которые человек отражает и познает реальную действительность. Результаты этого отражения остаются в ментальном мире человека в виде «пучка» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний, который сопровождает слово, поскольку «концепты не только мыслятся, они переживаются. Они — предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений» [Степанов 1997: 41]. Лексемы (или другие средства языка) первоначально «припечатывают», обозначают, маркируют и впоследствии «активируют» концепт в сознании человека, устанавливая связь между миром реальным и виртуальным. Для пользования словом необходима его актуализация в памяти, благодаря чему становятся доступными связанные с этим словом языковые и энциклопедические знания [Залевская 1999: 99].
Исследование концептов предполагает обязательный лексикографический этап, поскольку взаимосвязь концептов в концептосфере отдельного художественного произведения, отдельного литературного жанра или концептосферы,
отраженной в творчестве отдельного поэта или писателя, предполагает обращение к словарям как форме фиксации общенародной картины мира. Это необходимо также для верификации выдвигаемых научных версий, для определения доли индивидуального, группового и национального в обнаруженных связях, смыслах, формах вербализации концептов.
В области когнитивной лингвистики на материале различного языкового материала осуществляются попытки репрезентации ментальных моделей сознания народа, группы людей или отдельного индивида. Лексикография значительно продвинулась в области описания ментальных миров в связи с открывшимися возможностями компьютерной техники. Проекты новых словарей пытаются решить задачу совместимости разных планов представления человеческого сознания. Так, Н.Л. Чулкина, исследовавшая концептосферу русской повседневности в лингвокультурологическом и лексикографическом аспектах, предложила проекты трех лингвокультурологических словарей нового типа: «Словарь элементарных единиц русской речи», представляющий решение некоторых теоретических вопросов, связанных с комбинаторикой языковых единиц, ограничениями на синтаксическую и лексическую сочетаемость; «Словарь фреймов типичных ситуаций русской повседневности», содержащий формы представления знаний и их лексикографическую интерпретацию; «Словарь культурно-маркированных единиц русской речи», представляющий описание таких прагматически нагруженных единиц, как прецедентные тексты русской культуры, пословицы и поговорки, зоонимы. Компьютерная программа должна обеспечить вход в каждый словарь из описанной серии словарей, а также общий вход во все три словаря, позволяющий представить характеристику каждого концепта русской повседневности по всем трем параметрам, соответствующим трем уровням структуры языковой личности [Чулкина 2005].
Вопрос о формах репрезентации значений в памяти человека (к их числу относят признаки, концепты, образы, прототипы, пропозиции, фреймы, события, ментальные модели и т.д.) остается открытым. Описание значений в современной лингвистике обычно предваряется попытками разграничить языковой и концептуальный уровни значения, развести между собой языковые и энциклопедические знания. Описание одного концепта или целой концепто-сферы выходит за рамки языкового знания на уровень структур знания о мире (энциклопедического знания). И зесь оказывается очень трудным разграничить, где кончается языковое и где начинается энциклопедическое знание. Более того, через такое сочетание языковых и энциклопедических знаний предусматривается выход на индивидуальную картину мира как обязательное условие успешности взаимопонимания при общении.
Концептосфера, полученная в результате анализа содержания и связи концептов, «активированных» в произведении, представляет собой ментальную модель. П. Джонсон-Лэрд утверждает, что ментальная модель может быть определена как некоторое знание в долговременной или кратковременной памяти, структура которого соответствует структуре репрезентируемой ситуации; наши модели должны интегрировать информацию от всех сенсорных систем и от общего знания о том, что возможно в окружающем нас мире; при этом ментальные модели являются внутренними символами, особый вид моделей представ-
ляют собой образы [Johnson-Laird 1983]. Построение концептосферы именно художественного произведения в этом смысле представляется интересным, особенно, если писатель работает с антижанром. Антиутопия в этом смысле представляет собой не простое отражение фрагмента действительности — это отражение модели сознания, а точнее — отражение конфликта двух типов сознания. Это всегда минимум две концептосферы, наложенные друг на друга и совпадающие в целой серии концептуальных узлов. Эти концептуальные узлы формируют жанр утопии/антиутопии и, как правило, являются одновременно ключевыми концептами культуры.
Нужный ракурс исследования отношений между словами или концептами мы находим у Дж. Андерсона. Представляется возможным рассматривать эти отношения в плане автоматической/контролируемой, или бессознательной/осознаваемой, переработки разных типов информации. Отмечаются существенные различия между декларативным и процедурным знаниями, в которых сохраняется человеческий опыт. Декларативное знание трактуется как пропозициональная сеть, то есть концепты в долговременной памяти репрезентируются как узлы сети, соединенные друг с другом ассоциативными связями. Извлечение из декларативной памяти осуществляется посредством процесса распространяющейся активации: активация одного концепта распространяется на другие концепты, связанные с ним в цепи. Этот тип активации быстро затухает. Кроме того, поскольку объем рабочей памяти ограничен, только некоторое количество узлов может быть активным в определенный момент. Процедурное знание репрезентируется и активируется иначе. Продукты знания этого типа не являются узлами, которые соединены в сеть ассоциативными связями. Скорее, это пары, состоящие из условий и действий; они выбираются и возбуждаются, когда условия некоторых действий согласуются с внешним окружением или с внутренним окружением (рабочей памятью) [Anderson 1983].
Поскольку ни язык, ни мышление не даны нам в непосредственном наблюдении, то тексты остаются верным источником формирования наших знаний и о языке, и о ментальных структурах, а также о соотношении языковых и энциклопедических знаний. В исследовании ментального мира авторские тексты в качестве материала имеют, с нашей точки зрения, преимущество по сравнению со словарным материалом. Если для анализа выбран текст, находящийся на значительной временной дистанции от эпохи исследователя, то среди прочих текстов художественные тексты более удобны в том плане, что публичность автора позволяет собрать энциклопедические знания о нем и его взгляде на мир. Именно эти знания составят ментальный контекст (или гипертекст), т.е. позволят реконструировать эпоху, ту реальную действительность, которая «преломляется» в сознании писателя в виде сети концептов.
Сетевая модель концептосферы с подвижной активацией концептуальных узлов соответствует результатам нашего исследования. Концептосфера романа Е. Замятина «Мы» имеет, как нам представляется, сетевую структуру. Узлы этой сети — релевантные концепты. Способы их представления в тексте антиутопии тоже связаны сетевыми отношениями. Если частотность и характер вербальных репрезентаций концепта позволяют сделать вывод о наборе концептов, то сама текстовая ткань без максимально точной реконструкции затекста
не позволит понять меру и степень активации концептуальных узлов. Связь между концептами может не иметь в тексте языковых воплощений, поскольку она легко угадывалась современниками и не нуждалась в экспликации. Для читателей или исследователей более поздних эпох связь концептов могла разрываться, образуя семантический вакуум, и приводить к неточной интерпретации ментальных структур. Вертикальный конфликт культур усиливается, если текст не рассматривается во временном контексте.
В качестве одного из наиболее важных современных подходов к трактовке значения представляется необходимым выделить ситуационный (событийный) подход, акцентирующий внимание на том, что для пользователя языком значение слова реализуется через включение его в некоторую более объемную единицу — пропозицию, фрейм, схему, сцену, сценарий, событие, ментальную модель и т.п. Описание концептосферы отдельного произведения, таким образом, оказывается лишь отчасти лингвистическим. Чтобы реконструировать затекст-ную информацию к роману-антиутопии Е. Замятина «Мы», нам пришлось обратиться к историческим фактам, текстам различных авторов (творческих личностей, известных общественных деятелей) из области филологии, истории, социологии, математики, физики, экономики, менеджмента, политологии, психологии, а также психоанализа, философии, религии и проч. Эти тексты составили интертекстуальное поле романа. Они безошибочно угадывались современниками писателя и почти не узнавались читателями конца XX в.
Лексикографическое описание, которое зафиксирует языковые и энциклопедические знания, формирующие концептосферу романа «Мы», войдет, скорее всего, в группу словарей языка писателей, соединив в себе функции идеографического словаря, словаря языка писателя, словаря одного произведения, словаря-справочника, историко-литературного комментария и конкорданса (расположенного в алфавитном порядке переченя встречающихся в книге слов (или сходных по содержанию мест) с минимальным контекстом (в несколько слов) [Словарь иностранных слов: 2006]. Представим в общем виде идею такого словаря.
В левую часть словаря войдут в качестве заголовочных статей названия концептов, расположенных для удобства поиска в алфавитном порядке. Правая часть будет представлена сгруппированными и иерархически расположенными данными: первый столбец (или уровень) составит используемая в романе «Мы» базовая номинация (языковая презентация) концепта, включающая словообразовательные производные. Нам представляется рациональным для ее фиксации воспользоваться формой конкорданса: его материалы предоставляют возможность проследить парадигматические связи в тексте, увидеть и количественно оценить нюансы словоупотребления, сопроводить необходимой ссылкой на фрагмент текста. Следующий столбец займут дополнительные способы языковой актуализации концепта, также представленные в форме конкорданса. Третий уровень сформируют интертекстуальные элементы текста. В этом случае форма конкорданса должна содержать не только минимальный контекст, указание на место в тексте (ссылку на запись), но и указание на прецедентный текст (с цитированием/пересказом «чужого» текстового фрагмента), с которым мы обнаружили интертекстовую связь. Этот последний уровень словаря выполнит
функции историко-филологического или энциклопедического комментария. Система индексов позволит установить сетевые связи на уровне языкового и когнитивного значения.
Описания концептов, выполненные в результате анализа отдельного текста либо на основе обобщенного анализа творчества одного писателя/поэта, а также сопоставления способов репрезентации концептов/концептосфер разных творческих индивидуальностей и/или той же творческой индивидуальности в разные временные периоды, — все они являются ценным материалом для совершенствования уже имеющихся типов словарей (их словарных дефиниций, системы помет, иллюстративного материала и проч.), а также открывают возможности появления новых комплексных словарей.
ЛИТЕРАТУРА
Залевская, А.А. Введение в психолингвистику: учеб. для вузов по филол. специальностям -М.: РГГУ, 1999.
Ришар Ж.П. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений. — М.: Изд-во «Ин-т психологии РАН», 1998.
Комлев Н.Г.Словарь иностранных слов — М.: ЭКСМО, 2006.
Степанов Ю.А. Константы. Словарь русской культуры. — М.: Яз. рус. культуры, 1997.
Чулкина Н.Л. Концептосфера русской повседневности как объект лингвокультуро-логии и лексикографии: дис. ... д-ра филол. наук. — М., 2005.
Anderson J.R. The architecture of cognition (Cognitive science series, N 5). — Cambridge (Mass.), London: Harvard Univ. Press, 1983.
Johnson-Laird P.N. Mental models: Towards a cognitive science of language, inference, and consciousness // Cognitive Science Series. — Vol. 6 — Cambridge, 1983.
LEXICOGRAPHIC DESCRIPTION OF LITERARY WORK CONCEPTUAL SPHERE:
PROBLEMS AND POSSIBILITIES
S.L. Andreyeva
The article puts forward the idea of a conceptual sphere glossary (based on Ye. Zamyatin's conceptual sphere of the novel "We") capable of combining ideographic dictionary functions with writer's idiolect, glossary of one literary work, reference book, historical and literary commentary, and concordance.
