CC BY
281
А. В. Банников
О ПРИЧИНАХ ИЗМЕНЕНИЯ РИМСКОГО ВООРУЖЕНИЯ В ЭПОХУ ПОЗДНЕЙ ИМПЕРИИ
Когда речь заходит о римском вооружении эпохи поздней империи, ряд специалистов считает возможным говорить о революционных изменениях и даже о полном разрыве с существовавшей прежде традицией. В. И. Холмогоров полагает, что в IV в. «характерноримское национальное оружие» совершенно исчезает из употребления1. Вместе с тем, широкое применение находят виды оружия, заимствованные римлянами в III-IV вв. у восточных народов или германцев2.
Действительно, если мы сравним римского легионера времен Траяна с легионером IV в., то разница в вооружении покажется нам весьма существенной: галльский шлем (тип Weisenau) уступает место композитным каскам восточного образца, на смену lorica segmentata приходят длиннополые кольчуги, полуцилиндрический scutum вытесняется круглыми или овальными щитами, короткий и широкий gladius заменяется длинной и узкой spatha, а вместо пилума используются обычное копье (hasta) и несколько дротиков различной формы. Каковы же были причины столь сильной модификации римского вооружения, а следовательно, и всей римской военной тактики?
Вооружение легионеров конца республики — начала принципата было идеально приспособлено к тактическим приемам ведения боя, сформировавшимся у римлян в процессе борьбы за гегемонию в Средиземноморье. Согласно утвердившейся практике, легионеры, прежде чем вступить с противником в рукопашную схватку, должны были забросать его строй своими пилумами. Для того чтобы получить максимальный эффект от броска тяжелого пилума, нужен был предварительный разбег3. Поэтому легионы поздней республики были чрезвычайно мобильной структурой. Во время боя они не стояли на месте, ожидая приближения противника, а сами атаковали его. После залпа пилумов сразу же следовала рукопашная схватка (рис. 1). В отличие от позднеримской спаты, короткий гладиус был наступательным видом оружия. Римская военная доктрина требовала, чтобы солдаты наносили колющие удары, поскольку считалось, что именно такие удары наиболее
© А. В. Банников, 2008
смертоносны (Veg., I, 12). Длинный меч был для подобного применения совершенно не приспособлен4.
Вооруженный пилумом и гладиусом, защищенный массивным щитом (scutum) легионер конца республики и первого века империи являл собой тип универсального бойца, для которого не подходили устоявшиеся представления о делении пехоты на тяжелую и легкую. Обычно считалось, что легкая пехота должна была завязывать бой, а от тяжелой требовалось отражать натиск противника и при этом не нарушать своих боевых порядков. Сложившиеся к I в. до н. э. тактика и вооружение римских легионеров позволяли последним выполнять на поле сражения функции как легкой, так и тяжелой пехоты. Эти солдаты были достаточно хорошо защищены, чтобы выдерживать натиск тяжеловооруженного противника, и в то же время были подвижны, даже для того чтобы преследовать отступающую легкую пехоту. Поэтому легионы могли действовать на поле боя и без поддержки кавалерии или легковооруженной пехоты5.
Однако в первой половине III в. характерные для римского легионера виды вооружения окончательно выходят из употребления. Объяснить данный факт можно только тем, что решительные изменения претерпела сама римская тактика, которой эти виды вооружения были востребованы.
Вооружение легионеров копьями (hastae), предназначавшимися для ведения ближнего боя, и длинными мечами (spathae), более приспособленными для нанесения рубящего, а не колющего удара, свидетельствует в пользу того, что задачей легиона становится не нападение на вражеский боевой порядок, а, напротив, отражение натиска противника (рис. 2). Вегеций, использовавший при написании своего труда различные источники, в том числе и восходящие ко II в.6, сообщает, что тяжелой пехоте следовало принять на себя тяжесть боя и стоять, «подобно железной стене»
(«murus, ut ita dicam, ferreus stabat»); после же обращения противника в бегство тяжеловооруженные воины не должны преследовать его, чтобы не расстроить своих боевых порядков (Veg., II, 17; III, 14; ср.:
Amm., XVI, 11, 20)7. При таком неподвижном построении даже у солдат, находившихся в передних рядах, не было никакой возможности эффективно метать свои pila8, а короткие gladii оказывались
беспомощными против более длинных мечей противника. Тактика легионов стала все больше напоминать традиционную тактику фаланги9. Уже Арриан советует, чтобы стоящие в первом ряду легионеры не метали свои пилумы, но, выставив их вперед, отражали натиск вражеской кавалерии. В то же время солдаты, стоявшие во втором, третьем и четвертом рядах, должны были забрасывать пилумами нападавшего противника. Те же, кто стоял в рядах с пятого по восьмой, вообще не имели возможности использовать свои pila (Arr., Tact. 17)10. Такое построение противоречит всем нормам римской тактики, отработанным в предыдущий период: пилумы, непригодные для ведения ближнего боя, не могли заменить солдатам, стоящим в первом ряду, копий; в то же время те, кто стоял во втором, третьем и четвертом рядах, были в состоянии метнуть свои пилумы на очень небольшое расстояние; эффективность такого броска была минимальной.
Меняется не только наступательное оружие легионеров. Как мы отметили выше, традиционный римский scutum уступил в III в. место овальному щиту. Э. Нишер, впрочем, склонен полагать, что на вооружении у легионеров какое-то время было два типа щитов: полуцилиндрический (scutum) и овальный, подобный щитам, изображенным на рельефах триумфальной арки Марка Аврелия (рис. 3) или Сертимия Севера (рис. 4)11. По его мнению, последние ряды центурий были вооружены овальными щитами и короткими копьями, т. к. они не имели возможности пустить в ход пилумы12, копья же и облегченные щиты были гораздо удобнее для ближнего боя. Это кажется вполне вероятным, поскольку, как мы уже говорили, полуцилиндрический скутум исчезает только во второй половине III в., а следовательно, какое-то время на вооружении легионеров действительно было два типа щитов.
Таким образом, представляется вполне справедливым, что уже в середине II — начале III в. новая тактика ведения боя потребовала внесения коренных изменений
Рис. 3. Изображение римских легионеров на рельефах триумфальной арки Марка Аврелия
Рис. 4. Изображение римских легионеров на рельефах триумфальной арки Сертимия Севера
в вооружение римских легионов: теперь лишь первые четыре ряда боевого порядка имели на вооружении пилумы и большие щиты; солдаты задних рядов были вооружены копьями и щитами меньшего размера; длинный меч — spatha совершенно вытеснил короткий — gla-dius, и им были вооружены все солдаты как первых, так и последних рядов. При таком построении естественным образом должна была произойти скорая замена pila на копья и дротики различной формы. Первые были предназначены для ведения ближнего боя, а вторые можно было бросать на расстояние даже большее, чем пилумы, поражая противника еще до начала непосредственного столкновения. Вооружение всех солдат копьями позволяло бойцам второго и третьего рядов участвовать в рукопашной схватке вместе с теми, кто стоял по фронту. Задние ряды центурий могли быть вооружены стрелковым оружием (луками и арбалетами), что давало им возможность принимать самое активное участие в сражении: стреляя под углом вверх, они также могли наносить противнику ощутимый урон (рис. 5).
Попытаемся разобраться теперь, каковы были причины изменения традиционной римской тактики ведения боя, повлекшие за собой столь глубокие изменения в вооружении. Еще Цезарь говорил о том, что на солдат оказывают большое влияние нравы тех народов, в стране которых они долго находятся (Caes., BC., I, 44). Римские солдаты в таких случаях
Рис. 5. Стрелковое оружие римских легионеров середины II - начала III вв. н. э.
сближались с местным населением, перенимали его обычаи, военные приемы и заимствовали некоторые элементы вооружения. Например, когда войска Цезаря столкнулись в Испании с легионами Афрания, выяснилось, что солдаты противника сражаются так, как это было принято у луситан и других испанских племен (Caes., BC., I, 44)13.
Впрочем, не только длительные контакты с местным населением провинций способствовали появлению в римском вооружении и тактических приемах чужеродных заимствований. Нельзя не заметить, что уже в течение первых трех веков империи существенные изменения произошли в системе комплектования армии. Хотя принудительный набор в римскую армию никогда не отменялся, правительство прибегало к нему лишь в исключительных случаях14. На деле пополнять армию предпочитали добровольцами15. Но добровольцев, поступавших на военную службу, было недостаточно16. К тому же их моральные качества оставляли желать лучшего, ибо записывались в армию преимущественно бедняки и бродяги (Tac. Ann., IV, 4). Подобные трудности, возникавшие при пополнении рядов легионов, приводили к тому, что еще при Августе были отмечены случаи, когда к службе в армии привлекали рабов (Dio Cass., LV, 31; Plin., H. N., VII, 45). Уже одно только снижение моральных качеств римских солдат не могло не отразиться на римской тактике ведения боя, а стало быть, не могло не повлиять в конечном итоге и на вооружение легионеров. Тактика, выработанная римлянами к концу республики, требовала от каждого отдельного бойца личного мужества, физической силы (хотя бы для того, чтобы метать тяжелые pila) и умения хорошо обращаться с оружием17. В новых условиях, когда требования, предъявляемые к новобранцам, снизились настолько, что в ряды армии попадали
городские люмпены, бродяги или рабы, трудно было добиться практического воплощения в жизнь отработанной в прежний период тактики. Поскольку общая масса личного состава не отличалась высокими моральными качествами, то наиболее приемлемым для ведения боя оказалось построение в виде фаланги: в этом случае в сражении принимали участие, как правило, лишь первые ряды, составленные из офицеров, унтер-офицеров и наиболее надежных и сильных солдат.
Важную роль в процессе изменения римской тактики и вооружения сыграла дероманизация легионов в узком смысле слова (т. е. пополнение легионов за счет провинциалов в ущерб италикам). При Августе комплектование легионов производилось по большей части в Италии, однако уже в это время наблюдается тенденция к пополнению легионов провинциалами. Так, египетские и сирийские легионы пополнялись за счет туземного населения Сирии и Египта, а множество галлов и испанцев служило в западных легионах18. Ввиду того, что право служить в армии предоставлялось исключительно римским гражданам, Август стал в широких пределах наделять провинциалов римским гражданством, чтобы они затем несли службу в легионах19.
Созданная Августом система привела к тому, что «старое требование, чтобы легионер являлся римским гражданином (civis Romanus), нередко превращалось в пустую формальность»20. В результате наличие римского гражданства уже в I в. не играло существенной роли для зачисления в состав легионов. Основными требованиями были свободное рождение и городское происхождение21.
Принципы «городской» системы комплектования армии восходили еще ко временам республики. Как полагает Е. П. Глушанин, такая система должна была способствовать закреплению гегемонии италийских рабовладельцев в империи22. Со времен правления Веспасиана набор италиков в легионы прекратился почти полностью23. Италики несли службу в основном в преторианской гвардии. В. И. Холмогоров отмечает, что Веспасиан сделал «решительный шаг по пути денационализации римской армии»: легионы эпохи правления Флавиев и Траяна превратились в «легионы провинций, правда, романизированных провинций запада — Испании и Г аллии»24. Чтобы расширить социальную базу для рекрутирования воинов, императоры из династии Флавиев и Антонинов последовательно проводили политику урбанизации и предоставления прав гражданства жителям новых городов25. В таких городах создавались особые коллегии молодежи, главной обязанностью которых была отправка новобранцев в легионы26.
Подобное положение сохранялось вплоть до прихода к власти Адриана. С этого времени основную массу рекрутов начинают получать из сел и военных лагерей27. При Адриане процесс провинциализации армии получает свое логическое завершение: «Видимо, Адриан просто окончательно устранил последние помехи, препятствующие зачислению в войска перегринов. Собственно говоря, комплектование частей на местах соответствовало его политике отказа от завоеваний»28. Такая система комплектования привела к тому, что всякая национальная связь между отдельными легионами была утрачена, что не замедлило отразиться на их вооружении и тактике ведения боя29.
М. Фожер обратил внимание на то, что поздние изображения пилумов, относящиеся к первой половине III в., встречаются только на погребальных стелах преторианцев и происходят непосредственно из Рима. Это позволило ему предположить, что pila, использование которых всегда было чуждо неримлянам, так и остались национальным оружием италийцев30. Стало быть, дероманизация армии естественным образом вела к постепенному отказу от традиционной римской тактики с использованием пилумов и замене ее более
привычным для народов, вошедших в состав империи, способом сражения в сомкнутом строю с использованием копий.
Результатом дероманизации (провинциализации) армии явилось то, что италийская оружейная традиция перестала повсеместно определять характер вооружения римского легионера, превратившись лишь в одну из нескольких традиций, которые оказывали на него влияние. Особенно велика была в этом отношении роль балканских провинций — Иллирии и Паннонии. Во второй половине III в. именно за счет них в основном комплектовались верные Риму войска. Следствием этого стало появление на вооружении римской армии плюмбаты и полуспаты, а к обмундированию добавились паннонские шапки.
В жизнеописании Александра Севера сохранилось интересное указание на то, что римские легионы утратили полное единообразие в вооружении. Автор жизнеописания говорит, что Александр создал отборное войско (фалангу) в 30 тысяч человек, которое состояло из шести легионов, имевших одинаковое вооружение («...ex sex legionibus similium armorum») (SHA., Alex., 50, 5). Подобное утверждение свидетельствует о том, что другие легионы имели какое-то иное вооружение.
Большое влияние на римское вооружение оказали, конечно же, и события политического и экономического характера. По мнению М. Фожера, военный, экономический и промышленный кризисы, которые охватили римские провинции в 60-70 гг. III в., положили конец существовавшей прежде системе производства оружия31.
Перипетии второй половины III в., когда отдельные части единой прежде империи обособились и порой на продолжительное время превратились в независимые и, как правило, враждебные Риму государства, послужили причиной того, что местные оружейные традиции, выполнявшие ранее вспомогательные функции, получили мощный импульс для быстрого развития в ущерб чуждой им римской традиции.
На Востоке, всегда испытывавшем сильное парфяно-сасанидское влияние, стали развиваться виды войск, традиционные для этого региона: пехота и конница, вооруженные различными видами стрелкового оружия, а также сверхтяжелая кавалерия, состоявшая из эскадронов катафрактариев-клибанариев32. Это способствовало распространению в римской армии композитных шлемов, торакса, маники и лука восточного образца. В галльских провинциях, где сильно было германское влияние, произошло заимствование некоторых видов вооружения германцев (боевая секира, наконечники стрел и копий). Относительное единообразие, существовавшее в римской армии в первые два века империи, исчезло совершенно. В. И. Холмогоров отмечает, что «с этого времени уже весьма явственно начинает выступать различие между легионами Запада и Востока»33. Это различие наглядно отражено в имеющихся у нас источниках. Уже по одному внешнему виду той или иной воинской части можно было определить, в каком регионе она была сформирована и вооружена.
Отметим, что это разделение прежде единой римской армии на западную и восточную, сильно различавшиеся между собою уже по одному внешнему виду, было очевидно для самих современников. Так, Аммиан отмечает, что после смерти Юлиана при выборе нового императора участвовали представители от двух армий («utriusque exercitus conso-ciata suffragia legitimum principem declarabunt») (Amm., XXV, 5, 2), а Клавдиан говорит о двух «несхожих ратях» (т. е. западной и восточной), оказавшихся в 396 г. под командованием Стилихона (Claud., C. Ruf., 2, 104, 105)34.
Безусловно, сильнейшее влияние оказала на римское вооружение новая централизованная система производства оружия, введенная в конце III в. Диоклетианом. В эпоху принципата снабжение армии оружием и амуницией происходило двумя путями: большая
доля вооружения производилась в оружейных мастерских, расположенных в местах постоянной дислокации легионов, другая изготавливалась гражданскими мастерами и поступала на склады при воинских формированиях35.
Благодаря тому, что в течение первых двух веков империи легионы, как правило, не меняли своих стоянок, подобная система снабжения была вполне эффективной. Однако во время кризиса III в. она уже не могла функционировать36. В последовавший вслед за смертью Александра Севера период анархии большинство военных частей пришло в движение; крупные подразделения, такие как легионы, подвергались дроблению на более мелкие (вексилляции), действовавшие самостоятельно вдали от мест своей постоянной дислокации; многие лагеря и форты были оставлены, некоторые временно, другие навсегда. В условиях постоянного передвижения военные не имели возможности снабжать себя оружием сами и могли рассчитывать только на гражданское производство. Именно поэтому Диоклетианом была создана сеть оружейных мастерских (fabricae), охватившая всю империю.
Внимательный анализ перечня мастерских, содержащегося в Notifia dignitatum, позволяет сделать вывод, что хотя fabricae появились при Диоклетиане, большинство из них, если не все, находилось там, где прежде были центры производства оружия37. Чаще всего они размещались в крупных городских центрах, дававших им защиту от возможных нападений неприятеля, а также обеспечивавших их сырьем, рабочей силой и, что было особенно важно, средствами коммуникации. Некоторые из них, однако, находились на местах старых лагерей легионов, как, например, три мастерские в Паннонии, расположенные в Аквинке, Карнунте и Лавриаке38. В Notifia перечисляются не только сами оружейные мастерские, но также назван и вид военной продукции, производимой в каждой из них. Всего Notitia называет 20 оружейных мастерских в западной части империи и 15 в восточной. Они располагались в тех провинциях, где было сосредоточено большое количество войск, т. е. в прирейнской и придунайской областях и на всем протяжении восточной границы. Для каждого основного участка границы было два центра по производству вооружения. Это наглядно демонстрирует, что возникновение fabricae не было стихийным, а стало результатом намеренного планирования39. Особенно распространенными были мастерские по производству щитов (scutaria) и защитного вооружения (arma). Они находились как в восточных, так и в западных провинциях. Мастерские, изготовлявшие луки (arcuaria) и стрелы (sagittaria), находились в западных провинциях. Это объясняется, вероятно, тем, что на Востоке, который традиционно славился своими лучниками, не было нужды в централизованной организации производства луков и стрел. Данный вид оружия изготовлялся местными мастерами в соответствии с местными традициями. На Западе же таких традиций не существовало, поэтому центральное правительство и позаботилось об организации там соответствующих оружейных мастерских40.
Оружейные мастерские были ориентированы обычно на выпуск строго определенной продукции, однако каноны, согласно которым она изготавливалась, очевидно, не были определены. Поэтому каждая fabrica делала оружие или доспехи в соответствии с местными традициями, и мастерская, находившаяся, например, в какой-нибудь восточной провинции, могла производить чешуйчатые доспехи и композитные шлемы, тогда как мастерская из западной провинции, продолжая греко-римские традиции, изготовляла кольчуги и панцири мускульного типа41. Это неизбежно вело к окончательному исчезновению единообразия в вооружении, единообразия, поддерживавшегося прежде исключительно доминированием италийской оружейной традиции. Сама армия в результате введения
государственных оружейных мастерских еще более утратила свои «национальные» римские черты, полностью превратившись из римской в «имперскую»42.
Список сокращений
1. Сборники источников, справочные пособия, общие труды
ILS — Inscriptiones Latinae Selectae / Hrsg. H. Dessau. Vol. 1-3. Berolini, 1892-1916. 2 ed. 1954-1955.
2. Периодические издания BJ — Bonner Jahrbücher. Bonn
ARG — L’armée romaine en Gaule / Ed. M. Reddé. Paris, 1996
3. Античные литературные и юридические источники Amm. — Аммиан Марцеллин «Римская История»
Arr., Tact — Арриан «Тактика»
Caes., BC — Цезарь «Записки о гражданской войне»
Claud., C. Ruf. — Клавдиан «Против Руфина»
CTh — «Кодекс Феодосия»
Dio Cass. — Дион Кассий «Римская история»
Pan. Lat. — «Латинские панегирики»
Plin., N. H. — Плиний Старший «Естественная История»
Plut. — Плутарх
Ant. — «Жизнеописание Марка Антония»
Camil. — «Жизнеописание Камилла»
SHA — Scriptores Historiae Augustae — «Писатели истории Августов»
Alex. — «Жизнеописание Александра Севера»
Claud. — «Жизнеописание Клавдия»
Tac. — Тацит Ann. — «Анналы»
Hist. — «История»
Veg. — Вегеций «Краткое изложение военного дела»
Zosim. — Зосим «Новая история»
1 Холмогоров В. И. Диоклетиано-константиновская военная реформа и римская армия IV века н. э. // Архив СПб. ИИ РАН. Русская секция. Ф. 276. Оп. 2. Ед. хр. 49. Гл. XI. С. 59.
2 Там же. Гл. XI. С. 63.
3 По мнению Цезаря, Помпей в битве при Фарсале (48 г. до н. э.) допустил ошибку уже в самом начале сражения, когда приказал своей пехоте оставаться на месте и сохранять строй. Тем самым он уступил инициативу противнику, солдаты которого, воспламененные желанием сразиться, атаковали его боевые порядки с удвоенной энергией (Caes., BC., III, 92).
4 Согласно современным реконструкциям, во время рукопашной атаки римский легионер I в. пригибался, прячась за своим массивным щитом; при этом вытянутый тыльник его шлема прикрывал верхнюю часть спины воина. См. реконструкцию П. Коннолли (Feugère M. Casques antiques. Les visages de la guerre de Mycènes à la fin de l’Empire romain. Paris, 1994. P. 94) (Рис. 2). В таком положении легионеры вообще не имели возможности для нанесения рубящего удара; для нанесения же колющих ударов короткие gladii были наиболее удобны.
5 Классическим примером использования традиционной римской тактики является битва при Фарсале. Забросав строй помпеянцев пилумами, солдаты Цезаря вступили в рукопашную схватку. Когда Помпей бросил в атаку конницу и легкую пехоту, которые находились на его левом фланге, Цезарь выдвинул против наступавшего противника свой резерв, состоявший из шести когорт легионеров. Этот резерв отразил натиск превосходящих сил кавалерии Помпея и полностью уничтожил его легкую пехоту (Caes., BC., III, 93).
6 Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории: В 7 т. / Пер. c нем. В. И. Авдиева. СПб., 1994. Т. 2. C. 149.
7 Тем не менее, О. Шмитт, вопреки всем имеющимся указаниям наших источников, полагает, что легионы IV в. превосходили мобильностью легионы эпохи Гражданских войн. Организация и вооружение пехоты поздней империи представляли собой, по его мнению, логический результат приспособления римской военной системы к ведению борьбы в новых условиях с новыми противниками (Schmitt O. Stärke, Struktur und Genese des comitatensischen Infanterienumerus // BJ. 2001 [2004]. Bd. 201. S. 110).
8 Г. Дельбрюк отмечает, что Тацит почти нигде не говорит о характерном для римлян военном приеме — залпе пилумов (Дельбрюк Г. Указ. соч. C. 162, прим. 1). Но тот же Тацит сообщает о разнице между наступательным вооружением легионеров и солдат вспомогательных войск («... gladiis ac pilis legionarium... spathis et hastis auxiliarium...») (Tac., Ann., XII, 35, 16). Э. Нишер в данном случае полагает, что Тацит, не являясь специалистом в военном деле, просто не обратил внимания на этот традиционный для римлян тактический прием (Nischer E. von. Die Zeit des stehenden Heeres // Kromayer J., Veith G. Heerwesen und Kriegsführung der Griechen und Römer. München, 1928. S. 550).
9 Так, Аммиан утверждает, что римская армия, подобно спартанской фаланге, вступала в сражение под звуки флейт (Amm., XXIV, 6, 10). Зосим говорит об использовании римлянами синапизма (Zosim., IV, 25, 2), т. е. построения, при котором солдаты так тесно смыкали ряды боевого порядка, что каждый из них оказывался закрыт не только собственным шитом, но и частью щита стоящего рядом товарища (см. рис. 5); прием опять же более типичный для греческих гоплитов, а не для римских легионеров.
10 Отметим, что pila были совершенно непригодны для рукопашного боя, поскольку от удара о вражеский щит или панцирь металлический стержень, соединявший наконечник с древком, мог легко погнуться. Цезарь говорит, например, что во время его сражения с Ариовистом германцы так стремительно атаковали строй римлян, что последним пришлось отбросить пилумы и, взявшись за мечи, перейти врукопашную (Caes., BG., I, 52). Если бы пилумы можно было использовать как обыкновенные копья, то римляне были бы способны встретить натиск германцев, применив обычную тактику линейной фаланги. Впрочем, нельзя отрицать, что нам известны и отдельные случаи, когда римляне были вынуждены сражаться пилумами и в ближнем бою. Так, Плутарх в биографии Антония сообщает, что римские легионеры произвели неожиданную атаку на парфян, действуя пилумами как обычными копьями (Plut., Anton., 45; ср. Plut., Camil., 40). Однако из описания этого столкновения становится ясно, что парфяне приблизились к противнику почти вплотную, не соблюдая строя и уже практически торжествуя победу. При таких условиях успех дела обеспечивала прежде всего внезапность нападения.
11 Nischer E. von. Op. cit. S. 523.
12 Bвиду того что в III в. легион окончательно утрачивает на поле боя свою мобильность (Ibid. S. 523).
13 «У неприятельских солдат был особый способ сражения: сначала они набегали с большой стремительностью, смело занимали позицию, не слишком держа при этом строй, сражались небольшими группами и рассыпанным строем; если же их теснили, то они не считали позором подаваться назад и оставлять занятое место. Они привыкли к своего рода варварскому способу сражения от постоянных войн с луситанами и другими варварами, так как на солдат вообще оказывают большое влияние нравы тех стран, где они долго стоят» (пер. М. М. Покровского).
14 Как это, например, произошло после разгрома легионов Вара в Тевтобургском лесу (Холмогоров В. И. Основные черты развития римской армии в первые века империи (до середины III века) // Архив СПб ИИ РАН. Русская секция. Ф. 276. Оп. 2. Ед. хр. 48. С. 47).
15 Несмотря на то что принудительный набор теоретически должен был давать контингент лучшего качества, тем не менее в действительности дело зачастую обстояло прямо противоположным образом: какой бы сомнительной ни была ценность «боевых качеств являвшихся добровольцев, императоры, разумеется, предпочитали именно ими пополнять ряды легионов; принудительный набор давал еще гораздо худший человеческий материал; производившие набор римские должностные лица за взятки освобождали от службы годных людей, иногда набирая заведомо не способных к службе стариков и слабосильных, которых потом, опять-таки за взятку, отпускали» (Холмогоров В. И. Основные черты... С. 48). См.: Tac., Ann., XIV, 18; Hist., IV, 14; ср.: Veg., I, 7).
16 Так, император Тиберий объявил сенату о своем желании отправиться в провинции, чтобы произвести набор там, ибо добровольцев, изъявлявших желание служить в армии, не хватает (Tac., Ann., IV, 4).
17 Г. Дельбрюк приходит к мысли о том, что использование традиционной римской тактики было возможно только «при наличии очень хорошо обученных войск» (Дельбрюк Г. Указ. соч. C. 162).
18 Холмогоров В. И. Основные черты... С. 45, прим. 2. Надпись ILS., 2484, относящаяся к I в., наглядно демонстрирует, каким образом комплектовались египетские легионы: 50 % солдат происходило из Галатии; 25 % — из Египта; 9 % — из Сирии (Глушанин Е. П. Генезис и позднеантичные особенности ранневизантийской армии, IV — начало V в.: Дис. ... канд. ист. наук. Л., 1984. С. 31).
19 Холмогоров В. И. Основные черты... С. 45, прим. 3.
20 Там же. С. 46.
21 Там же. С. 46, прим. 1.
22 Глушанин Е. П. Указ. соч. С. 30.
23 Холмогоров В. И. Основные черты... С. 50, прим. 1.
24 Там же. С. 51.
25 Глушанин Е. П. Указ. соч. С. 31.
26 Там же. С. 31.
27 Там же. С. 32.
28 Глушанин Е. П. Указ. соч. С. 37.
29 Холмогоров В. И. Основные черты... С. 52.
30 Feugère M. L’armement du Bas-Empire // ARG. P. 169.
31 Ibid. P. 267.
32 Армия Зенобии, распространившей свою власть над Египтом и всем Востоком вплоть до Галатии (Zosim., I, 50, 1), состояла из легковооруженных пехотинцев-лучников (SHA., Claud., XXV, 7, 5: Omnes saggitarios... Zenobia possidet) и катафрактариев (Zosim., I, 50, 3-4). Лициний в борьбе с Константином также полагался на свою панцирную конницу (Pan. Lat., X(4), 24, 2-5). Важную роль катафрактарии играли и в армии Констанция II. Естественно, что для вооружения подобных армий требовались мастера, способные изготовлять необходимое оружие.
33 Холмогоров В. И. Основные черты... С. 52.
34 И на восток обращает свой путь, ведя за собою Галльскую мощь и восточную мощь, две несхожие рати.
(Пер. М. Л. Гаспарова)
35 Feugère M. Les armes des Romains de la République à l’Antiquité tardive. Paris, 1993. P. 239; cр.: Feugère M. L’armement. P. 271.
36 Feugère M. L’armement. P. 267.
37 Southern P, Dixon K. R. The Late Roman Army. London, 1996. P. 89.
38 Это является доказательством того, что при легионных лагерях ранее существовали свои оружейные мастерские (Ibid. P. 89).
39 Ibid. P. 90.
40 Ibid.
41 В каких объемах выпускалось оружие и сколь часто оно заменялось, неизвестно. За поставки оружия отвечал вначале префект претория, а потом магистр оффиций (magister officium) (Jones A. H. M. The Later Roman Empire (284-602). Cambridge, 1980. Vol. II. P. 624).
42 Несмотря на введение оружейных мастерских, не могло быть и речи о полном обеспечении армии оружием за счет государства. Частично солдаты были обязаны обеспечивать себя оружием сами. Уже при Адриане появилось постановление, согласно которому жалование солдат зависело от качества их вооружения (ILS, 2487: «...forma armo-rum cultuspro stipendii modo.»). То же самое касалось обмундирования (CTh., VII, 13, 7, 2) и лошадей (CTh., VII, 22, 2, 1; VII, 22, 2, 2).
L
