CC BY
43
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
От редакции. В преддверии международного форума Дни философии в Санкт-Петербурге, который 21-23 ноября пройдет в нашем городе, продолжаем публикацию рецензий на книги петербургских философов. Авторы рецензий - тоже представители философского цеха Петербурга.
А. В. Апыхтин
О пределах рефлексии: современный философский дискурс* Савчук В.В. Топологическая рефлексия. - М.: «Канон+» РООИ
Среди новинок культурфилософско-го дискурса нечасто встретишь столь тщательный и изящный опыт. Выход в свет именно такой редкой книги, обращающейся к метафизическим основаниям современной традиции мысли, уже есть интеллектуальное событие. 400-страничный труд был издан для ценителей мысли яркой - и ожидаемо толков, судя уже по его композиционному делению; так, составленный из трех больших частей: от «Рефлексии в свете разума» и до «Опыта топологической рефлексии», он также включает Приложение (в переводом с лат. статьи «Рефлексия» из Лексикона Рудольфа Гоклениуса, 1613 г. издания). Кроме того, срединная часть книги специально посвящена ведущим темам философской гу-
© Апыхтин А.В., 2013
* Публикация подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта № 12-03-00533 «Роль экологической эстетики в сохранении ценностей культуры».
«Реабилитация», 2012. - 416 с.
Валерий Савчук
Топологическая
рефлексия
КАНГ Н-ПАГОС
манитаристики: от концепта ориентирования до таких тем, как нигилизм и терроризм. В заключении своих исследований автор, Валерий Владимирович Савчук, дает краткую экспозицию мышления телом, самого тела и топоса.
Арт-опедия способов видения и включение в среду интерсубъективности таких метаобъектов, как «медиа/медиальность», превращает саму нашу оптику в совершенно разнящуюся от идеалов Ratio классики и нон-классики «новую» телесность, или корпоральность альтернативного рода. Как будто за пределами исторических форм рефлексии нас научают ощущать и критически относиться к амальгаме сущего: не только к философии в качестве «зеркала естества», но и к измененным состояниям человеческого «я» как прозревающего, слышащего, захваченного перформансом среды и перформативами бытия. Состояниям нас - субъектов исторически сложившегося, но и соучастников теперешних выразительных средств искусной дискур-сии философии. Чем же может быть обусловлена рефлексия, если она не поддается собственно объективации?
Ответ на этот вопрос можно найти лишь в некоторых книгах по философии. Так, небезызвестный Родольф Гаше опубликовал в 90-е годы прошлого века исследование «Амальгама зеркала», где подробнейшим образом проанализировал генезис философии трансцендентализма у постомодернистов (в частности, сопоставляя философию рефлексии с трудами «раннего» Ж. Деррида); в похожем ключе была создана «Тяжба о бытии» А. Ахутина и ряд других работ, вышедших в самом конце 20-го столетия. Известно также, что еще молодой Гегель провозглашал новую философию как зарю нарождающейся исторической эпохи, а позднее он же утверждал, что философия рисует «своей серой краской по серому», когда данная действительность уже завершила себя. Но еще более важно, не «когда», а «как» именно она это делает.
Нет таких областей действительности, кои были бы вовсе закрыты для философского осмысления. Так же верно и другое: не все даже жизненно острые и актуальные проблемы и жизненные процессы становились в прошлом и ныне могут стать предметом философской мысли. Философия способна осваивать их лишь в соответствии с собственным предметом и методами в рамках присущих ей проблемных полей средствами собственного категориального аппарата. Объективные ситуации должны обрести необходимый, хотя и в исторической динамике, модус всеобщности и генеральности и претерпеть преобразование в качестве философских. Проблемы и антиномии рождаются
в недрах жизни, но философскими делаются только лишь в философской мысли.
Философия культуры конструирует особого рода концепты, такие как рефлексия, не равная только «отражению», сколь угодно теоретическому, концепты горизонтные1, определяющие для гуманитарносоциального знания вообще, присутствуют и задействуются ли они в конкретных исследованиях либо нет. Однако эти конструируемые научно-социальной философией концепты не служат также готовыми формами для собственного этой философии эмпирического материала. Они суть априорные как для историко-философского, так и для научно-исторического исследования не в силу того, что последнее как именно историческое эмпирично, поскольку и философия имеет претензию на охват метафизического апостериори. Осмысление, или рефлексия, предельных понятий топологического понимания является вообще занятием в рамках обособленной от всех позитивных наук области философии, в рамках той, в которой происходит раскрытие универсально-фундаментальной характеристики бытия - историчности. И тем не менее дело в философии культуры (философии рефлексии и других специальных метафизиках) обстоит не таким образом, что для ее концептов аналитически преднаходимы и даются принципиальные определения, исчерпывающие бытийную размерность мышления. Некоторые из предельных культурфилософских концептов представляют собою проблему, но не по способу их недостаточной отчетливости, а по их статусу в целом современного дискурса. К числу таковых понятий и можно отнести понятие рефлексивности. Ведь, как мы знаем, там и тогда, где есть малейший зазор в смысловом или временном плане, обязательно должна проявить себя эта способность думающего, пишущего и говорящего субъекта дискурса к самоанализу. Неслучайно у философа Нового времени Т. Гоббса было сказано: понимаю - сделанным (перевод латинского принципа Verum factum).
На такие невольные размышления наталкивает сегодняшнего читателя медленное чтение книги «Топологическая рефлексия» философа Валерия Савчука. А значит, она удалась.
1 Здесь необходимо отметить: мы употребляем понятие «горизонт» не метафорически, а в его исходном логическом значении «определенности», а значит, и не в географическом значении, производном от логического, как «определенность взгляда наблюдателя на данной местности» (ср.: Кант И. Логика (Введение, VI)).
