CC BY
42Свидетельства. Мемуары
«О преблагополучная ты, Казань!»: император Павел I и казанские губернские власти по воспоминаниям и дневникам современников
Вступление на престол Павла Петровича после внезапной кончины Екатерины II для русского общества того времени было «ударом грома при ясном небе». О последнем периоде 34-летнего царствования «северной Семирамиды» безымянный современник писал: «На корме (государственного корабля. — Е. Д.), по мудрому выбору государыни находились мужи твердые, кормчие опытные, которые знали дело и не спали, между тем как все дремало и ликовало»1.
Новое правление сразу же ознаменовалось кадровыми переменами высшей администрации в центре и на местах и беспощадной ломкой екатерининских органов государственной власти. Разумеется, Павел I занял трон «с искренним желанием добра народу во всем его целом, с готовыми проектами реформ, которые, по его мнению, должны были "исцелить" Россию, дать... направление ее... жизни»2. Однако практическое осуществление намеченных мероприятий не могло произойти без борьбы с прочно установившимися порядками и с большим количеством связанных с ними людей. Император и его помощники не участвовали в проведении областной реформы 1775 г. и имели возможность реально оценить ее недостатки. Кроме того, Павел I хотел все держать в своих руках, поэтому он нуждался в гибких и исполнительных чиновниках, а не в представителях общества. Централизация являлась одной из главных целей его деятельности по отношению к местным учреждениям. Последние стоили дорого и при хроническом дефиците государственного бюджета необходимо было сократить расходы, чтобы использовать средства для дальнейшей модернизации страны. Реализуя возможности «просвещенного деспотизма», царь упорно стремился придать импульс заявленным преобразованиям в духе Петра Великого. Указом от 12 декабря 1796 г. в России упразднились наместничества, а большинство должностей генерал-губернаторов (наместников) ликвидировалось3. Отныне губернатор совмещал функции главного начальника и администратора в крае, а наместническое правление было переименовано в губернское. На губернатора возлагались «обязанности активного управления и. по надзору за учреждениями и должностными лицами»4. В лице губернских руководителей Павел I желал видеть ответственных правителей, возлагая на них с каждым годом все больше прав и обязанностей. Кроме административно-полицейских функций, они несли ответственность по фискальным и судебным делам. Так, казенные и частные убытки, происходившие из-за «упущений» местной администрации, например от грабежей, главы губерний возмещали из собственных средств. Малейшая ошибка, недомолвка в донесениях или злоупотребление властью, доходившие до государя, тотчас влекли за собой выговор или увольнение и исключение «от службы». Павел I смотрел на Россию как на свое хозяйство и заботился о насущных нуждах населения, о развитии торговли и промышленности. Рядом
указов он предписал построить во всех казенных и помещичьих селениях запасные хлебные магазины с годовым запасом зерна, а также распорядился о дешевой продаже соли во всех губерниях. Согласно документам конца XVIII — начала XIX в., вышеупомянутые меры достигали конечной цели. В стране царил образцовый порядок, проявление произвола с чьей бы то ни было стороны немедленно пресекалось. «За пересудами и за различною тогдашнею, отчасти до сей поры памятною, былью в кругах службы, — писал сенатор Ф. П. Лубяновский, — не без удовольствия вспоминаешь, что... народ бодрый. благоденствовал,.. когда дешевы хлеб, соль и вино, да на плечах зипун и тулуп,.. нетяжелые к тому рекрутские наборы и подати умеренные»5.
Что касается нашего края, то здесь, как и повсеместно, кроме столиц, 12 декабря 1796 г. наместничество было упразднено, и своего поста казанского и вятского генерал-губернатора лишился известный екатерининский сподвижник Савва Иванович Маврин. В Казанскую губернию одновременно назначили двух губернаторов: гражданским — прежнего правителя наместничества, князя Семена Михайловича Баратаева, а военным — бывшего генерал-губернатора, князя Платона Степановича Мещерского. В декабре 1797 г. они оказались в отставке и на освободившиеся места получили назначение: соратник А. В. Суворова, генерал-лейтенант Борис Петрович Ласси (военным губернатором) и родственник князя П. А. Потемкина, Дмитрий Степанович Казинский (гражданским губернатором). Последним и пришлось вскоре принимать в губернском городе императора Павла I, совершавшего инспекционные поездки по России для ознакомления с результатами проводимой им военной реформы по новым уставам 1796 г., которые обеспечивали унификацию обучения, снижение расходов на содержание, более четкую организацию, быструю мобилизацию и большую маневренность вооруженных сил страны.
За неделю до прибытия императора полному разгрому подверглась Казанская палата суда и расправы. Особое впечатление на местные власти произвел сам способ, который употребил Павел I для объявления воли по данному поводу. В то время фельдъегерская тройка и звук фельдъегерского колокольчика внушали всем страх и опасение. Накануне визита государя в Казани появился курьер с высочайшим повелением, по которому весь состав высшего губернского судебного учреждения должен был уволиться, его председатель И. М. Волк назначался вятским вице-губернатором, а другие чиновники палаты лишались не только должностей, но и имений, отписанных в казну.
Главной целью пребывания Павла I в Казань являлся генеральный смотр войск Оренбургской военной инспекции. Еще в 1797 г. на базе шести
Император Павел I. Фото электронного
ресурса, режим доступа: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/21019.
оренбургских полевых батальонов были сформированы Рыльский, Уфимский и Екатеринбургский полки под командованием генерала от инфантерии О. А. Игельстрома. В феврале 1798 г. они получили приказ идти «на ревю» в Казань. Расположившись недалеко от города в с. Алексеевское Лаишевского уезда, воинские соединения три месяца готовились к маневрам, чтобы «во всей исправности» предстать перед императором.
Павел I выехал из Павловска 5 мая 1798 г. в «дорожной колясочке», которая являлась его настоящим походным кабинетом; в ней он заслушивал доклады, отдавал приказы и повеления, принимал должностных лиц и депутации. Царя сопровождали старшие сыновья Александр и Константин и большая свита — вице-президент Адмиралтейской коллегии Г. Г. Кушелев, генерал-адъютант П. А. Толстой, петербургский предводитель дворянства А. И. Нелидов, сенаторы П. А. Обресков и Ю. А. Нелединский-Мелецкой и др. Насколько велик оказался кортеж, было видно из того, что на всех станциях для него выставлялось по 400 лошадей. В тот же день государь ночевал в Новгороде, с 6 на 7 мая — на Валдае, с 7 на 8 мая — в Твери, 10-16 мая находился в Москве, 17-го — был во Владимире, 19-го — в Муроме, 20-го — в Нижнем Новгороде, а 22 мая вступил в пределы Казанского края. Первые торжественные встречи императора с населением губернии, в которых приняла участие и делегация от казанского купечества во главе с В. В. Евреиновым и Ф. И. Хворовым, произошли в Троицком Посаде и в Козмодемьянске. Здесь Павел I отведал волжской воды и милостиво пообщался с окружающими. Какой-то козмодемьянец с жалобными криками бросился в ноги Павлу Петровичу. Поднимавшие старика придворные предупредили его, что государь не любит принимать необоснованных прошений и наказывает челобитчиков. «Что тебе от меня надо?» — грозно вопросил император. «Хотел поближе посмотреть на тебя и рассказать своим близким», — нашелся последний. «Подойди же и погляди на своего царя, а потом поведай о том детям, внукам и правнукам!» — ответствовал венценосный путешественник.
23 мая императорский поезд остановился в Чебоксарах, а 24 мая прибыл в Свияжск. Утомленный долгой дорогой, Павел I пожелал до Казани спуститься по Волге. Экипажи царского кортежа были отправлены в губернский город берегом, а государь с великими князьями и почетными лицами свиты, отобедав в Свияжске, в тот же день направился в Казань на катере, приготовленном для этого местным адмиралтейством.
Между тем тысячи казанцев собрались у Кремля, заняли мост и столпились на берегу реки. В шестом часу дня императорский катер вошел в Казанку, где у Тайницкой кремлевской башни была устроена временная пристань; здесь царя ожидали военный губернатор, генерал-лейтенант Б. П. Ласси, комендант, генерал-майор П. П. Пущин, главный командир казанского адмиралтейства С. В. Жемчужников, полковник И. Татаринов и иные представители военной власти. Но вдруг произошла маленькая неприятность: морское судно село на мель, не дойдя до пристани. На помощь венценосцу и высокопоставленным гостям бросились с берега лодочники, и Павел I прибыл на берег в простой «незатейливой лодчонке». Рапортуя императору, Б. П. Ласси пал на колени; все остальные должностные лица и горожане последовали его примеру. Путешественники хотели следовать от пристани до Кремля пешком, но, по словам одного современника, «глупой народ так стеснил государя, что подошедши к сделанной гауптвахте, он спросил карету»6. Со своей стороны участник путешествия вице-адмирал
Г. Г. Кушелев записал в дневнике: «Поколику расстояние до (кафедрального. — Е. Д.) собора было велико, то его величество изволил сесть в партикулярную карету и приехать прямо в собор»7. Императору подали карету екатерининского вельможи, бывшего казанского наместника и губернатора князя П. С. Мещерского, находившегося в хороших отношениях с Павлом Петровичем. Въехав в Кремль через Спасские ворота мимо зданий Приказа общественного призрения и Воспитательного дома при торжественном колокольном звоне городских церквей и конвоируемый отрядом конных бухарцев, император прежде всего проследовал к Благовещенскому кафедральному собору. Здесь августейшие гости были встречены видными представителями татарской общественности и офицерами артиллерийского корпуса, а на соборной паперти — архиепископом Амвросием, высшим православным духовенством, гражданским губернатором Д. С. Казинским, руководителями гражданской администрации и знатнейшим дворянством. Павел I приложился к местным святыням и отбыл в приготовленный для него в городе дом, причем «народ толпами бежал за царской каретой и многотысячными массами наводнял улицы, по которым следовал императорский поезд»8. Об этом упоминает и участник путешествия Г. Г. Кушелев: «Вообще стечение народа как при самом въезде в город, так и во все выходы,.. было чрезвычайное и причиняло такую тесноту, что с трудом пройти можно было; многие от восторгов, что удостоились зреть любимого ими государя, проливали радостные слезы; многие восклицали и испрашивали от Всевышнего существа продолжения его здравию»9. Казань произвела на последнего весьма приятное впечатление, и он составил следующее описание города: «Кремль с 13 старинными башнями; в Кремле: Благовещенский собор и 2 другие церкви, архиерейский дом и консистория, Спасский монастырь, наместнический дом, присутственные места, кордегардия, арсенальный двор, соляные амбары и провиантские магазины. В других двух частях города состоит: церквей 39, соборов 3, монастырей мужских 2, женских 1, казенных каменных строений 31, обывательских домов каменных 153, деревянных 2 498, купечества и мещан 3 942, разночинцев 3 392, татар 1 033»10. Далее вице-адмирал отмечал: «Казань можно почесть, включая Москву и С[анкт]-Петербург, почти первым в России городом, как по пространству, так и по красоте строения, хотя она и не имеет таковой однообразной архитектуры, каковой исполнена Тверь»11.
Император занял более чем скромный «дворец» — деревянный одноэтажный в пять окон дом, «что на поле», генерала А. П. Лецкого*. Государь пожелал поселиться ближе к Арскому полю, где предстояли военные сборы, а домик Лецкого в то время находился на самой его окраине. Для Александра и Константина Павловичей отвели дом губернского прокурора В. И. Чемесова, свита и придворные чины были расквартированы на Грузинской улице.
В связи с приездом в Казань императора в губернский город съехалось дворянство из многих уездов. Оживление и подъем патриотических чувств наблюдались здесь повсюду. «Народ перед дворцом только что не спал»12, — писал современник К. Милькович. Многие любопытные лезли в окошки дома, чтобы увидеть государя, и Павел Петрович приказывал никого не отгонять. Повелитель России неоднократно и публично восклицал, что «ему сказано было о народе в Казани, что грубой; но он напротив нашел много обходительным и
* Лецкой Алексей Петрович (1725-1800), генерал-майор (1777). С 1747 г. на военной службе. Участник Семилетней войны (1756-1763). В 1764-1771 гг. обер-кригскомиссар в Главной канцелярии артиллерии и фортификации и в артиллерийском корпусе. В 1774-1776 гг. казанский обер-комендант, отстоял Кремль от войск Е. И. Пугачева. В 1776-1782 гг. правитель Калужского наместничества. После выхода в отставку жил в Казани.
просвещенным, а паче дам, и в самой Москве, таковых мало находил»13. Царь, по-видимому, прекрасно себя чувствовал и «во все дни, к удивлению придворных, весел был и почивал более нежели в Петербурге, и такого угощения и веселости нигде не было: на гуляньи со многими изволил говорить»14.
Несмотря на усталость после долгой и утомительной дороги, император в тот же вечер, 24 мая, принял депутацию от казанского городского общества, причем долго беседовал с городским головой О. С. Петровым и купцом И. С. Жарковым. «О преблагополучная Казань! Воззрила прибытия своего всемилостивейшего монарха!»15, — восклицал, описывая данные события, неизвестный автор заметок о пребывании здесь Павла I.
Прием депутации от казанского и вятского купечества и слободских татар продолжился и ранним утром 25 мая. Затем император отправился на Арское поле, где осмотрел место для предстоящих маневров и «изволил» встретить вступавшие в город Екатеринбургский и Уфимский полки. «Все шли с трепетом, — вспоминал полковник Л. Н. Энгельгардт, — я более ужасался, чем идя на штурм Праги»16. Возвратившись домой, Павел I отобедал с приглашенными генералами П. С. Мещерским, О. А. Игельстромом, Б. П. Ласси, А. Ф. Ланжероном, Н. Д. Амбразанцевым и А. С. Певцовым. Послеобеденное время он посвятил рассмотрению рапортов и решению государственных дел.
Тогда же венценосец распорядился создать новые знамена для только что прибывших воинских соединений, причем он сам захотел рассмотреть проекты рисунков к ним. Таким случаем решил воспользоваться местный художник, впоследствии учитель рисования Первой Казанской мужской гимназии и помощник инспектора Казанского университета И. И. Протопопов. «Дошедши до крыльца, — вспоминал юный живописец, — я несколько струсил, но полагал, что долго будет мне в передней дожидаться встречи с Его Величеством... Но только лишь с крыльца в сенцы замахнул я ногу, как в это же мгновение и государь из передней замахнул свою ногу в эти же сенцы, и мы едва не столкнулись. Замахнувшуюся ногу свою я едва успел откинуть назад опять на крыльцо. Язык мой прилип к гортани, я пал на колени и почти молча поднес государю императору рисунок, промолвив только: "Для знамен!" Принимающую руку его я поцеловал, а он, в то же время, меня в голову; взглянув на рисунок, передал его г[осподину.] Кутайсову, что-то проговорил и отправился в сад, — а я, ни жив, ни мертв, со двора»17.
В тот же день у императорского дома выставили ящик для прошений, куда за неделю поступило несколько сот челобитных.
Вечером царь посетил раут, устроенный в его честь в доме Дворянского собрания. На праздник император поехал в «партикулярной карете» вместе с военным губернатором Б. П. Ласси; по дороге последний беседовал с государем по поводу массового истребления казенных рощ и лесов на территории подведомственного ему края. В результате этих разговоров Павел I издал указы, согласно которым для заведования вышеупомянутыми лесными массивами был учрежден особый Лесной департамент при Адмиралтейств-коллегии18.
26 мая состоялся общий инспекторский смотр полков Оренбургской инспекции, причем Рыльский полк генерала О. А. Игельстрома вызвал гнев, а два других — одобрение императора. После смотра Павел I отправился в Кремль, где присутствовал при разводе местного гарнизонного полка генерала Б. П. Ласси. Государь остался очень доволен «исправностью» последнего воинского соединения и повелел именовать его впредь «полевым». В шесть часов
вечера в честь «высочайших особ» в здании губернской канцелярии «на валу» был устроен бал. На крыльце царя с наследником Александром Павловичем встретили гражданский губернатор Д. С. Казинский и знатнейшее дворянство, в прихожей — знатные дамы. В первом зале по левую сторону стояли состоятельные татарки и купеческие жены, по правую — представители татарского общества и купечества. В тронном зале августейших гостей окружили руководители различных ведомств, и генералитет. Бал, на котором выступал хор певчих и играли крепостные оркестры П. П. Есипова и П. Л. Молоствова, отличался чрезвычайным оживлением. Император много танцевал и, увидев не по форме одетого военного губернатора, тут же приступил к расспросам: «Как? Лассий в башмаках и с тростью?». — «А как же?» — «Ты бы спросил у петербургских». — «Я их не знаю». — «Видно, ты не любишь петербургских; так я тебе скажу: когда ты в сапогах — знак, что готов к должности, и тогда надобно иметь трость; когда в башмаках — знак, что хочешь куртизировать дам, тогда трость не нужна». — «Как вы хотите, ваше величество, чтобы в мои лета я мог знать все эти мелочи?» Павел I рассмеялся «сему ирландскому ответу, ибо Лассий был ирландец»19.
27, 28 и 29 мая на Арском поле проводились учения полков Оренбургской инспекции и батальонов казанского гарнизона, в которых приняла участие и местная артиллерия. Все поле от Колесьей до Горшечной улицы было занято развернутым фронтом войск в количестве 13 тысяч человек. Царь вместе с великими князьями лично командовал «сражениями». Когда полковнику Л. Н. Энгельгардту удалось обратить на себя внимание государя удачно выполненным маневром, тот подошел к нему со словами: «Ты мастер своего дела». Через много лет Л. Н. Энгельгардт вспоминал: «Я руку его, лежавшую у меня на плече, целовал, как у любовницы». После маневров происходило «всемилостивейшее» награждение. Даже Д. С. Казинский получил орден Св. Анны, а Б. П. Ласси — впоследствии орден Св. Александра Невского.
Вечернее время посвящалось народным гуляниям в садах А. П. Лецкого и И. М. Волка, примыкавших к императорскому дому. На эти мероприятия особыми повестками «от двора» приглашались представители дворянства, купечества и мусульманского населения, «кто по форме был одет». Здесь играла музыка, пели артисты крепостного театра П. П. Есипова, публике предлагалось бесплатное угощение. Участвовавший в «гуляниях» император всегда оказывался «отменно весел».
28 мая ознаменовалось и серьезной вспышкой царского гнева. В этот день Павел I неожиданно узнал из бесед с кем-либо из горожан или путем доноса о предосудительных поступках бывшего казанского вице-губернатора Н. С. Лаптева, который нажил неправедными действиями большие деньги и затем был переведен на пост руководителя Тамбовской губернии. Государь немедленно отправил в Тамбов курьера с повелением гражданского губернатора «от должности отрешить, в столицы не въезжать и распубликовать об нем в России»20.
А 29 мая произошел еще один инцидент, характерный для личности венценосца, склонного как к бурным порывам раздражения, так и к проявлениям рыцарского благородства. Император остался очень недовольным распорядительностью на маневрах начальника Оренбургской военной инспекции О. А. Игельстрома. Павел I вызвал шефа Уфимского полка А. Ф. Ланжерона и обратился к нему со следующими словами: «Ланжерон, ты должен принять инспекцию от сумасбродного старика Игельстрома». — «Не могу, государь!» —
ответил тот. — «Как! Ты отказываешься от моей милости!?» — удивился монарх. — «Первый и единственный мотив моего отказа, — отвечал А. Ф. Ланжерон, — что Игельстром мне благодетельствовал и я не хочу, чтобы в моем лице было сделано такое чувствительное огорчение человеку, состарившемуся в службе Его Императорского Величества». Ответ показался царю слишком прямым и резким. «Не успел он его вымолвить, как государь подбежал к нему, топнул ногой и скорыми, большими шагами ушел в спальню». Присутствовавшие лица не смели тронуться с места. Б. П. Ласси смог только вымолвить: «Ланжерон, что ты сделал? Ты пропал». — «Что делать! — ответил генерал. — Слова вернуть нельзя. Ожидаю всякого несчастья, но не раскаиваюсь: я обязан Игельстрому и почитаю его». Через полчаса томительного ожидания, наконец, венценосец вышел, приблизился к А. Ф. Ланжерону, хлопнул его по плечу и милостиво проговорил: «Вы добрый малый, — я буду всегда помнить ваш благородный поступок!»21
Впрочем, впечатление от инцидента быстро рассеялось и не омрачило вечернее гуляние в садах. В этот последний вечер своего пребывания в Казани Павел I оставался на публике довольно долго и «соблаговолил» принять из рук городского головы О. С. Петрова и представителей купеческого общества изделия местной промышленности — мыло, кожи и т. п. На следующее утро такие же подарки получили и великие князья Александр и Константин Павловичи.
29 мая начались приготовления к отъезду августейших гостей. Часть придворных экипажей уже двинулась в обратный путь. В этот же день император подписал ряд указов, ознаменовавших «излияние различных щедрот на граждан казанских», «что тамошних жителей побудило к несказанным восторгам и благодарности»22.
Утро 30 мая государь посвятил религиозному торжеству — закладке собора в Казанском Богородицком женском монастыре*. Прослушав в монастыре раннюю обедню, которую служил архиепископ Амвросий, Павел I собственноручно положил первый камень в основание будущего храма и пожаловал 25 тысяч рублей на его сооружение. После окончания торжества он посетил келию игуменьи, а затем в сопровождении сыновей и свиты отправился на берег Волги, где его ожидал императорский катер** . Перед отъездом, как вспоминал Л. Н. Энгельгардт, у царя состоялся следующий разговор с Б. П. Ласси: «Ну, Лассий, скажи правду, ты рад, что я еду?» — «Очень», — не задумался казанский военный губернатор. — «Как?» — изумился монарх. — «До сих пор вы думали, что у нас очень хорошо, — ответил добродушный ирландец, — а мы и очень несовершенны; так я хочу, чтобы вы уехали, будучи в таком о нас лестном мнении; а ежели бы остались долее, тогда бы увидели большие наши недостатки». — «Правда, правда твоя!» — рассмеялся император23. На катере Павел I переехал через Волгу в село Верхний Услон, чтобы «выступить» отсюда обратно в Санкт-Петербург.
В течение дня 30 мая кортеж проследовал через д. Моркваши и г. Чебоксары, 1 июня — пересек границу Казанской губернии, 2 июня — был в Нижнем Новгороде. Затем маршрут «высочайшего следования» лежал из Нижнего, минуя Москву, на Балахну, Нерехту, Ярославль, Мологу, Устюжну, Новую Ладогу, Шлиссельбург, а 12 июня 1798 г. остановился в Павловске.
Поскольку поездка в Казань в целом оказалась на редкость очень удачной для Павла I, последний осыпал наградами как генералитет и военнослужащих,
* Казанско-Богородицкий собор был разрушен в 1931 г., а в 2015 г. принято решение о его восстановлении.
** Катер императора Павла I долгое время сохранялся в Казани, в начале 1860-х гг. вместе с галерой «Тверь» он был передан в ведение казанского городского управления, после революции 1917 г. — республиканского музея. Судно сгорело во время пожара в середине 1950-х гг.
участвовавших в маневрах, так и гражданских чиновников и видных представителей общественности, обеспечивавших высоких гостей всем необходимым. Улицу, на которой проживал император в доме Лецкого, он повелел именовать впредь улицей Лецкого* . Обратив внимание на неудовлетворительное состояние Гостиного двора, пострадавшего во время пожара 1797 г., монарх приказал выделить для постройки нового здания торгового центра беспроцентную ссуду в 200 тысяч рублей из губернских доходов с рассрочкой платежа на десять лет. Кроме того, он пожаловал городу мельницу на Казанке и баню в устье Булака; велел «прирезать» к Казани значительное количество выгона, земли, лесов и лугов (увеличив, таким образом, городские доходы на 10 тысяч рублей); пожертвовал 10 тысяч рублей на строительство лазаретов. Царь утвердил Устав и штат Первой Казанской мужской гимназии, распорядился передать для нее губернаторский дом на Воскресенской улице и библиотеку князя Г. А. Потемкина (находилась в ведении Новороссийского приказа общественного призрения и располагалась в неприспособленном помещении в г. Екатеринославе).
Пребывание в Казани Павла I и его сыновей, которые, по словам одного из очевидцев событий, «привлекли и восхитили сердца» горожан, — не могло не оставить равнодушными современников. На это событие откликнулся и казанский уроженец Г. Р. Державин. Поэт выразил свои чувства в известном стихотворении «Арфа»:
Звучи, о арфа, ты все о Казани мне! Звучи, как Павел в ней явился благодатен! Мила нам добра весть о нашей стороне: Отечества и дым нам сладок и приятен...24
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Улыбин В. В. Александр I. Обратная сторона царствования: Власть и тайные общества в 1801-1825 годах. - СПб., 2004. - С. 135.
2. Шумигорский Е. С. Павел I // Русский биографический словарь. - СПб., 1902. - Т. 13. - С. 45.
3. Полное собрание законов Российской империи. - СПб., 1830. - Собрание 1-е. -Т. 24. - № 17634. - С. 229-230.
4. Клочков М. В. Очерки правительственной деятельности времени Павла I. -Петроград, 1916. - С. 429.
5. Шумигорский Е. С. Император Павел I. Жизнь и царствование. - СПб., 1907. - С. 176.
6. Современный журнал о пребывании в Казани Его Императорского Величества Павла I, 1798 г. // Осьмнадцатый век. Исторический сборник. - М., 1869. - Кн. 4. -С. 464.
7. Кушелев Г. Г. Путешествие императора Павла I в Казань в 1798 г. // Русская старина. - 1892. - Т. 76. - Октябрь. - С. 30.
8. Загоскин Н. П. Император Павел Первый в Казани (1798-й год). - Казань, 1893. -С. 19.
9. Кушелев Г. Г. Путешествие императора Павла I. - С. 30.
10. Там же. - С. 30-31.
11. Кушелев Г. Г. Из дорожного дневника // Русский архив. - 1904. - Кн. 2. -№ 8. - С. 578.
12. Современный журнал о пребывании. - С. 468-469.
13. Там же. - С. 468.
Ныне улица Горького. Сохранился сад генерала А. П. Лецкого — он и сегодня называется Лядской.
14. Там же.
15. Загоскин Н. П. Указ. соч. - С. 24.
16. Энгельгардт Л. Н. Записки. - М., 1997. - С. 156.
17. Загоскин Н. П. Указ. соч. - С. 29-30.
18. Полное собрание законов Российской империи. - СПб., 1830. - Собрание 1-е. -Т. 25. - № 18533. - С. 254-255; № 18534. - С. 255; Кушелев Г. Г. Из дорожного дневника. - С. 30.
19. Энгельгардт Л. Н. Указ. соч. - С. 156.
20. Современный журнал о пребывании. - С. 467.
21. Загоскин Н. П. Указ. соч. - С. 39-40.
22. Кушелев Г. Г. Путешествие императора Павла I. - С. 31.
23. Энгельгардт Л. Н. Указ. соч. - С. 159.
24. Загоскин Н. П. Указ. соч. - С. 51; Спутник по Казани. Иллюстрированный указатель достопримечательностей и справочная книжка города / Под ред. Н. П. Загоскина. - Казань, 2005. - С. 239.
Современный журнал о пребывании в Казани Его Императорского
Величества Павла I
1798 г.
Мая 24-го, в понедельник, получено известие, что Государь будет кушать в Свияжске, почему по городу учинена повестка. По полудни в 3-м часу начали приезжать в город во множестве придворные коляски; хотя скопища народа и церемониальная встреча запрещены: но, невзирая на то, на Казанке, у моста и на горе, собрались многия тысячи народа, и хотя ожидали сухопутно, но Государь для покою в Свияжске изволил сесть в шлюпку, которая попала на мель в реке Казанке; но мужики с берега подоспели с лодкой, в которой изволил прибыть к мосту Казанскому к сделанной пристани по полудни в 6-ть часов, где встречен военным губернатором [Б. П.] Делассием, [С. В.] Жемчужниковым, комендантом [П. П.] Пущиным и полковником [И.] Татариновым, где первой Делассий, подавая рапорт, стал на колени, почему и народ тож учинил; но Государь приказал встать, а глупой народ так стеснил Государя, что, подошедши к сделанной гаубвахте, спросил карету и подана была князя [П. С.] Мещерского карета, в которую изволил сесть с наследником великим князем Александром Павловичем и Константином Павловичем, и удостоился сесть Делассий. Шествие было мимо Воспитательного дома в Спасские вороты; перед каретою ехали бухарцы с копьями и с навязанными значками. По въезде в крепость, на гаубвахте отдана была честь с преклонением знамя; начался в соборе* и во всем городе звон; у собора встречен знатнейшими в чалмах татарами и корпуса артиллерийского офицерами; на крыльце архиепископом Амвросием, с духовенством, гражданским губернатором** и пышно одетыми здешними господами. По приложении ко кресту и по благословении Государя и великих князей образами, шествовал во внутренность собора; по приложении у святых дверей к местным образам, прикладывался к мощам и говорил с полминуты с князем Мещерским. Следовал обратно в карету, куда посажены теж самые особы. Народ толпою бежал возле кареты, а улицы были сотнею тысяч народа усыпаны; изволил прибыть во дворец, в дом, что на поле, генерала [А. П.] Лецкого, а наследник удостоил пребыванием дом [В. И.] Чемесова, Константина Павловича Ушкова, а придворные помещены были по Грузинской улице. О множестве придворных экипажей судить можно по сему, что на каждой станции выходило по 400 лошадей; из знатнейших генералов только были [Г. Г.] Кушелев, [Ю. А.] Нелединской и [П. А.] Обрезков. Мещерского людям за карету пожаловано 100 рублей.
* Благовещенский кафедральный собор (здесь и далее подстрочные примечания автора вступительной статьи).
** Д. С. Казинским.
25-го во вторник по утру Государь изволил принимать рапорты, и допущены были с хлебом и солью казанское и вятское купечество и слободские татары; а потом изволил встречать полки на Арском поле, сперва Екатеринбургской, потом Уфимской, Игельстромов, что продолжалось до 1-го часа. После обеда изволил рассматривать рапорты и дела, и выставлен был ящик для положения в него просьб, куда во время пребывания положены сотни бумаг. В тот день пожалованы многие офицеры, и у Делассия двое Нечаевы в поручики.
26-го числа в среду поутру Государь сделал полкам инспекторский смотр; за худое состояние Рыльского полку шефу барону [О. А.] Игельстрому учинен выговор, а на Уфимского шефа генерал-майора графа [А. Ф.] Ланжерона за хорошее состояние полка возложен орден Св. Анны 2-й степени. В 12-м часу изволил быть при разводе смены в крепости Делассия полку и, по хорошему состоянию и исправности, 3-й батальон повелел называть полевым. А в 5-м часу учинена повестка съезжаться в наместнической дом, что в крепости на валу, куда по собрании учинен порядок таковым образом. Дойдя в 1-ю залу, на левой стороне в начале стояли татарки, а потом купеческие в платках, а за ними под фатами; на правой — татары и купечество, а в тронной, на левой дамы, на правой генералитет и дворянство. Государь только с наследником изволил прибыть в 6-ть часов; встречены были на крыльце губернатором и знатнейшим дворянством, и пошли наперед по два в ряд, в прихожей знатнейшими дамами. По входе в тронную, сам удостоил открыть бал. Музыка была [П. П.] Есипова и [П. Л.] Молоствова с хором певчих. А Государь и Александр Павлович во все продолжение бала с придворными беспрестанно изволил танцевать польские и контр-танцы, удостоив тем многих дам и девиц. Бал продолжался два часа, где и муфти[й] татарский был.
27-го числа в четверток поутру на Арском поле трем полкам и Делассия двум батальонам было учение с пальбой, которыми командовать изволил сам Государь с великими князьями. Поле, начиная от Колесьей до Горшечной, в шесть рядов устроено было войсками. В 12-м часу изволил быть при разводе, а в 5-ть часов назначено в придворном саду гулянье всякому состоянию, кто по форме был одет. Стечение было многочисленное обоего пола; музыка играла в 4-х местах, и пели актрисы Есипова, которым изволил пожаловать поясную бриллиантовую пряжку. Угощение было придворное. Государь в саду был два часа и отменно весел.
28-го в пяток в 7-мь часов началось ученье 4-м полкам с пушками артиллерийскими Амбразанцева корпуса с 20-ю орудиями. Государь командовать изволил сам; за хорошую пальбу и исполнение точное приказал объявить отличное удовольствие и благодарность, и пожаловал каждому солдату по 1 рублю и по фунту рыбы, которых в строю было 13 000. А по приезду во дворец изволил на артиллерийского генерала [Н. Д.] Амбразанцева надеть ленту 2-й степени Св. Анны, подполковнику [Д. А.] Булыгину шпагу 3-й степени, подполковнику князю [В. М.] Яшвилю бриллиантовой перстень, и пожалованы многие офицеры чинами. В 6-ть часов, в присутствии Государя и великих князей, в придворном саду было гулянье. Придворный сад есть сад Лецкого, соединен вместе с садом [И. М.] Волка, и убраны оба в лучшем виде. В тот же день Государь изволил узнать о поведении бывшего в Казани вице-губернатора [Н. С.] Лаптева, которой нажил много денег и теперь в Тамбове губернатором; отправил курьера с повелением, по приезде его в Тамбов, от должности отрешить, в столицы не въезжать и распубликовать об нем в России.
У Булыгина отнята была пенсия 1 000 рублей, которую приказал снова производить и по смерти до последней дочери, до выходу в замужество ежегодно; а в живущую у них турчанку на гулянье влюбился кофишенский помощник, так же из крещеных турков, и просил их обвенчать, что и приказано было, и на свадьбу изволил пожаловать 2 000 рублей; а в рассуждении поста по закону они до Петрова дня разведены.
29-е в субботу поутру всем полкам и артиллерии были маневры, в таком виде как с неприятелем сражаться. Государь изволил объявить за похвальное ученье свое
благоволение. А в 6-ть часов в придворном саду было гулянье, где Государь изволил долго быть; между тем многие экипажи придворные отпущены в путь, и назначено быть на завтра обеду в селе Вязовах, а вечернему столу в городе Чебоксарах.
30-е воскресенье поутру изволил Государь слушать раннюю обедню у Казанской; по отслужению оной была закладка соборной церкви, и первой камень положен Государем. Допущено было духовенство к руке, удостоена и игуменья на краткое посещение, которою поднесены были богато низанные жемчугом иконы. И в то самое время получен от Государыни курьер с важными письмами, почему Государь изволил объявить, что он поспешно прямо поедет ч[е]рез Ярославль в Петербург. И так, к великому сожалению и слезам, отправился в путь.
Удостоены Монаршею милостью:
Военному губернатору Делассию пожалована Александровская кавалерия и препоручена инспекция всего Оренбургского корпуса, на место Игельстрома, от которого Рыльской полк взят, а оставлен только оренбургским губернатором; шефом, определен в полк гвардии подполковник, пожалованный в генерал-майоры, [Н. Н.] Бахметьев.
Военному губернатору казанскому на шею ленту Св. Анны 2-й степени; губернский предводитель [И. Ф.] Еремеев в надворные советники, артиллерии майор князь Баратаев в подполковники, провиантской бригадир [А. Е.] Татищев в генерал-майоры, Делассия полку подполковнику [А. Д.] Балашеву, майору [А. А.] Нечаеву и [Ф. К.] Эссену даны шпаги 3-й степени; сверх того ему одному 1 000 рублей; генералу Лецкому за постой табакерку с бриллиантами, а жене перстень, и улице, где дом его, навсегда именоваться Лецкой, людям его 1 000 рублей. Чемесову табакерку; великие князья, что квартировали в его доме и были у него в гостях в каменном доме и саду, каждый по бриллиантовому перстню; Аверкиевой бриллиантовые серьги; за хорошее обмундирование полков Татаринову бриллиантовый перстень и обещал в августе пожаловать в генералы, сказав, что он за правило поставляет прежде года никого не производить. Губернаторский огромный дом отдан под гимназию, что на Воскресенской улице; для построения новых лазаретов пожаловано 10 000 руб. Купечество казанское всех счастливее: им позволено построить гостиный двор, на что изволил пожаловать в 10-ть лет без процентов 200 000 рублей, отдана мельница и торговая баня, множество лугов, лесу и земли, так что оное в год будет получать доходу 10 000 рублей. Отменные в Казани были милости, каковых в Москве и в прочих городах не было; а паче великие князья привлекли и восхитили сердца. Пресчастливая Казань, многие завидовать станут участи твоей! Государь публично сказал, что ему сказано было о народе в Казани, что грубой; но он напротив нашел много обходительным и просвещенным, а паче дам, и в самой Москве, таковых мало находил. Блаженна ты, Казань! Государь во все дни, к удивлению придворных, весел был и почивал более нежели в Петербурге, и такового угощения и веселости нигде не было: на гулянье со многими изволил говорить. Народ перед дворцом только не спал, а другие влезли в окошки, но отгонять государь не приказывал. Дворянства и прочих из разных мест было многочисленно. Полки в понедельник 31-го Мая выступили в ход в прежние квартиры.
До приезду Государя за неделю прибыл курьер, чтоб в тот же день председателю суда и расправы Волку отправиться в Вятку в вице-губернаторы; [Я. А.] Голохвастова отрешить; советника и асессора по манеру этому ж, а имение у всех описать в казну.
Просьбы взяты с собою, маловажные оставлены у Делассия. Господских людей, просивших на господ, били палками и в полиции секли; солдат, просивших на командиров, прогнали шпицрутен.
Осьмнадцатый век. Исторический сборник. - М., 1869. - Кн. 4. - С. 464-469.
Публикацию подготовил Евгений Долгов, кандидат исторических наук
