CC BY
114
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 34.347 ББК 67.304
О ПРАВОСПОСОБНОСТИ ДЕЕСПОСОБНЫХ ФИЗИЧЕСКИХ ЛИЦ В СОВРЕМЕННОЙ ДОКТРИНЕ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
ЮЛИЯ ВАЛЕРЬЕВНА РЕПНИКОВА,
кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гражданско-правовых дисциплин Волгоградской академии МВД России
E-mail: [email protected]
Научная специальность 12.00.03 — гражданское право, предпринимательское право, семейное право, международное частное право
Рецензент: кандидат юридических наук, доцент Д.Н. Алябьев
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Анализируются проблемы определения пределов правоспособности дееспособных физических лиц, пребывающих на территории РФ, вне зависимости от наличия или отсутствия у них гражданства нашей страны и возможности правоосуществления собственными действиями и в своих интересах. Сформулирована универсальная дефиниция категории правоспособности дееспособных физических лиц, пребывающих на территории РФ, вне зависимости от наличия или отсутствия у них гражданства нашей страны.
Ключевые слова: правоспособность, физическое лицо, правоосуществление, правосубъектность, дееспособность.
Annotation. The article is devoted to problems of defining the limits of capable legal capacity of natural persons residing in the territory of the Russian Federation, regardless of the presence or absence of citizenship of our country and the possibility of previousentry own actions and in their interests. The article sets out a universal definition of the category of legal capacity capable natural persons residing in the territory of the Russian Federation, regardless of the presence or absence of citizenship of our country.
Keywords: legal capacity, a natural person, previousaction, personality, capacity.
Теоретические концепции о правовой природе и содержании категории «правосубъектность физических лиц» в теории гражданского права репрезентируются как устоявшиеся и незыблемые. Между тем, нам представляется, что не все так однозначно. Полагаем, что можно выделить несколько причин, по которым традиционное, кажущиеся устоявшимся, характерное, для науки советского гражданского права, суждение, нельзя отождествлять с современным пониманием этой важнейшей правовой категории. Если в отношении самого термина понятия «правосубъектность» физических лиц принципиальных возражений нет, то в отношении его содержания имеются некоторые критические замечания, на которые хотелось бы обратить внимание и обозначить собственную позицию.
Обращаясь, прежде всего, к методической литературе, мы видим, что, несмотря на то, что ч. 1 Гражданского кодекса РФ, внесшего значительные изменение в порядок правового регулирования
гражданских отношений, исполнилось более 20 лет, продолжает превалировать позиция о том, что физическое лицо наделяется гражданской правоспособностью [1] законодателем. «Наделять» — это кому-то что-то давать «распределять, предоставлять» [2]. Еще более предметной и понятной, для уяснения позиции автора, представляется дефиниция, приведенная словарем В.И. Даля, который характеризует термин «наделять» как действие по передаче «кому-то или всем» часть своего, т.е. отдать другому то, что принадлежит тебе [3]. Получается, что законодатель определяет круг правовых возможностей, которые он априори признает за физическим лицом и предоставляет их субъекту частного права для самостоятельного правоосуществления. Он как бы заведомо устанавливает, какие субъективные права физическое лицо в состоянии осуществить самостоятельно, а на какие возможности реализации права он претендовать не может, поскольку законодатель
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
либо такого не дозволяет, либо ему не известно о самой возможности приобретения и реализации соответствующего субъективного права на некое благо. Раз он не объективировал эти фактические отношения в надлежащей юридической форме, то нет и самих правоотношений, а, соответственно, не может возникнуть и существовать субъективного права заинтересованного частного лица. Если же возникли фактические отношения, то в их формализации средствами объективного права нет необходимости потому, что этого блага еще не существует в реальности, но оно, вероятно, скоро возникнет, либо оно существует, но не получило достаточного общественного признания и выступает объектом интереса одной личности или очень незначительного круга частных лиц. Эти отношения не актуальны и нет экстроспективной необходимости юридической официализации этих предикатов. Для их урегулирования вполне достаточно обычного, нравственного, семейного дружеского или иного внеправового средства упорядочивания.
Передать другому можно то, чем сам обладаешь. Наделить правом или возможностью правоосущест-вления возможно только тогда, когда оно экстроспек-тивно, т.е. материализовано в форме гражданского правоотношения, либо в виде норм позитивного права. Объективное отсутствие таких формуляров неизбежно должно приводить и к отсутствую возможностей субъективной реализации права, поскольку невозможно наделить тем, что у самого тебя отсутствует. Законодатель, объективировав концепции частноправовых отношений, недвусмысленно заявляет о том, что в гражданском праве как основе права частного нет дозволений или разрешений, а есть действующий принцип [4] «свободного право-осуществления своей волей и в своем интересе». Он объективно не устанавливает границы возможностей правоосуществления дееспособным физическим лицом, гражданином России, своих юридических потенций. Экстроспективно он вводит запреты и стеснения потенциала субъективного правоосущест-вления, который носит нормативный характер и распространяется на неопределенный круг лиц. Таким образом, пределы субъективного правоосуществле-ния физических лиц законодателем объективно не определены, им устанавливаются только границы невозможного, или возможного, но стесненного. Для
того, чтобы приобрести персональное право на благо, в отношении которого не содержится специального нормативного запрета или стеснения, не нужно никакого специального дозволения или разрешения со стороны законодателя. Он обязан признать факт реализации субъективного права, оградив его от неосновательных притязаний третьих лиц. В этой связи возникает проблема дефиниции правовой категории «правоспособность физических лиц». Становится очевидным, что его характеристика как «дозволительная» или «разрешительная» возможность извращает действительное содержание этого понятия, формирует превратное представление о реальных возможностях самостоятельного правоосуществле-ния физическими лицами, искажает ценность этого юридического качества гражданина как субъекта гражданского права. Общую правоспособность гражданина следует, на наш взгляд, характеризовать как «интердиктивную» [5], т.е. отлучающую лицо от возможностей приобретения субъективного права, поскольку это невозможно в силу прямого запрещения нормой позитивного права.
Значит ли это, что интердиктивная правоспособность присуща всем физическим лицам и носит общий характер. Ответ будет однозначным — нет. Мы полагаем верными выводы том, что апанаж правосубъектности персонифицированного физического лица — это отношения между ним и государством в лице законодателя. Вне этих отношение «правосубъектность» как свойство частного лица становится бессмысленной, поскольку именно государственная власть, признавая право частного лица, обеспечивает его охрану и предоставляет защиту от нарушений и посягательств со стороны кого бы то ни было, в том числе и от собственных неосновательных действий. Гражданин, чье право нарушено, обращается к нему с соответствующим формальным требованием о его защите и восстановлении. Законодатель юридическими средствами предоставляет помощь при условии, что приобретение и обладание таким правом возможно установленным правопорядком и им же санкционировано как персонифицированное субъективное право.
Поскольку правоспособность — это свойство, обеспечивающее юридические возможности право-осуществления, постольку возникает проблема определения пределов этих возможностей. Для полностью дееспособных граждан России эти границы
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
констатируются путем законодательного запрета. Для иностранных граждан, пребывающих на территории РФ, стеснения [6] возможностей самостоятельного правоосуществления устанавливаются, в том числе, и рядом иных правовых установлений, носящих подзаконный характер [7]. Превращенная правоспособность иностранцев, различных стран гражданства и подданства, отличается не только от интердиктивной правоспособности граждан России, но и друг от друга. Это позволяет говорить о ее специальном характере. В этом смысле правоспособность иностранцев общей страны гражданства напоминает правоспособность юридических лиц — некоммерческих организаций, существующих в идентичных организационно-правовых формах. Из сказанного не вытекает, что превращенная правоспособность известной группы физических лиц гражданства общей страны обладает правовой природой, отличной от юридической сущности интердиктивной правоспособности граждан РФ. Ее границы так же определяются нормативным запретом. Только источники этих запретов шире, а механизмы их воздействия разнообразней. В любом случае это не связано не ненормативным воздействием, не с юридическим произволом.
Вышеизложенное дает возможность сформулировать универсальную дефиницию категории правоспособности дееспособных физических лиц, пребывающих на территории РФ, вне зависимости от наличия или отсутствия у них гражданства нашей страны.
Гражданская правоспособность физического лица — это имманентно присущее дееспособному человеку, пребывающему на суверенной территории России, юридическое свойство, обеспечивающее ему абстрактную возможность быть субъектом российского гражданского права, самостоятельно или в силу предписания закона приобретать гражданские права и исполнять юридические обязанности в пределах и с использованием средств юридической техники, не запрещенных установленным на территории Российской Федерации правопорядком.
Литература
1. Гражданское право. Учебник. Под ред. д.ю.н., проф. А.П. Сергеева, д.ю.н., проф., чл.-корр. РАН Ю.К. Толстого, переработ. и доп. т. 1. М.: Проспект, 2005, с. 116; Гражданское право. В 3-х т. Т. 1.Учебник, 2-е изд., переработанное и дополненное Минск, 2007, С. 98.
2. Ожегов С.И.Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов/ Под ред. чл.-корр. АН СССР Н.Ю. Шведовой. 17-е изд., стереотип. М.: Рус. Яз., 1985 г., С. 321.
3. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т. Т. 2 Даль В.И. М.: АСТ Астрель, 2004 г.
4. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (ред. от 13 июля 2015 г.) (с изм. и доп., вступ. в силу с 1 октября 2015 г.), п. 2 ст. 1.
5. Большой юридический словарь. М.: Инфра-М. А.Я. Сухарев, В.Е. Крутских, А.Я. Сухарева. 2003.
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов/ Под ред. чл.-корр. АН СССР Н.Ю. Шведовой. 17-е изд., стереотип. М.: Рус. Яз., 1985 г., С. 666.
7. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26 ноября 2001 г. № 146-ФЗ (ред. от 5 мая 2014 г.), ст. 1194.
References
1. Civil law. Tutorial. Ed. by D. Yu.N., Professor A.P. Sergeeva, d.yu.n., Professor, corresponding member interviewer RAS Yu.K. Tolstoy, reprocessing. and additional so 1. Moscow: Prospect, 2005, p. 116; in Civil law. In 3 T. T. 1.A textbook, 2nd ed., revised and enlarged Minsk, 2007, p. 98.
2. Ozhegov S.I. dictionary of the Russian language: OK. 57 000 words/ Under the editorship of corresponding member interviewer ACADEMY OF SCIENCES OF THE USSR N. Yu. Shvedova. 17th ed., stereotype. M.: Rus. Lang., 1985, p. 321.
3. Explanatory dictionary of the living great Russian language. In 4 t. T. 2 Dal ' V. I. Moscow: AST Astrel, 2004.
4. The civil code of the Russian Federation (part one) dated 30 November 1994 No. 51-FZ (as amended on 13 July 2015) (from CH. and EXT., Preface. effective October 1, 2015), section 2, article 1.
5. Big law dictionary. M.: Infra-M. A. Ya. Sukharev, V. E. Krutskikh, A. Ya. Sukharev. 2003.
6. Ozhegov S.I. dictionary of the Russian language: OK. 57 000 words/ Under the editorship of corresponding member interviewer ACADEMY OF SCIENCES OF THE USSR N. Yu. Shvedova. 17th ed., stereotype. M.: Rus. Lang., 1985, p. 666.
7. The civil code of the Russian Federation (part three) from 26 November 2001 No. 146-FZ (as amended on 5 may 2014), V. 1194.
