CC BY
57
УДК 811.511.131 Д.А. Ефремов
О ПОСЛЕЛОЖНОМ УПРАВЛЕНИИ В УДМУРТСКОМ ЯЗЫКЕ
Рассматривается вопрос наличия послеложного управления в удмуртском языке, описываются его типы. В качестве фактологического материала использованы примеры из художественной литературы и периодики.
Ключевые слова: удмуртский язык, постпозитив, подчинительная связь, управление.
Управление - один из распространенных видов подчинительной связи в удмуртском языке. Способностью управлять обладают глаголы, существительные, прилагательные и т.д.; как отмечается в энциклопедическом словаре «в качестве главенствующего слова может выступать любое знаменательное слово» [11. С. 537]. В удмуртоведении практически нет работ, посвященных глагольному управлению, тем более вне поля зрения исследователей остались и другие части речи. Глагол требует постановки имени существительного (местоимения) в определенной грамматической форме, то есть в форме падежа (непосредственное управление) либо же в сочетании с определенным предлогом (опосредованное управление). В финно-угорских языках, как правило, функцию предлога выполняет послелог; соответственно выделяется послеложный [14. С. 10] (по мнению других исследователей, па-дежно-послеложный [2]) вид глагольного управления.
При этом многие исследователи, хотя и отмечают, что «при сочетании с отдельными послелогами имена принимают формы некоторых косвенных падежей» [4. С. 319] (см. также: [12. С. 170]), тем не менее большинство из них не признает такой возможности, при которой предлог сам мог бы управлять именами или местоимениями; их главным аргументом, по нашему мнению, является тот факт, что «служебные части речи, в частности послелоги, не могут быть самостоятельным компонентом словосочетания. Они входят в словосочетание вместе с другим знаменательным словом, с которым составят один из компонентов словосочетания» [21. С. 6-7]. Таким образом, в подобных словосочетаниях глагол управляет «конструкцией», состоящей из имени (существительного)/местоимения и послелога, между которыми, в свою очередь, отсутствует какой-либо вид связи, то есть они всего лишь «сочетаются».
Как верно отмечает К.Е. Майтинская, «употребление термина «служебные слова» или «служебные части речи», как и разработка соответствующей тематики, характерно, прежде всего, для русской грамматической науки» [13. С. 3]. Для большинства финно-угорских языков [30. С. 163], и в частности для удмуртского, характерным свойством является возможность образования грамматических форм некоторых разрядов послелогов, вспомогательного глагола, хотя они относятся к незнаменательным частям речи, которые, по определению, как известно, не могут изменяться. Таким образом, подразделение на знаменательные и служебные части речи не в полной мере отражает сущность некоторых разрядов слов удмуртского языка, в частности послелогов. Для выявления валентности послелогов в первую очередь рассмотрим историю изучения вопроса.
В грамматике В. Пуцек-Григоровича в разделе «О Предлог^» читаем: «Вс^ предлоги у Вотя-ковъ полагаются посл^ своихъ падежей; и понеже вс^ почти полагаются съ падежемъ Именитель-нымъ» [23. С. 112]; из чего становится явным, что авторами первой грамматики послелоги названы предлогами и ими уже отмечена особенность удмуртских послелогов сочетаться, как правило, с основной формой имени/местоимения: пучкысъ ‘изъ’, лэсяна ‘кромъ’. Наряду с этим приведены два послелога (берысь, берэ ‘послъ, позади, по, за’, пулнитъ ‘противъ’), «полагающ!еся с Дательнымъ па-дежомъ» [23. С. 113]; первый из которых вряд ли может относиться к этой группе, поскольку, как и большинство других, сочетается с номинативной формой существительного. Второй (пумит ‘против’) действительно требует постановки имени в дательном падеже, что соответственно уже было отмечено в первой грамматике удмуртского языка.
М. Могилин в своей работе полагает, что «предлогъ есть часть слова...» [15. С. 105], и, возможно, по этой причине к послелогам относит также и некоторые падежные аффиксы: лесъ ‘от’ (формант разделительного падежа). При этом автор отмечает, что «Отяцкаго языка предлоги инные съ именительнымъ, инные съ родительнымъ полагаются посл^ своихъ падежей»: Адями-серынъ ву-
зеръ ‘за челов^комъ ст^нь’ [15. С. 105]; примеры на сочетание послелога с родительным падежом не приведены.
В удмуртской грамматике Ф.Й. Видеманна впервые появляется термин «послелоги» (Postpositionen); по словам автора, управляемое послелогом слово стоит «конечно всегда в генитиве, но не нужно забывать, что этот генитив не всегда принимает суффикс адессива, <.. .> а в большинстве случаев равняется номинативу» [32. С. 198]. Среди примеров мною не найдено ни одного с аффиксом генитива (-лэн), соответственно все послелоги приведены в сочетании с начальной формой существительного или местоимения.
Сущность термина «послеложное управление», возможно, исходит от работы П.Н. Перевощи-кова, когда он в «Кратком грамматическом очерке удмуртского языка» предельно кратко и ясно утверждает - «связь дополнения со сказуемым-глаголом выражается падежным или послеложным (только в 2-3 случаях предложным) управлением» [17. С. 373]. В следующем очерке (приложение к русско-удмуртскому словарю) Перевощиков отмечает, что «существительные, сочетающиеся с управляющими словами при помощи послелогов сэрен и чош, имеют форму творительного падежа, а при помощи послелога пумит - форму дательного падежа» [18. С. 1342]; при всех других послелогах употребляется основая форма существительного. При этом автор подытоживая говорит - «послелож-ная связь зависимого имени в основной форме с подчиняющим словом» не может быть признана управлением, поскольку «зависимое существительное здесь ставится не в управляемой форме косвенного падежа, а в основной форме» [18. С. 1342]; но какая все же в таких случаях присутствует связь - ученый не говорит.
Монография венгерского исследователя К. Редеи посвящена послелогам коми языка в сравнении с удмуртскими. В основном все исследуемые автором постпозитивы сочетаются с основной формой имени/местоимения, но встречаются также и такие случаи, когда маркированный посессивным аффиксом послелог сочетается с генитивом местоимения: solän doraz ‘zu ihm’ solän az'az ‘for ihm’ [29. C. 204].
Во многих последующих работах упоминается, что «послелог сочетается преимущественно с основной формой <...> имени существительного. Но отдельные послелоги <...> могут сочетаться и с другими формами опорного слова» [8. С. 64] (см. также: [4. С. 319; 19. С. 75-109; 1. С. 152-162; 7. С. 122-123]).
По мнению большинства языковедов, послелоги удмуртского языка по происхождению и своим морфологическим свойствам подразделяются на две группы - собственно послелоги и серийные послелоги. Особенностью последних является то, что они «характеризуются “окаменевшей” формой, являющейся по происхождению соответствующей формой склоняемого имени. Иначе говоря, послелоги имеют неизменяемую форму» [4. С. 316]. Я придерживаюсь иного мнения, что все-таки так называемые серийные послелоги, в отличие от большинства служебных частей речи, могут изменяться, иметь грамматические формы (аргументация, доказательная база приведена мною в другом исследовании [6]). Таким образом, постпозитив, имея в своем багаже морфологические свойства (возможность склонения), может проявлять также и другие, то есть синтаксические свойства - к примеру, участвовать в образовании словосочетаний и предложений.
В отношении понятия «словосочетание» в языкознании имеется два основных мнения - либо оно выполняет номинативную функцию (наряду со словом) [3. С. 6], либо является «не готовой номинативной единицей, существующей в языке до предложения и вне предложения, а звеном предложения - грамматическим единством, которое формируется в речи, в предложении в связи с индивидуальными особенностями передаваемого содержания» [22. С. 93-94]. К примеру, в грамматиках по финскому и венгерскому языкам [26; 31] (изданных за рубежом) нет раздела, посвященного учению о словосочетании (хотя управление и другие подчинительные связи рассматриваются)1. Тем не менее все придерживаются единого мнения, что слова (или в составе словосочетания, или в составе предложения) могут вступать в различные связи с другими лексемами, которые, в первую очередь, подразделяются на сочинительные и подчинительные. Интересующее нас управление относится к подчинительному виду и является способом выражения грамматической связи слов, «при котором слово с предметным значением ставится в определенной падежной или предложно-падежной форме в соот-
1 Н.И. Филичева [25], проанализировав работы зарубежных языковедов, также отмечает, что валентность глагола, по их мнению, проявляется только в предложении, понятие словосочетание не рассматривается.
ветствии с характером передаваемых отношений» [22. С. 73-74]. В отечественной лингвистике, таким образом, сложилось мнение, что способностью управлять владеют только самостоятельные части речи, поскольку «грамматическое значение словосочетания создается отношением, которое возникает между знаменательными (выделено мной. - Д.Е.) словами» [11. С. 469].
Сочетание послелога с именем/местоимением в удмуртском языке квалифицируется некоторыми исследователями как аналитическая словоформа; например, М. К. Каракулова и Б. И. Каракулов предлагают конструкции типа юрт пушкын ‘в доме’ считать послеложной (аналитической) формой инесси-ва, которая синонимична стандартной (синтетической) форме - юртын ‘в доме’ [7. С. 122]. В данном случае можно согласиться с тем, что значение конкретных этих двух примеров совпадает, но, как только будем рассматривать все послеложные формы, в которых присутствует маркер местного падежа (ын), становится явным, что значения могут сильно отличаться друг ог друга (юрт улын ‘под домом’, юрт бордын ‘при доме’ и т.д.), поскольку у этих послелогов осталась некоторая (семантическая) связь с именами существительными, от которых они образовались: пушкын ^ пуш ‘внутренность’; бордын ^ борд ‘стена; забор’; улын ^ ул ‘низ, нижняя часть’. По моему мнению, подобные конструкции (сочетание существительного с послелогом) не могут являться аналитической словоформой. К.Е. Майтинская в отношении венгерского языка отмечает, что «артиклевые и послеложные конструкции в венгерском языке не могут считаться аналитическими формами»; она также приходит к выводу: «материалы индоевропейских и финно-угорских языков показывают, что в парадигму падежного склонения могут быть включены только те формы, которые ограничены фономорфологическим единством слова, следовательно, ни о каких аналитических формах падежей не может быть и речи» [12. С. 313, 316].
Таким образом, все случаи сочетаний имени существительного или местоимения с послелогом являются словосочетанием, между компонентами которого присутствует подчинительная связь. Если существительное стоит в основной форме, то элементы словосочетания связаны между собой по типу примыкания, поскольку основным средством связи в таких случаях выступает порядок слов - послелог стоит в постпозиции к определяющему слову, у которого нет никаких грамматических показателей: Кар сьорысь нюлэс куше жутэм эмъяськонние нырысьсэ вуылыкуз, Тонялы соин пумиськыны оз кылды - изе, пе [16. С. 75]. ‘Тоне, когда она в первый раз приехала в построенную за городом в лесной чаще больницу, не удалось встретиться с ней - спит, мол’. Большая часть послелогов удмуртского языка связаны со своим субстантивом/местоимением примыканием; по мнению К. Е. Майтинской, это стало результатом того, что «самый старый тип послеложных конструкций формировался на основе той очень распространенной модели притяжательных конструкций, которая характеризовалась неоформленным притяжательным определением» [13. С. 19]. Действительно, и в современном состоянии удмуртского языка отношения принадлежности наряду с изафетом выражаются также и посредством примыкания. С. Едыгарова, исследовав категорию посессивности удмуртского языка, отмечает, что «конструкция примыкания представляет собой типичный случай спецификации обладае-мого: посессор примыкает к объекту посессивности и специфицирует его» [5. С. 187].
Наряду с примыканием между послелогом и сочетающимся с ним именем иногда выступает и иной вид подчинительной связи - управление, при котором постпозитив требует постановки существительного или местоимения в определенной падежной форме. Поскольку подобных послелогов в удмуртском языке относительно мало, все они заслуживают отдельного рассмотрения.
Пумит ‘против; напротив; навстречу’: Нош Лариса - быгатэ, вань тулкымъёслы пумит ке но уя (24. Кен.Ю/5: 1341-1342). ‘А Лариса - может, хотя и плывет против течения (букв. навстречу всем волнам)’. Бен, соиз умойтэм, уголовной кодексын талы пумит статья овол, дыр, - мозмыт йыл-пумъяз Олег Васильевич (24. Инв./1/1: 524-525). ‘Да, нехорошо то, что против этого [преступления], наверное, нет статьи, - тоскливо подытожил Олег Васильевич’. Тон мар озьы толлы пумит убоос копаськод? - паймиз Борис Петрович (24. Кен./Е/4: 427). ‘Ты что это на зиму грядки копаешь? - удивился Борис Петрович’. Та кабинетлы пумит коридорлэн паллян палаз интыяськемын Обороная государственной комитетлэсь заседаниоссэ ортчытъянъя зал (24. УД/2000/005/1: 537-538). ‘Напротив этого кабинета по левую сторону коридора находится зал по проведению заседаний Государственного комитета обороны’.
По приведенным примерам отчетливо видно, что рассматриваемый послелог управляет дательным падежом. Тем не менее иногда встречаются случаи, в которых между постпозитивом пумит и существительным присутствует иная связь - примыкание: Солы, жадем, семьяез понна сюлмаськись но музъем ужлэсь мозмем солдатлы, ожмаськон0 пумит отён кылъёс сюлэмъяз луизы (24. Кен./Е/1:
1312-1314). ‘Ему, уставшему, заботящемуся о своей семье и истосковавшемуся по земледелию солдату, пришлись по душе слова, призывавшие завершить войну’.
Чош ‘вместе, совместно, с; одновременно; наряду’: Ми татын вордскем дырысенымы уд-муртъёсын чош улиськом, нош та дырозь сычеез кылэммы ой вал на [20. С. 262]. ‘Мы здесь уже с рождения живем вместе с удмуртами, но до сих пор про такое еще не слышали’. Али ик верасько, пиеным чош мынод тон но (9. С. 44). ‘Я сразу говорю, вместе с моим сыном и ты пойдешь’. Глазов удмуртъёслэн та сэбедзы портэм христиан праздникъёсын чош лэсьтиське (24. Инв.Ю/3: 67-68). ‘Этот обряд глазовских удмуртов проводится наряду с различными христианскими праздниками’.
Этот послелог управляет инструменталем имени существительного; наряду с этим в качестве управляемого имени также может выступать местоимение, субстантивированное прилагательное, причастие и т.д.: Соосын чош ик подсудимойёслэн скамья вылазы быдэс удмурт калык пуке [20. С. 318]. ‘Вместе с ними на скамье подсудимых сидит весь удмуртский народ’. Азьло вуылыкум но рос-прос тодматскыса ой вуы, нош уно осконтэм верамъёсты, умоеныз чош уродзэ кылоно луиськиз<...> [9. С. 38]. ‘И в прошлый раз не смог как следует познакомиться, но много всего неправдоподобного, наряду с хорошим и плохого пришлось услышать<...> Школаысь дышетисьсы Зинаида Ивановна но, нылпиослы тодонлык сётэмен чош, ужез гажан мылкыд пычатиз (24. Инв./С/16: 17-18). ‘И школьная учительница, Зинаида Ивановна, наряду с тем, что дала знания, привила им уважение к труду’. Во всех подобных случаях также проявляется способность послелога чош управлять творительным падежом.
Производное от этого постпозитива наречие чошен ‘вместе, коллективно, общими силами’ также в редких случаях может выступать в функции послелога: Анаеныз чошен Одоть, кылемзэ-кыльымтэзэ чаклатэк, виназэс, мусурзэс поттыло но поттыло [20. С. 37]. ‘Одотья вместе с матерью, не следя за тем, что уже закончилось, а что еще осталось, вытаскивают и вытаскивают самогон, медовуху’. - Кытын картэд али? - Дорын. Ньыль пыдо эшеныз чошен (24. УД/1998/028/3: 2-3). ‘Где сейчас твой муж? - Дома. Вместе со своим четырехногим другом’. Как видно из примеров, управляемое имя также стоит в форме инструменталя. Наряду с этим послелог чошен в сочетании, как правило, с числительными, не управляет, а примыкает к ним: Аран доры но кык-куинь0 чошен ветлыны уг лэзё ни, бускеленыд вераськыны но эн дисьты [20. С. 202]. ‘И на жатву по два, по три человека уже не разрешают ходить, и с соседом поговорить даже не смей’. Уно пол, дыр, соин кык0 чошен пукиды ти, шуддэс малпаса [20. С. 344]. ‘Много раз, наверное, вы сидели с ним вдвоем, думая о своем счастье’.
Сэрен ‘из-за; в силу, вследствие’: Тилесьтыд курондэс быдэстыны ум быгатиське, та учыре милям нокыче янгышмы овол - телевизорды жуамын гудыриен сэрен (24. УД/1999/112/4: 32-33). ‘Мы не можем выполнить вашу просьбу, в этом случае за нами нет никакой вины - ваш телевизор сгорел из-за грозы’. Со бумагаосын сэрен весь пыкыло вал (24. УД/1998/102: 68). ‘Этими бумагами все время [меня] попрекали’. Тиледын сэрен школаын монэ нош ик тышкаськозы... (24. Кен./Е/4: 269). ‘Из-за вас меня опять наругают в школе...’
Этот послелог управляет творительным падежом имени/местоимения. Тем не менее в рассмотренных мною источниках встречается довольно-таки много примеров, в которых как имя существительное, так и местоимение может оставаться немаркированным - в таких случаях между компонентами словосочетания присутствует примыкание: Нош Даша солы шуэ: ти0 сэрен одигез ошиськиз ини, тырмоз, нош мон ошиськи ке но, кураськисез виемдэ кыре поттытэк уг кельты [20. С. 314]. ‘А Даша ему говорит: из-за вас один уже повесился, хватит, если я даже и повешусь, все-равно расскажу про то, что ты убил попрошайку’. Нош эксэйлэн пыд улыз али сокем ик юн овол: сютэм ар0 сэрен калыклэн вожпотонэз зырдамын, тыл гинэ кушты [20. С. 149]. ‘А земля под ногами императора сейчас не очень устойчивая, из-за голода терпение народа на грани, только искру брось’.
По моим исследованиям, послелог сэрен все же не может примыкать к местоимению со ‘он, она, оно; тот, этот’, в таких случаях он всегда только управляет: Тани ортчем аре соин сэрен респуб-ликаямы тылпу 22 пол потаз, 150 сюрс манетлы ваньбур толъя-буръя кошкиз (24. УД/2000/024/3: 19-20). ‘Вот, к примеру, в прошлом году из-за него [холодильника] 22 раза возникал пожар, ущерб составил 150 тысяч рублей’. Соин сэрен мон операез но умой-умой учкыны ой быгаты, ялан пельдо-рам сипыртыса пукиз [20. С. 296]. ‘Из-за него я и оперу не смог нормально посмотреть, все время нашептывал мне на ухо’. Примерно к этой же группе относится и субстантивированное причастие - в сочетании с ним, как правило, присутствует управление: - Чай быректи мон, Одоть, нош верасько-нэн сэрен чылкак вунэтиськем [20. С. 75). ‘Одотья, я чай вскипятила, а из-за разговора совсем забы-
ла’. Нырысетй этапе потэм Максим Вылегжанин усеменыз сэрен стартысь ваньмызлэсь бер кош-киз (24. УД/2000/025/4: 40-41). ‘Вышедший на первый этап Максим Вылегжанин, из-за падения со старта ушел самым последним’. Но даже в таких случаях опять встречаются случаи примыкания: Овдл, ляб дышетскемез0 яке висемез0 сэрен двдл (24. УД/1998/064/6: 4-5). ‘Нет, не из-за здоровья или плохой учебы’.
Валче ‘вместе, с; из-за’: Ведь крепостной адями быдэсак помещик киын вал, музъеменыз валче [20. С. 21). ‘Крепостной человек веть полностью был в руках помещика, вместе со своей землей’. Таин валчеуно зечкылан басьтйм (24. УД/1997/161/3: 2). ‘По этому поводу (букв.: вместе с этим) получили много поздравлений’. Аллах юрттэмен валче, вузкаронмы нырысь нуналъёсы урод дз мыны кадь (9. С. 41). ‘С помощью Аллаха, торговля в первые дни, вроде бы, шла неплохо’. Озьы лыдъяло Ува ёросысь «Дружба» эштосын, кизер эстйськонлэн но вдйлэн дунзы мултэс будэмен валче (24. УД/1999/023/6: 2-3). ‘Так считают в товариществе «Дружба» Увинского района, по причине чрезмерного роста цен на горюче-смазочные материалы’. Как показали результаты анализа и что также видно из приведенных примеров, данный послелог всегда управляет творительным падежом местоимения, имени существительного, также и субстантивированного причастия.
Йырин ‘из-за’: Нош Египетысь тазалыкез утёнлэн данэз мон азьын бездйз одйг сук сямо вра-чен йырин (24. УД/1998/051/10: 57-58). ‘А авторитет здравоохранения Египта поблек в моих глазах из-за одного жадного по натуре врача’. Тонэн йырин ваньмыз со, тон янгыш (24. УД/2000/048/8: 2627). ‘Все это из-за тебя, ты виноват’. - Серемен йырин двдл татын! Кизён жега [20. С. 147]. ‘Тут не до смеха! Посевная задерживается’. Во всех случаях послелог йырин управляет инструменталем, вне зависимости от того, управляемое слово выражено местоимением, существительным или другим именем, прошедшим процесс субстантивации.
Быдэ ‘на, по, еже-; каждый’: Кудаш Иванлэн вань улонэз - нуналлы быдэ, вамышлы быдэ нянь понна нюръяськон [20. С. 106]. ‘Вся жизнь Кудашова Ивана - ежедневная, на каждом шагу, борьба за хлеб’. Арнялы быдэ сямен пдртэм конкурсъёсы пыриськиськом (24. Зеч./А/4-15-1: 26-27). ‘Почти каждую неделю участвуем в различных конкурсах’. Тазьы вераськемлы быдэ Герей юнгес но мургес валаны ддъяз котырысь улонэз, калыклэсь курадземзэ [20. С. 23]. ‘С каждым таким разговором Герей все больше и больше начал понимать окружающую жизнь, страдания народа’. Проанализированный материал приводит к однозначному выводу - данный постпозитив всегда управляет дательным падежом существительного (в том числе отглагольного).
Азьло ‘до, перед; прежде’: Книга туж ас дыраз потйз<... >; нош мукет ласянь, луонлык сётйз удмуртъёслэн октябрь революцилэсь азьло гожъяськетсы дй вал шуыса янгыш веранъёслы но гожъ-янъёслы пум поныны (24. ВК/Т/2: 98-100). ‘Книга вышла как раз вовремя <...>; с другой стороны, дала возможность положить конец ошибочным заявлениям о том, что у удмуртов до октябрьской революции не было письменности’. Малмыже вуэмезлэсь азьло Раевский Сарапулын окружной проку-рорлэн юрттйсез вал [20. С. 95]. ‘До того как приехать в Малмыж, Раевский был в Сарапуле заместителем окружного прокурора’. Ог куать ар талэсь азьло вуылэм купец ик двдл меда? [9. С. 11] ‘Это не тот же купец, который приежал примерно шесть лет тому назад?’ Данный послелог является отна-речным, что также отражается и на его управлении - он требует формы аблатива существительных и местоимений.
Аналогичное управление проявляется и у синонимичного послелога, также образованного от наречия: Вераны кулэ, та книгаын шаерамы спортлэн революцилэсь азьвыл вакытысен туала ды-розь азинскемез эскеремын (24. ВК/І/7: 83-84). ‘Нужно отметить, что в этой книге исследовано развитие спорта в нашей республике с дореволюционного времени по наши дни’. Таучыр вал ог ньыльдон ар талэсь азьвыл (24. Инв./0/1: 4). ‘Этот случай произошел примерно сорок лет тому назад’.
Луыса ‘из-за, вследствие’: Эн, мыным луыса кизёнэз бере эн кельтэ, колхозэз эн куашкатэ (24. Кен./Е/1: 615). ‘Нет, из-за меня не задерживайте посевную, не разваливайте колхоз’. Тутыгышлэн паймымон чеберезлы луыса гинэ уг нуллы сое ас сьдраз Хазрет али Зияддин (9. С. 20). ‘Не только из-за его удивительной красоты возит с собой павлина Хазрет али Зияддин’. Мон уез изьыны уг ни бы-гатйськы, Максимлы луыса (24. Кен./Е/1/2126-2127). ‘Я уже ночью спать не могу, из-за Максима’. Отглагольный послелог луыса требует от имени (местоимения) формы датива.
Шуыса ‘для, за’: Лавкаысь саламлы шуыса эшшо одйг курытсэ басьтйз на (24. Инв./0/1: 33). ‘В магазине купил еще одну [бутылку] крепкого, для подарка’. Кузьма агай Буянлы но зазегъёслы шуыса пыжем нянь, сезьы, ведра басьтйз но лыктэм пияш сьдры вал вылын ури-бери лашкинтйз (24. Инв./0/1: 66). ‘Дядя Кузьма, взяв для Буяна и гусей печеного хлеба, овса и ведро, поскакал галопом
за пришедшим пареньком’. Как и в предыдущем случае, отглагольное имя (деепричастие), употребленное в функции послелога, всегда управляет дательным падежом.
Сяна ‘кроме’: Тон сяна, дорын нокин оволук (24. УД/2000/146/12: 29). ‘Кроме тебя, дома же нет никого’. Со гуысь, очки сяна, олокыче но арбериос шедьтиллям (24. ВК/1/6: 59). ‘Из той ямы, кроме очков, различные предметы еще нашли’. Нош Толя малы ке куинь сяна овол суредам (24. Инв./А/15: 232-233). ‘А Толя почему-то только три [чаши] нарисовал (букв. кроме трех не нарисовал)’. Как и большинство послелогов удмуртского языка, данный постпозитив примыкает к существительным, числительным, местоимениям, то есть словосочетания при его участии образуются по типу примыкания. Послелог сяна ‘кроме’ является единственным в своем роде - кроме как примыкать, он может и управлять при этом практически всеми падежными формами удмуртского языка: Купецъёсты сяна, отиз на стражалэсь начальниксэ - Наркулэз (9. С. 41). ‘Кроме как купцов позвал еще и начальника стражи - Наркула’. Конилэн сяна, Муравьёвен тиляд но янгышты вань отын [20. С. 301). ‘Кроме как у Кони, и ваша с Муравьёвым имеется в том вина’. Со тылобурдо, ваньулытозяз, «дурак» но со выл-лем кык-куинь кылъёслы сяна уг дышы [20. С. 293-294). ‘Эта птица, за всю свою жизнь, кроме как «дурак» и пару подобных слов, не может научиться [говорить]’. Солэсь сяна, Дыдылэсь но Акмарлэн кенэзлэсь быдэн витьтон манет басьтыса, Буграш Малмыже кошкиз [20. С. 219). ‘Попросив по пядьдесят рублей, кроме как у него, у Дыды и невестки Акмара, Буграш поехал в Малмыж’. Швед кылын сяна, вераськиз француз, немец, зуч но англи сямен (24. УД/2000/153/24: 48). ‘Кроме как на шведском, [он] говорил на французском, немецком, русском и английском языках’. Контрукторлы, Россиысь сяна, кунгож сьорысь но трос гожтэтъёс вуо (24. Инв./С/16: 244-245). ‘Конструктору, кроме как из России, приходит много писем и из-за рубежа’. Алнаше сяна, нокытчы но потаме ой вал (24. УД/2000/147/19: 17). ‘Кроме как в Алнаши, я еще никуда не ездила’.
Проанализированные материалы помогают определить валентность послелогов удмуртского языка. Те из них, которые не примыкают, а управляют, как правило, требуют постановки имени (местоимения) в конкретной падежной форме (исключением является послелог сяна); данное обстоятельство лишний раз подтверждает тот факт, что не глагол управляет «именно-послеложной формой», а сам постпозитив требует, чтобы в сочетании с ним имя (местоимение) было использовано в этой, а не иной грамматической форме. К аналогичному выводу приходят иследователи финского и венгерского языков, которые отмечают, что не только глаголы и имена (существительные, прилагательные), но также наречия и послелоги, предлоги (в финском) имеют способность управлять (см.: [27; 28]).
При этом стоит отметить, что между глаголом и словосочетанием (послелог + имя/местоимение) также, несомненно, присутствует связь, как правило - управление; иными словами, в таких случаях образуется комбинированное словосочетание, которое возникает «на основе связей, исходящих от разных стержневых слов» [11. С. 469]; это можно проследить также и по вышеприведенным примерам: удмуртъёсын чош улиськом ‘живем вместе с удмуртами’, жуамын гудыри-ен сэрен ‘сгорел из-за грозы’, пиеным чош мынод ‘пойдешь вместе с моим сыном’, тулкымъёслы пу-мит уя ‘плывет против течения’. Нередко вместо глагола в таких словосочетаниях может выступать и существительное: талы пумит статья ‘статья против этого’, нуналлы быдэ нюръяськон ‘ежедневная борьба’, анаеныз чошен Одоть ‘Одотья вместе со своей матерью’. Таким образом, в комбинированных словосочетаниях послелог управляет (место)именной формой, а глагол (существительное) управляет этим словосочетанием, что еще раз подтверждает функцию словосочетания - «в соответствии с типовым значением модели, лежащей в их основе, все отдельные звенья грамматического объединения слов в предложении призваны выражать характер соотношения между теми явлениями, которые обозначаются объединяемыми словами» [22. С. 90].
В случае с послелогом сяна ‘кроме’ сила управления глагола (существительного), возможно, проявляется в большей степени, нежели самого постпозитива, поскольку этот послелог, как правило, управляет такой же формой падежа, которой требует глагол и в иных (простых, без присутствия послелогов) словосочетаниях: Вуо озынэ котыр ёросъёсысь, портэм улосъёсысь, кыдёкысь шаеръёсысь пичи но бадзым пыжъёс, пуръёс, вулэйкыос (9. С. 7). ‘Прибывают на пристань с соседних окрестностей, различных областей, дальних стран на маленьких и больших лодках, на плотах, на ладьях’. Глагол вуыны ‘прибывать, приходить’ управляет элативом существительного; в другом вышеприведенном предложении, послелог сяна ‘кроме’ в сочетании с этим глаголом тоже управляет исходным падежом. Так же и в других случаях: Удмурт кылын нош ик чылкыт вераськыны дышемедлы тау, - оз дугды ни Олексей (24. Кен./Е/1: 68-69). ‘Опять же спасибо, что ты научился хорошо (букв. чисто)
говорить по-удмуртски, - не останавливался уже Олексей’; ср.: вераськыны ‘говорить, разговаривать’ ^ инессив; вераськыны ‘говорить, разговаривать’ + сяна ‘кроме’ ^ инессив. Аналогичная ситуация проявляется и в отношении других случаев управления послелога сяна ‘кроме’.
Говоря о послеложном управлении в удмуртском языке, необходимо признать наличие такого вида управления, тем не менее отграничить его от глагольного; соответственно не может идти речи о «послеложном управлении глагола», поскольку не только глагол, но и послелог может требовать постановки имени (местоимения) в определенной падежной форме; при этом глагол может управлять словосочетанием, компонентами которого являются послелог и имя (местоимение), между которыми, в свою очередь, присутствует один из видов подчинительной связи - либо управление, либо примыкание.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ВК. - журнал «Вордскем кыл»;
Зеч. - журнал «Зечбур»;
Инв. - журнал «Инвожо»;
Кен. - журнал «Кенеш»;
УД. - газета «Удмурт дунне».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Вахрушев В.М. Субстантивные словосочетания в удмуртском языке // Словосочетания в удмуртском языке / НИИ при Сов. мин. Удм. АССР; под ред. В.М. Вахрушева и Р.И. Яшиной. Ижевск, 1980. С. 130-168.
2. Григорьева Л.Я. Глагольное управление в восточном наречии марийского языка: автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук. Йошкар-Ола, 2003. 21 с.
3. Грамматика русского языка. М.: Изд-во АН СССР, 1953. Т. 1: Фонетика и морфология. 719 с.
4. Грамматика современного удмуртского языка: Фонетика и морфология / Удм. НИИ ист., экон., яз. и лит.; отв. ред. П.Н. Перевощиков. Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1962. 376 с.
5. Едыгарова С. Категория посессивности в удмуртском языке. Dissertationes philologiae uralicae universitatis tartuensis 7. Тарту: Tartu Ulikooli kirjastus,2010. 289 с.
6. Ефремов Д.А. О серийных послелогах удмуртского языка // Марийская филология / Учен. зап. Ин-та фин-но-угроведения. Вып. 8. Йошкар-Ола, 2012. С. 37-49.
7. Каракулова М.К., Каракулов Б.И. Сопоставительная граммматика русского и удмуртского языков: учеб. пособие. Ижевск: Изд. дом «Удмуртский университет», 2001. 227 с.
8. Кельмаков В.К. Некоторые общие пути образования послеложных форм в финно-угорских языках // Вопр. финно-угроведения / Map. НИИ яз., лит. и ист. Йошкар-Ола, 1970. Вып. V: Лингвистика, фольклористика, этнография, археология. С. 64-72.
9. Леонтьев А. Сюрес усьтйське мынйсьлы: исторической повесть-легенда. Ижевск: Удмуртия, 1995. 192 б.
10. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энцикл., 1990. 685 с.
11. Майтинская К.Е. Венгерский язык. М.: Изд-во АН СССР, 1960. Ч. III : Синтаксис. 376 с.
12. Майтинская К.Е. Парадигматическая ограниченность аналитических форм (на материале венгерского и некоторых других языков) // Аналитические конструкции в языках различных типов / АН СССР. Ин-т язы-козн. М.; Л.: Наука, 1965. С. 309-316.
13. Майтинская К.Е. Служебные слова в финно-угорских языках / АН СССР. Ин-т языкозн. М.: Наука, 1982. 185 с.
14. Максимов В.Н. Послеложное управление в марийском языке / Мин. Образования РФ., Мар. гос. ун-т., Каф. марийск. яз. Йошкар-Ола, 2002. 160 с.
15. Могилин М. Краткой отяцшя Грамматики опытъ = Опыт краткой удмуртской грамматики / отв. ред. Л.Е. Кириллова; слово к читателям - Л.Е. Кириллова; предисл. К.И. Куликова; прил. Т.И. Тепляшиной. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1998. 203 с.
16. Перевощиков Г.К. Шелеп: Повестьёс, верос; Жестокосердие: Повести. Трилогия / пер. с удм. Вл. Емельянова. Ижевск: Удмуртия, 2004. 464 б.
17. Перевощиков П.Н. Краткий очерк грамматики удмуртского языка. Синтаксис, лексика, морфология // Удмуртско-русский словарь / НИИ ист., яз., лит. и фольклора при Сов. Мин. Удм. АССР. М.: ОГИЗ. Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1948. С. 369-446.
18. Перевощиков П.Н. Краткий очерк грамматики удмуртского языка // Русско-удмуртский словарь / Удм. НИИ ист., яз. и лит. М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1956. С. 1271-1360.
19. Перевощиков П.Н. Глагольные словосочетания // Словосочетания в удмуртском языке / НИИ при Сов. Мин. Удм. АССР; под ред. В.М. Вахрушева и Р.И. Яшиной. Ижевск, 1980. С. 38-129.
20. Петров М. Вуж Мултан. Ижевск: Удмуртия, 1977. 351 б.
21. Петухова Л.А. Глагольно-именные словосочетания в марийском языке / Мар. НИИ при Сов. Мин. Марийск. АССР. Йошкар-Ола: Марийск. кн. изд-во, 1980. 112 с.
22. Скобликова Е.С. Современный русский язык: синтаксис простого предложения: (теоретический курс). М.: Флинта, 2006. 320 с.
23. Сочинешя принадлежащiя къ грамматик^ Вотскаго языка. Въ Санктпетербург^ при Императорской Ака-демш наукъ 1775 года. 113 с. // Первая научная грамматика удмуртского языка / Удм. НИИ ист., экон., лит. и языка при Сов. Мин. Удм. АССР. Ижевск: Удмуртия, 1975. С. 3-15, 17, 113.
24. Турку-Ижевск корпус. URL: http://www.hum.utu.fi/oppiaineet/volga/ru/materialy/
25. Филичева Н.И. Понятие синтаксической валентности в работах зарубежных языковедов // ВЯ. 1967. № 2.
С. 118-125.
26. Iso suomen kielioppi / Suomalaisen Kirjallisuuden Seura. Helsinki. 2004. 1698 s.
27. Jönsson-Korhola H., White L. Tarkistä tästä : suomen sanojen rektioita suomea vieraana kielenä opiskeleville. Helsinki: Finn Lectura, 1997. 164 s.
28. Kaija M., Pomozi P. Rektiosanakirja: suomi-unkari-suomi. Helsinki: Finn Lectura, 2004. 181 s.
29. Rédei (Radanovics) K. Die Postpositionen im Syrjänischen unter berücksichtigung des Wotjakischen. Budapest: Akadémiai kiadó, 1962. 224 S.
30. Saarinen S. Die Nominalkategorie und das Postpositionssystem der Wolgasprachen // CDIFU. Pars I: Orationes Plenariae. Joshkar-Ola, 2005. S. 161-174.
31. Strukturális magyar nyelvtan / Szerkeztette Kiefer F. Budapest: Akadémiai kiadó, 1995. 1 kötet: Mondattan. 903 l.
32. Wiedemann F.J. Grammatik der wotjakischen Sprache nebst einem kleinen wotjakisch-deutschen und deutsch-wotjakischen Wörterbuche. Reval, 1851. XLVI. 390 S.
Поступила в редакцию 18.03.13
D.A. Efremov
On postposition government in Udmurt
We consider the issue of postposition government in Udmurt and describe its types. The fact examples are taken from belletristic literature and periodicals.
Keywords: Udmurt, postposition, subordinating connection, government.
Ефремов Дмитрий Анатольевич, кандидат филологических наук, доцент
ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2) E-mail: [email protected]
Efremov D.A.,
candidate of philology, associate professor Udmurt State University
426034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya st., 1/2 E-mail: [email protected]
