CC BY
70
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
О ПОНЯТИИ СУРРОГАТНОГО МАТЕРИНСТВА В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Очирова Э.С. Email: Ochirova692@scientifictext.ru
Очирова Эржена Станиславна - магистрант, юридический факультет, Бурятский государственный университет им. Доржо Банзарова, г. Улан-Удэ
Аннотация: Всемирная организация здравоохранения на мировом уровне признала бесплодие проблемой общественного здравоохранения. За последние три десятилетия методы лечения бесплодия претерпели революционные изменения, главным образом, благодаря вспомогательным репродуктивным технологиям. В настоящее время считается, что более 7 миллионов детей родилось во всем мире с момента рождения первого ребенка ЭКО в 1978 году. Практика использования метода суррогатного материнства породила большое количество вопросов не только морального, но и юридического характера. В разных странах отношение к суррогатному материнству неоднозначно: от ограничения, полного запрещения и уголовного наказания за применение суррогатного материнства до одобрения и законодательного закрепления. В статье проведен анализ понятия суррогатного материнства в российском законодательстве, выявлена проблема трактовки данного понятия и предложено разрешение данной проблемы.
Ключевые слова: суррогатное материнство, семейное право, российское законодательство, репродуктивные технологии, генетические родители.
ON THE CONCEPT OF SURROGACY IN THE LEGISLATION OF THE RUSSIAN FEDERATION Ochirova E.S.
Ochirova Erzhena Stanislavna - graduate Student, FACULTY OF LAW,
BURYAT STATE UNIVERSITY NAMED AFTER DORJO BANZAROV, ULAN-UDE
Abstract: the World Health Organization at the world level recognized infertility as a public health problem. Over the past three decades, infertility treatment methods have undergone revolutionary changes, mainly due to assisted reproductive technologies. It is currently estimated that more than 7 million children have been born worldwide since the birth of their first IVF child in 1978. The practice of using the method of surrogate motherhood has generated a large number of questions of not only moral, but also legal nature. In different countries, the attitude to surrogate motherhood is ambiguous: from restriction, complete prohibition and criminal punishment for the use of surrogate motherhood to approval and legislative consolidation. The article analyzes the concept of surrogate motherhood in Russian law, identifies the problem of the interpretation of this concept and proposes a solution to this problem.
Keywords: surrogacy, family law, Russian law, reproductive technologies, genetic parents.
УДК 347.61/.64
Одной из ключевых целей формирования семьи считается деторождение. К сожалению, в результате смещения в худшую сторону экологической обстановки окружающей среды, нездорового образа жизни растет число лиц, не способных к рождению детей. Рождение ребенка является невозможным или опасным для жизни и здоровья матери при физиологических недостатках, биологической
несовместимости супругов, противопоказаний к беременности, ряде наследственных заболеваний и так далее.
В Российской Федерации согласно медицинской статистике около 5,5 миллионов супружеских пар страдают от бесплодия [1]. Благодаря быстрому прогрессу в медицинской науке и научных достижений в лечебной практике позволило многим бесплодным семьям почувствовать радость отцовства и материнства. Это стало возможным благодаря успешному использованию вспомогательных репродуктивных технологий.
Несмотря на то, что российское законодательство содержит нормы, регулирующие применение вспомогательных репродуктивных технологий, существует еще множество пробелов, которые требуют обсуждения и законодательного разрешения.
Основные вопросы, которые касаются правового регулирования вспомогательных репродуктивных технологий, а в частности, правового положения лиц, которые согласились на использование методов искусственной репродукции человека в Российской Федерации, закреплены в Семейном кодексе РФ [2], Федеральном законе от 21 ноября 2011 г. № 323 - ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» [3], Федеральном законе от 15 ноября 1997 № 143 - ФЗ «Об актах гражданского состояния» [4], а также в Приказе Министерства Здравоохранения РФ от 30 августа 2012 г. № 107н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» [5]. Данный приказ является основным документом, которым руководствуются при применении методов искусственной репродукции человека, то есть методов вспомогательных репродуктивных технологий.
Определение понятия «суррогатное материнство» содержится в п. 9 ст. 55 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан» № 323-ФЗ в следующей редакции: Суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям.
Однако об одиноких мужчинах в законе не говорится ни слова. В связи с этим позиция законодателя, фактически запрещающего одинокому мужчине, не имеющего возможность иметь детей, обратиться к применению вспомогательных репродуктивных технологий в виде суррогатного материнства, противоречит Конституции Российской Федерации [6], которая гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств (ч. 2 ст. 19), а также право каждого на охрану здоровья и медицинскую помощь (ст. 41), и, что соответственно «приводит к нарушению репродуктивных прав мужчин, и в свою очередь, права на отцовство» [7].
Желание одиноких мужчин иметь детей подтверждается практикой. Так, в Санкт-Петербурге Сергей С. стал единственным родителем для двойняшек, при применении метода суррогатного материнства [8]. По его словам, «у будущего младенца должно быть две матери, то есть первая - донор ооцитов, ее яйцеклетки искусственно оплодотворят и перенесут второй - суррогатной матери, которая выносит и родит ребенка; механизм далеко не простой, но другого пути в нашей стране пока нет». После появления детей одинокий мужчина столкнулся с проблемой их регистрации в ЗАГСе. Работники органа ЗАГС отказались регистрировать ребенка, аргументируя тем, что суррогатное материнство предусмотрено только для лиц, состоящих в браке. Но 4 марта 2011 года Смольнинский районный суд признал отказ органа ЗАГС
незаконным и обязал зарегистрировать детей одинокого мужчины [9]. Орган ЗАГСа выдал свидетельство о рождении ребенка с прочерком в графе «мать».
Согласно нормам Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан» только женщина или пара может воспользоваться суррогатным материнством, в случаях когда? «вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям» [7]. Другими словами, данный метод вспомогательных репродуктивных технологий можно назвать лечением женского бесплодия. Однако вопрос лечения мужского бесплодия на данный момент остается открытым.
Анализируя положения ФЗ «Об охране здоровья граждан» и Приказа Минздрава №107н приходим к выводу о том, что необходимо расширить трактовку вышеуказанной нормы и дать одиноким мужчинам, наряду с одинокими женщинами, возможность зачать ребенка с помощью вспомогательных репродуктивных технологий. Однако, на практике женщины могут выносить и родить себе ребенка самостоятельно, без помощи мужчин, лишь в крайнем случае, воспользовавшись услугами суррогатной матери. Одинокий же мужчина в силу определенных физиологических особенностей может реализовать свое право на отцовство лишь одним-единственным образом - при помощи гестационной суррогатной матери и донора ооцитов.
Для наиболее конкретного и полного охвата всех вопросов правового регулирования суррогатного материнства в России предлагаем ввести следующие изменения в действующее законодательство. Во-первых, внести изменения в пункты 3 и 9 статьи 55 Федерального закона от 21.11.2011 № 323, которые позволят и мужчинам, и женщинам, как состоящим в браке, так и одиноким, пользоваться правом на вспомогательные репродуктивные технологии.
Исходя из вышеизложенного предлагаем изложить вышеуказанные пункты в следующей редакции:
• пункт 3: «Мужчина и женщина, как состоящие, так и не состоящие в браке, одинокая женщина (либо одинокий мужчина), имеют право на применение вспомогательных репродуктивных технологий при наличии информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство»;
• пункт 9: «Суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной (одиноким мужчиной), для которых рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям.
Список литературы /References
1. Чернуха Е.А., Кузьмичев Л.Н., Киндаров Л.Б., Васильченко О.Н. Беременность и роды у суррогатных матерей // Акушерство и гинекология, 2012. № 4. С. 23 - 25.
2. Семейный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. № 223-ФЗ (в ред. Федерального закона от 06.02.2020 № 10-ФЗ) // Собр. законодательства РФ-1995. № 16. Ст. 16; Собр. законодательства Рос. Федерации, 2020. № 6.
3. Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации: Федеральный закон от 21 ноября 2011 №323-ФЗ (в ред. Федерального закона от 8.06.2020 № 166-ФЗ) // Рос. газ., 2011. 21 нояб.; 2020. 11 июн. № 126.
4. Об актах гражданского состояния: Федеральный закон от 15 ноября 1997 г. № 143-ФЗ (в ред. Федерального закона от 24.04.2020 № 147-ФЗ) // Рос. газ., 1997. 20 нояб.; 2020. 29 апр. № 91.
5. О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению: приказ Министерства здравоохранения РФ от 30 августа 2012 г. № 107н (в ред. Приказа Минздрава России от 1.02.2018 № 43н) // Рос. газ., 2013. 11 апр.
6. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 №2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ, 2014. № 9. Ст. 851.
7. Штанова А.А., Гарин Л.Ю., Тоненкова Е.Е. Суррогатное материнство как элемент защиты прав мужчин на отцовство // Медицинский альманах, 2018. № 1. С. 18-22.
8. Свитнев К.Н. Вспомогательные репродуктивные технологии: правовые коллизии // Правовые вопросы в здравоохранении, 2011. № 5. С. 52 - 59.
9. Решение Смольнинского районного суда г. Санкт-Петербурга № 2-1601/2011 от 04.03.2011 г. [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс: СПС.
ВРЕМЯ КАК ПРИЗНАК ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПРЕДУСМОТРЕННОГО САТЬЕЙ 297 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Семухин Г.А. Email: Semukhin692@scientifictext.ru
Семухин Георгий Александрович - студент, кафедра уголовного права и прокурорского надзора, Пермский государственный национальный исследовательский университет, г. Пермь
Аннотация: в настоящей статье рассматривается такой признак объективной стороны состава неуважения к суду, как время. Автор приводит позиции учёных-юристов в части квалификации действий виновного в случае оскорбления участника судебного разбирательства, судьи, присяжного заседателя либо иного лица, участвующего в отправлении правосудия, если деяние совершено за рамками судебного заседания. Несмотря на то, что по общему правилу время выступает как факультативный признак состава преступления, в составе неуважения к суду время играет одну из ключевых ролей в правильной квалификации деяния по признакам ст. 297 УК РФ.
Ключевые слова: время, неуважение к суду, судебное заседание, временные рамки, оскорбление судьи, оскорбление присяжного заседателя.
PROBLEM OF DEFINING THE TIME FRAME FOR THE COMMISSION OF A CRIME UNDER ARTICLE 297 OF THE CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION Semukhin GA.
Semukhin Georgy Alexandrovich - Student, DEPARTMENT OF CRIMINAL LAW AND PROSECUTORIAL SUPERVISION, PERM STATE NATIONAL RESEARCH UNIVERSITY, PERM
Abstract: this article considers the sign of the objective side of the composition of contempt of court as time. The author cites the positions of legal scholars regarding the qualification of the actions of the perpetrator in case of insult to the participant in the trial, the judge, the juror, or another person participating in the administration of justice, if the act was committed outside the court hearing. Despite the fact that, as a general rule, time acts as an
