CC BY
10
УДК 343.326 ББК 67.408
Абисова Кристина Сергеевна Abisova Kristina Sergeevna
преподаватель-методист группы профессионального обучения учебного отдела Крымского филиала Краснодарского университета МВД России, адъюнкт кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России.
Lecturer-methodologist of professional training group of the training department of the Crimean Branch of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, post-graduate student of the Department of Criminal Law and Criminology of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. E-mail: [email protected]
О НЕСИСТЕМНОСТИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В СФЕРЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Antique aesthetics and methodological cholism in legal science
В статье анализируется качество законодательства Российской Федерации в сфере противодействия террористической деятельности с точки зрения его системности. Автор рассматривает конкретные аспекты несистемности законодательства посредством анализа положений Федерального Закона от 06.04.2006 № 35-Ф3 «О противодействии терроризму» и Уголовного Кодекса Российской Федерации.
Ключевые слова: Уголовный кодекс, законодательство, террористическая деятельность, противодействие, системность, совершенствование.
Совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих элементов именуется системой, согласно постулатам базовой аксиоматики, мир выразим в понятиях системного представления. Законодательство, являясь неотъемлемым элементом жизнеобеспечения общества, обязано быть сформировано согласно принципу системности, который предполагает внутреннюю согласованность всех положений, норм и институтов, отсутствие коллизий и несоответствий между ними. Законодательное регулирование общественных отношений путем установления уголовной ответственности должно носить системный характер и быть взаимосвязанным не только в рамках Уголовного кодекса Российской Федерации [1] (далее - УК РФ), но и по отношению к базовому закону.
Законодательство в сфере противодействия террористической деятельности является наглядным примером отсутствия системного подхода как на стадии принятия законодательства, так и на стадии внесения изменений и
The article analyzes the quality of the legislation of the Russian Federation in respect of counter-terrorist activities from the point of view of its systemacity. The author considers specific aspects of the non-systemic legislation through the analysis of the regulations of the Federal Law of 06.04.2006 № 35-FL «On Counter-Terrorism» and the Criminal Code of the Russian Federation.
Keywords: Criminal Code, legislation, terrorist activity, counteraction, systemacy, development.
дополнений. Например, согласно данным статистического исследования динамики законодательства, Уголовный кодекс, являясь единственным нормативным актом, устанавливающим преступность и наказуемость деяний на территории Российской Федерации, показывает позитивную динамику в сторону увеличения количества изменений. Средний срок стабильности (условный период, в течение которого не вносятся изменения) Уголовного кодекса в период с 31.12.2010 по 31.12.2020 составил 39 дней, что во временной проекции составляет: на 31.12.2010 - 54 дня стабильности; 31.12.2017 - 36 дней; 31.12.2018 - 35 дней; 31.12.2019 - 34 дня, 31.12.2020 - 34 дня [2, с. 8]. Российский уголовный закон сегодня весьма динамичен, о чем свидетельствуют изменения, внесенные в правовую основу противодействия террористической деятельности [3, с. 119]. Безусловно, совершенствование законодательства - это постоянный процесс, однако происходящие в последние годы хаотичные, несистемные внесения изменений ситуационного
характера разрушают структуру и вносят разногласия в действующие нормы, что приводит к конкуренции общих и специальных составов преступлений. Динамика правотворческой деятельности в первую очередь предопределяется изменениями системы Особенной части УК РФ.
Для демонстрации несистемности законодательства в сфере противодействия террористической деятельности нами был проведен анализ Федерального Закона от 06.04.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» [4] и исполнения положений вышеуказанного ФЗ в УК РФ.
В соответствии со ст. 3 Федерального закона от 06.04.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму», террористическая деятельность в указанном ФЗ определяется путем указания перечня конкретных действий. Проанализируем отдельные группы конкретных деяний с учетом их уголовно-правовой оценки в законодательстве Российской Федерации.
I. В соответствии с п. «а» ч. 2 ст. 3 ФЗ, террористической деятельностью являются организация, планирование, подготовка, финансирование и реализация террористического акта.
1. Организация террористического акта. Так, ответственность за организацию террористического акта предусмотрена ч. 4 ст. 205.1 УК РФ.
2. Планирование террористического акта. Планирование как интеллектуальная сторона реализации процесса приготовления к преступлению, согласно ч. 1 ст. 30 УК РФ, может выражаться в приискании средств или орудий совершения преступления, приискании соучастников совершения преступления, сговоре на совершение преступления и т. д. Действия по приготовлению к преступлению, приведенные в ч. 1 ст. 30 УК РФ, не являются исчерпывающими, ввиду чего все возможные формы приготовления не отражены в уголовном законе. Законодательная формулировка «иное умышленное создание условий для совершения преступлений» подразумевает любые виды интеллектуальной и физической деятельности, благоприятствующие совершению преступления. Квалификация планирования террористического акта осуществляется через ч. 1 ст. 30, ч. 1. ст. 205 УК РФ.
3. Подготовка террористического акта. Термин «подготовка» используется законодателем в УК РФ применительно к преступлениям
террористического характера и экстремисткой направленности, однако сам термин не раскрывается и какие-либо определенные деяния, составляющие, по мнению законодателя, «подготовку», не выделяются. Возможно предположить, что «планирование» является интеллектуальной составляющей приготовления, а «подготовка» подразумевает практическую (физическую) сторону реализации приготовления. По отношению к другим видам преступлений законодателем используется термин «приготовление», понятие которого закреплено в ч.1 ст. 30 УК РФ.
Действия (бездействие) по «подготовке» террористического акта необходимо квалифицировать по ч. 1 ст. 30, ч. 1 ст. 205 УК РФ, т. е. законодатель отдельно не устанавливает ответственность за «подготовку террористического акта» и не выделяет его как самостоятельное преступление, квалификация в УК РФ происходит посредством использования нормы о приготовлении к преступлению.
4. Финансирование террористического акта. Ответственность за финансирование террористического акта предусмотрена ч. 1.1 ст. 205.1 УК РФ, однако ч. 4 ст. 205.1 УК РФ предусматривает ответственность уже за организацию финансирования терроризма, что создает проблемы при квалификации (разграничение финансирования (ч. 1) и организацию финансирования (ч. 4)).
5. Реализация террористического акта. УК РФ предусматривает ответственность за совершение террористического акта (совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений, а также угроза совершения указанных действий в целях воздействия на принятие решений органами власти или международными организациями) в ч. 1 ст. 205 УК РФ.
II. В соответствии с п. «б» ч. 2 ст. 3 ФЗ, террористической деятельностью является также подстрекательство к террористическому акту.
В соответствии с ч. 4 ст. 33 УК РФ, под подстрекательством понимаются любые
действия, направленные на склонение к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом.
В рамках ст. 205.1 УК РФ подстрекатель является исполнителем содействия террористической деятельности. Однако, при анализе ст. 33, 205.1 УК РФ выявлено, что способы осуществления подстрекательства не ограничены, ввиду чего существование специальной нормы, предусматривающей подстрекательство к совершению преступлений террористического характера (ч. 1, 1.1, 2 ст. 205.1 УК РФ), с нашей точки зрения, не обосновано.
Ш. Согласно п. «в» ч. 2 ст. 3 ФЗ, террористическая деятельность включает в себя организацию незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), организованной группы для реализации террористического акта, а равно, участие в такой структуре.
1. Ответственность за организацию незаконного вооруженного формирования предусмотрена ч. 1 ст. 208 УК РФ.
2. Ответственность за организацию преступного сообщества предусмотрена ст. 210 УК РФ. Преступное сообщество, согласно ч. 4 ст. 35 УК РФ, представляет собой структурированную организованную группу (организацию) или объединение организованных групп, действующих для совместного совершения тяжких или особо тяжких преступлений.
УК РФ помимо форм соучастия, указанных в ст. 35, содержит также специальные нормы, а именно ст. 205.4, 205.5 УК РФ, однако в ст. 35 УК РФ ставится знак равенства между указанными понятиями, а в ст. 205.4 УК РФ и ст. 205.5 УК РФ они противопоставляются, ввиду чего логичным является вопрос о том, что являет собой террористическое сообщество согласно ФЗ и где грань между террористической организацией, указанной в ст. 24 указанного ФЗ. УК РФ, напротив, в ст. 205.4 оговаривает понятие террористического сообщества, но опускает определение террористической организации (ст. 205.5 УК РФ), указывая лишь на признак законодательной запрещен-ности такой организации. Стоит ли применять в уголовном законе формулировки «террористическая организация», «террористическое сообщество» лишь потому, что иным законом принято решение о том, что организация является террористической. Фактически происходит искусственное превращение сообщест-
ва в организацию ввиду того, что такая формулировка оговорена в законе.
Определение указанных выше форм соучастия в преступлениях террористического характера, содержащиеся в УК РФ и профильном ФЗ, разнятся или вообще отсутствуют, что вызывает трудности правоприменения и теоретические споры.
При этом в целях предотвращения разночтения необходимо избегать вариативности при составлении дефиниций понятий и прибегнуть к использованию исключительно одного термина «сообщество» или «организация».
IV. В соответствии с п. «г» ч. 2 ст. 3 ФЗ, террористической деятельностью является вербовка, вооружение, обучение и использование террористов.
1. Вербовка террористов. Часть 1 ст. 205.1 УК РФ предусматривает ответственность не только за вербовку лица, но и за склонение, иное вовлечение в целях совершения определенных преступлений террористического характера, выделенных в ч. 1 ст. 205.1 УК РФ, что, по сути, является подстрекательством к выделенным преступлениям. Чрезмерная конкретизация и дифференциация форм вовлечения в террористическую деятельность, а также смешение с другими видами соучастия (в части вооружения, подготовки лица, а также финансирования терроризма) не обоснованы и не целесообразны [5, с. 57].
2. Вооружение террористов. Вооружение является физическим (материальным) пособничеством по предоставлению средств и орудий совершения преступлений, ввиду чего выделение «вооружение террористов» как отдельного вида пособничества не является необходимым. Квалифицировать вооружение террористов необходимо через общую часть УК РФ, а именно ч. 5 ст. 33 УК РФ.
3. Обучение террористов. Ответственность за прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности предусмотрена ст. 205.3 УК РФ. Обучение же лица навыкам террористической деятельности в целях последующего совершения им преступлений, указанных в диспозиции ч. 1 ст. 205.1 УК РФ, является подготовкой, ответственность за которую предусмотрена в этой же норме.
4. Использование террористов. УК РФ не содержит такой формулировки как «использование террористов», ввиду чего, если под «использованием террористов» понимать организа-
ционные действия к совершению определенных преступлений, то необходимо такое деяние квалифицировать через ч. 4 ст. 205.1 УК РФ. Однако необходимо вернуться к вопросу о том, что ст. 205.1 УК РФ в ч. 1.1., 1, 2, 3, 4 содержит разное понимание террористической деятельности, ввиду чего не все случаи «использования террористов» будет возможно вообще квалифицировать.
V. Согласно п. «д» ч. 2 ст. 3 ФЗ, террористической деятельностью является информационное или иное пособничество в планировании, подготовке или реализации террористического акта.
Общая часть УК РФ в ч. 5 ст. 33 УК РФ содержит определение понятия «пособник», деяния которого включают в себя и предоставление информации (информационное пособничество) без выделения его как отдельного вида пособничества. Ответственность пособника, предусмотренная также ч. 3 ст. 205. 1 УК РФ (в качестве исполнителя содействия террористической деятельности), фактически дублирует положения ч. 5 ст. 33 УК РФ.
В отличие от ч. 5 ст. 33 УК РФ примечание 1.1. к ст. 205.1 УК РФ под пособничеством признает любое пособничество, не только заранее обещанное, но и оказанное после. Подобный подход уравнения соучастия и прикосновенности к преступлению вызывает противоречия в рамках института соучастия, что осложняет объективную оценку характера и степени прикосновенности к преступлению, которые отличны от характера и степени опасности пособничества.
VI. В соответствии с п. «е» ч. 2 ст. 3 ФЗ, террористической деятельностью также является пропаганда идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности.
Публичные заявления о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании, запрещены УК РФ под угрозой наказания (ч. 1 ст. 205.2 УК РФ предусматривает ответственность за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или его пропаганду). Однако, законодатель в ст. 205.2 УК РФ не оговаривает, что следует понимать под публичны-
ми призывами к осуществлению террористической деятельности, а дает разъяснение таким деяниям, как «публичное оправдание терроризма», «пропаганда терроризма» и «террористическая деятельность».
Несоответствие уголовно-правового отражения содержания террористической деятельности, закрепленного в ФЗ № 35-ФЗ, позволяет прийти к выводу о том, что законодатель в УК РФ при установлении ответственности за террористическую деятельность не ограничился ответственностью за деяния, указанные в ФЗ № 35-ФЗ, а расширил понимание террористической деятельности путем конкретизации перечня соответствующих преступлений. ФЗ № 35-ФЗ по сути предусматривает в качестве террористической деятельности совершение террористического акта, различные формы и виды соучастия при его совершении, а также пропаганду терроризма. В свою очередь, УК РФ, напротив, излишне широко определяет перечень данных преступлений - это обусловлено стремлением законодателя охватить максимально широкий круг деяний. Но на практике такой подход порождает трудности при определении соответствующего перечня деяний.
Несистемность законодателя также отражена в попытке ввести ограниченный перечень преступлений, составляющих террористическую деятельность. В ст. 205.1, 205.2, 205.3 УК РФ дано различное понимание террористической деятельности. Законодательное решение о наполнении диспозиций статей закрытыми перечнями альтернативных составов, разнящихся от состава к составу, приводит исключительно к путанице и невозможности выведения базового понятия. Например, в ч. 1 ст. 205.1 УК РФ под террористической деятельностью понимается совершение деяний, предусмотренных ст. 205.2 УК РФ; ч. 1,2 ст. 206 УК РФ; ст. 208 УК РФ; ч. 1, 2, 3 ст. 211 УК РФ; ст. 220, 221, 277, 278, 279, 360 УК РФ. В примечании 2 к ст. 205.2 УК РФ под террористической деятельностью следует понимать совершение деяний, предусмотренных ст. 205-206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279, 360, 361 УК РФ. В ч. 1 ст. 205.4 УК РФ террористическая деятельность противопоставляется преступлениям, предусмотренным ст. 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279, 360, 361 УК РФ, как часть целому, нарушая при этом формальные законы логики и юридическую технику, что свидетельствует о том, что законодателю не удалость в УК РФ установить
перечень преступлений, подпадающих под террористическую деятельность.
Законодатель пошел дальше разнообразия толкования понятия террористической деятельности в соответствии с его закреплением в ст. 205.1 и 205.2 УК РФ и противопоставил цель осуществления террористической деятельности цели совершения одного из преступлений, предусмотренных ст. 205.1, 206, 208, 211, 277, 278, 279, 360 и 361 УК РФ, альтернативно указав на нее в диспозиции ст. 205.3 УК РФ посредством использования союза «либо». Такая «альтернативность» является логически не обоснованной и абсолютно недопустимой. Чем обоснован выбор именно данных составов преступлений террористического характера, также не понятно [6, с. 82].
Основной причиной несистематичности законодательства в сфере противодействия террористической деятельности является отсутствие базового понятия террористической деятельности в профильном ФЗ, а также использование расплывчатых формулировок и не уголовно-правовых категорий, таких как «использование террористов», «информационное со-
Литература
1. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
2. Ткаченко Н.В. Статистическое исследование динамики законодательства // Вести Гаранта. 2021. № 3.
3. Иванцов С.В., Бадамшин С.К. Отдельные вопросы предупреждения преступлений террористической направленности в контексте международной стратегии предупреждения терроризма // Вестник Московского университета МВД России. 2019. № 7.
4. Федеральный закон от 06.03.2006 № 35-ФЗ (ред. от 08.12.2020) «О противодействии терроризму».
5. Игнатов А.Н. Проблемы законодательной регламентации уголовной ответственности за содействие террористической деятельности // Проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства: сборник материалов международной научно-практической конференции. Симферополь, 2018.
6. Игнатов А.Н. Понятие террористической деятельности и его уголовно-правовое закрепление // Вестн. Дальневосточного юрид. инта МВД России. 2018. № 2 (43).
действие», «реализация террористического акта» и т. п., ввиду чего дать уголовно-правовую характеристику указанным деяниям в ФЗ № 35-Ф3 иногда не представляется возможным.
Возможной мерой по обеспечению систематичности законодательства в сфере противодействия террористической деятельности является введение родового определения террористической деятельности в базовом ФЗ, приведение перечня практических деяний, составляющих террористическую деятельность, в соответствие с уголовно-правовыми категориями. Модернизация базового закона позволит систематизировать уголовное законодательство и нивелировать разнообразие в определении сущности и видов террористической деятельности. Преступления террористического характера и преступления экстремистской направленности необходимо систематизировать аналогичным путем, т. е. установить четкий перечень «безусловно террористических» преступлений и иных преступлений, совершаемых в целях осуществления террористической деятельности, закрепив указанное положение в ч. 1. ст. 63 УК РФ.
Bibliography
1. Criminal code of the Russian Federation of 13.06.1996 № 63-FL // SZ RF 1996. № 25. Art. 2954.
2. Tkachenko N.V. Statistical research of the dynamics of legislation // Vesti Garanta.2021. № 3.
3. Ivantsov S.V., Badamshin S.K. Certain issues of the prevention of terrorist crimes in the context of the international strategy for the prevention of terrorism / S.V. Ivantsov, S.K. Badamshin // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2019. № 7.
4. Federal Law «On Countering Terrorism» dated 06.03.2006 № 35-FL (as amended on 18.12.2020).
5. Ignatov A.N. Problems of legislative regulation of criminal liability for facilitating terrorist activity // Problems of application of criminal and criminal procedural legislation: coll. of papers of the intern. sci. and practical conf. Simferopol, 2018.
6. Ignatov A.N. The concept of terrorist activity and its fixing in criminal law // Bull. of Far Eastern Law Institute of Russian MIA. 2018. № 2 (43).
