CC BY
378
Вопросы уголовного права
УДК 343.7
О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ ПРИМЕНЕНИЯ КВАЛИФИЦИРУЮЩЕГО ПРИЭНАКА «незаконное проникновение в жилище»
© Бояркина Н. А., 2013
Иркутский государственный университет, г. Иркутск
Рассматриваются некоторые вопросы применения квалифицирующего признака «незаконное проникновение в жилище». Анализируются понятия «жилище» и «иные помещения и строения», изучается значение для квалификации преступления обмана потерпевшего при проникновении в жилище.
Ключевые слова: жилище; проникновение; хищение; кража.
За все время действия Уголовного кодекса РФ 1996 г. ежегодно более половины общего объема регистрируемых противоправных деяний образуют преступления против собственности, ведущее место среди которых принадлежит кражам.
По официальным данным, на долю хищений чужого имущества, совершенных путем кражи, приходится 43 % от всех зарегистрированных преступных деяний. Их число за период январь — март 2013 г. составило 515 преступлений (+17,3 %). Количество квартирных краж в Ангарске выше среднеобластных тенденций (Ангарск — 130 ( + 15 %), Братск - 109 (-21 %), Иркутск — 532 (+8,4 %), по Иркутской области — 1642 (+1,4 %)) [1].
Среди многообразия краж особое место занимают кражи с незаконным проникновением в жилище. Повышенная социальная опасность краж, совершаемых путем незаконного проникновения в жилище, определяется тем, что виновный действует более дерзко, прилагает усилия к преодолению преград для получения доступа к чужому имуществу, нарушая при этом конституционный принцип неприкосновенности жилища и запрет, установленный ст. 139 УК РФ. При этом он может взламывать двери жилища, потолки, стены, замки, стремясь похитить имущество даже тогда, когда потерпевший специализированно обеспечивает его охрану.
Стремясь к достижению преступной цели, преступник нередко заранее приобретает орудия и средства совершения кражи, в том числе изготавливает отмычки, орудия взлома, находит транспортные средства и т. д. [2]
Несмотря на то, что впервые данный особо квалифицированный признак появился в уголовном законодательстве РСФСР в 1982 г. и к настоящему моменту в науке данный вопрос освещался достаточно подробно, в практической деятельности остаются неразрешенные вопросы, приводящие к сложности в применении указанной нормы закона.
Как ни странно, первые трудности порождает законодательное определение «жилища», анализ которого приводит в тупик правоприменителей при разрешении конкретных практических ситуаций.
Федеральным законом от 20 марта 2001 г. № 26-ФЗ в ст. 139 УК РФ было включено примечание, в котором дается определение понятия «жилище»: «Под жилищем в
настоящей статье, а также в других статьях настоящего Кодекса понимаются индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями, жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилищный фонд и пригодное для постоянного или временного проживания, а равно иное помещение или строение, не входящее в
жилищный фонд, но предназначенное для временного проживания».
Именно на это определение как основное указывает постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»: «При квалификации действий лица, совершившего кражу, грабеж или разбой, по признаку “незаконное проникновение в жилище” судам следует руководствоваться примечанием к статье 139 УК РФ, в котором разъясняется понятие “жилище”, и примечанием к ст. 158 УК РФ, где разъяснены понятия “помещение” и “хранилище”» [3].
Собственно, формулировка «жилища» в примечании к ст. 139 УК РФ изложена довольно подробно. Однако возникают ситуации, когда ограничиваться положениями этого примечания не представляется возможным. Если с первой частью примечания все ясно, то во второй чувствуется явная законодательная недоработка. Речь идет об «иных помещениях или строениях, не входящих в жилищный фонд, но предназначенных для временного проживания». Что это за «иные помещения или строения»? Что под ними подразумевает законодатель? Во всех ли случаях проникновение в такие помещения или строения будет считаться проникновением в жилище? Здесь таятся трудности с квалификацией содеянного. Особо часто это связано с хищениями, сопряженными с незаконным проникновением в жилище.
Что касается проникновения в жилище, представляющее индивидуальный дом, квартиру, где люди проживают, как правило, постоянно, то здесь особых проблем с квалификацией преступления нет. Но когда речь идет о незаконном проникновении, например, в садовый или дачный дом, летнюю кухню, баню, иную надворную или хозяйственную постройку, где люди постоянно не проживают, но иногда готовят пищу, остаются на ночлег или даже живут какое-то время, то возникают сложности [4].
К иным помещениям или строениям, не входящим в жилищный фонд, но предназначенным для временного проживания, относятся дачные жилые помещения (в дачах, дачно-строительных кооперативах, садоводческих товариществах), на отношения по использованию которых жилищное законодательство не распространяется.
Указанные помещения не входят в состав жилищного фонда, хотя бы они и были пригодны для круглогодичного в них проживания. Не регулирует жилищное законодательство и отношения по использованию не входящих в жилищный фонд приспособленных под жилье помещений в вагончиках, сборно-разборных сооружениях и иных строениях, не рассчитанных на удовлетворение постоянной потребности в жилье. Критерием отнесения такого строения к жилищу является их предназначение для временного проживания [5].
Вопрос о том, могут ли быть отнесены к жилищу купе поезда, каюта судна, номер в гостинице, комната в санатории и т. п., в науке уголовного права является спорным.
Так, Н. А. Лопашенко указывает, что помещения, признаваемые жилищем, могут находиться и на транспортных средствах, предназначенных, в том числе, и для временного проживания. Каюта туристического теплохода, совершающего морской или речной круиз, во время которого туристы проживают на теплоходе, должна признаваться жилищем. Точно также жилище — каюты, используемые для временного проживания экипажа корабля.
В то же время купе, каюта, отсек и т. п. на транспортном средстве, которое не имеет другого предназначения кроме перевозки пассажиров и грузов и оборудовано спальными местами в целях повышения удобства (комфорта) проезда в нем, не может рассматриваться как жилище для лиц, которые выступают одновременно пассажирами и потерпевшими от хищений. Если же речь идет о купе проводников или других лиц, которые работают в поездах дальнего следования (купе для работников поездного ресторана, для электрика, для охраны и проч.), одновременно проживая в этих транспортных средствах, то нет никаких препятствий для того, чтобы признавать их временным жилищем.
Должны признаваться жилищем и временные сооружения или помещения, используемые в качестве жилья на время проведения каких-либо работ, например, строителями, геологами, укладчиками железнодорожного полотна и др. (вагончики, сборные домики и т. п.) [6].
Напротив, А. И. Бойцов считает, что нельзя признавать жилищем любые места обитания людей, не предназначенные для их проживания, например купе железнодо-
рожного вагона, каюту речного или морского судна, кабину грузовика и т. п. помещения, являющиеся конструктивной частью транспортного средства и обеспечивающие в этом качестве комфортность передвижения, но не проживание [7].
Все-таки думается, что исходя из того, что охрана частной жизни гражданина (к которой относится, в частности, неприкосновенность жилища) является приоритетной задачей нашего государства, а также учитывая, что указанные выше помещения предназначены не для чего иного, как для временного проживания в них людей, можно сказать, что они должны относиться к числу жилищ.
В то же время выделение только этих признаков жилища кажется недостаточным. Они не позволяют во всех необходимых случаях отграничивать жилище от иных объектов. В связи с этим возникает необходимость выделения иных критериев.
Право на неприкосновенность жилища служит элементом права на неприкосновенность частной жизни. Суть последнего заключается в том, что никто не вправе вмешиваться в частную жизнь человека и решение вопросов частной жизни лежит исключительно на этом человеке. Поэтому вопрос о том, нарушено ли право человека на частную жизнь и, в том числе, на неприкосновенность жилища, может быть решен исключительно владельцем жилища и никем иным. Последнее же невозможно без восприятия помещения, в которое проник виновный, именно как своего жилища. Ведь, по меньшей мере, странно признавать жилищем помещение, которое лицо не воспринимает как свое жилище. Например, человек имеет постоянное место жительства в другом месте, а данную, например, квартиру использует для хранения в ней товара, каких-либо вещей либо вообще собирается ее продать. И в этом случае будет странным говорить о нарушении неприкосновенности жилища, если в данную квартиру незаконно проникнет посторонний, так как даже само лицо — владелец квартиры — не воспринимает содеянное против него как нарушение его права. Жилище лежит в сфере частной жизни человека, вопросы которой он должен решать исключительно сам, и только он сам может решать, нарушено ли конкретными действиями его право на неприкосновенность жилища.
Исходя из сказанного, к выделенным признакам жилища необходимо добавить и такой, как обязательное восприятие потерпевшим того, что помещение, в которое проник виновный, является его — потерпевшего — жилищем и что данными действиями виновного было нарушено его право на неприкосновенность жилища. Указанный критерий должен играть основополагающую роль. На его основании во всех без исключения случаях необходимо решать вопрос, является ли то или иное помещение жилищем, будь это квартира или дом, купе вагона или каюта теплохода, больничная палата или гостиничный номер, палатка или строительный вагончик. При этом он наиболее эффективно позволит разрешить данный вопрос, если речь идет о купе, каюте, гостиничном номере и т. д., когда восприятие лицом данных помещений зависит от многих факторов: например, была ли осуществлена посадка на поезд или теплоход, окончена ли она, произошло ли вселение в гостиничный номер и др.
Но достаточно ли имеющихся критериев? Представляется, что и этих критериев недостаточно. Как, например, решить вопрос об отнесении объекта к жилищу в следующей ситуации: лицо временно живет в маленьком строительном вагончике, вполне пригодном для проживания в нем в данный конкретный период. При этом лицо воспринимает вагончик в данный момент как свое жилище. То есть, исходя из имеющихся у нас критериев, данное помещение входит в круг жилищ. Однако при существующих обстоятельствах с первого взгляда постороннему лицу невозможно определить, жилище ли данный вагончик или нет. Будет ли иметь место нарушение неприкосновенности именно жилища в случае проникновения в вагончик постороннего для совершения, например, кражи, если он в силу существующих обстоятельств не знал, что входит именно в чье-то жилище? Исходя из имеющихся признаков, можно дать утвердительный ответ. Но будет ли он правильным?
Как известно, одним из признаков состава преступления служит субъективная сторона преступления, в свою очередь обязательный элемент которой вина. Поэтому для квалификации содеянного необходимо осознание виновным того, что он проникает именно в жилище. В противном случае действия лица не должны квалифицироваться по данной статье.
Основополагающее значение данное обстоятельство будет иметь при решении вопроса об отнесении или неотнесении к числу жилищ объектов, не обладающих очевидными внешними признаками жилища, так называемых неочевидных жилищ. Если при проникновении в дом, квартиру очевиден факт осознания виновным того, что он проникает именно в жилище, то в случае проникновения, например, в строительный вагончик, как это имеет место в приведенном примере, решение вопроса об отнесении данного объекта к числу жилищ должно ставиться в зависимость от того, осознавал ли виновный то, что проникает именно в жилище.
Итак, выделенные критерии, по нашему мнению, позволят наиболее эффективно в каждом случае определять, относится ли тот или иной объект к категории жилища [8].
Еще один из вопросов, который возникает при установлении незаконного проникновения в жилище, — будет ли иметь место незаконное проникновение, когда виновный проникает в жилище, обманув потерпевшего?
Казалось бы, в науке уголовного права данный вопрос давно разрешен и трудностей при оценке обмана как способе проникновения в жилище быть не должно.
Так, по мнению А. И. Бойцова, проникновение предполагает отсутствие у виновного права на появление в соответствующем жилище, помещении или хранилище, в которых он оказывается вопреки запрету или без ведома и согласия управомоченных, а также путем обмана владельца, работающих или находящихся там на законном основании лиц [9].
Н. А. Лопашенко так же, соглашаясь с мнением Б. В. Волженкина, указывает, что проникновение может быть совершено путем обмана, когда виновный, ложно выдавая себя за работника различных коммунальных и бытовых служб, почтового или медицинского работника, работника милиции и т. п., попадает в жилище, помещение или иное хранилище и совершает там кражу (грабеж, разбой) [10].
С. А. Елисеев, проанализировав сложившуюся судебную практику, выделил типичные приемы проникновения в жилище и поделил их на три группы: 1) взлом (устранение преград или запоров); 2) специальные приспособления или уловки (технические приспособления, обман, иные ухищрения); 3) свободный доступ (хищение из незакрытых помещений) [11].
Однако опубликованная судебная практика Верховного Суда РФ свидетельствует о том, что незаконное проникновение отсутствует в том случае, когда виновный оказался в жилище, обманув потерпевшего.
Примером такого толкования является Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 25 мая 2005 г. № 147-П05 по делу в отношении Устинова, осужденного (в том числе) по ч. 3 ст. 162 УК РФ за совершение разбоя по предварительному сговору с Василевским, с применением оружия и незаконным проникновением в жилище Раера, который приводит в своих трудах Ю. Ю. Уланова [12].
По надзорной жалобе Устинова Президиум Верховного Суда РФ исключил из приговора в отношении Устинова квалифицирующий признак незаконного проникновения в жилище по тем основаниям, что потерпевший сам впустил Устинова и его соучастника Василевского в свое жилище.
Вместе с тем из указанных в Постановлении обстоятельств следует, что в квартиру Раера Устинов и Василевский проникли обманным путем, так как ранее знакомый потерпевшему Василевский попросил его впустить, чтобы выпить кофе.
При этом между Устиновым и Василевским уже состоялся предварительный сговор на разбойное нападение.
Согласно распределенным ролям Василевский должен был обеспечить доступ в жилище Раера, а Устинов, вооруженный пистолетом, должен был совершить нападение на Раера.
Проникнув обманным путем в квартиру, Устинов напал на Раера, с целью убийства выстрелил ему в голову, однако не убил, так как пуля попала в мягкие ткани шеи, пытался ударить рукояткой по голове, но потерпевшему удалось вырваться и убежать. После этого Устинов и Василевский похитили имущество Раера.
Представляется, что исключение при таких обстоятельствах дела признака незаконного проникновения в жилище является неоправданным.
Хотя потерпевший сам впустил в квартиру напавших, такое согласие не может иметь значения, поскольку оно было фальсифицировано преднамеренным обманом со стороны виновных.
Кроме того, остался без внимания тот момент, что помимо Василевского, обманным путем проникшего в квартиру потер-
певшего, туда же проник и Устинов, на вхождение которого Раер своего согласия вообще не давал.
Такое толкование, по мнению Ю. Ю. Улановой, противоречит общим принципам и нормам уголовного права, а также разъяснениям, содержащимся в п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», по смыслу которых наличие (отсутствие) признака незаконного проникновения в первую очередь должно предопределяться умыслом виновного [12].
Проникновение в жилище — это вторжение в него именно с целью совершения кражи, грабежа или разбоя, и ни с какой другой целью. Поэтому важным является установление заведомого намерения виновного совершать кражу, которое должно было сформироваться до фактического проникновения в жилище. Следовательно, необходимо вменять рассматриваемый квалифицирующий признак виновному только в том случае, если будет установлено, что умысел на кражу у субъекта возник до момента вторжения в жилище.
Однако в судебной практике встречались случаи, когда суды неверно оценивали намерения виновного и необоснованно квалифицировали его действия как кражу с проникновением в жилище.
Так, осужденный М. и М. Д. проживали вместе с потерпевшей Е. в ее коммунальной квартире с начала декабря 1997 г. Вечером 29 января 1998 г. проникли в комнату с целью забрать свои вещи. Умысел на хищение кожаных курток, принадлежавших соседу Е. по коммунальной квартире Орлеанскому, у них возник уже когда они находились в комнате потерпевшей.
Поскольку осужденные проживали в комнате вместе с потерпевшей Е. и в ней находились их вещи, то их проникновение в комнату вечером 29 января 1998 г. с целью забрать свои вещи нельзя признать противоправным.
При таких обстоятельствах из осуждения М. подлежит исключению квалифицирующий признак кражи «незаконное проникновение в жилище» [13].
Главное, для чего существует научная теория — служение практике. Хочется надеяться, что предложенные теорией алгоритмы квалификации будут успешно апробированы практикой либо практика будет предлагать новые квалификационные решения, которые науке еще известны не были, но допускать принятие спорных, или даже незаконных решений по вопросам, по которым уже выработана в науке концепция и многолетняя практика ей успешно следует, недопустимо.^^^^^^^^^^^^^^^^^Н^^
1. URL: http :/ / www.angarsk-goradm.ru/news/ 2013/4/26/9816
2. Севрюков А. П. Хищение имущества: криминологические и уголовно-правовые аспекты. М. : Экзамен, 2004. С. 87.
3. Лопашенко Н. А. Посягательства на собственность. М. : Норма: Инфра—М, 2012. С. 425.
4. URL: http :/ / www.lawmix.ru/comm/8945/
5. Бойцов А. И. Указ. соч. С. 621.
6. Лопашенко Н. А. Указ. соч. С. 432—433.
7. Бойцов А. И. Указ. соч. С. 622.
8. Шевченко И. А. Понятие жилища по уголовному законодательству РФ [Электронный ресурс] / / Вестн. КрасГУ. Гуманитарные науки. 2003. № 4. URL: http://do.gendocs.ru/docs/index-311419.html
9. Бойцов А. И. Указ. соч. С. 629.
10. Лопашенко Н. А. Указ. соч. С. 445.
11. Елисеев С. А. Преступления против собственности по уголовному законодательству России. С. 158.
12. Уланова Ю. Ю. Преступления против собственности: особенности квалификации и назначения наказания // Рос. судья. 2010. № 6.
13. Надзорное определение от 20 июля 2006 г. Дело № 5-Д06-66 // Кочои С. М. Преступления против собственности: сборник судебной практики. М., 2009. С. 181.
Regarding Some Issues of the Application of the Aggravating Circumstance «Illegal Entry into a Dwelling»
© Boyarkina N., 2013
The paper discusses some issues of application of the aggravating circumstance «illegal entry into a dwelling.» The concept of a «dwelling» and «other premises and structures», as well as the meaning of the fraud of the offended victim in the course of entering into the dwelling is referred.
Key words: dwelling; encroachment; theft; robbery.
