CC BY
264
УДК 342
Саурин Александр Анатольевич
кандидат юридических наук, заместитель Главы администрации Краснодарского края dom-hors@mail.ru
О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ КОНСТИТУЦИОННОЙ РЕГЛАМЕНТАЦИИ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
Saurin Alexander Anatolyevich PhD in Law,
Deputy Head at the Administration of the Krasnodar Territory dom-hors@mail.ru
CONCERNING SOME PROBLEMS OF THE CONSTITUTIONAL REGULATION OF THE PROPERTY RIGHT
Аннотация:
Статья посвящена исследованию проблем конституционного регулирования одного из фундаментальных прав - права собственности. В работе выявляются проблемы и противоречия, связанные с закреплением этого института в Конституции Российской Федерации, с сопоставлениями с конституциями зарубежных стран и особенностями международно-правового регулирования данного института. Отдельно выявляются проблемы регламентации наиболее значимых - конституционных объектов права собственности - земли и природных ресурсов.
Ключевые слова:
собственность, право, собственник, отчуждение, достояние народа.
Summary:
The article deals with constitutional regulations of one of the most fundamental rights - the property one. This paper discusses problems and contradictions in the securing of that institution in the Constitution of the Russian Federation comparing with the constitutions of the foreign countries and features of the international legal regulation of the institution. Also, the author considers problems of regulation of the most relevant constitutional objects of the property right, such as land and natural resources.
Keywords:
property, right, owner, alienation, property of the people.
Понятие «собственность» является одним из важнейших для современной организации общества и индивидуальной жизни. Без него не обходится ни бытовая лексика, ни экономическая, или философская, или правовая наука, равно как и иные сферы человеческого знания. В быту данный термин обычно характеризует отношение лица к той или иной вещи, а также статус данной вещи. В этом смысле, пожалуй, можно утверждать, что любая вещь, принадлежащая индивиду, является продолжением личности, ее свободы, ее способностей.
С экономической точки зрения собственность - это отношение, которое определяет возможности лица по использованию стоимостных параметров вещи. Например, добыча и переработка природных ресурсов лицом приводит к возникновению предметов потребления, во-первых, неразрывно связанных с отношением по поводу присвоения имущества, означающим невозможность присвоения этих же предметов другим лицом и, во-вторых, столь же непрерывно связанных с несением затрат на их содержание. То есть с экономических позиций собственность - это, с одной стороны, отношение, характеризующее ту или иную степень власти над вещью, но также, с другой стороны, отношение по поводу несения бремени затрат, связанных с возникновением данной власти.
С философских позиций собственность чаще определяется через противопоставление субъектов-собственников и всех иных лиц, через проведение разграничения по линии «мое и чужое». Такого рода отношения требуют наличия субъектов, относящихся к вещам либо как к своим, либо как к чужим. Кроме того, в этом контексте важен и акцент на универсальном отношении (признании «моей» вещи «чужой» всеми остальными субъектами) к собственности, признании господства собственника над вещью и, своего рода, обязательство всех остальных субъектов не вмешиваться в это господство.
Вопрос о том, что такое собственность, несомненно, принадлежит к числу фундаментальных и в российской правовой деятельности. Понятие «собственность» в юридической науке восходит к использовавшемуся в римском праве термину «доминиум» ^оттшт - владение, лат.). Эта категория, конечно, трансформировалась с течением времени, и, в целом, современное право отражает все три вышеприведенных (бытовое, экономическое и философское) значения собственности и юридически их закрепляет. Наиболее всеобъемлющим (с правовых позиций) определением собственности на сегодняшний день является ее понимание как максимально полного права (осуществления власти) на свое имущество. Или, по выражению Г. Геге-
ля, «наличное бытие свободной воли во внешних вещах», то есть Гегель предлагает рассматривать собственность в качестве одновременно и позитивного, и негативного, и бесконечного определения вещи волей [1, c. 60, 101]. К пониманию собственности через свободную волю пришел и Б.Н. Чичерин, который указывал, что хотя воля собственника и свободна, но границы этой свободы полагаются таковой же свободой других [2, c. 82].
В современной юридической науке наиболее распространено определение собственности через общественные отношения особого рода. Совокупность отношений отдельных индивидов, групп людей, их «ассоциаций» (в самом широком смысле: государство, например, в этом контексте также понимается как особого рода «ассоциация») по поводу принадлежащих им предметов, характеризующих распределение вещей (элементов материального богатства общества) между различными субъектами и составляет собственность. При этом сами предметы материального мира, принадлежащие указанному субъекту (называемому собственником) являются объектами собственности (другой общеупотребительный термин - «имущество лица»). Конституционно-правовое закрепление данных отношений обретает форму права собственности, поскольку определяет порядок действий лиц по присвоению предметов материального мира. Законодателем вводятся правовые нормы и посредством их определяются границы допустимых действий лиц по владению, пользованию и распоряжению присвоенным (полученным) имуществом. Совокупность всех указанных норм составляет институт права собственности, в основе которого лежат системные конституционные принципы. А урегулированные законом возможности собственника совершать по своему усмотрению любые действия, не противоречащие закону (в отношении принадлежащего ему имущества) составляют правомочия собственника: право владения, пользования и распоряжения. Право владения - это возможность иметь имущество, право пользования - возможность получать от имущества пользу, использовать, а право распоряжения - это возможность определять судьбу имущества.
Право на собственность как право индивидуума (лица) - это одно из фундаментальных прав человека. Оно отражено в целом ряде международных документов. Так, Протокол № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 20 марта 1952 г. [3, ст. 2143] (изменен положениями Протокола № 11 [4, ст. 5400]) в статье первой провозгласил фундаментальный принцип защиты собственности, в соответствии с которым каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.
Однако особо отмечается в международном документе, данные положения никаким образом не ограничивают (не умаляют) права государства обеспечивать выполнение законов, необходимых для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами (в том числе, например, для уплаты налогов, сборов или штрафов). Кроме того, для решения стоящих перед ними задач и государство, и составляющие его территориальные субъекты также имеют право на обладание необходимым имуществом, и в этом контексте возникает право собственности государства, право собственности субъекта федерации, право собственности муниципального образования.
Важно также обратить внимание на то, что в редакции на русском языке Протокол (его официальный перевод) указывает на интересы именно общества, хотя в оригинале эта норма сформулирована несколько иначе: “No one shall be deprived of his possessions except in the public interest and subject to the conditions provided for by law and by the general principles of international law”. То есть дословный перевод термина звучит как «публичный интерес», и это явное несовпадение терминологии - вопрос, требующий отдельного рассмотрения.
Право собственности прямо закреплено в Конституции Российской Федерации - в целом ряде ее норм. Уже в основах конституционного строя, в ст. 8 мы находим открытый перечень видов собственности (частная, государственная, муниципальная и иная), обладающих равных признанием и защитой со стороны государства. И данная конституционная формула (не об установлении, не о введении, а именно о признании, о защите со стороны государства), по сути, позволяет сделать вывод о господстве в российской Конституции доктрины естественного права и о признании в качестве последнего (то есть естественного) права собственности. Абсолютное большинство исследователей разделяет данную позицию: «Мы убеждены в том, что и право собственности может быть признано одним из естественных и неотъемлемых прав человека» [5, c. 36]. В связи с этим уместно отметить, что еще в Декларации прав человека и гражданина 1793 г. естественный характер права собственности был отражен совершенно четко и недвусмысленно: «Целью общества является общее счастье. Правительство установлено, чтобы обеспечить человеку пользование его естественными и неотъемлемыми правами. Эти права суть: равенство, свобода, безопасность, собственность» [6, c. 330].
С точки зрения создателей Декларации право собственности состоит в принадлежащей каждому гражданину возможности пользоваться и располагать по усмотрению своим имуществом, своими доходами, плодами своего труда и своего промысла. Оно должно реализовываться таким образом, что каждый может предоставлять по договору свои услуги и свое время, но не может ни продаваться, ни быть проданным: его личность не есть отчуждаемая собственность. Более того, никто не может быть лишен ни малейшей части своей собственности без его согласия, кроме случаев, когда этого требует установленная законом необходимость. И ни один налог не может быть установлен иначе как в интересах общей пользы. Все граждане имеют право участвовать в установлении обложения, наблюдать за расходованием поступлений и требовать в них отчета. Характеризуя, по сути, именно данные положения Декларации, автор общей теории конституционного права Л. Дюги отмечал: «В 1789 г., когда провозглашали принцип равенства, хотели особенно подтвердить лишь то, что личность и собственность всех граждан должны быть охраняемы законом одинаковым образом и с одинаковой силой, а не то, будто все граждане имеют одинаковые социальные прерогативы... Таким образом, всякий человек имеет право сделаться собственником; но все люди не имеют права обладать одинаковым количеством богатства, ибо если приобретение богатства есть результат труда, то не все люди имеют одинаковую способность, одинаковую ловкость и не производят одинакового количества богатства. Но все собственники, мелкие и крупные, должны быть охраняемы законом совершенно одинаковым образом и с одинаковой энергией» [7, а 245].
С тех пор доктрина существенно трансформировалась; по общераспространенной в настоящее время точке зрения некорректно рассматривать право собственности исключительно с позиций определения правомочий частного собственника. Вполне допустима и требует решения постановка вопроса и об особенностях государственно-правовой природы права собственности. Каждое государство реализует и в конституции, и в законодательстве, и на практике ту или иную экономическую модель, и в рамках этой модели первоочередное место занимает решение вопроса о том, кто, как и при каких условиях вправе создавать, изменять или прекращать общественные отношения по поводу присвоения тех или иных вещей. А в этом контексте государство неизбежно для защиты своих основ вынуждено будет право собственности ограничивать. Поэтому с этих позиций данное право нельзя не признать позитивным, то есть возникающим и существующим по воле государства. Что же касается формулы «признается и защищается», то в ней, скорее, нашло отражение «осознание» государством социальной ценности данного права, обеспечивающего, по сути, реализацию многих других основных прав и свобод человека, позволяющего всем субъектам права иметь (пользоваться и распоряжаться) имуществом, создающего предпосылки к объединению общества, индивидов и государства, развитию государства как целого. Государство при этом недвусмысленно подчеркивает, что принимает на себя обязательства по обеспечению всех необходимых условий для развития в пределах своей юрисдикции данного важнейшего института. Таким образом, конституционная формула права собственности в реальности заключает в себе определенные противоречия, являющиеся следствием неадекватного юридического отражения его природы.
Между тем во многих странах регулирование права собственности в конституционном законодательстве, в отличие от российской модели, носит далеко не столь лаконичный характер. И это не случайно: как справедливо отмечено учеными, в конституциях вполне возможно (по сути, даже необходимо) закрепление принципиальных взаимосвязей экономической сути собственности и правовой формы ее осуществления. Недаром конституции современных развитых государств пытаются отразить эти взаимосвязи, например, в закреплении социального назначения собственности, роли общественных форм собственности в общественном развитии [8, а 22]. Так, в одной из первых статей Конституции Уругвая содержится указание на особый статус такого вида собственности, как собственность Католической церкви, несмотря на конституционное закрепление светского характера государства и прямые конституционные нормы, запрещающие государству поддерживать какую-либо религию. Особым образом в Конституции этой страны урегулированы и условия экспроприации собственности [9, а 64-66].
В Конституции Республики Чили говорится о свободе приобретения в (частную) собственность любого имущества, кроме того, которое по своему характеру стало принадлежностью всех, или того, которое должно принадлежать государству в целом. Конституция Республики Чили также предусматривает ограничение права собственности, включая и ограничение отдельных правомочий - по владению, пользования и распоряжению - при условии, что такое ограничение осуществляется в общественных интересах [10].
Тем не менее, несмотря на всю краткость формулировок Конституции Российской Федерации, они являются фундаментом, с одной стороны, для развития целого ряда отраслей права: гражданского, коммерческого предпринимательского, а с другой - именно на них основана
весьма большая группа норм конституционного права, регулирующая совокупность общественных отношений в сфере организации экономики. И это неудивительно: конституционные принципы построения власти в государстве тесно связаны с экономическими основами его существования. Государственная власть, ее субъекты всегда вынуждены проводить ту или иную экономическую политику, создавать, изменять, улучшать или, наоборот, отягчать условия экономической деятельности тех или иных субъектов (например, мелких собственников, средних, или крупных, корпораций или государственных компаний, муниципальных предприятий и т.п.). Более того, современные ценности и идеалы общественного устройства неразрывно связаны с экономическим благополучием, процветанием общества, развитием, прогрессом. Не случайно, отдельные исследователи прямо пишут о том, что «конституционализм, справедливость и экономическая система общества являются взаимосвязанными и взаимообусловленными понятиями» [11, а 12]. Поэтому любая конституция провозглашает ту или иную экономическую модель, в основе которой лежат не только формы собственности, но и условия (возможности, пределы) ограничения права собственности. Так, политическая система СССР опиралась на фундамент в виде советской экономики, особенности которой состояли в доминировании государственной собственности, планировании, государственном управлении и распределении собственности, запрете (абсолютном ограничении) частной собственности, непризнании муниципальной собственности как отдельной формы собственности и т.д.
Конституция Российской Федерации не только провозглашает частную собственность как одну из основ (по распространенному мнению - даже доминирующих основ) конституционного строя Российской Федерации, но и последовательно включает возможность обладания ею в число основных прав и свобод человека: согласно части 2 ст. 35 Конституции Российской Федерации каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами. При этом в Конституции России особо оговаривается, что право частной собственности охраняется законом, и никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения. При этом следует обратить внимание на разницу в терминологии: принудительное отчуждение в российской Конституции связано с понятием «государственные нужды» (а не с понятиями «публичный интерес», «общественный интерес» и т.п.). В связи с этим отдельного рассмотрения требует и вопрос о том, можно ли принудительно изымать имущество для «муниципальных нужд» в виду императивности приведенной конституционной формулировки.
Наиболее важные объекты собственности особо указаны в Конституции Российской Федерации - это, во-первых, земля и, во-вторых, природные ресурсы. Очевидно, что как первый объект, так и второй возникли вне зависимости от воли или воздействия человека, поэтому в доктрине до сих пор периодически поднимается весьма дискуссионный вопрос: а должно ли государство признавать возможность принадлежности этих объектов частным лицам. Особенно учитывая тот факт, что количество (качество) и экономическая полезность этих объектов носят ограниченный характер, поскольку большинство природных ресурсов невозобновляемы (исчерпаемы). Многие исследователи справедливо указывают на тот факт, что нормы части 1 ст. 9 Конституции Российской Федерации о том, что земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории, сформулированы нечетко, расплывчато и весьма декларативно [12, а 26]. И действительно, используются кем? О каких народах идет речь? Есть ли разница в этом случае (применительно к использованию природных ресурсов) между субъектами Российской Федерации, образованными по национальному и по территориальному критериям (несмотря на формально провозглашенный в ст. 5 Конституции Российской Федерации принцип равенства субъектов Российской Федерации в отношениях с Российской Федерации и между собой)? Как определить, какие именно народы проживают на территории, содержащей природные ресурсы? Можно ли считать одного или нескольких субъектов частью (представителем) такого народа, имеющего право на доступ к природным ресурсам? Ни на один этот вопрос Конституция Российской Федерации не дает ответа, более того, к сожалению, данные нормы порождают прямые противоречия, связанные с возникновением (наличием) права собственности на названные объекты.
Правовые позиции Конституционного суда Российской Федерации, направленные на толкование, уточнение данных норм, также, к сожалению, не разъясняют эту ситуацию. Конституционный суд указал, что «конституционная характеристика земли как основы жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории, то есть всего многонационального народа Российской Федерации, предопределяет конституционное требование рациональ-
ного и эффективного использования, а также охраны земли как важнейшей части природы, естественной среды обитания человека, природного ресурса, используемого в качестве средства производства в сельском и лесном хозяйстве, основы осуществления хозяйственной и иной деятельности. Это требование адресовано государству, его органам, гражданам, всем участникам общественных отношений, является базовым для законодательного регулирования в данной сфере и обусловливает право федерального законодателя устанавливать особые правила, порядок, условия пользования землей» [13, ст. 1833]. То есть Конституционный суд сводит конституционную формулировку к требованиям, к определению обязанностей субъектов в отношении земли и природных ресурсов, но оставляет открытым вопрос о правах.
И главный из них: можно ли считать, что народы, право на осуществление государственности которых воплощено в системе органов государственной власти субъектов Российской Федерации, обладают правом собственности на землю и природные ресурсы? Как мы помним, Федеративный договор от 31 марта 1992 г. (Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации [14]) давал утвердительный ответ на этот вопрос. Часть 3 ст. III Федеративного договора установила, что земля и ее недра, воды, растительный и животный мир являются достоянием (собственностью) народов, проживающих на территории соответствующих республик. Вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами регулируются Основами законодательства Российской Федерации и законодательством республик в составе Российской Федерации. По взаимной договоренности федеральных органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти республик в составе Российской Федерации определяется статус федеральных природных ресурсов. То есть Федеративный договор исходил из принципа разграничения собственности на природный ресурсы на основе «взаимных договоренностей» Российской Федерации и ее субъектов.
При этом согласно абз. 3 части 1 Заключительных и переходных положений Конституции Российской Федерации в случае несоответствия положениям Конституции Российской Федерации положений Федеративного договора - Договора о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти суверенных республик в составе Российской Федерации, Договора о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга Российской Федерации, Договора о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти автономной области, автономных округов в составе Российской Федерации, а также других договоров между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, договоров между органами государственной власти субъектов Российской Федерации - действуют положения Конституции Российской Федерации.
Но проблема в том, что российская Конституция прямо не решает вопрос о собственности на землю и (другие) природные ресурсы. Позиция Конституционного суда Российской Федерации по данному вопросу выглядит крайне неубедительной: исходя из предписаний ст. 9 и 36 Конституции Российской Федерации, полагает Конституционный суд, федеральное законодательство в области регулирования земельных отношений определяет, что земля и другие природные ресурсы, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц либо муниципальных образований, являются государственной собственностью и что земля и другие природные ресурсы могут отчуждаться или переходить от одного лица к другому иными способами в той мере, в какой их оборот допускается соответствующими законами [15, ст. 1833]. Но в названных статьях Конституции России нет предписаний такого рода. Приводимые конституционные формулировки крайне расплывчаты, нечетки, по сути, не отвечают правилам юридической техники: действительно, если указать (как это сделано в части 2 ст. 9 Конституции), что «земля и другие природные ресурсы могут (выделено автором - АС) находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности», то это означает не только создать «пустую», не порождающую правовых последствий норму, но, более того, это серьезно усложняет дальнейшее развитие отношений в сфере присвоения земли и природных ресурсов. Очевидно, что в рамках приводимой конституционной логики земля и другие природные ресурсы могут находиться, а могут и не находиться в той или иной форме собственности. И кто должен решать данный вопрос - неясно - ведь государство, если исходить из формулировок Конституции Российской Федерации, ровно такой же участник отношений присвоения, как и субъекты Российской Федерации, муниципальные образования, частные, коллективные собственники
и пр. - это подтверждается положениями п. «в» части 1 ст. 72 Конституции Российской Федерации, согласно которым вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами относятся к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Конституционный суд Российской Федерации сформулировал свою правовую позицию (которая подробно будет проанализирована в дальнейших разделах работы), заключающуюся в том, гарантированность охраны и использования земли и других природных ресурсов как основы их жизни и деятельности, то есть как естественного богатства, ценности (достояния) всенародного значения не может означать, что право собственности на природные ресурсы принадлежит (только) субъектам Российской Федерации [16, ст. 2728]. С этим трудно не согласиться, но обращает на себя внимание явно просматривающаяся подмена понятий: «всенародный» и «народов, проживающих на соответствующей территории» - это термины, не совпадающие по объему. Конституционный суд явно расширил конституционную формулировку и тем самым создал правовые возможности для ограничения права государственной собственности на уровне субъектов Российской Федерации.
Ряд исследователей в связи с этим указывают на то, что приведенные нормы Федеративного договора противоречат Конституции Российской Федерации и не должны применяться. А сама часть 1 ст. 9 Конституции Российской Федерации должна трактоваться как обязанность органов власти Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, физических и юридических лиц по рациональному и эффективному использованию земли и других природных ресурсов; их охране от нерационального использования, порчи, заражения; восстановлению и улучшению возобновляемых природных ресурсов и экономному расходованию невозобновляемых. Все это должно осуществляться в интересах каждого землевладельца и природопользователя, а также в интересах многонационального народа России и каждого из входящих в его состав народов, с учетом обеспечения прав будущих поколений. При этом в определенных законом случаях необходимы некоторые ограничения прав и свобод собственников и иных лиц по использованию земли и других природных ресурсов требованиями их эффективного и рационального использования, охраны, всеобщими (социальными, экономическими, экологическими, градостроительными, технологическими и др.) интересами, правами других лиц, потребностями защиты основ конституционного строя, нравственности и здоровья населения [17, с. 124]. С этим утверждением сложно согласиться: по сути, все приводимые выводы и комментарии связаны исключительно с нормой об охране земли и природных ресурсов. За рамками данной формулировки остается проблема использования данных объектов и проблема субъектов такого использования. Прямого ответа на вопрос о субъектах исследуемые нормы не содержат, но, исходя из того, что в них прямо названы «народы, проживающие на соответствующей территории», вполне логично предположить, что такое право (а право пользования - это одно из правомочий собственника) должно принадлежать именно им. Но тогда вполне резонно предположить также и то, что право собственности может быть закреплено только за «всеми народами» (исходя из правовой позиции Конституционного суда Российской Федерации - а «все народы», очевидно, представляет у нас только государство, то есть Российская Федерация), а не за теми, которые «проживают на соответствующей территории» (несмотря на прямое предписание Конституции Российской Федерации). То есть собственность на землю и природные ресурсы не должна быть разграничена, она должна быть сосредоточена на федеральном уровне. Но на практике, как мы видим, этого не происходит; наоборот, собственность на землю и природные ресурсы разграничивается между государством и его субъектами, и в данном контексте, таким образом, вполне можно утверждать, что речь идет об ограничении (возможно, более корректно говорить о «самоограничении») права государственной собственности на федеральном уровне.
Ссылки:
1. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.
2. Чичерин Б.Н. Собственность и государство. СПб. РХГА. 2005.
3. Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 20. Ст. 2143
4. Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 44. Ст. 5400
5. Мельников В.В. Конституционные основы регулирования экономических отношений в России. М., 2011.
6. Цит. по: Конституции и законодательные акты буржуазных государств XVII—XIX вв.: Сборник документов / под ред.
П.Н. Галанзы. М., 1957.
7. Цит. по: Хрестоматия по всеобщей истории государства и права / под ред. З.М. Черниловского. М., 1994.
8. Мазаев В.Д. Публичная собственность в России: конституционные основы. М., 2004.
9. Сороковая Е.А. Институт права собственности в конституциях стран Латинской Америки // Юридический мир. 2009. № 12. С. 64—66
10. Там же.
11. Мазаев В.Д. Указ. соч.
12. Гребенников В.В. Институт собственности в условиях рыночной экономики и социального государства / под ред. Ю.А. Дмитриева. М. 1996.
13. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23. 04. 2004 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности Земельного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Мурманской областной Думы». Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 18. Ст. 1833
14. Федеративный договор. Документы. Комментарий. М., 1994.
15. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23. 04. 2004 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности Земельного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Мурманской областной Думы». Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 18. Ст. 1833.
16. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 7 июня 2000 г. № 10-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай и Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 25. Ст. 2728
17. Конституция Российской Федерации. Научно-практический комментарий / под ред. Ю.А. Дмитриева. М., 2007 ; Постатейный комментарий к Конституции Российской Федерации / под общ. ред. В.Д. Карповича. М., 2002.
