CC BY
36
УДК 343.1 ББК 67
DOI 10.24411/2414-3995-2019-10019 © А.Ю. Терехов, М.Ю. Терехов, И.Б. Григорьев, 2019
Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс
О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОМ ПРАКТИКИ ПРИ ПРОИЗВОДСТВЕ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ И ОБЕСПЕЧЕНИИ СОБСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СИСТЕМЫ МВД РОССИИ ПРИ ПОЛУЧЕНИИ СВЕДЕНИЙ, СОСТАВЛЯЮЩИХ ВРАЧЕБНУЮ ТАЙНУ
Алексей Юрьевич Терехов,
заместитель начальника по научной работе, кандидат юридических наук, доцент Уфимский юридический институт МВД России (450103, Уфа, ул. Муксинова, д. 2)
E-mail: [email protected]; Михаил Юрьевич Терехов, заместитель начальника кафедры уголовного процесса, кандидат юридических наук
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117437, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12)
E-mail: [email protected]; Илья Борисович Григорьев, врио заместителя начальника 2 отдела (правового сопровождения деятельности ПСБ) Информационно-аналитического управления ГУСБ МВД России,
кандидат юридических наук (123298, Москва, ул. Ирины Левченко, д. 1, издательство «Юнити-Дана»)
E-mail: [email protected]
Аннотация. Рассматриваются проблемы производства следственных действий при получении сведений, составляющих охраняемую федеральным законом тайну. Указано на отдельные вопросы правоприменительной практики, подчеркивающие необходимость совершенствования ведомственной нормативной правовой базы при получении следователем сведений, составляющих охраняемую федеральным законом тайну. Обращено внимание на особенности производства следственных действий при получении сведений, составляющих врачебную тайну.
Ключевые слова: следственные действия, особенности производства, тайна, врачебная тайна, охраняемая федеральным законом тайна, безопасность, собственная безопасность, эффективное правоприменение.
ON SOME PECULIARITIES OF LAW-ENFORCEMENT PRACTICE IN THE PRODUCTION OF THE INVESTIGATIVE ACTIONS AND THEIR OWN SECURITY SYSTEM OF THE MIA OF RUSSIA IN THE OBTAINING OF INFORMATION CONSTITUTING A MEDICAL SECRET
Aleksey Yu. Terekhov,
Deputy Head of Research, Candidate of Law, Associate Professor Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia (450103, Ufa, ul. Muksinova, d. 2);
Mihail Yu. Terekhov,
Deputy Head of the Department of Criminal Procedure, Candidate of Law Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117437, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12);
Il'ya B. Grigor'ev,
Acting Deputy head of Department 2 (legal support of PSB activities) Information and analytical Department Goosby Ministry of internal Affairs of Russia, Candidate of Law (123298, Moscow, ul. Irina Levchenko, d. 1, Unity-Dana publishing house)
Abstract. This article deals with the problems of investigative actions in obtaining information constituting a secret protected by Federal law. It is pointed out to some issues of law enforcement practice, emphasizing the need to improve the departmental regulatory framework in obtaining information by the investigator, constituting a secret protected by Federal law. Attention is paid to the peculiarities of investigative actions in obtaining information constituting medical secret.
Keywords: investigations, production features, the secret, medical secret, protected by Federal law the secret, security, self security, effective enforcement.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Терехов А.Ю., Терехов М.Ю., Григорьев И.Б. О некоторых особенностях правоприменительной практики при производстве следственных действий и обеспечении собственной безопасности системы МВД России при получении сведений, составляющих врачебную тайну. Вестник экономической безопасности. 2019;(1):87-94.
Сведения, составляющие ту или иную охраняемую законом тайну, могут быть получены при производстве различных следственных действий.
В действующем уголовно-процессуальном законодательстве следственные действия, в результате которых могут быть получены сведения, составляющие охраняемую законом тайну, можно разграничить на две группы: не требующие какого-либо санкционирования (допрос, истребование, осмотр, проверка показаний на месте); требующие судебного решения (обыск, выемка).
Важной гарантией соблюдения прав человека при этом является четкое соблюдение как общих правил производства следственных действий, так и процессуального порядка производства каждого следственного действия в отдельности.
Общие правила производства следственных действий предусмотрены ст. 164 УПК РФ [1]. При этом следует учитывать, что следователь, вынося постановление, должен точно знать, какую тайну содержат сведения, необходимые для получения. Указанное обстоятельство влияет на процессуальную форму получения доказательств, содержащих иную охраняемую федеральным законом тайну.
Уголовно-процессуальный закон предусматривает возможность истребования предметов и документов следователем, органом дознания, дознавателем, прокурором и судом (ч. 4 ст. 21 УПК РФ), представления доказательств другими участниками уголовного процесса: должностными лицами и гражданами (п. 4 ч. 2 ст. 42, п. 2 ч. 4 ст. 44, п. 4 ч. 4 ст. 46, п. 4 ч. 4 ст. 47, п. 2 ч. 1 ст. 53, п. 7 ч. 2 ст. 54, ч. 2, 3 ст. 86 УПК РФ).
Истребование предметов и документов, как способ получения доказательств, включает следующие действия следователя: 1) направление требования лицу или организации; 2) получение и осмотр ис-требуемого объекта; 3) приобщение доказательства к делу.
Требование о предоставлении предметов и документов должно быть облечено в письменную форму [2, а 141—143].
При этом более определенно обозначается ис-требуемый предмет или документ, что предотвращает получение ненадлежащего объекта. Организация, обладающая объектом, получает законное основание для направления его следователю, так как
запрос последнего является в данном случае столь же обязательным для исполнения, как его постановление.
Кроме того, предотвращается возможность неправомерного истребования предметов и документов, в том числе и сведений, составляющих охраняемую законом тайну.
Наконец, наличие в деле письменного запроса объясняет и пути появления таких сведений, без чего невозможно судить о допустимости их получения. В материалах уголовного дела должен быть отражен и сам факт получения истребованного объекта.
Особую актуальность и значимость указанные положения приобретают при производстве следственных действий при получении сведений, составляющих охраняемую федеральным законом тайну, в связи с чем в рамках данной работы рассмотрим отдельные особенности правоприменительной практики при производстве следственных действий при получении сведений, составляющих врачебную тайну.
Врачебная тайна п. 4 Перечня сведений конфиденциального характера, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 6 марта 1997 г. № 188, отнесена к сведениям, связанным с профессиональной деятельностью, доступ к которым ограничен в соответствии с Конституцией Российской Федерации и федеральными законами1 [3].
Согласно пункту 1 статьи 13 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» врачебную тайну составляют сведения о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе, иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении2 [4], в том числе — сведения о факте обращения гражданина за психиатрической помощью, состоянии его психического здоровья и диагнозе психического расстройства, а также иные сведения, полученные при оказании ему психиатрической помощи (ст. 9 Закона Российской Федерации от 2 июля 1992 г. № 3185-1)3 [5].
Далее — Перечень.
Далее — Федеральный закон.
Далее — Закон.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
В этой связи, учитывая, что п. 2 Перечня к сведениям конфиденциального характера относятся сведения, составляющие тайну следствия и судопроизводства, также обратим внимание на возникающую в данном случае, по мнению авторов, двойственность правовой природы рассматриваемой в рамках настоящей статьи конфиденциальной информации: следователь выступает в роли профессионала второго уровня, кому после профессионалов — медиков в связи с осуществлением расследования уголовного дела представлены сведения, составляющие личную тайну лица о факте его обращения за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе, иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении, что, безусловно, по нашему мнению, должно свидетельствовать и об особой (своего рода «двойной») профессиональной ответственности должностных лиц следственных органов по обеспечению конфиденциальности указанных сведений.
Вместе с тем согласно п. 3 ч. 4 ст. 13 Федерального закона по запросу органов следствия в связи с проведением расследования допускается предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя. При этом в Федеральном законе не указано на обязательное получение следователем предварительного судебного решения на доступ к указанным сведениям конфиденциального характера.
Кроме того, по сложившейся на практике ситуации органы, осуществляющие уголовное преследование, в необходимых случаях по собственной инициативе истребуют у граждан и должностных лиц из организаций сведения, составляющие врачебную тайну.
В этой связи при решении следователем вопроса о необходимости предварительного судебного решения при подготовке запросов в те или иные медицинские организации, производстве отдельных следственных действий, требующих получения конфиденциальных сведений, составляющих врачебную тайну, полагаем необходимым руководствоваться наработанной практикой правоприменения, в том числе нашедшей отражение в судебных решениях, в частности — Верховного Суда Российской Федерации.
Так, в соответствии с п. 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 1 июня 2017 г. № 19 «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ)» должностным лицам следственных органов следует иметь в виду, что согласно положениям п. 7 ч. 2 ст. 29 УПК РФ, ч. 3 ст. 183 УПК РФ, ст. 13 Федерального закона и ст. 9 Закона судебное решение требуется на выемку медицинских документов, содержащих сведения, составляющие охраняемую законом врачебную тайну [6].
Вместе с тем судам необходимо учитывать, что в соответствии с п. 3 ч. 4 ст. 13 Федерального закона при отсутствии согласия гражданина или его законного представителя отдельные сведения, составляющие врачебную тайну (например, о факте обращения гражданина за медицинской, в том числе психиатрической, помощью, нахождении на медицинском учете), могут быть представлены медицинской организацией без судебного решения по запросу следователя или дознавателя в связи с проведением проверки сообщения о преступлении в порядке, установленном ст. 144 УПК РФ, либо расследованием уголовного дела.
Таким образом, в качестве первого блока проблемных, по нашему мнению вопросов, укажем на отсутствие на законодательном уровне детальной правовой регламентации порядка получения судебного решения при производстве отдельных следственных действий, требующих получения конфиденциальных сведений, составляющих врачебную тайну, что заставило субъектов правоприменительной практики подготовить и согласовать лишь в 2017 г. [7] указанное постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации.
Отметим, что эффективность решения стоящих перед органами внутренних дел задач по обеспечению безопасности личности, общества и государства, по мнению авторов, находится в прямой зависимости от четкой их постановки, ясности правовых формулировок, а также от строго определенного толкования базовых терминов в рассматриваемой сфере, в связи с чем представляется достаточно важным при осуществлении соответствующих функций оперировать категориями и терминами,
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
содержание которых строго определено законодателем либо становится предельно ясным в ходе анализа данных правоприменительной практики.
Указанное выше, на наш взгляд, подчеркивает, во-первых, актуальность и значимость рассматриваемых в настоящей статье вопросов, а, во-вторых, установившуюся в настоящее время, по мнению авторов, взаимосвязь вопросов укрепления законности в деятельности органов государственной власти не только с вопросами повышения эффективности их работы, обеспечения внутренней безопасности их деятельности, но и с вопросами улучшения качества правовой работы в государстве, повышения уровня ее научного обеспечения, обеспечения правовой защищенности уполномоченных федеральных органов исполнительной власти в целом, иных органов государственной власти, а также повышения эффективности обеспечения безопасности государства, обеспечения его «юридической безопасности» [8].
Об имевшихся до издания рассмотренного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации трудностях правопримения свидетельствуют и не содержавшие указанного выше разграничения, положения кассационного определения Верховного Суда РФ от 15 мая 2013 г. № 56-О13-21, согласно которому из положения п. 3 ч. 4 ст. 13 Федерального закона следует, что предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина допускается по запросу органов следствия в связи с проведением расследования, а отраслевое законодательство предусматривает возможность изъятия сведений, составляющих врачебную тайну, при отсутствии судебного решения.
Кроме того, рассматривая данный вопрос шире — применительно к деятельности не только органов следствия и дознания — укажем и на официальную позицию Министерства здравоохранения Российской Федерации, согласно которой требование органов прокуратуры о предоставлении персональных данных всех лиц, страдающих наркологическими заболеваниями и состоящих на учете у врача психиатра-нарколога, тем более, возведение его в статус отчетного, не соответствует положениям ст. 13 Федерального закона, поскольку не подпадает под понятие прокурорского надзора, предусмо-
тренного Федеральным законом от 17 января 1992 г. № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации». При этом при законных требованиях органов прокуратуры о предоставлении необходимой информации при проведении надзора за соблюдением закона либо прав и свобод человека и гражданина, в отношении конкретных лиц, состоящих на учете у врача психиатра-нарколога, или иных обстоятельств, они подлежат немедленному исполнению наркологическими учреждениями [9].
При этом подчеркнем, что об обязательности какого-либо судебного решения при взаимодействии медицинских учреждений по указанному вопросу с органами прокуратуры речи не идет, в связи с чем еще раз обратим внимание на существующую на законодательном уровне правовую неопределенность в данном вопросе, попытка решить которую применительно к деятельности следственных органов предпринята путем издания указанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, за пределами внимания которого осталась деятельность иных субъектов правоприменения, в частности — органов прокуратуры, органов уголовно-исполнительной системы, что, по мнению авторов настоящей работы, создает некий дисбаланс в реализации уполномоченными органами государственной власти предусмотренного п. 3 ч. 4 ст. 13 Федерального закона правомочия по запросу органов дознания и следствия, суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством, по запросу органов прокуратуры в связи с осуществлением ими прокурорского надзора, по запросу органа уголовно-исполнительной системы в связи с исполнением уголовного наказания и осуществлением контроля за поведением условно осужденного, осужденного, в отношении которого отбывание наказания отсрочено, и лица, освобожденного условно-досрочно, получить сведения, составляющие врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя.
Обычно при истребовании объекта следователь исходит из его предполагаемой относимости к делу. При получении документа само содержание указывает на то, относится ли он к делу или нет.
Если же речь идет о предмете или документе, в которых содержаться сведения, составляющие охраняемую законом тайну, то вывод об их относимости
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
должен быть основан на результатах изучения объекта на наличие или отсутствие признаков тайны.
Убедившись в том, что представленный документ тем самым, который был истребован, следователь как правило, приобщает его к делу, не вынося отдельного постановления, так как из содержания документа видно, какое отношение он имеет к делу. Но бывают случаи, когда важно подчеркнуть, какую часть содержащейся в документе информации следователь считает тайной и почему. При подобных обстоятельствах целесообразно выносить отдельное постановление о приобщении документа, в котором содержатся сведения, составляющие охраняемую законом тайну.
Существуют три процессуальных способа установления сведений, составляющих врачебную тайну: 1) допросы медицинских работников в качестве свидетелей; 2) поручение врачам проведения судебно-медицинских и судебно-психиатрических экспертиз, 3) осмотры и выемки медицинских документов: историй болезни, рентгеновских снимков, лабораторных анализов и др., которые, на наш взгляд, должны проводиться в присутствии понятых — работников данного медицинского учреждения (допуск к ознакомлению с медицинской документацией понятых — посторонних лиц — следовало бы категорически запретить, поскольку это связано с разглашением медицинской тайны). К непроцессуальным способам установления данных о болезни следует отнести получение различных медицинских справок и выписок из истории болезни.
Истребование как способ получения доказательств представляет собой направление запроса (требования) следователем в то или иное медицинское учреждение или другую организацию. В отличие от следственных действий истребование не сопровождается непосредственным физическим принуждением и рассчитано на добровольное исполнение обращения. Почему следователь в некоторых случаях прибегает к такому способу собирания доказательств, каким является требование о представлении объектов и сведений, а не изымает их в рамках процедуры следственных действий?
Между истребованием и обыском (выемкой) имеется своего рода конкуренция, предопределяе-
мая тем, что они по существу направлены на один и тот же результат. Выбирая способ действий, следователь принимает во внимание, что следственное действие — это трудоемкий путь собирания доказательств, предполагающий строгое соблюдение порядка, участия определенных лиц. Истребование же детально не регламентировано, не нуждается в особых организационных усилиях [10, а 63].
Представление в отличие от истребования доказательств имеет место тогда, когда организация, предприятие, или учреждение по собственной инициативе, добровольно предъявляют следователю сведения, имеющие значение для уголовного дела.
В практической работе представление доказательств как способ получения сведений, составляющих врачебную тайну, используется довольно редко. Широко распространены случаи замены представления доказательств различными следственными действиями, такими как выемка или осмотр.
Потребность в предоставлении следователю сведений, составляющих врачебную (медицинскую) тайну, возникает во многих случаях, в частности по делам об умышленном заражении венерической болезнью (время обращения к врачам, выявленные половые связи, диагноз); по делам, по которым возникла необходимость решить вопрос о вменяемости обвиняемого или психической способности свидетелей и потерпевших давать показания (нахождение лица на учете в психдиспансере, диагноз, сведения о больном, зафиксированные в истории болезни); по делам о «преступных» абортах (обращалась ли женщина к врачу, что было выявлено при гинекологическом обследовании, и т.п.); по делам об убийствах, телесных повреждениях, изнасиловании (когда и при каких обстоятельствах обращались потерпевшие к врачу, какие телесные повреждения и следы были выявлены, что известно врачу об их происхождении); по делам об убийствах с расчленением неопознанного трупа (индивидуальные особенности лиц, пропавших без вести: строение зубов, наличие коронок и пломб, анатомические дефекты); по делам о симуляции заболеваний с целью уклонения от воинской службы (течение болезни, признаки, указывающие на симуляцию) и т.д.
Также отметим, что согласно п. 5 ч. 4 ст. 13 Федерального закона допускается предоставление
сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя в целях информирования органов внутренних дел о поступлении пациента, в отношении которого имеются достаточные основания полагать, что вред его здоровью причинен в результате противоправных действий.
Рассматривая в настоящей статье положения УПК РФ, затрагивающие компетенцию всех следственных органов, обратим внимание и на взаимодействие подразделений собственной безопасности системы МВД России со следственными подразделениями Следственного комитета Российской Федерации при расследовании преступлений, совершенных должностными лицами органов внутренних дел Российской Федерации.
В первую очередь, это совместная работа, направленная на раскрытие преступлений, а также оперативное сопровождение уголовных дел.
Приказом МВД России № 776, Минобороны России № 703, ФСБ России № 509, ФСО России № 507, ФТС России № 1820, СВР России № 42, ФСИН России № 535, ФСКН России № 398, СК России № 68 от 27 сентября 2013 г. на ведомственном уровне утверждена Инструкция о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд4 [11]. Следует учитывать, что согласно п. 4 Инструкции должностным лицам следственных органов (органам) представляются результаты оперативно-розыскной деятельности, которые могут: служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела; быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий, предусмотренных УПК РФ; использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств.
Учитывая изложенное, в заключении обратим внимание на некую неурегулированность, по мнению авторов, вопросов, связанных с одним из аспектов обеспечения собственной безопасности системы Министерства — недопущения проникновения в нее лиц, преследующих противоправные цели, в том числе — лиц, уже находящихся на службе и
употребляющих, в том числе разово употребивших, наркотические средства.
Федеральным законом от 30 ноября 2011 г. № 342-ФЗ «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» предусмотрено, что нахождение сотрудника на службе в состоянии алкогольного, наркотического или иного токсического опьянения либо отказ сотрудника от медицинского освидетельствования на состояние опьянения является грубым нарушением служебной дисциплины сотрудником органов внутренних дел (п. 3 ч. 2 ст. 49), в связи с чем контракт о прохождении службы в органах внутренних дел может быть расторгнут, а сотрудник органов внутренних дел может быть уволен со службы в органах внутренних дел (п. 6 ч. 2 ст. 82)5 [12].
Возможность увольнения сотрудника органов внутренних дел, находящегося на службе в состоянии алкогольного, наркотического или иного токсического опьянения либо отказавшегося от медицинского освидетельствования на состояние опьянения, т.е. грубо нарушившего служебную дисциплину, предопределена необходимостью комплектования правоохранительных органов лицами, имеющими высокие морально-нравственные качества и способными надлежащим образом выполнять принятые ими на себя обязательства по защите прав и свобод человека и гражданина, соблюдению положений Конституции Российской Федерации, обеспечению безопасности, законности и правопорядка [13].
При этом данные положения не предполагают возможности произвольного применения, поскольку презюмируют, что принятию решения об увольнении сотрудника органов внутренних дел со службы предшествует объективная оценка совершенного им деяния в рамках установленной процедуры привлечения сотрудника к дисциплинарной ответственности и предоставление гарантий его защиты от произвольного увольнения, а обоснованность увольнения со службы может быть предметом судебной проверки.
Вместе с тем, отметим, что п. 16 ч. 1 ст. 12 Закона о службе установлена обязанность сотрудников органов внутренних дел Российской Фе-
4 Далее — Инструкция.
92 _
5 Далее — Закон о службе.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
дерации проходить ежегодно в порядке, установленном федеральным органом исполнительной власти в сфере внутренних дел, профилактические медицинские осмотры, включающие в себя химико-токсикологические исследования наличия в организме человека наркотических средств, психотропных веществ и их метаболитов, а также по направлению уполномоченного руководителя медицинское освидетельствование (обследование), в том числе на состояние опьянения (алкогольного, наркотического или иного токсического опьянения) [14].
При этом в ранее действовавшей Инструкции о порядке проведения военно-врачебной экспертизы и медицинского освидетельствования в органах внутренних дел Российской Федерации и внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации, утвержденной приказом МВД России от 14 июля 2010 г. № 523, указывалось на проведение изучения психологических и психофизиологических особенностей личности с целью выявления лиц с нервно-психической неустойчивостью и склонностью к злоупотреблению алкоголем или немедицинскому употреблению наркотических веществ (п. 144).
Однако в Требованиях к состоянию здоровья граждан, поступающих на службу в органы внутренних дел Российской Федерации, и сотрудников органов внутренних дел Российской Федерации в зависимости от должностей и особенностей прохождения службы на отдельных должностях, а также Перечнях дополнительных обязательных диагностических исследований, проводимых до начала медицинского освидетельствования граждан, поступающих на службу в органы внутренних дел Российской Федерации, и сотрудников органов внутренних дел Российской Федерации, утвержденных приказом МВД России от 2 апреля 2018 г. № 190 [15], указанных выше положений не содержится.
Кроме того, единичное или эпизодическое употребление психоактивных веществ (наркотических или токсических средств) не может служить основанием для применения ст. 19 расписания болезней Требований к состоянию здоровья граждан при первоначальной постановке на воинский учет, призыве на военную службу (военные сборы), граждан, по-
ступающих на военную службу по контракту, граждан, поступающих в военно-учебные заведения, военнослужащих, граждан, пребывающих в запасе Вооруженных сил Российской Федерации (приложение к Положению о военно-врачебной экспертизе) [16], согласно которой к перечню заболеваний, препятствующих прохождению службы в органах внутренних дел Российской Федерации, относятся психические расстройства, являющиеся следствием употребления одного или нескольких психоактивных веществ, а именно: острые алкогольные психозы, хронический алкоголизм, наркомания и токсикомания с незначительно выраженными изменениями личности; злоупотребление наркотическими и токсическими веществами (случаи повторного приема психоактивных веществ, сопровождающиеся отчетливыми вредными последствиями при отсутствии синдрома зависимости).
Таким образом, суть проблемы, в настоящее время, по мнению авторов, заключается в том, что в случае выявления в момент прохождения сотрудником органов внутренних дел ежегодного профилактического медицинского осмотра наличия в его организме наркотических средств, психотропных веществ и их метаболитов указанный сотрудник с точки зрения медицины воспринимается как имеющий заболевание, не препятствующее прохождению службы; при этом указанные сведения составляют врачебную тайну, а какого-либо порядка уведомления о выявленном факте руководства подразделения прохождения службы действующая ведомственная нормативная правовая база не предусматривает, в связи с чем остается надеяться на «отработанность» оперативных позиций соответствующих подразделений и грамотную работу руководителей всех уровней системы МВД России по подбору кадров и организации службы в целом во вверенном подразделении.
Для сравнения и примера решения указанного вопроса в органах ФСБ России укажем на положения Инструкции об организации и проведении в органах федеральной службы безопасности обязательного обследования на предмет употребления наркотических средств и психотропных веществ, утвержденной приказом ФСБ России от 16 июля 2012 г. № 356 [17], согласно п. 2 которой обязательное обследование на предмет употребления нарко-
тических средств и психотропных веществ направлено на обеспечение собственной безопасности органов безопасности. При этом военнослужащие или гражданский персонал, результаты исследования которых указали на возможное употребление ими наркотических средств или психотропных веществ, направляются врачами-специалистами военно-медицинских подразделений или специалистами, осуществляющими психологическое освидетельствование (обследование) в органах безопасности, на исследования с применением подтверждающих методов (газово-жидкостная хроматография с масс-спектральным детектированием), а в случае подтверждения факта употребления военнослужащими или гражданским персоналом наркотических средств или психотропных веществ с помощью подтверждающих методов, документально оформленные результаты исследований направляются в пакете с пометкой «Лично» руководителю, начальнику органа безопасности для принятия управленческого решения по кадровым вопросам и приобщения в соответствующее личное дело (п. 10 и 11 Инструкции).
Литература
1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 24.12.2001, № 52 (ч. I), ст. 4921.
2. Жогин Н.В., Фаткулин Ф.Н. Предварительное следствие в советском уголовном процессе. М., 1965.
3. Указ Президента Российской Федерации от 6 марта 1997 г. № 188 «Об утверждении Перечня сведений конфиденциального характера» // Собрание законодательства Российской Федерации, 10.03.1997, № 10, ст. 1127.
4. Собрание законодательства Российской Федерации, 28.11.2011, № 48, ст. 6724.
5. Закон Российской Федерации от 2 июля 1992 г. № 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» // Ведомости СНД и ВС РФ, 20.08.1992, № 33, ст. 1913.
6. Российская газета, № 125, 9 июня 2017 года.
7. Федеральный закон действует с конца 2011 г., т.е., по сути, шесть лет «формировалась» правоприменительная практика, а трудности право-
применения фактически никак не решались. Хотя согласно ч. 3 ст. 183 УПК РФ выемка предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую законом тайну..., производится на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном статьей 165 УПК.
8. Григорьев И.Б., ЛялякинЮ.А. «Законность» и «безопасность» как государственно-правовые категории в законодательных и иных нормативных правовых актах, регламентирующих деятельность органов внутренних дел Российской Федерации. М., 2018.
9. Официальное письмо Минздрава России от 30 августа 2013 г. № 306/13 «О предоставлении сведений по запросам прокуратуры, касающихся персональных данных лиц, страдающими наркологическими заболеваниями и прочих сведений, составляющих врачебную тайну».
10. Кальницкий В.В. Следственные действия: Учебное пособие. 2-е изд., перераб. и доп. Омск: Омская академия МВД России, 2003.
11. Зарегистрирован в Минюсте России 5 декабря 2013 г, рег. № 30544 // Российская газета, № 282, 13 декабря 2013 года.
12. Собрание законодательства Российской Федерации, 05.12.2011, № 49 (ч. 1), ст. 7020.
13. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2018 г. № 359-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Соколова Андрея Юрьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 части 2 статьи 49 и пунктом 6 части 2 статьи 82 Федерального закона «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации».
14. Собрание законодательства Российской Федерации, 05.12.2011, № 49 (ч. 1), ст. 7020.
15. Зарегистрирован в Минюсте России 3 мая 2018 г., рег. № 50952.
16. Утверждено постановлением Правительства Российской Федерации от 4 июля 2013 г. № 565 // Собрание законодательства Российской Федерации, 15.07.2013, № 28, ст. 3831.
17. Зарегистрирован в Минюсте России 3 августа 2012 г., рег. № 25115 // Российская газета, № 189, 17 августа 2012 г.
