CC BY
16
ДИСКУССИИ
И
ОТКЛИКИ ЧИТАТЕЛЕ И
О НЕКОТОРЫХ НОВЫХ МЕТОДИЧЕСКИХ ПОДХОДАХ К ГИГИЕНИЧЕСКОЙ ОЦЕНКЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ ФАКТОРОВ ВНЕШНЕЙ СРЕДЫ НА ОРГАНИЗМ (В ПОРЯДКЕ ОБСУЖДЕНИЯ)
Проф. Я. С. Кандрор
Из Института общей и коммунальной гигиены имени А. И. Сысина АМН СССР
В настоящей работе сделана попытка разобраться в ценности некоторых 1Новых подходов при экспериментальном изучении воздействия внешних факторов на организм с позиций концепции о стрессе или общем адаптационном синдроме. Эта концепция за последние годы стала привлекать к себе все большее внимание. Ознакомление с ее основами облегчено для советского читателя благодаря переводу ¡на русский язык одной из онографий ее автора, канадского ученого Селье.
Термин «стресс», обозначающий особое функциональное состояние организма, объединяет в одно понятие и вредоносное влияние на организм какого-либо фактора, и проявление физиологических реакций за-щитычпротиводействия этому влиянию. Легко заметить, что это близко к мысли И. П. Павлова, объединявшего в картине болезни явления «полома» и «защитные меры организма». \
Быстрота и легкость, с какой этот новый термин вошел в научный обиход, указывают на существование насущной потребности в таком понятии, которое должно характеризовать пограничное состояние организма, между физиологическим «оптимумом», или «нормой» (когда не существует никакой необходимости в мобилизации «защитных сил»), и состоянием «болезни», когда действия защитных сил оказалось недостаточно, чтобы предохранить организм от перехода в область патологии, при резком изменении условий внешней среды.
Для обозначения тех внешних условий, которые приводят организм в состояние стресса, предложен термин «стрессор». Очевидно, что понятие «стрессор», отличающееся от физиологического понятия «раздражитель» и характеризующее именно неблагоприятное, угрожающее действие самых разнообразных агентов, имеет определенную гигиеническую «окраску».
Согласно Селье, характерным отличием стрессорных воздействий от физиологических является их способность вызывать в организме явления общего адаптационного синдрома (ОАС). Независимо от того, каким менно агентом — физическим, химическим, биологическим, психическим— он был вызван, ОАС представляет собой особую, сложную, но более или менее стереотипную реакцию организма, имеющую определенную закономерность течения. В многочисленных экспериментах автор показал, что во всех случаях воздействия на организм животных повреждающими агентами, такими, как голод, холод, высокая температура, травмы, интоксикации, кровопускания, и пр., неизменно
наряду с проявлением каждый раз особых, специфичных для данного раздражителя реакций обнаруживалось три характерных признака: 1) стимуляция коркового слоя надпочечников с усилением выработки ряда гормонов; 2) инволюция тимико-лимфатического аппарата с определенными гематологическими сдвигами в виде лимфопении, эозинопе-1нии и полиморфно-ядерного лейкоцитоза и 3) острые изъязвления в желудочно-кишечном тракте.
Постоянное сочетание этих видов реакций позволило рассматривать их как своеобразный, единый синдром. Такое представление об ОАС основывается не только на его структурном единстве, но и на том, что указанные реакции претерпевают в своем развитии определенную смену фаз, или стадий. В зависимости от силы и длительности действия стрессора ОАС закономерно проходит через три стадии, получившие название: 1) стадия тревоги («аларм-реакшн»); 2) стадия адаптации, или повышенной резистентности и 3) стадия истощения.
Наконец, в представлении Селье, единство ОАС заключается также в единстве физиологического механизма, который его вызывает, и в единстве биологической роли входящих в этот синдром реакций. Роль эта заключается в повышении способности организма адаптироваться к изменениям внешней среды.
Указывая на специфичность ОАС как реакции на повреждение, Селье в то же время подчеркивает неспецифичность ОАС в том смысле, что он вызывается не одним каким-либо агентом, а самыми разнообразными воздействиями, если только по своей силе или длительности они таковы, что могут оказать повреждающее, неблагоприятное влияние на организм. Селье проводит глубокую аналогию между ОАС и такой своеобразной биологической реакцией, как воспаление. Черты сходства или родства между ОАС и воспалением усматриваются в том, что они имеют определенные признаки, смену фаз и исход, вызываются повреждающими воздействиями и выработаны в процессе эволюции высших животных как полезное биологическое приспособление. Главное же различие между ними в том, что воспаление — это местная реакция, ограниченная чаще всего областью приложения раздражителя, тогда как ОАС — реакция общего типа, реакция целостного организма на воздействия, не ограничивающиеся какой-либо отдельной клеточной территорией.
Если описанные выше в самых общих чертах представления об ОАС не встречают серьезной критики со стороны специалистов, то несколько иначе обстоит дело в отношении физиологических механизмов, лежащих в основе адаптационных реакций животного организма. Основное внимание в механизме ОАС Селье уделяет эндокринным регуляциям, точнее роли оси «гипоталамус—гипофиз—надпочечник». Разумеется, никто в настоящее время не сомневается в исключительно важной роли гипофиза или коркового слоя надпочечников в реакциях адаптации. Не вызывает осуждения и то, что Селье, будучи по специальности эндокринологом, сосредоточил свое внимание на изучении роли в адаптивных реакциях организма желез внутренней секреции. Критике подлежит лишь то, что в своих теоретических обобщениях, сосредоточив внимание на роли гипофизарно-супраадреналовой системы, Селье совершенно неосновательно оставил в тени вопрос о значении в явлениях адаптации наивысшей интегрирующей системы — центральной нервной системы. Между тем значение ее очевидно: приспособление животных и человека к изменениям внешней среды происходит прежде всего путем изменения их поведения. Главнейшим же органом, регулирующим эти реакции организма (устранение от неблагоприятных, активные поиски и создание наиболее оптимальных условий), являются высшие отделы центральной нервной системы. Но если даже оставить в стороне эти формы приспособления и ограничиться рассмотрением только тех физио-
логических реакций, которые происходят во внутренней среде организма, то в настоящее время хорошо известно, что исключительно важная роль в приспособлении деятельности внутренних органов к текущим колебаниям в состоянии внешней среды и к потребностям организма принадлежит вегетативным отделам центральной нервной системы, осуществляющим под влиянием корковых импульсов адаптационно-трофическую функцию в организме. Известно также, какую большую роль играют нервные влияния и в явлениях общей резистентности и иммунитета К
Поэтому, с более общей точки зрения, адаптивные функции оси «гипофиз — кора надпочечников», а также адаптационно-трофические ^ функции симпатической нервной системы и гомеостатическая роль вегетативных отделов центральной нервной системы вообще должны рассматриваться как звенья в регуляции деятельности периферических исполнительных механизмов. Вряд ли требуется подробно доказывать, что состояние регулирующих механизмов, как и состояние самих рабочих органов, имеет огромное значение в окончательном результате деятельности организма, чем объясняется глубокий интерес к их изучению.
В рамках статьи нет возможности более подробно изложить сущность концепции ОАС и дать ее критику. Все это можно найти в специальной литературе — см. П. Ф. Здродовский, М. Г. Дурмишьян [9], В. В. Парин и С. М. Павленко. Целыо данной статьи является обсуждение другого, более узкого, но специально интересующего гигиенистов вопроса: можно ли ожидать положительных результатов от применения в гигиенических исследованиях по изучению воздействия факторов внешней среды и, в частности, по обоснованию предельно допустимых концентраций вредных веществ, методических приемов и подходов, подсказываемых концепцией об ОАС.
Подходя к данной проблеме с этой точки зрения, мы хотим подчеркнуть, что отношение гигиенистов к концепции ОАС может отли-^ чаться от отношения к ней физиологов или клиницистов. Если для физиологии сущность вопроса в роли конкретных физиологических механизмов в явлениях адаптации, если для общей патологии и клиники он заключается в роли недостаточности или избыточности ОАС в патогенезе ряда заболеваний, то для нас наиболее интересными являются вопросы: а) .насколько универсален этот синдром как показатель не-| благоприятного влияния на организм внешних факторов; б) насколько | он «чувствителен» или «груб», т. е. какие его проявления ближе к фи- | зиологии, а какие к патологии; в) внесет ли он что-либо новое в трактовку наблюдаемых реакций организма с точки зрения их гигиениче- » ской оценки.
Для ответа на первый вопрос нужно обратить внимание на то, что все испытанные до сих пор вредоносные агенты постоянно и неизменно вызывали у подопытных животных состояние стресса и явления ОАС. Автор концепции о стрессе неоднократно подчеркивает в своих трудах, что «все потенциально патогенные агенты (независимо от их природы — И. К-) вызывают определенные стрессорные эффекты». Представление об «универсальности» заключается уже в самом определении ОАС как реакции на «повреждение как таковое». Однако необходимо иметь в виду, что роль адаптивных способностей организма в борьбе с внешними неблагоприятными воздействиями существенно различна в случае, например, психической или физической нагрузки, холода, голода, кровопотери, проникновения в организм инфекции и т. п. и ы таких воздействий, как острое отравление угарным газом или пара-лич вследствие травматического повреждения нерва. Здесь важно
1 Как показывают предисловия Г. Селье к русским изданиям его монографий, его взгляды под влиянием критики советских ученых развиваются в направлении асе большего признания роли нервной системы специально в явлениях ОАС (см. 1, 8).
5 Гигиена и санитария, Л« 7
81
иметь в виду, что в процессе эволюции организм смог выработать ряд высокоэффективных реакций и защитных механизмов против воздействия первого рода, но не имеет или почти не имеет мер защиты против воздействий второго рода. Уже по одному этому ясно, что в гигиенической оценке действия какого-либо фактора мы не можем опираться только на проявления такой специфически адаптивной реакции, как ОАС, но должны выявлять и учитывать характерные для действия данного фактора непосредственно повреждающие влияния.
И все-таки проявления ОАС, подобно воспалительной реакции, носят черты относительной «универсальности», что увеличивает вероятность их. обнаружения при различных неблагоприятных воздействиях.
Вопрос о том, насколько «чувствительны» или «грубы» показатели ОАС, может и должен быть решен лишь в результате специальных исследований. Надо учитывать, что концепция ОАС развивалась вне непосредственных интересов гигиены и на прямые вопросы, представляющие особый интерес для гигиенической науки, пока ответа не дает. Но следует в то же время отметить, что в многочисленных экспериментальных исследованиях признаки ОАС обнаруживались не только при очень резких, явно патогенных воздействиях, но и при сравнительно-умеренных. Возможно, конечно, что ныне известные, главным образом морфологические и биохимические, признаки ОАС являются показателями сравнительно грубых воздействий на организм и поэтому не могут полностью удовлетворить требований гигиенистов о «чутком» показателе. Но не имеют ли они каких-то более ранних и тонких предшественников? Выявление таких прелиминарных показателей, которые при всей своей «тонкости» указывали бы на защитный характер реакции, имело* бы в интересующей нас области гигиены очень большое методическое значение.
Если концепция ОАС справедлива, то система «гипофиз — кора надпочечников» так же специфически реагирует на повреждающие воздействия, как, например, орган зрения на световые, орган слуха на звуковые раздражители и т. д. Поэтому, с эволюционной точки зрения, легко допустить, что она должна обладать и достаточно высокой чувствительностью по отношению к повреждающим воздействиям как таковым. Из концепции о стрессе вытекает, что признаки ОАС указывают на то, что организм находится в ситуации, вызывающей необходимость в мобилизации защитных сил. Следовательно, признаки ОАС позволяют нам судить о ¡наличии опасности по наличию тревоги. Не является ли соответствие между этими явлениями количественным, соответствует ли степень выраженности ОАС степени угрозы и опасности? В настоящее время мы этого не знаем точно, но, исходя из принципа соответствия реакций организма условиям среды, имеем все основания предположить, что это так.
Установлено, например, что первая стадия ОАС, реакция тревоги,
включает ряд признаков: утолщение коркового слоя адреналовых желез, понижение содержания аскорбиновой кислоты и холестерина в нем, обратное развитие тимико-лимфатического аппарата, повышение уровня АКТГ в крови, кортикостероидов в крови и моче, изменение фагоцитарной активности и т. п. Естественно, что каждый из этих признаков имеет количественные градации. Установлено также, что в зависимости от силы и длительности действия стрессора реакция организма может ограничиться лишь первой фазой ОАС или постепенным переходом от первой фазы к последующим. Эти последующие стадии также характеризуются определенными признаками. Однако мы не станем сейчас разбирать вопрос о том, какой из них является более ранним или методически более доступным. Какой именно из показателей ОАС наиболее целесообразно регистрировать в том или ином случае — это следует, разумеется, решать каждый раз со всесторонним учетом методи-
ческих возможностей и задач данного конкретного исследования. Нам достаточно здесь лишь указать на возможную зависимость их от силы воздействия.
Прежде чем перейти к разбору наиболее интересного вопроса о новых подходах, которые, возможно, заключаются для гигиены в концепции ОАС, необходимо, на наш взгляд, дать краткую оценку имеющегося опыта использования-^физиологических методов для гигиениче-
ского нормирования и, в частности, для обоснования преде71Бне-долу=_
стимых концентрации.
В последнее десятилетие отмечается явная тенденция к экспериментальным методам обоснования гигиенических нормативов, что значительно расширило арсенал физиологических методик. Обзор некоторых итогов применения физиологических методик для обоснования ряда гигиенических нормативов и рекомендаций в области общей и комму-. нальной гигиены был нами дан в 1956 г. В конце 1960 г. такой же обзор по поручению Комитета по санитарной охране атмосферного воздуха был сделан на пленуме комитета. В этих выступлениях мы могли с удовлетворением констатировать значительные успехи в овладении рядом сложных физиологических методик, повышение общего методического и теоретического уровня экспериментально-гигиенических исследований на базе творческого использования важнейших физиологических концепций И. П. Павлова, Л. А. Орбели, Н. Е. Введенского, А. А. Ухтомского, К. М. Быкова и других крупнейших советских и зарубежных ученых. Особенно положительное значение имело использование методики условных рефлексов для оценки влияния различных факторов на высшую нервную деятельность животных в хроническом эксперименте, широкое применение биохимических и морфологических методик.
Но наряду с этим пришлось констатировать в ряде отдельных работ наличие менее успешных попыток. В этих случаях неудача была обусловлена не столько слабым практическим овладением методическими приемами, сколько тем, что избранная методика оказалась недостаточно адекватна задаче данного исследования или тем, что сделанные гигиенические выводы ¡не были достаточно подтверждены результатами экспериментов и анализом полученных данных. Иногда причина неудачи заключалась в несколько упрощенной гигиенической трактовке физиологических данных, в плохо обоснованной оценке реального значения для здоровья и функционального состояния организма тех изменений, которые, будучи зарегистрированы в эксперименте, должны были служить критерием для гигиенических выводов. Это объяснялось в первую очередь объективными трудностями, связанными с тем, что конкретное значение данного отклонения еще не установлено современной физиологией. Для примера укажем на данные регистрации электрических потенциалов мозга. Как подчеркивается в современной электрофизиологической литературе, характер электроэнцефалограммы является одним из важнейших объектов физиологического исследования и, требуя сам физиологической трактовки, пока еще не может служить для индикации даже явно патологических явлений.
Кроме того, трудности иногда заключались в выборе физиологических тестов, трудных для гигиенической трактовки именно в силу своей особой чувствительности или специфичности.
Естественное для гигиениста стремление к поиску наиболее чуткого, наиболее раннего и тонкого показателя нередко обусловливало ориентацию на поиск функции, избирательно чувствительной к данному фактору. Но, к сожалению, в очень многих случаях нам заранее совершенно неизвестно, какая из физиологических функций окажется наиболее чувствительной к данному виду воздействия, а возможность расширения учитываемых показателей в каждом исследовании поневоле очень
невелика. Дело несколько облегчается, если на основе уже имеющихся в литературе данных можно исходить из «тропности» данного фактора к той или иной системе или функции. Но во многих случаях, которые гак часто встают перед гигиеническим исследованием на современном этапе, опереться на такого рода данные нет возможности из-за еще очень малой изученности огромного количества новых факторов, химических соединений и т. п.
Указанными выше трудностями объясняется также давно проявившаяся в гигиене тенденция исходить в гигиенической оценке из не только специфических для данного фактора воздействий, но и из показателей его косвенного неспецифического действия. В свое время в гигиене, так же как и в клинике, предполагалось, что изменения высшей нервной деятельности окажутся не только «общим знаменателем», но и особо чувствительными индикаторами для гигиенической оценки ряда факторов. Однако постепенно, по мере проникновения в глубокую суть павловских идей становилось все более ясным, что кора больших полушарий, этот высший распорядитель в организме, именно в силу этой своей особой функции является не только наиболее чутким и легко ранимым органом, но вместе с тем и наиболее защищенным, а процессы высшей нервной деятельности наиболее пластичными. Наконец, против упрощенных представлений о том, что при всех неблагоприятных или патогенных воздействиях раньше всего и больше всего должны нарушаться функции коры больших полушарий, говорит тот факт, что при некоторых тяжелейших повреждениях в организме высшая »нервная
деятельность оказывается ненарушенной.
При оценке влияния изучаемых факторов на центральную нервную
I
В ряде случаев использование этих методических приемов позволило обнаружить интересные факты и закономерности, лучше представить механизм различных воздействий, дать объективную индикацию действия изучаемого фактора и сделать важные гигиенические выводы. Следует отметить, что гигиеническая, трактовка зарегистрированных изменений значительно облегчалась анализом их значения в свете представлений о пределе выносливости нервных клеток, о важной роли динамического стереотипа и неблагоприятных последствиях его нарушения и ломки, о лабильности нервных центров как важнейшей характеристике их функционального состояния и других обобщений современной
физиологической науки.
Однако нередко приходилось довольствоваться лишь объективным обнаружением факта влияния данного раздражителя на определенную функцию, т. е. удавалось лишь установить, что данный раздражитель оказался выше порога возбуждения соответствующих нервных образований или что возбуждение в одном корковом пункте в порядке внутри-центральных связей и процессов индукции и иррадиации изменило в какой-то-степени состояние сопряженных корковых центров.
Однако отнюдь нельзя считать, что все влияния являются с гигиенической точки зрения нежелательными или недопустимыми. Наоборот, сам факт влияния должен еще получить свою гигиеническую оценку, что прекрасно понимали многие гигиенисты, которые именно анализу этого вопроса уделяли много внимания. Большое значение в этой связи приобрело положение о так называемом навязчивом характере раздражителя. Апеллируя в практике этому непогрешимому критерию истины В. А. Рязанов справедливо обращал внимание на то, что даже «приятные» запахи парфюмерных или кондитерских произ-• водств вызывают жалобы живущего вблизи населения именно вследствие навязчивости их действия. Эти соображения, по существу больше
психологические, чем физиологические, близки к представлениям И. П. Павлова об отрицательном действии на нервную клетку постоянного «долбления» и они, несомненно, облегчали гигиеническую оценку ряда изменений. Однако они не могли полностью устранить ряд вопросов и, в частности, не давали еще возможности разобраться в картине «влияния», отделив в ней показатели непосредственно повреждающего действия от проявлений физиологических мер защиты или явлений тренировки (адаптации), или, наконец, просто от ориентировочного рефлекса. -
При этом отрицательно оценивались раздражители даже самой малой интенсивности, если только имелись объективные показатели их действия. Между тем известно, что наличие большого числа разнообразных слабых раздражителей имеет важное значение для поддержания нормального тонуса и бодрого состояния коры больших полушарий. Важная роль слабых раздражений стала особенно очевидной в последнее время в связи с результатами наблюдений на людях в порядке тренировки к космическим полетам, помещенных в так называемые сурдокамеры. Хорошо известно также, что действие некоторых слабых раздражителей не всегда ухудшает состояние нервных центров и, кроме того, служит основой для «обогадцения фонда при с п осабителъны-х-реа к-ций организма». При этом "У" нас нет достаточно серьезных оснований признавать исходный, регистрируемый в определенных условиях до действия изучаемых раздражителей уровень функционального состояния данной системы единственно нормальным, нейтральным, а тем более оптимальным.
Несколько облегчалось положение исследователя, если он в качестве критерия для^бос!ш«^ц-№я~4жги^ничегкого норматива избирал изменения войнугр^нней среде организма или изменения, так называемых физиологических констант (например, уровен^__оахара в крови, активности ферментов, более или менёе^тёреотипных кривых сокоотделение или нагрузок и т. п.). Общепризнанным стало краеугольное положение Бернара: «Постоянство внутренней среды — необходимое условие свободной жизни. В данном случае выражение «свободная — тгсизтпкг следует понимать в смысле сохранения здорового, бодрого состояния (И. К). Значение физиологических механизмов, деятельность которых специально направлена на восстановление постоянно нарушаемого равновесия, особенно подчеркивалось в трудах Л. А. Орбели, Кенпона, Гелльгорна и др.
С точки зрения гигиены, имеются основания считать, что отклонения того или иного параметра внутренней среды под влиянием какого-либо внешнего фактора скорее всего являются показателем неблагоприятного влияния. (Разумеется, и это положение не абсолютно: так, в результате мышечной тренировки, несомненно, происходят изменения во внутренней среде, которые в известных пределах являются показателями полезного, а не вредного влияния мышечной деятельности.)
Разница в подходе к оценке изменений в динамике нервных процессов, с одной стороны, и в состоянии внутренней среды — с другой, определяется большими различиями в степени изменчивости функций нервных образований и периферических органов и систем.
Следует отметить, что в большинстве гигиенических исследований при трактовке сдвигов в состоянии центральной нервной системы или во внутренней среде часто исходили не из допущения прямого, т. е. специфического, влияния нормируемого агента .на данную функцию, а из предположения, что первичное изменение в каком-то одном, точно не известном звене, подобно распространяющейся волне, захватит и изучаемую функцию. Это показывает, что для гигиенического мышления идея использования при обосновании гигиенических нормативов показателей косвенного неспецифического влияния достаточно близка.
С рассмотренных выше точек зрения, использование показателей ОАС может иметь для гигиены важное значение именно в силу известной однозначности их гигиенической трактовки.
В самом деле, так же, как наличие местного воспалительного очага указывает на предшествовавшее воздействие несомненно патогенного агента, так и наличие признаков ОАС указывает на то, что имеется влияние каких-то в общем опасных или неблагоприятных условий, воздействующих не на какую-либо отдельную ткань или орган, а на организм в целом. И так же, как признание биологической целесообразности воспалительной реакции вообще не противоречит тому, чтобы считать человека, в организме которого имеется воспалительный очаг, ф нездоровым, так и признание биологической целесообразности ОАС как адаптивной реакции, не противоречит тому, чтобы считать проявления его свидетельством воздействия на организм потенциально вредоносного агента. Если ОАС — стереотипная адаптивная реакция на повреждение как таковое, то это очень близко к тому, что И. П. Павлов называл «физиологической мерой против болезни». Говоря о значении явлений этого рода (рвоты, потери аппетита и т. п.), И. П. Павлов указывал, что «еще важнее не допустить причину (болезни. — И. К.) до действия», и в этом видел основную задачу «гигиены будущего».
Если при использовании некоторых физиологических показателей чрезвычайно трудно дать обнаруженным сдвигам объективную гигиеническую оценку, то дать такую -оцё1Тку~по1Ш^ГТСлям""©АС7^''тпрОТЗП?^" мому, гораздо легче. При этом можно будет избежать известной предвзятости в гигиенических оценках, что нередко имело место тогда, когда одни и те же сдвиги, скажем, хрон^иссии, один автор трактовал как «положительные», если он изучал фактор, который заранее считал полезным (например, сон на открытом воздухе, мышечную тренировку и т. п.), и «отрицательными», если он заранее был убежден во вредности . данного фактора (например, запаховые примеси к воздуху, наличие при- У вкуса в воде и т\_п.). Поэтому можно думать, что обнаружение признаков ОАС легче поддается гигиенической оценке, чем изменения некоторых других показателей неспецифического действия.
| И, наконец, если ряд гигиенических нормативов, по существу дела, должен быть установлен где-то между физиологическим порогом действия нормируемого фактора и порогом его «неблагоприятного действия», то наличие первых признаков ОАС может ограничивать силу или длительность воздействия как бы «сверху», т. е. говорить о «гигиенически допустимом пределе» данного агента (не больше), давая некоторую гарантию против предъявления «максималистских», неоправданно жестких требований. Таковы важнейшие соображения в пользу признания за показателями ОАС большого значения для обоснования нормативов предельно допустимых концентраций.
Дополнительно следует отметить, что использование показателей ОАС, возможно, позволит оценивать суммарное влияние на организм нескольких однородных или даже разнородных факторов по единообразной реакции организма. Такая задача стала в последние годы практически очень актуальной. Стоя перед необходимостью оценить влияние различных комплексов внешних факторов, мы не располагаем, попросту, достаточным временем для раздельного изучения каждого из входящих в комплекс факторов. Ведь так называемые лимитирующие показатели, относящиеся даже к одному и тому же классу, признаков, например токсикологическому, в действительности ^ установлены на основе изучения совершенно разных физиологических ™ функций и часто при помощи разных методик.
Представляет известный интерес следующий факт: после того как была установлена «аларм-доза» (доза, вызывающая известную степень реакции тревоги), для каждого из трех совершенно различных факто-
ров (таких, как формальдегид, гистамии и холод), оказалось, что при одновременном воздействии всех трех в количествах, равных трети «аларм-дозы» каждого из них в отдельности, можно было наблюдать у животных проявления ОАС в той же интенсивности, что и при изолированном применении полной дозы любого из них.
Еще одно соображение заключается в относительной доступности и, если можно так выразиться, в «экспрессности» методики выявления признаков ОАС. Реакция тревоги в большинстве случаев развивается на протяжении первь!х часов ил«-суток действия стрессора. Можно предполагать что независимо от наличия и течения последующих стадий ОАС и других специфических реакций, которые обязательно должны изучаться в ходе эксперимента, уже само обнаружение признаков первой стадии ОАС может дать некоторые Основания для хотя бы предварительной гигиенической оценки изучаемого фактора.
Экспериментальное изучение стресса и развитие теоретических представлений автора этой концепции привели его к предположению, что в основе некоторых болезней человека и животных лежит нарушение количественного соответствия между характером внешнего раздражения и интенсивностью адаптационного синдрома. Это дало повод объединить по патогенетическому признаку ряд различных по внешним проявлениям заболеваний в единую группу, названную Селье «болезнями адаптации». Не вдаваясь в подробное обсуждение этого специального вопроса, обратим внимание лишь на то, что в возникновении этих болезней большое значение придают так называемым обусловливающим, или кондициональным, факторам. Эти факторы в большинстве своем не что иное, как давно изучаемые гигиенистами факторы внешней С£едыЦтепло и холод,, освещение и затемнение, эмо-циой'атгБНое-т! трйзическое^ад^
Как выявилось в результате чрезвычайно интересных наблюдений 18], некоторые эндогенные факторы, действуя на фоне такого обусловливания, могут вызывать в организме серьезные заболевания ^неврозы сердца и паренхиматозных органов, обострения ревматического и туберкулезного процессов, кальцинозы, коллагенозы и др.).
Возросший в настоящее время интерес к профилактике неинфекционных заболеваний, подход к ним с позиций концепции о роли^ОАС и обусловливающих факторах в их возникновении и течении позволяют ближе связать гигиенические исследования с актуальными вопросами современной клинической медицины.
ЛИТЕРАТУРА
Давыдовский И. В. Вопросы локализации и органопатологии. М., 1954.— Д у р м и ш ь я и М. Г. В кн.: Г. Селье. Очерки об общем адаптационном синдроме. М., 1960, стр. 5. — 3 дродовский П. Ф. Вестн. АМН СССР, 1960, № 2, стр. 3.— Орбели Л. А. Лекции по физиологии центральной нервной системы. М.—Л., 1938. — Павленко С. М. Сов. здравоохр., 11960, № 11, стр. 20. — Парии В. В. В кн.: Г. Селье. Профилактика некрозов сердца химическими средствами. М., 1961, стр. 5. — Рязанов В. А. Гиг. и сан., 1961, № 6, стр. 3. — Сперанский А. Д. Элементы построения теории медицины. М.—Л., '1935. — Ухтомский А. А. Фи-зиол. ж. СССР, 1938, т. 24, в. 1—2, стр. 379. — Ч ер к и некий С. Н. В кн.: Санитарная охрана водоемов от загрязнения промышленными сточными водами. М., 1960, в. 4, стр. 3. — Баркрофт Дж. Основные черты архитектуры физиологических функций. М., 1937. — Гель гор н Э. Регуляторные функции автономной нервной системы. М., 1948. — Кен нон В. Физиология эмоций. Л., 1927. — Селье Г. Очерки об общем адаптационном синдроме. М., 1960. — Селье Г. Профилактика некрозов сердца химическими средствами. М., 1961.
Поступила 30/1 1962 г
