CC BY
70
УДК 16
Магомедов Камиль Магомедович
кандидат философских наук,
доцент кафедры гуманитарных дисциплин
Дагестанского государственного
института народного хозяйства
Kamil M. Magomedov
PhD,
Associate Professor department of humanities Dagestan State Institute national Economy [email protected]
О некоторых неклассических концепциях истинности знания About some nonclassical concepts of the validity of knowledge
Аннотация. В статье сравниваются классическая и некоторые неклассические теории истины, анализируются экзистенциально -онтологическая, гегелевская и физиологическая концепции истинности, их преимущества и пределы использования.
Ключевые слова: классическая и неклассическая парадигма истинности, экзистенциально-онтологическая истина, гегелевская теория истины, физиологическая концепция истины, полиграфолологические технологии верификации информации.
Annotation. In article are compared nonclassical and some nonclassical theories of truth, are analyzed existential and ontologic, gegelevsky and physiological concepts of the validity, their advantage and use limits.
Keywords: classical and nonclassical paradigm of the validity, existential and ontologic truth, gegelevsky theory of truth, physiological concept of truth, poligrafolologichesky technologies of verification of information.
Стратегия мультикультурализма, лежащая в основе современной постмодернистской парадигмы, предполагает отказ от некоторых одномерных видений, линейного мышления, от «жестких» схем познания и оценки его результатов. Эта стратегия дает возможность несколько иначе оценить познавательные и логико-методологические практики, гносеологические схемы, существовавшие в прошлом.
Известно, что вся классическая познавательная духовная культура и гносеология были построены на аристотелевской концепции истинности, получившей название корреспондентской теории истины или теории соответствия знания действительности. Она в дальнейшем была «усилена» марксизмом, и, таким образом, в истории культуры произошла чрезмерная «гносеологизация» проблематики познания.
Механизмы определения истинности через раскрытие меры тождества знаний и действительности, конечно же, продолжают оставаться существенными в познавательных стратегиях. Но в современной постнеклассической науке все чаще и чаще говорят о недостаточности чисто гносеологического подхода к проблематике истины и все активнее предлагают иные версии истинности.
На то, что аристотелевская концепция истины не является универсальной, указывали давно, особенно представители математической логики и семантической философии. Так, Готлиб Фреге еще в Х1Х в. в «Основоположениях арифметики» отмечал, что ни «корреспондентность», как форма согласования знаний и действительности, ни «когерентность», как форма непротиворечивого объединения знания, не могут быть положены в основу теории истины в познании, поскольку они всегда предполагают субъектно-предикатную причинную взаимосвязь. Поэтому на место субъекта и предиката необходимо поставить понятия функции и аргумента. Известный исследователь творчества Фреге, В.А.Суровцев, это поясняет следующим образом: «Аргументная часть имеет собственное значение в виде предмета, который может мыслиться как заполняющий ненасыщенное место. Функциональная часть собственного значения не имеет, его смысл определяется только в контексте целостного предложения как функция, областью определения которой являются предметы, а областью значения - два выделенных значения: истина и ложь. С этой точки зрения, понятия ... суть предметно-истинностные функции, сопоставляющие под них подпадающим предметам истинностное значение» [2, с.12].
Еще один момент, убедительно демонстрирующий односторонность и недостаточность классической концепции истины, в которой путь проверки знания идет от знания к действительности. Познавательные механизмы при таком понимании оказываются вовлеченными только наполовину. Спрашивается, а где гегелевский вариант гносеологии, где речь идет не о соответствии знаний действительности, а, наоборот, действительности -знанию в форме понятия? «Предметы истинны, когда они суть то, чем они должны быть, то есть, когда их реальность соответствует их понятию» [1, с.401]. Таким образом, из познавательного оборота выключается огромный массив знания, где вектор мышления идет от частного к общему. Ведь схемы мышления типа «круг - это фигура.» или «биссектриса - это прямая.» и другие, как известно из формальной логики и истории науки, очень важны, особенно там, где даются те или иные определения. А это явно не гносеологическое измерение истины.
Как мы видим, недостаточность ограничения в поисках критериев истинности только механизмами и логикой гносеологического подхода становится все более очевидной. Особенно верно это в современных условиях развития информационных технологий, когда появляются новые технические и технологические возможности верификации информации. Например, когда читаешь литературу по современной полиграфологической технологии, то приходишь к осознанию, что сегодня истина - не только гносеологическая
категория, но даже и физиологическая. Ведь коэффициент достоверности детекторов лжи на сегодняшний день приближается к единице и степень соответствия информации действительности составляет 95-98%. И уже приняты и действуют законопроекты, по которым на многие государственные должности принимают исключительно через прохождение испытаний на полиграфах. И список этих должностей непрерывно растет. Я уже не говорю о возможностях их применения в судебно-следственной практике и в других сферах человеческой жизнедеятельности. Например, во многих странах показания полиграфов законодательно включены в доказательную базу следствия.
На наш взгляд, есть еще одно обстоятельство, которое значительно усиливает прагматические возможности полиграфологических технологий в оценке знания. Ведь ложь далеко не всегда связана с сообщением неверной информации, чаще она связана с ее умолчанием, что приводит к неверной оценке ситуации и серьезным последствиям. Согласитесь, привычные для нас корреспондентские, когерентные и иные критерии оценки знания возможны лишь при наличии определенной системы высказываний о чем-либо. А всевозможные «фигуры умолчания», о которых часто говорит современный экзистенциализм и постмодернизм, остаются в стороне от оценочных и истинностных характеристик. Не секрет, что молчание порой говорит о большем, чем высказывание.
Полиграф - техническое устройство для психофизиологических исследований на основе синхронной регистрации дыхания (верхнего, грудного, и низшего, диафрагмального или брюшного), сердечно-сосудистой активности (пульса, кровонаполнения сосудов и артериального давления), электропроводности кожи (сопротивления и кожно-гальванических рефлексов) и других параметров, предназначенных для оценки достоверности сообщенной информации.
Сейчас речь идет о комплексных технологиях верификации невербальной информации, куда наряду с полиграфами включаются анализаторы стресса по голосу, и средства визуальной психодиагностики, и методики оценки информации по жестам, речи, мимике, телодвижению, и всевозможные тестовые механизмы, и датчики тремора (двигательной активности) человека.
Конечно же, речь не идет о девальвации классической концепции истинности знания. Она продолжает оставаться базовой, в том числе и для «физиологической», как мы ее условно назвали. Ведь какого бы уровня развития ни получила техника верификации информации, все же ее истинностные характеристики, в конечном счете, будут определяться через меру соответствия или несоответствия знаний о действительности самой действительности.
При этом необходимо учитывать многие принципиальные ограничения подобных полиграфологических технологий оценки информации.
Во-первых, детектор определяет не истину или ложь, а только изменение физиологических реакций организма, свидетельствующих о значимости предъявляемых стимулов для исследуемого лица;
во-вторых, он определяет только тот эмоциональный фон, сопровождающий информацию, который и ведет к определенным физиологическим изменениям человека;
в-третьих, реакция организма отражает не истинность фактов, а всего лишь веру испытуемого в их истинности или ложности. Он может совершенно искренне думать, что его знание правдиво, хотя на самом деле оно не отражает объективную реальность. Таким образом, полиграф проверяет не меру истинности, а степень искренности человека - носителя определенной информации. Поэтому даже у патологического вруна, если он искренне верит в свою ложь, прибор эту ситуацию будет графически фиксировать как правду;
в-четвертых, необходимо учитывать, что параллельно с развитием полиграфологии растут технологии и методики противодействия, что очень важно для военных ведомств и разведывательных служб. Например, для военнослужащих США есть программа R21 (Resistance interrogation), которая позволяет снизить эффективность, а то и вовсе нейтрализовать возможности визуальных механизмов верификации лжи со стороны вероятного противника;
в-пятых, достаточно широки возможности медикаментозного и психологического противодействия объективности информации. Весь Интернет заполнен советами, как противодействовать полиграфологическим технологиям, и даже есть специальные сайты типа англоязычного Antypoligraf;
в-шестых, очевидно, что люди с неадекватным восприятием социальных и нравственных норм получают изначальное преимущество при детектации информации, поскольку вопросы о нарушении этих норм у людей, слабо вменяемых, не вызывает серьезных физиологических изменений. Получается, чем больше человек социален, сознателен и нравственен, тем больше он уязвим для полиграфологии. Вот уж действительно, «познавший себя есть собственный палач»;
Наконец, важно отметить, что эффективная детектация возможно не для всякой информации, а только для социально значимой для человека. Ведь базовый принцип работы полиграфа следующий: физиологические реакции человека тем сильнее, чем важнее и значимее конкретная информация для него. Например, прибор может с высокой степенью точности определить, является или нет человек отцом ребенка, изменяет ли он супруге и т.д. А социально и психологически нейтральные вопросы, к которым относятся проблемы философского, гносеологического порядка, поскольку они не затрагивают глубинных основ человеческого бытия, не вызывают особых физиологических изменений, способствующих прибору зафиксировать степень искренности и правдивости познающего. Поэтому в подобных сферах эффективное использование полиграфологических и других аппаратных методик верификации информации весьма проблематично. Литература:
1. Гегель Г. Энциклопедия философских наук. В 3-х т. Т.1. - М.: Мысль,1974.
2. Суровцев В.А. О логико-философских взглядах Готлиба Фреге // Готлиб Фреге. Логико-философские труды. Логические исследования. Основоположения арифметики. - Новосибирск: Сиб. унив. изд-во,2008. Literature:
1. Hegel G. Encyclopedia of philosophical sciences. In 3 t. T.1. - M.: Thought,
1974.
2. Surovtsev V.A. About logiko-philosophical views of Gottlieb Frege//Gottlieb Frege. Logiko-filosofsky works. Logical researches. Osnovopolozheniya of arithmetics. - Novosibirsk: Sib. унив. publishing house, 2008.
