CC BY
73
РЕГИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА
О НЕКОТОРЫХ МОДЕЛЯХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ США, КНР И РФ В КОНТЕКСТЕ ИХ СТРАТЕГИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И НА КАВКАЗЕ
Шухратжон ЙИГИТАЛИЕВ
научный сотрудник Университета мировой экономики и дипломатии (Ташкент, Узбекистан)
Альбина КАРИМОВА
аспирант Университета мировой экономики и дипломатии (Ташкент, Узбекистан)
В последнее время наблюдается устойчивость некоторых тенденций в развитии глобальной политики, что позволяет выщвигать определенные гипотезы для моделирования отношений между такими крупными «игроками» на международной арене, как США, Россия и Китай. В свою очередь, моделируя их отношения на глобальном уровне, можно прийти к определенным выводам, полезным в разработке парадигмы стратегий Вашингтона, Москвы и Пекина в Центральной Азии и на Кавказе.
С учетом растущей актуальности вопросов этих держав в рамках реализа-
ции их внешнеполитической стратегии, касающейся Центральной Азии и Кавказа, в настоящей статье предпринимается попытка рассмотреть некоторые аспекты данной проблематики. Так, результаты исследования, проведенного методом факторного и сравнительного анализа, позволяют прогнозировать появление в обозримой перспективе новой концепции мирового порядка, характеризующейся повышением значения взаимодействия США с КНР при «оттеснении» России на второй план. Итоги данного анализа показали, что разрушается модель деклари-
рованного стратегического партнерства «США — Россия» и на фоне усиления демонстративной стратегической поддержки РФ исламистских сил активизируется диалог «США — КНР». Таким образом, Москва пытается наладить стратегичес-
кое взаимодействие с названными силами, рассматриваемыми в Кремле в качестве наиболее «эффективных» партнеров в противостоянии с Соединенными Штатами (а в перспективе, возможно, и с Китаем) на глобальной арене.
Несостоявшаяся модель стратегического партнерства «США — Россия»
Образование модели. В 2000 году (при ухудшении трансатлантического партнерства «США — ЕС», связанного со стремлением Евросоюза играть автономную роль в мировой политике) проявились контуры новой модели стратегического партнерства: «США — РФ». Она начала оформляться в ходе встречи президента России В. Путина и президента Соединенных Штатов Дж. Буша (у него на ранчо). С 2001 года, когда В. Путин позволил вооруженным силам США дислоцироваться в странах Центральной Азии, эту модель начали рассматривать как одну из возможных жизнеспособных парадигм политики двух крупных «игроков» в регионе.
Первые шаги по реализации данной модели отразились в концептуальных документах и в конкретных сферах российско-американского сотрудничества. А принципы двустороннего партнерского диалога закреплены в Московской декларации о новых стратегических отношениях, подписанной В. Путиным и Дж. Бушем в мае 2002 года. Приоритетными направлениями упомянутого взаимодействия определены совместная работа в интересах международной безопасности и стратегической стабильности, борьба с международным терроризмом, противодействие другим новым глобальным вызовам и угрозам, содействие в разрешении региональных конфликтов, развитие торгово-экономических связей, расширение контактов между обществами и людьми1.
Важная роль в развитии этого партнерства и в придании ему дополнительной устойчивости принадлежит контактам на высшем и высоком уровнях. С 2001 года было 17 встреч президентов РФ и США (как в двустороннем формате, так и в рамках многосторонних форумов), в том числе визиты В. Путина в США (ноябрь 2001 г., сентябрь 2003 г., сентябрь 2005 г.) и посещения Дж. Бушем России (май и ноябрь 2002 г., июнь 2003 г. — для участия в юбилейных торжествах в Санкт-Петербурге, май 2005 г. — участие в праздновании в Москве 60-летия Победы).
Отметим, что в «Стратегии национальной безопасности», утвержденной Дж. Бушем в 2002 году, говорилось о «стратегическом партнерстве» с РФ, которая «переживает период обнадеживающих перемен, строя свое демократическое будущее и выступая... партнером в войне с террором»2.
1 См.: Российско-американские отношения. Справочная информация Департамента информации и печати МИД РФ, 18 апреля 2006 [http://www.mid.ru/nsrsam.nsf/1f773bcd33ec925d432569e7004196dd/
16dd0c29bd3ef47343256a2c0040bfb4?OpenDocument].
2 Стратегия национальной безопасности Соединенных Штатов Америки. Вашингтон: Белый дом, сентябрь 2002 [http://merln.ndu.edu/whitepapers/USNSS-Russian.pdf]. С. 6 (см. также в этом документе: «Переход от конфронтации к сотрудничеству, которым были отмечены наши отношения с Россией, принес очевидные дивиденды: положен конец разделявшему нас равновесию страха; проведены исторические со-
Кроме борьбы с терроризмом, один из примеров реализации указанной модели — сотрудничество в энергетической сфере. В 2002 году Россия была солидарна со своими западными партнерами в том, что свободный рынок и конкуренция являются важнейшими факторами, обеспечивающими глобальную энергетическую безопасность. Были обозначены контуры масштабного американо-российского энергетического партнерства с учетом того, что около 20% своих потребностей в энергоносителях США смогут удовлетворить за счет поставок нефти и сжиженного газа из РФ.
Так, 28 мая того же года в центральном офисе «Газпрома» состоялась рабочая встреча председателя правления этой российской компании А. Миллера и министра энергетики Соединенных Штатов С. Абрахама3, на которой они обсуждали вопросы сотрудничества в сфере технологий производства сжиженного природного газа (СПГ) и его поставок на американский рынок. С. Абрахам подтвердил заинтересованность администрации Белого дома в создании благоприятных условий для развития делового сотрудничества «Газпрома» и американских энергетических компаний. А. Миллер проинформировал С. Абрахама о ходе переговоров и планах совместной работы на 2004 год с американскими партнерами по вопросам маркетинга и реализации российского газа на территории США. Кроме того, он сообщил, что в ближайшее время начнется обсуждение с правительством РФ Соглашения о разделе продукции по Штокмановскому газоконденсатному месторождению, которое определено в качестве основной сырьевой базы для поставок СПГ в США.
На двусторонних встречах часто отмечалось, что доступ углеводородных ресурсов России на энергетический рынок Соединенных Штатов приведет к «раскрытости» нефтегазовой инфраструктуры РФ для многомиллиардных инвестиций из США. Об особом интересе Вашингтона к энергетическим резервам Москвы свидетельствует тот факт, что уже в 2004 году на долю таких нефтегазовых компаний, как «Шелл», «Мобил», «Шеврон-Тексако» и «Конако-Филипс» приходилось свыше 50% прямых инвестиций США в Россию.
Тем не менее данная модель стратегического партнерства не смогла «устоять» в силу наличия ряда системных факторов обоюдного недоверия и взаимоисключающих интересов сторон, которые в начальной эйфории, вызванной надеждами на партнерство, лишь временно отошли на второй план. Ни Москва, ни Вашингтон не смогли полностью устранить эти факторы, и впоследствии рассматриваемая модель начала стремительно разрушаться.
Разрушение модели. Одной из основных причин ухудшения американо-российского диалога стали действия США, которые в большинстве случаев игнорировали интересы России в ключевых регионах мира, особенно расположенных по периметру границ РФ (в том числе в Центральной Азии и на Кавказе), и проводили собственную внешнеполитическую стратегию «одностороннего» планетарного доминирования. Более того, Вашингтон активизировал прямое вмешательство во внутренние дела России, которое выражалось, главным образом, в систематических требованиях США относительно децент-
кращения ядерных арсеналов с обеих сторон; наладилось сотрудничество в таких областях, как борьба с терроризмом и противоракетная оборона, что до недавнего времени представлялось просто невероятным». С. 13; «Что касается России, то с ней мы уже строим новые стратегические отношения, исходя из главной реальности XXI века: Соединенные Штаты и Россия перестали быть стратегическими противниками. Подписание Московского договора о стратегических сокращениях символизирует собой эту новую реальность и отражает коренные изменения в российском мышлении, что открывает перспективы для установления продуктивных, долгосрочных взаимоотношений с Евро-Атлантическим сообществом и Соединенными Штатами». С. 31—32).
3 См.: Об итогах рабочей встречи председателя правления ОАО «Газпром» А. Миллера и министра энергетики США С. Абрахама. Сообщение пресс-службы ОАО «Газпром», 31 мая 2004 г. [http://www.mid.ru/ ш-rsam.шf/Ш73bcd33ec925d432569e7004196dd/432569d80021825ec3256ea50031257c?OpenDocument].
рализации власти в РФ путем либерализации управления в стратегически важных сферах. В частности, это касалось прежде всего государственной монополии на деятельность СМИ, а также на управление энергетической сферой.
Некоторые официальные лица Белого дома критиковали Кремль за разногласия с США по поводу Ирака, Ирана и Северной Кореи, а также за то, что РФ продает оружие в Китай, Сирию и Венесуэлу (президенту У. Чавесу). В. Путина критикуют в США за «сворачивание демократических реформ, за контроль государства над средствами массовой информации и назначение губернаторов вместо прямых выборов»4. Как отмечает посол РФ в Соединенных Штатах Ю. Ушаков, практически все вашингтонские политики высказались в последнее время критически в отношении России5. Всплеск публичной риторики, новый залп обвинений в адрес РФ, в частности по поводу состояния демократии и использования энергоресурсов в политических целях, лишь стимулируют, по словам посла, взаимное раздражение. Во всяком случае «оно не способствует сближению позиций по актуальным международным вопросам, где сотрудничество России и США просто-напросто необходимо». Ю. Ушаков указал, что специфика двусторонних отношений такова, что, с учетом «разогретых» настроений общественности и политологического истеблишмента, сейчас легко и «логично» предпринимать акции во вред противоположной стороне. «Насолить» России становится модным, тем более что стереотипы и привычки советских времен еще до конца не исчезли»6.
Эти действия США отразились на их «стратегическом партнерстве» с РФ, способствуя росту недоверия Москвы к Вашингтону, в результате чего резко ухудшились двусторонние отношения. Укрепился контроль Кремля над основными элементами энергетической инфраструктуры России. Главу компании «ЮКОС» М. Ходарковского арестовали. Председатель Совета директоров «Газпрома» Д. Медведев стал первым вице-премьером, а руководитель администрации президента И. Сечин возглавил Совет директоров «Роснефти» — самой быстрорастущей энергетической структуры РФ. «ЛУКойл» и другие российские компании фактически свободно стали «забирать» контрольные пакеты американских энергетических предприятий, действующих в РФ (например, «Гетти петролеум»).
Кроме того, определились новые приоритетные (восточные) направления экспорта углеводородов России. Так, 3 апреля 2006 года глава Минпромэнерго В. Христенко сообщил, что к 2020 году доля стран АТР в российском экспорте нефти вырастет с нынешних 3% до 30%, газа — с 5% до 25%. По его словам, это связано с запланированным строительством нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан (с ответвлением на Китай)7. Согласно данным В. Христенко, эта магистраль позволит экспортировать в государства АТР до 80 млн т нефти в год (из них — до 30 млн т в КНР; эти поставки начнутся в 2011 г.).
Таким образом, при сохранении недоверия между Вашингтоном и Москвой, несостоятельность модели их стратегического партнерства стала очевидной. При этом тенденция к разрушению данной модели плавно «перешла» к появлению модели стратегического противостояния «США — РФ».
4 Интервью президента России В. Путина американскому телеканалу «Фокс Ньюс». Вашингтон,
17 сентября 2005 г. Сообщение пресс-службы президента России [http://www.mid.ru/ns-rsam.nsf/1f773bcd33ec 925d432569e7004196dd/432569d80021825ec32570820043c9e1?OpenDocument], 20 сентября 2005.
5 См.: Ушаков Ю.В. Риторика или «реалполитик» // Вашингтон таймс, 19 мая 2006 [http://www.mid.ru/
ns-rsam.nsf/1f773bcd33ec925d432569e7004196ddУ432569d80021825ec3257173002f8489?OpenDocument], 19 мая
2006.
6 Там же.
7 См.: Одинцов М.В. Перспективное развитие нефтегазовой отрасли, магистральный трубопроводный транспорт // НефтеРынок, январь 2006 [http://www.council.gov.ru/kom_home/kom_est/smi/oil.htm].
Действующая модель противостояния «США — РФ»
Основополагающий характер. Характер ныне действующей модели отношений между США и РФ определяется тенденцией системного, открытого американо-российского стратегического противостояния, а ее устойчивость объясняется наблюдаемыми в последнее время конкретными усилиями Вашингтона и Москвы, направленными на нанесение серьезного ущерба интересам друг друга.
Высокопоставленные представители администрации Дж. Буша, особенно вице-президент США Д. Чейни, выступают за новое ужесточение подхода к РФ в стиле «маленькой холодной войны». Они ратуют за создание антироссийских военных альянсов с соседями РФ и за предоставление открытой поддержки политическим оппонентам В. Путина в самой стране. Всем известна напыщенная речь Д. Чейни в литовской столице, где он обрушился на Москву с нападками за антидемократизм и энергетический «шантаж», предприняв попытки «сколотить» энергетический альянс против России. Осудив РФ за антидемократические тенденции, Д. Чейни буквально на следующий день осыпал комплиментами президентов Казахстана и Азербайджана, что свидетельствует о влиянии рассматриваемой модели взаимоотношений между США и Россией на геополитическую ситуацию на Кавказе и в Центральной Азии8.
В таком контексте серия «бархатных революций» на пространстве СНГ привела к фундаментальному переосмыслению РФ своей внешней политики в отношении Запада, особенно США. В качестве ответной меры Россия начала укреплять свои геополитические позиции на постсоветском пространстве и собственные Вооруженные силы, а также стала активно использовать «энергетическую составляющую» в качестве инструмента воздействия.
США, в свою очередь, постепенно отходит от тесного взаимодействия с РФ и занимают более жесткую позицию в отношении Москвы в большинстве спорных вопросов двустороннего и многостороннего сотрудничества. При этом напряженность между ними нарастает, поскольку в попытках повлиять на постсоветские государства, а также в своем военном соперничестве в Центральной Азии и на Кавказе обе державы ведут «игру с нулевым результатом». С одной стороны, представители российских официальных кругов часто заявляют о том, что американские вооруженные силы, дислоцированные в ЦА, должны покинуть регион. С другой стороны, официальные лица США высказываются за выдворение военных РФ из республик Южного Кавказа, в частности из Грузии. Подобные заявления озвучивают, соответственно, в рамках ШОС и ОБСЕ.
Таким образом, в результате стратегического соперничества проявляются основные черты новой модели отношений между США и Россией.
Базисный принцип действия. На нынешнем этапе реализации данной модели главный принцип ее работы характеризуется асимметричностью в раскладе сил и позиций сторон. К примеру, Вашингтон затрагивает жизненно важные интересы Москвы, намекая на устранение в среднесрочной перспективе действующего в РФ политического режима, в долгосрочной — на нарушение территориальной целостности России. Тем не менее принимаемые Кремлем ответные меры способны бросить реальный вызов лишь внешнеполитической стратегии Белого дома, сдерживая его амбиции в некоторых ключевых с
8 См.: Майерс С.Л. Чейни делает жесткие замечания в адрес Кремля // Нью-Йорк таймс, 5 мая 2006 [http://www.inosmi.ru/translation/227259.html], 5 мая 2006.
геостратегической точки зрения регионах мира (в том числе в Центральной Азии и на Кавказе), не затрагивая при этом жизненно важных интересов США.
Согласно мнению некоторых российских экспертов, во внешнеполитической стратегии США проявляются элементы так называемой теории «петли анаконды», предусматривающей геостратегическое окружение РФ плацдармами антироссийских сил, а также дальнейшее «проникновение» прямого западного влияния в страну.
Так, Вашингтон открыто поддерживает прозападные политические режимы, появившиеся по периметру границ РФ в результате «цветных революций». При этом особые инициативы наблюдаются, в частности, вокруг Грузии, расположенной в непосредственной близости от Чечни, которая потенциально способна проявить наибольшую активность в гипотетически возможных планах «расчленения» РФ в будущем. Для России подобное развитие событий неприемлемо. Это отразилось, в частности, на двусторонних дипломатических отношениях двух держав: стали отмечаться факты вручения послу США в Москве У. Бернсу нот протеста, касающихся «кавказской политики» Ва-шингтона9.
В этой политике афишируется интерес Соединенных Штатов к коммуникационным коридорам, проходящим через Кавказ (в том числе с точки зрения обеспечения безопасности трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан). Однако, по мнению отдельных российских экспертов, кавказская нефть не идет ни в какое сравнение (по ее запасам) с ближневосточной и не имеет для Вашингтона стратегического значения. В этой связи, как считает ряд российских аналитиков, возможно, что «кавказская политика» США направлена, скорее всего, на дальнейшее геополитическое проникновение в РФ посредством включения Грузии в НАТО и «приближения» границ стран-членов Североатлантического альянса к Чечне. В дальнейшем это позволило бы интернационализировать чеченскую проблему, обосновав вовлеченность НАТО и международного сообщества необходимостью ее разрешения и начав тем самым операцию по «расчленению» России.
В условиях усиления разногласий между РФ и США Москва активизирует связи с силами, недружественными Соединенным Штатам, в том числе с исламскими.
Формирующаяся модель стратегического партнерства «РФ — исламский мир»
Идею создания антизападного союза исламистских сил впервые выдвинул руководитель исламской революции в Иране Хоменеи в письме М. Горбачеву (в разгар процесса распада СССР). Сегодня Москва предлагает версию подобной инициативы, адаптированную к новым реалиям. Так, на фоне усиления антиамериканских настроений она предпринимает меры по упрочению позитивного имиджа Кремля среди арабских стран. Прослеживается стремительное развитие сотрудничества РФ с указанными государствами в двустороннем и многостороннем форматах. Так, 30 июня 2005 года Россия стала членом Организации Исламская конференция (ОИК) в статусе наблюдателя. Под патронажем
9 См.: О вручении заместителем министра иностранных дел России С.И. Кисляком ноты протеста послу США в Москве У. Бернсу. Сообщение МИД РФ для печати. 661, 18 апреля 2006. Москва [http:// www.mid.ru/ns-rsam.nsf/1f773bcd33ec925d432569e7004196dd/432569d80021825ec3257154004873a4?0pen Document].
ss
Кремля сформирована Группа стратегического видения «Россия — исламский мир», призванная расширить взаимодействие РФ с исламскими странами. Первое заседание названной структуры состоялось в Москве в марте 2006 года, второе открылось 30 августа (в Казани). В мероприятии приняли участие руководитель администрации президента РФ С. Собянин, его заместитель В. Сурков, советник администрации президента РФ А. Гришин, председатель Торгово-промышленной палаты России Е. Примаков и другие высокопоставленные лица10.
Кроме того, глава МИД РФ С. Лавров отметил, что он «находится в постоянном контакте с министрами иностранных дел арабских государств, поддерживает контакты в ЛАГ». С. Лавров уверен, что «сейчас в лице России арабские страны видят настоящего друга, который готов прийти на помощь в трудное время, открыто, честно сотрудничать, оказывать содействие в развитии этих государств и укреплении их положения в мире».
Основная идея. Основной идеей данной модели стратегических отношений становится антиамериканизм. До последнего момента Москва оказывала всестороннюю политическую поддержку Ираку и тогдашнему его президенту С. Хусейну, а ныне на максимально возможном политическом уровне содействует Тегерану (вопреки демонстративно радикальным высказываниям президента ИРИ М. Ахмадинежада). Несмотря на весьма существенное давление со стороны США и европейских государств, РФ продолжает поставлять оружие Ирану11 и некоторым другим арабским странам, отношения которых с Соединенными Штатами остаются напряженными.
О серьезности намерений РФ использовать исламистские силы в противостоянии с США свидетельствует также ее отношение к ХАМАС. В 2006 году, пригласив руководителей этого движения за стол переговоров, Москва предоставила им возможность выйти на международную политическую арену независимо от позиций Вашингтона, считающего ХАМАС террористической организацией. Более того, после прихода ХАМАС к власти в Палестине Соединенные Штаты, наряду с Израилем, приостановили финансирование национальной администрации Палестины, тогда как РФ продолжает оказывать ей финансовую помощь, фактически субсидируя исламистское формирование.
В сложившихся условиях наблюдается усиление другой тенденции, свидетельствующей о «наращивании» стратегического диалога между США и КНР. На фоне формирования модели стратегического диалога «Россия — исламский мир», данная тенденция указывает на образование модели взаимодействия в формате «США — КНР» как альтернативы моделям партнерства «США — РФ» и/или «Россия — исламский мир».
Создаваемая модель взаимодействия «КНР — США»
Первые признаки реализации данной модели наблюдаются в последних изменениях в политике Вашингтона и Пекина, которые зондируют возможности расширения двусторонних отношений на фоне растущего в России и арабских государствах антиамерика-
10 См.: Собянина и Суркова ждут в Казани на заседание Группы стратегического видения // Россия — исламский мир. MIGnews.com [http://www.volgapolitinfo.ru/news_priv/16996].
11 См.: Ответ официального представителя МИД России М.Л. Камынина на вопрос ИТАР-ТАСС относительно подписания Россией контракта с Ираном на поставку вооружения. 2579-03-12-2005 [http:// www.mid.ru/ns-rasia.nsf/1083b7937ae580ae432569e7004199c2/432569d80021985fc32570cc003f74a5?OpenDocument],
3 декабря 2005.
низма, а также неснижающейся синофобии в исламских обществах. В частности, отмечается некоторое стремление Китая продемонстрировать США свою независимость от позиций РФ по ряду международных вопросов. Как представляется, ввиду напряженности американо-российских отношений, КНР зондирует точку зрения Соединенных Штатов на двустороннее сближение позиций в глобальной политике.
Так, в последнее время Пекин активизировал сотрудничество с политическими «сателлитами» Вашингтона на международной арене. К примеру, согласно некоторым данным, по итогам 2005 года Израиль стал второй страной (после РФ) по объему поставок оружия и военной техники в КНР, заметно изменив структуру китайско-российского военно-технического партнерства в сторону снижения его значимости12. Более того, в последние месяцы состоялся обмен довольно дружескими официальными визитами на высоком уровне между Китаем и такими государствами, как Чехия, Польша, Литва и Грузия, известными своими активными антироссийскими внешнеполитическими курсами. Один из наиболее наглядных примеров подобного подхода КНР к стратегическому партнерству с РФ — политика Пекина на Кавказе, в частности по отношению к режиму М. Саакашвили в Грузии.
В совместном заявлении, подписанном руководителем Китая Ху Цзиньтао и президентом Грузии М. Саакашвили, посетившим с визитом КНР 10—13 апреля 2006 года, отмечается, что Пекин поддерживает «независимость Грузии, ценит и приветствует усилия грузинской стороны по обеспечению внутренней стабильности и развитию национальной экономики»13. Таким образом, КНР официально поддерживает позиции Тбилиси, «идущие вразрез» с таковыми РФ. Как подчеркивается в указанном документе, Пекин считает проблемы Абхазии и Южной Осетии, которые необходимо урегулировать путем переговоров «на основе уважения государственного суверенитета и территориальной целостности Грузии», внутренним делом республики. КНР «поддерживает все усилия правительства Грузии в этом направлении»14.
Кроме того, в ходе этого визита Михаил Саакашвили и Ху Цзиньтао подписали заявление о развитии дружбы и сотрудничества между Грузией и Китаем, однако самым главным событием стало практически полное списание Пекином грузинского долга, который превышает 3 млн долл.15 Стороны договорились, что Тбилиси должен вернуть лишь 400 тыс. долл., а оставшиеся средства станут грантом китайского правительства. Помимо списания долга еще одой важной целью визита М. Саакашвили было лоббирование интересов грузинских виноделов на рынке КНР, ведь после введения Россией запрета на ввоз грузинских вин Грузия потеряла 90% рынка своего винного экспорта. Михаил Саакашвили заявил на пресс-конференции, что «он дал поручение премьер-министру Зурабу Ногаидели курировать всю «винную тему» в стране, а также на пространстве СНГ. Это будет его главной задачей до снятия экономического эмбарго на поставки грузинского вина в Россию»16.
12 См.: Израиль увеличивает объем «китайского экспорта», 14 июля 2005. MIGnews.com. По сообщениям «Глобс», diamonds.net и архивам MIGnews [http://www.waronHne.org/foram/viewtopic.php?p=180965].
13 Китай выделил Грузии грант в 2,5 млн долл. и практически списал госдолг, 11 апреля 2006 [http:// www.podrobnosti.ua/power/intpol/2006/04/11/304239.html]. Одновременно с Грузией в Китае оказались представители и другой «обиженной» Москвой стороны. В тот же период в Пекин с частным визитом прибыл президент Молдовы В. Воронин, который также обсуждал с китайским руководством перспективы экспорта в КНР вина, естественно, молдавского.
14 Крушенский А. Китай спешно осваивает СНГ // Парламентская газета, 21 апреля 2006, № 62 (1912) [http://www.pnp.ru/archive/19120142.html].
15 См.: Габуев А. Михаил Саакашвили взвалил вино на Китай // Коммерсант, 13 апреля 2006, № 65 [http://www.kommersant.ua/doc.html?DocID=666056&IssueId=30067].
16 Там же.
М. Саакашвили высоко оценивает реформаторскую политику руководства КНР. По его словам, «Китай достиг восхитительных успехов в достижении открытости, процессах реформ и модернизации»; Грузия «готова перенять у КНР опыт преобразований». Тбилиси поддерживает усилия Пекина по утверждению имиджа Ху Цзиньтао «как реформатора, стремящегося к открытому режиму».
В данном контексте примечательно, что руководители США и КНР стали общаться чаще, чем это было раньше. Так, в 2005 году Дж. Буш и Ху Цзиньтао встретились два раза: в Нью-Йорке (в рамках мероприятий ООН) и в Пекине (в ходе официального визита главы Белого дома в Китай). При этом накануне своего ответного официального визита в США (с 18 по 21 апреля 2006 г.), Ху Цзиньтао попытался закрепить за собой имидж «реформатора». Складывается впечатление, что китайский руководитель-«реформатор» предлагал себя Вашингтону в качестве более подходящего партнера (на фоне «авторитарного» В. Путина).
Во время визита Ху Цзиньтао в США укрепился их стратегический диалог по вопросам как внутренней (особенно в сфере торговли и финансов), так и внешней политики. Были усилены обмен информацией и взаимное доверие, расширены согласие и сотрудничество сторон17. Говоря о результатах визита главы КНР Ху Цзиньтао в Соединенные Штаты, руководитель китайского МИД Ли Чжаосин отметил, что это мероприятие явилось «знаковым событием». Он напомнил, что визит состоялся «в момент, когда перед Китаем и Америкой открылись новые возможности развития двусторонних отношений». По словам Ли Чжаосина, Ху Цзиньтао указал, что в условиях нетрадиционных угроз безопасности, с которыми столкнулся современный мир, «круг общих интересов КНР и США расширился».
Таким образом, как представляется, Пекин сделал несколько шагов, направленных на улучшение отношений с Вашингтоном (на фоне усиления российско-американского стратегического соперничества).
В свою очередь, сдержанно оценивая действия КНР, США тем не менее пересматривают свою модель глобальной политики в сторону укрепления связей с Пекином. Как отметили информационные агентства Поднебесной, в ходе визита главы КНР в Соединенные Штаты Дж. Буш подтвердил неизменность позиции своего правительства по тайваньскому вопросу. В частности, он заявил, что «США придерживаются политики одного Китая, с пониманием относятся к его озабоченности тайваньским вопросом и не заинтересованы в том, чтобы действия властей Тайваня, направленные на изменение в одностороннем порядке статус-кво в районе пролива, оказали влияние на китайско-американские отношения»18.
По сообщениям Государственного департамента США, Вашингтон пересматривает свои дипломатические приоритеты, делая особый акцент на их азиатской составляющей. В частности, в скором будущем планируется сокращение количества американских дипломатов в РФ на 10 человек, в то время как в КНР будут направлены еще 15 «политиков». Об усилении азиатской стратегии Белого дома свидетельствуют и официальные визиты, Дж. Буша в Монголию, Индию, Пакистан, Афганистан и в социалистический Вьетнам (2006 г.), а также зондирование Вашингтоном возможности получить статус наблюдателя в Южно-Азиатской ассоциации регионального сотрудничества.
США вынуждены уделять особое внимание отношениям с КНР, которая способна негативно воздействовать на жизненно важные интересы любого режима в Вашингтоне,
17 См. сообщение МИД КНР: «President Hu Jintao Holds Talks with His US Counterpart Bush», 21 April 2006 [http://www.fmprc.gov.cn/eng/wjb/zzjg/bmdyzs/gjlb/3432/3435/t248217.htm].
18 Ibidem.
sa
не обязательно прибегая при этом (в отличие от РФ) к военным методам, в том числе к гипотетически возможному ядерному удару. Более того, взаимозависимость США и КНР намного сильнее, нежели США и России. Например, стремительными темпами укрепляется фактор взаимозависимости внутренней безопасности Вашингтона и Пекина. От методов управления КНР своими золотовалютными резервами зависит стабильность национальной валюты США. Две трети китайских валютных запасов, которые, по некоторым данным, составляют около 700 млрд долл., хранятся в американской валюте, а примерно 50% из них — в облигациях Казначейства Соединенных Штатов. В этой связи любой намек Пекина на изменение своих валютных резервов вызывает соответствующее беспокойство в Вашингтоне.
В июле 2005 года КНР провела валютную реформу, в результате которой была отменена жесткая «привязка» юаня к доллару; национальная валюта Китая стала постепенно укрепляться. Тем не менее темпы контролируемой властями ревальвации весьма незначительны — за почти полтора года курс юаня к доллару увеличился с 8,27 до 7,74 юаней19. Если (в связи с вышеизложенным) допустить, что Пекин решится перевести треть своих золотовалютных запасов в евро (в целях валютной безопасности), то при нынешней хрупкости экономики США подобный шаг КНР, которая, несмотря на давление Запада, а также на нормы ВТО и МВФ, продолжает контролировать соотношение юаня к доллару, оказался бы серьезным ударом не только по экономике, но и по политической системе Соединенных Штатов.
Более того, динамично увеличивается китайско-американский товарооборот. Согласно официальным данным, по итогам 2004 года его объем достиг 200 млрд долл., в 2005-м — 211,6 млрд долл.20 Эти показатели во много раз превышают объемы российско-американского и российско-китайского «обмена товарами». В настоящее время США — второй торговый партнер КНР, а Китай — четвертый рынок для экспорта Соединенных Штатов (для сравнения: Россия не входит даже в первую пятерку торговых партнеров ни Китая, ни США).
При этом, по предварительным данным, в 2006 году дефицит торгового баланса в торговле США с КНР составил 229 млрд долл. (на 27 млрд долл. выше аналогичного показателя 2005-го). В середине ноября 2006 года министр торговли Соединенных Штатов Карлос Гутьеррес, говоря в Пекине о проблеме дефицита баланса в коммерческих отношениях «США — КНР», заявил, что решение этого вопроса состоит «не в введении ограничений на импорт из Китая, а в увеличении экспорта из США»21 . В данных условиях, согласно достигнутому в августе того же года консенсусу между главой КНР Ху Цзиньтао и президентом Соединенных Штатов Дж. Бушем, с 14 декабря 2006 года Пекин и Вашингтон официально проводят «китайско-американский стратегический диалог» по указанным торгово-экономическим и финансовым вопро-
сам22.
Как представляется, фактор высокого уровня взаимозависимости между США и КНР не позволяет Вашингтону выступать с резкой критикой Пекина. В этой связи примечательно, что в пресс-релизах китайско-американских переговоров Вашингтон позитивно оценивает сдвиги Китая по вопросам открытости рынка и защиты интеллектуальной собственности, именно эти вопросы жестко ставили перед Россией в ходе пере-
19 См.: В Пекине открывается китайско-американский стратегический диалог // РИА «Новости», 14 декабря 2006 [http://www.rian.ru/world/relations/20061214/56895816.html].
20 См.: В 2005 году товарооборот Китая с ЕС и США превысил 200 млрд долл. // Агентство Синьхуа,
12 января 2006.
21 В Пекине открывается китайско-американский стратегический диалог.
22 См.: Там же.
говоров по ее вступлению в ВТО, к тому же власти РФ обвиняются в склонности к «авторитаризму».
В целом следует полагать, что сегодня «треугольник» отношений «США — РФ — КНР» в наибольшей степени служит интересам Китая, частично «компенсируя» неудачи политики Москвы на западном направлении. При этом основное внимание Вашингтон уделяет перспективам сотрудничества с Пекином, а фактор Москвы считает менее значимым и имеющим долгосрочную тенденцию к «понижению», в частности, с учетом истощения в РФ запасов энергоресурсов.
Позиции России осложняются и тем, что главным обстоятельством в рамках упомянутого «треугольника» являются взаимоотношения «США — КНР»; у РФ мало возможностей существенно повлиять на связи двух гигантов. Ее попытки усилить стратегический диалог «РФ — КНР» (в частности, с помощью ШОС) не настолько успешны, как бы того хотела Москва. В рамках Шанхайской организации сотрудничества представители Пекина неоднократно подчеркивали, что торговоэкономический потенциал Китая в десятки раз превышает таковой остальных государств, вместе взятых, ставя, таким образом, РФ на один уровень с другими странами-членами организации. В связи с этим можно предположить, что в качестве главной модели сотрудничества в рамках ШОС Пекин рассматривает формулу «КНР+все остальные», тогда как триада «КНР+РФ+остальные» остается второстепенной. Вместе с тем, используя нынешнюю эйфорию, вызванную «возрождением России как великой державы», Пекин старается получить максимальную выгоду от противостояния «США — РФ».
Более того, Москве не удается компенсировать осложнение отношений с Вашингтоном посредством укрепления партнерства с ключевыми европейскими государствами. Сегодня российско-европейские отношения характеризуются определенным охлаждением из-за «газового спора», а также из-за ситуаций, связанных с Беларусью, Украиной и Грузией. В то же время в Европе существенно слабеют позиции лидеров, симпатизировавших президенту России В. Путину. Так, с политической арены континента ушли Г. Шредер и С. Берлускони, с открытой благосклонностью относившиеся к хозяину Кремля (несмотря на сильное давление со стороны общественного мнения их стран). В Риме и Берлине к власти пришли, соответственно, Р. Проди и А. Меркель, подчеркивающие отличие своей внешнеполитической линии от политики предшественников, что отразилось и на их отношении к России. Более того, серьезно ослабли позиции Ж. Ширака — европейского лидера, оказывающего поддержку Москве и не скрывающего собственный голлистско-антиамериканский настрой.
Вышеизложенные тенденции позволяют сделать прогноз по поводу того, что в перспективе РФ будет заинтересована в укреплении доверительных отношений со странами-союзниками в рамках СНГ и с государствами исламского мира. В частности, сохранение союзнических связей с Узбекистаном, проводящим независимую от США и их «сателлитов» внешнюю политику, приобретает для России особое значение.
