CC BY
83
результативности работы правоохранительных органов противоречивая, однако большинство их них способно улучшить ситуацию и вернуть доверие граждан. На недопустимо низком уровне находится пропаганда правовых знаний среди граждан, к ней теряется интерес, отчего позиция личности становится невежественной, инертной, это пробуждает правовой нигилизм.
Делинквентность современной российской молодежи коренится в диспропорции удовлетворения социокультурных потребностей, порождаемых растущим социальным неравенством и влиянием криминального мира. Отсутствие оценки и толерантность старшего поколения к «грошовым» моральным стандартам, искушение потребительским стилем жизни, индивидуалистическая позиция не остаются не воспринятыми молодежью.
Положительная культурная динамика российского общества возможна через стимулирование комплекса мер государственного и социальноправового характера, формирование активной жизненной позиции, гражданской совести и нравственности личности. Идея «безопасное общество состоит из личностей» способна создать правовые стратегии с высокой, а не частичной
степенью социальной надежности и эффективности. Правовая преемственность должна быть направлена на восстановление внутренних моральных начал доверия граждан ко всем правоохранительным органам и судам.
Литература
1. Васильев В.Л. Юридическая психология. - СПб.: Питер, 2008.
2. Грановская P.M. Психология веры. - СПб.: Речь, 2004.
3. Ритцер Дж. Современные социологические теории. - СПб.: Питер, 2002.
4. Налчаджян А. Агрессивность человека. - СПб.: Питер, 2007.
5. URL: http://www.scrf.gov.ru
6. Прикладная юридическая психология / под ред. проф. А.М. Столяренко. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2001.
7. URL: http//ria.ru/society/20110113/321155727.html
Мельников Владимир Михайлович - канд. психол. наук, доцент кафедры уголовного процесса юридического факультета Бурятского государственного университета.
Melnikov Vladimir Mikhailovich - associate professor, department of criminal process, faculty of law, Buryat State University, candidate of psychology.
343.352.4
© С.К. Бураева
О некоторых дискуссионных вопросах новой уголовной политики в области взяточничества
В статье рассмотрены некоторые тенденции современной уголовной политики, изменения уголовного законодательства в области взяточничества.
Ключевые слова: уголовная политика, уголовный закон, получение и передача взятки, коррупция.
S.K. Buraeva
On some issues of new criminal policy in the field of bribery
In the article some tendencies of modern criminal policy, changes in criminal legislation in the field of bribery have been considered.
Keywords: criminal policy, criminal law, taking and giving a bribe, corruption.
Российское общество нуждается в выработке комплекса согласованных мер в сфере уголовной политики с учетом международных принципов и стандартов. Вероятно, именно для этих целей при общественной палате РФ была создана экспертная рабочая группа, объединившая ведущих ученых-правоведов в области уголовного права. выражаем надежду, что эта группа сможет предложить государству комплексную систему реформ правосудия. в нее вошли ученые валентин Гефтер - директор института по правам человека, Владимир Овчинский - доктор юридических
наук, профессор, Юрий Пудовочкин - профессор Российской академии правосудия, Эдуард Побе-гайло - профессор института гуманитарного образования и информационных технологий.
Не все эксперты согласны с необходимостью принятия нового уголовного кодекса. Но это не означает, что все они довольны действующим уголовным законом. Профессор Э. Ф. Побегай-ло по этому поводу заявил следующее: «То, что сделали с кодексом, удручает. Это не кодекс, это не система, а лоскутный законодательный акт. Но как исправить? Нужно пока разработать основы
государственной политики борьбы с преступностью». Оказывается, на всем постсоветском пространстве Россия - единственная страна, где нет федеральной концепции противодействия преступности. Современная история российского нормотворчества в области противодействия коррупции насчитывает без малого два десятилетия, но, по нашему убеждению, государственную политику в этом разрезе нельзя признать последовательной.
В феврале 2006 г. Россия ратифицировала Конвенцию ООН против коррупции. При этом до сих пор не ратифицирована ст. 20 конвенции «Незаконное обогащение», согласно которой признается уголовно наказуемым деянием значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать. На наш взгляд, это есть не что иное, как двойной стандарт: ведь по большому счету, взяточничество — примитивная форма коррупции. Основная опасность не там. Масштабные коррупционеры, подрывающие основы государства, лоббирующие законы, организующие разворовывание бюджета и захват собственности, таких «детских» фокусов, как передача наличных из рук в руки (или разговоры об этом), себе не позволяют. А следовательно, Уголовный кодекс в его сегодняшней редакции им, как правило, не помеха. В 1997 г. Президентом России был в третий раз отклонен принятый Государственной думой и одобренный Советом Федерации проект Федерального закона «О борьбе с коррупцией». В 2001 и 2002 гг. проекты законов «О борьбе с коррупцией» и «О противодействии коррупции» дальше первого чтения в Государственной думе ФС РФ развития не получили.
После создания в 2003 г. Национального антикоррупционного комитета Государственная дума ФС РФ ратифицировала Конвенцию ООН против коррупции, а также Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию. В 2008 г. был принят закон «О противодействии коррупции», и в этом же году Президентом Российской Федерации утвержден «Национальный план противодействия коррупции на 20102011 гг.». Разумеется, все эти шаги не могли не отразиться на отечественном уголовном законодательстве. В первую очередь изменения затронули приоритетный сегмент преступлений коррупционной направленности - взяточничество. Однако, несмотря на то, что вносимые в уголовный закон изменения в целом выглядят логично и последо-
вательно, некоторые новации УК выявляют весьма тревожную тенденцию.
Федеральным законом от 4 мая 2011 г. №97-ФЗ в Уголовный кодекс РФ и Кодекс РФ об административных правонарушениях в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия коррупции существенно преобразована антикоррупционная составляющая уголовного законодательства России. Введен новый состав преступления, предусмотренный ст. 291.1 УК РФ, - «Посредничество во взяточничестве», изменена редакция ст. 204, 290, 291 УК РФ. Также изменения внесены в нормы общей части УК - ч.2 ст.46, дополнен п. «а» ч.1 ст.104.1. Без сомнения, положительными изменениями следует признать то, что предмет взятки и предмет коммерческого подкупа теперь понимаются единообразно и это определение соответствует ст.1 ФЗ «О противодействии коррупции».
В УК названо пять разновидностей предмета взятки и коммерческого подкупа: деньги, ценные бумаги, иное имущество, услуги имущественного характера, иные имущественные права. Как видим, в законе более не упоминаются «выгоды имущественного характера». Судебной практике предстоит ответить на вопрос: что следует понимать под иными имущественными правами. Можно предположить, что это понятие не идентично понятию «выгоды имущественного характера». Последнее, по нашему мнению, было более широким и давало правоприменителю больше возможностей для привлечения взяткополучателей к уголовной ответственности.
В соответствии с новеллами расширен круг субъектов взяточничества. теперь субъектами преступлений могут быть также иностранное должностное лицо и должностное лицо публичной международной организации. При этом утратил силу п.5 примечания к ст.285 УК РФ. Статья 290 УК дополнена примечанием, в котором содержится законодательное определение новых субъектов преступления. Данные определения почти полностью воспроизводят положения п. «Ь» и «с» ст.2 Конвенции ООН против коррупции 2003 г. Новым законом предусмотрена уголовная ответственность посредника во взяточничестве (ст.291.1 УК). Согласно диспозиции новой нормы посредничество во взяточничестве есть непосредственная передача взятки либо иное способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки в значительном
размере (ч.1), а также обещание либо предложение посредничества во взяточничестве (ч.5).
На сегодняшний день судебная практика по этой категории дел еще отсутствует, но уже можно с уверенностью говорить о том, что введенная в уголовный закон новелла способна совершить революцию в сфере правового регулирования должностных преступлений, поскольку во многом изменит сложившиеся подходы к соответствующей правовой квалификации до обратного.
Пленум Верховного суда Российской Федерации в постановлении от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» в целях обеспечения правильного и единообразного применения законодательства, предусматривающего ответственность за взяточничество, разъяснил судам, что уголовная ответственность посредника во взяточничестве в зависимости от конкретных обстоятельств по делу и его роли в даче или получении взятки наступает лишь в случаях, предусмотренных статьей 33 УК РФ. При этом ответственность посредника наступала (со ссылкой на ст. 33 УК РФ) либо по ст. 290 УК РФ, либо по ст. 291 УК РФ в зависимости от того, в чьих интересах -взяткодателя или взяткополучателя - действовал виновный.
Теперь же в отличие от прежнего подхода пособничество стало самостоятельным составом преступления. Это может повлечь за собой новый взгляд на ситуацию: к примеру, конкретное должностное лицо выполняет лишь роль посредника в получении взятки, в то время как ранее оно вошло бы в состав группы лиц по предварительному сговору. Ведь согласно разъяснениям пленума Верховного суда РФ взятку надлежит считать полученной по предварительному сговору группой лиц, если в преступлении участвовало два и более должностных лица, которые заранее договорились о совместном совершении данного преступления... Еще более неопределенно видится применение на практике положений ч. 5 ст. 291.1 УК РФ, предусматривающей ответственность за «обещание или предложение посредничества во взяточничестве». Как быть теперь, например, в случае, если лицо собирается получить деньги якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки, но, не намереваясь этого делать, рассчитывает их присвоить?
С одной стороны, согласно разъяснениям пленума такие действия могут быть квалифицированы как неоконченная форма мошенничества. И дей-
ствительно, в том случае, если умысел виновного направлен не на передачу взятки, а на завладение имуществом условного взяткодателя, то, казалось бы, его действия не могут быть квалифицированы иначе, как по ст. 159 УК РФ. Но, с другой стороны, исходя из системного толкования Постановления пленума отсутствие реальности намерений исключает уголовную ответственность в принципе: «не может быть квалифицировано как покушение на дачу или получение взятки... высказанное намерение лица... в случаях, когда лицо для реализации высказанного намерения никаких конкретных действий не предпринимало».
Между тем состав ч. 5 ст. 291.1 УК РФ сугубо формальный. Речь в ней идет об обещании или предложении посредничества во взяточничестве вне зависимости от того, собирается ли пообещавший или предложивший действительно передавать взятку и имеет ли такую возможность. При этих условиях нельзя исключить, что появление возможности двоякой квалификации будет использоваться правоохранительными органами в качестве действенного механизма так называемого непроцессуального давления. Подозреваемому может поступить предложение дать признательные показания, взамен он получит в качестве меры пресечения подписку о невыезде и квалификацию по ч. 1 ст. 30 и соответствующей части ст. 159 УК РФ (максимальное наказание в зависимости от обсуждаемой суммы - до 5 лет лишения свободы, т.е. 72 от 10, без минимального предела). Несговорчивые же пойдут в суд с квалификацией по соответствующей части ст.291.1 - посредничество во взяточничестве. Данное преступление по сравнению с предыдущим является более тяжким и предусматривает наказание от 7 до 12 лет лишения свободы со штрафом в размере шестидесятикратной (семидесятикратной) суммы взятки.
Как и по каким критериям будут разрешаться правоприменителем подобные ситуации в новых условиях неизвестно. Но на сегодняшний день можно лишь прогнозировать, что судебная практика вряд ли будет единообразной. Дискуссионным, на наш взгляд, станет и вопрос об определении момента окончания преступного деяния в виде обещания или предложения посредничества во взяточничестве.
В юридической печати уже задается вопрос: «Будет ли образовывать состав рассматриваемого преступления, например, такая фраза: «Хорошо, я переговорю и узнаю, что можно сделать»?
Можно представить и следующую ситуацию.
В ходе проведения оперативно-разыскного мероприятия фигуранту адресована просьба обсудить с кем-либо вопрос о передаче взятки. В каком качестве следует рассматривать такую просьбу? Не в качестве ли провокации обещания передать взятку? Время даст ответы на эти и другие юридические вопросы. Пока следует признать, что законодателем поставлены перед правоприменителем весьма непростые вопросы. Мы же можем только надеяться, что расплачиваться за неясность не будут граждане...
Конституция Российской Федерации провозглашает, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Преступления против личности перечислены в начале Особенной части УК РФ как свидетельство их наибольшей общественной опасности. При этом согласно действующему уголовному закону сегодня можно открыто и безнаказанно обещать изнасиловать, избить, ограбить, но нельзя пообещать передать взятку. В связи с этим возникает еще один вопрос: зачем понадобилась такая неизящная правовая норма? Думаю можно согласиться с мнением, что появление в УК новеллы с ее уголовно наказуемыми «обещанием и предложением посредничества во взяточничестве» есть неудачная попытка создания новых форм борьбы с коррупцией, не влекущая в действительности никаких изменений и лишь создающая дополнительные проблемы квалификации.
Согласно ст. 291.1 УК РФ ответственность за посредничество во взяточничестве предусмотрена лишь в случаях, если эти действия совершаются по поводу взятки в значительном размере, т.е. на сумму более 25 тыс. р. Следовательно, посредничество, в котором размер взятки ниже, вообще находится вне действия уголовного закона. Но ведь очевидно, что законодатель предусмотрел уголовную ответственность за посредничество во взяточничестве в целях пресечения деятельности посредников, учитывая общественную опасность данных действий. Так почему же уголовной ответственности не подлежит посредник, передавший взятку на меньшую сумму?
Более того, согласно ч.5 ст.291.1 УК РФ уголовной ответственности подлежит посредник лишь за обещание или предложение посредничества во взяточничестве. При этом из смысла закона следует, что такое обещание или предложение преступно независимо от суммы взятки и наказывается строже, вплоть до лишения свободы на срок до семи лет, чем само посредничество без квалифицирующих признаков (наказание преду-
смотрено до пяти лет лишения свободы).
Методы доказывания по данной категории дел за прошедшее десятилетие серьезно эволюционировали. Известный постулат «нет денег - нет взятки» канул в лету. На сегодняшний день ситуация, при которой задержание фигуранта осуществляется не в момент предполагаемой передачи денег, а значительно позже, уже совсем не редкость. И тот факт, что последующие обыски не приводят к обнаружению помеченных денег, как ни странно, не препятствует направлению таких уголовных дел в суд. Соответственно, и смывы с ладонных поверхностей рук для обнаружения наличия/отсутствия следов люминесценции уже также не являются обязательным элементом доказывания.
Изменилось отношение правоприменителя к аудио- и видеодокументированию событий, связанных с дачей/получением взятки. Не так давно в качестве доказательств допускались исключительно подлинные магнитные носители информации. Цифровые записи отвергались из опасения, что цифровые технологии и соответствующие компьютерные программы допускают возможность монтажа и выборочной фиксации аудиозаписи практически любым более или менее подготовленным пользователем ПЭВМ.
В 2005 г. первый заместитель Генерального прокуратура РФ Ю.С. Бирюков направил во все следственные органы «Методические рекомендации» (№ 36-12-05 от 24 окт. 2005 г.), в которых указал, что «...Инструкция (имеется в виду Инструкция о порядке представления результатов оперативно-разыскной деятельности органу дознания, следователю, прокурору и в суд от 13 мая 1998 г.) допускает представление ... результатов (ОРД) в копиях, «в том числе с переносом наиболее важных моментов (разговоров, сюжетов) на единый носитель, что обязательно оговаривается в сопроводительных документах (протоколах)... Однако это положение Инструкции противоречит ст. 8 Федерального закона «Об оперативноразыскной деятельности», из текста которой видно, что передаче подлежат подлинные фонограмма и бумажный носитель записи переговоров, а не их копии, а это является одним из обязательных условий использования результатов ОРМ в доказывании по уголовному делу. Представляется, что в подобном случае необходимо руководствоваться требованиями закона. При этом важно, чтобы фонограмма и бумажный носитель записи переговоров полностью, а не выборочно были представлены следователю, так как именно он,
ознакомившись с содержанием, должен оценить их значимость для уголовного дела.
Между тем практикующим юристам, в частности адвокатам, известно, что в сегодняшней правоприменительной практике по делам о взяточничестве цифровые носители информации практически полностью вытеснили магнитные. Объем и относимость предоставляемых материалов определяет не следователь, а оперативная служба, причем это не только не встречает неодобрения судебно-следственных органов, но воспринимается ими как должное.
Соответственно, в итоге в уголовном деле могут оказаться (и, на наш взгляд, как правило, оказываются) лишь те материалы, которые вписываются в версию оперативных служб, в то время как противоречащие ей сведения остаются недоступными не только для защиты и суда, но и для следователя. Вместе с тем, аудио- и видеозаписи переговоров причастных к предполагаемой взятке лиц, включая результаты контроля телефонных переговоров, в новейшей судебной и следственной практике уверенно превалируют над другими видами доказательств. Это, возможно, сыграло не последнюю роль и в появлении в УК РФ ст. 291.1 «Обещание и предложение посредничества во взяточничестве». Для доказывания и установления признаков данного состава нет необходимости выполнять громоздкую процедуру пометки купюр, фиксировать и документировать момент передачи денег, проводить химическое исследование смывов. Достаточной совокупностью доказательств, видимо, будет аудиозапись обещания или предложения, а также показания заявителя.
Таким образом, правоприменитель постепенно во все большей степени освобождает себя от бремени доказывания или, по крайней мере, упрощает эту процедуру, а законодатель поступательно создает для этого максимально благоприятные условия. В пользу данного утверждения свидетельствует и последовательное сокращение категорий дел, подлежащих рассмотрению судами присяжных.
Судопроизводство с участием присяжных заседателей - самая прогрессивная на сегодняшний день форма судопроизводства с реальной состязательностью сторон и презумпцией невиновности. Сначала под эгидой борьбы с терроризмом в УПК был внесен ряд поправок, в результате которых из подсудности судов присяжных были исключены некоторые составы, не имеющие никакого отношения к преступлениям террористической
направленности. В настоящее время принят и подписан Федеральный закон, в соответствии с которым с 1 января 2013 г. особо квалифицированные виды получения взятки будут исключены из подсудности судов субъектов Федерации и, соответственно, судов присяжных. Особенно дискуссионными стали новеллы о наказаниях.
Как видно, кратные размеры штрафов за взяточничество и коммерческий подкуп исчисляются по принципу - чем больше размер взятки тем выше кратность штрафа. Можно согласиться с тем, что размер штрафа есть показатель степени общественной опасности преступления. Но при таком подходе размер штрафа становится астрономическим. Так, за получение взятки в особо крупном размере (ч.6 ст.290 УК) предусмотрен штраф в сумме от восьмидесятикратной до стократной суммы взятки. При этом верхний предел штрафа согласно ч.2 ст. 46 УК составляет 500 млн р. Стоит задуматься о реальной перспективе исполнения такого наказания. Имеются сведения, что в настоящее время в России только 36% приговоров, которыми осужденному назначено наказание в виде штрафа, приводятся в исполнение. Это дает повод для скептической оценки данных новелл в уголовном законодательстве.
Дискуссионной является новелла о назначении в настоящее время кратного штрафа как основного наказания за все без исключения виды взяточничества и коммерческого подкупа. Такое положение в законе свидетельствует о нивелировке степени общественной опасности этих преступлений вне зависимости от наличия квалифицирующих признаков. Небезосновательны и мнения о коррупциогенности в судах при возможности назначать наказание в виде штрафа вместо более тяжкого наказания. Изложенные проблемы приводят к заключению о необходимости дальнейшей серьезной работы по совершенствованию антикоррупционного уголовного законодательства и официальных разъяснений в Постановлении пленума Верховного суда РФ по вопросам применения ст.291.1 УК РФ.
Бураева Светлана Кимовна - кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии Бурятского госуниверситета, вице-президент Адвокатской палаты Республики Бурятия.
Buraeva Svetlana Kimovna - candidate of law sciences, vice-president of Bar Council of the Republic of Buryatia, associate professor, department of criminal process, Buryat State University.
