CC BY
62
л) родственные связи в Германии
м) что-то другое (что именно)_
н) ничего не роднит 16. На какие сферы жизни влияет ваша национальная принадлежность? (можно указать два варианта)
а) культурная
б) профессиональная
в) семейная
г) религиозная
д) политическая
е) не влияет
ж) затрудняюсь дать ответ
Широглазова Н. С.
О НАЦИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИФИКЕ УСТОЙЧИВЫХ СРАВНЕНИЙ С ЗООНИМАМИ
(НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО, УДМУРТСКОГО И АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ)
Познание, как известно, осуществляется в процессе многообразных по форме контактов человека с миром посредством предметно-практической деятельности, бытового взаимодействия, актов созерцания и творчества. При проецировании действительности в семантику и грамматику языка неизменно возникают различия между языковой картиной мира и миром действительности, что предопределено специфическими особенностями физического и психического восприятия человека, а также заложенной в человеке способностью к описанию одной и той же ситуации или события под разным фокусом. Миропонимание не замыкается исключительно на логическом мышлении, включая в себя эмоциональные и этические функции сознания. В результате языковая картина мира лишь частично отображает реально существующий мир. Большая ее часть опирается на мир категорий, порож-
денных человеческим сознанием. Специфика конкретной культуры, отражаемой в каждом языке, также обусловливает отличие языковой картины мира от мира действительности [Корнилов 2011: 64; Первушина 2009: 118; Рахилина 1998: 283].
В современных лингвистических исследованиях наблюдается частое обращение к понятиям «языковая личность» и «языковой менталитет», связанным с идеей языковой обусловленности видения мира человеком. Языковой менталитет определяют как «национально-специфический способ знакового представления знания о мире, системы ценностей и моделей поведения, воплощенных в семантической системе национального языка» [Радбиль 2010: 66]. Языковой менталитет как особая сложная знаковая система определенным образом структурирован, и каждый уровень этой системы обладает своим функционалом и набором средств актуализации. Предлагается различать следующие уровни, или страты, языкового менталитета: вербально-семантический, лингвокогнитивный, аксиологический и мо-тивационно-прагматический [Караулов 2010: 87; Радбиль 2010: 66].
Вербально-семантический уровень находит выражение в особенностях лексической, словообразовательной и грамматической семантики определенного языка, которые выявляются в процессе установления существенных семантических различий примерно сходных фактов в разных языках, а также выявлении безэквивалентных единиц и моделей [Радбиль 2010: 67]. Полный анализ всех уровней языкового менталитета на материале нескольких языков представляется маловероятным. Однако изучение некоторого сегмента языковой системы и выявление в семантике его единиц национальной специфики способно в определенной степени помочь исследователю в поиске путей для решения более глобальной задачи. В качестве такого сегмента могут выступать идиоматические единицы, существующие в любом языке, в частности устойчивые сравнения.
Устойчивые (общераспространенные) сравнения (в отличие от идиолектных, диалектных и авторских сравнений) составляют один из самых многочисленных разрядов фразеологических единиц, которым свойственна высокая степень структурно-семантического консерватизма. Отмечается тот факт, что благодаря своему стабильному характеру устойчивые сравнения позволяют передавать культурную информацию от поколения к поколению, обеспечивая преемственность национальных представлений. Сравнение считается формой, посредством которой способны отражаться в языке и национальные стереотипы мышления, и индивидуальный взгляд человека на окружающий мир [Королева 2003: 155-156].
О. А. Корнилов подчеркивает, что языковое познание мира произошло на начальном этапе формирования этноса и его языка, «это слепок с сознания представителей этноса в эпоху его становления» [Корнилов 2011: 15]. К разряду наиболее древних, как правило, относят компаративные образы, отражающие мир живой и неживой природы (образы животного и растительного мира, образы, связанные с особенностями ландшафта, космическими объектами, силами природы). Это объясняется тем, что существование древнего человека было тесно связано с естественной средой. Первые наблюдения за природой были вызваны необходимостью приспособиться к тяжелым условиям существования, в которых выживал сильнейший вид или особь, и чья жизнь и благополучие напрямую зависели от умения взаимодействовать с окружающим миром. Человеческими чертами и человеческим разумом наделялись живые существа, обитавшие рядом с людьми. Полагают, что это было связано с особенностями жизненного уклада человека: в более древнюю эпоху - с охотничьим бытом, в более позднюю - с земледелием и скотоводством, что не могло не отразиться на приоритетном почитании тех или иных представителей животного мира [Шапарова 2003: 38-39]. Отголоски этого архаичного представления о един-
стве с миром животных отразились в компаративных оборотах зоологического характера.
В зоологических компаративах антропоморфного типа человек выступает как субъект сравнения, а представитель мира живой природы - как объект. Отношения между субъектом и объектом сравнения имеют ассиметричный характер, поскольку сходство устанавливается между представителями разных классов. «Их асимметрия проявляет себя в логическом, синтаксическом и комму ника-тивном аспектах. Из того, что человек бывает похож своими поведенческими навыками на волка, не вытекает, что волк похож на человека» [Арутюнова 1999: 278]. То, что два объекта уподобляются друг другу, необязательно обусловлено высокой степенью их действительного подобия. Опираясь в процессе познания мира на логические и причинно-следственные построения, а в большей степени на чувственно-образную реакцию на мир, человек выстраивает ассоциативные связи, которые образуют основу обыденного общения. Он выступает в роли интерпретатора, приписывающего сходство различным объектам [Золотых 2006: 18]. Общераспространенные зоологические сравнения в силу своего частотного употребления воспринимаются носителями языка как выражения аксиоматического свойства.
Количество значений в языке неограниченно, так как язык описывает мир, однако количество способов и механизмов образования значений не может быть бесконечным, так как это противоречит принципам простоты и экономии в языке, и вообще здравому смыслу [Кустова 2004: 23-24]. Это в полной мере относится и к устойчивому сравнению, которое отражается в языке путем довольно ограниченного числа моделей.
В русском, удмуртском и английском языках устойчивые сравнительные обороты в структурном отношении соотносятся с логической трехкомпонентной формулой сравнения: субъект сравнения - основание сравнения -
объектная часть, вводимая одним из сравнительных союзов. Особенности морфологического оформления компаративных конструкций исследуемого типа определяются типологическими особенностями конкретного языка. В качестве общего признака сравниваемых элементов может выступать как характеристика предмета или явления, так и действие или состояние, что в поверхностных структурах находит выражение через имя прилагательное (рус. упрямый как осел, англ. as stubborn as amule 'упрямый как мул', удм. ош кадь ваменэс 'упрямый как бык') и глагол (рус. работать как лошадь / удм. вал кадь ужаны / англ. work like a horse). В русских компаративах достаточно распространено экспрессивное использование кратких прилагательных, которые придают высказыванию особую стилистическую окраску: смел как лев, могуч как бык.
В менталитете носителя определенного языка ассоциативные связи с целым рядом животных настолько прочны, что основание сравнения нередко закодировано в самом объекте сравнения, в результате чего возникают свернутые формы компаративов за счет элиминации глагола и / или прилагательного из поверхностной структуры, например: рус. как сельди / англ. like sardines, удм. уйсы кадь 'как сыч'. Центральным элементом компаратива оказывается существительное-зооним, которое может иметь при себе поясняющие слова, а сравнительная конструкция выступает в виде распространенного словосочетания, например: рус. как птица в позолоченной клетке / англ. like a bird in a gilded cage; удм. зарничетлыке шедемты лобурдо кадь 'как птица, попавшая в золотую клетку'.
Распространяющие члены достаточно часто встречаются в структуре устойчивых сравнений английского и удмуртского языков: англ. like a dying duck in the thunder storm 'как умирающая утка в грозу' (т. е. иметь очень растерянный вид), be like a bear with a sore head 'как медведь с больной головой' (т. е. злой, раздраженный); удм. карзэ ыштэм Зольгыри кадь 'как воробей, потерявший
гнездо', из улын улыны дышемналим кадь 'как налим, привыкший жить под камнем'. В русском языке в качестве распространяющего выступает, главным образом, атрибутивный элемент: как сонная муха, как пуганая ворона, как бешеная собака. Аналогичная модель представлена и в других языках: сютэм кион кадь 'как голодный волк', котмем курег кадь 'как мокрая курица', англ. like a scalded cat 'как ошпаренная кошка'.
В русском языке существуют и другие структурные варианты классической трехкомпонентной модели, в частности бессоюзный вариант с существительным в форме творительного падежа - ходить петухом (из ходить как петух). Посредством сравнительного союза в структуру может вводиться существительное в предложной форме, например с предлогом «у». В компаративах данного типа субъект сравнения выражен существительным в форме единственного или множественного числа, обозначающим часть тела - ноги как у цапли, шея как у быка. В английском языке встречаются единичные случаи употребления зоони-мов в форме притяжательного падежа: as clean as a hound's tooth 'очень чистый', as crooked as a dog's hindleg 'кривой, как задняя нога собаки, т. е. бесчестный'. Однако если в русском языке указанный тип сравнений используется для обозначения физиологического внешнего сходства субъекта и объекта, то в английском языке прослеживаются более сложные ассоциации и проявляется вторичная метафори-зация.
В английских компаративах исследуемого типа манифестируется категория определенности / неопределенности посредством неопределенного (в ед. ч.) и нулевого (во мн. ч.) артиклей при номинации объекта сравнения, таким образом зооним обладает обобщающим значением, указывая на принадлежность к определенному типу объектов: sing like a lark 'петь как жаворонок', die like flies 'мрут как мухи'. Не имея в своем фонде такой грамматической категории, русский и удмуртский языки реализуют значение
типовой отнесенности семантически: рус. поет как соловей; удм. учы кадь кырза.
В зависимости от того, о каком субъекте идет речь -коллективном или единичном, зооним, обозначающий объект, обретает соответствующую форму грамматического числа - единственного или множественно: рус. трудиться как пчела, удм. муш кадь ужась, англ. as busy as a bee 'трудолюбивый как пчела'; рус. как пчелы на мед, удм. мушъёс чечы доры кадь мыно 'летят как пчелы на мед', англ. like bees around a honeypot 'как пчелы вокруг горшка с медом'.
В ряде случаев в английском языке единичный субъект сравнивается с коллективным объектом, что отражается в поверхностной структуре посредством сочетания предлога of с зоонимом в форме множественного числа: as black as a stack of black cats ' черный как куча черных кошек', as clever as a cartload of monkeys 'хитрый как повозка мартышек'. Такая числовая асимметрия выполняет в своем роде гиперболическую функцию.
В устойчивых сравнениях рассматриваемого типа субъект сравнения выступает в качестве агенса или пациенса события. Агентивная роль является немаркированной в поверхностной структуре сравнения: рус. нарядился как павлин; удм. кочо кадь дисяськем 'нарядилась как сорока, т. е. пестро'. Пациентивная роль в анализируемых языках может быть как немаркированной: рус. слепой как крот; удм. ульыкмем курег кадь 'как мокрая курица', так и маркированной. В русском и удмуртском языках формальным актуализатором пациентивной роли выступает винительный падеж зоонима: гнать как быков на убой, придавить как муху; удм. чиганлэн валэз шоры кадь учко 'смотрят как на цыганскую лошадь'. В английском языке на пациенс указывает страдательное причастие, которое нередко элиминируется: brought like a lamb to the slaughter 'приведен как овца на заклание' (like a lamb to the slaughter), caught like a rat in a trap 'пойманный как мышь в мыше-
ловку' (like a rat in a trap). Экспериенсивная роль субъекта сравнения также может манифестироваться в устойчивых сравнениях: рус. бояться как заяц; удм. куака кадь абдраны 'удивиться как ворона'; англ. as scared as a rabbit 'испуганный как кролик'.
Что касается сравнительных союзов, то в рассматриваемых языках прослеживается их вариативность. В русском языке подавляющее число устойчивых компаративов образовано путем присоединения союза как, хотя встречаются конструкции с союзами точно, будто и словно, которые явно тяготеют к образованию авторских сравнительных оборотов.
В английском языке в адъективных компаративных оборотах преобладает параллельный союз as . as: as harmless as a dove 'безобидный как голубь', as graceful as a swan 'грациозный как лебедь'. В разговорной речи первый элемент союза часто опускается: My aunt Maria is always as busy as a bee. / My aunt Maria is always busy as a bee. Сравнительные идиомы с союзом like в основном представлены в глагольных моделях: watch some one / something like a hawk 'смотреть как ястреб'. В эллиптических поверхностных структурах с существительным преобладает союз like (like a rat in a trap 'как крыса в мышеловке'), реже встречается союз as (as a hog on ice 'как корова на льду').
Одной из продуктивных форм в удмуртской фразеологии считается сравнительная конструкция с послелогом кадь (сизь кадь кокаське 'как дятел долбит, т. е. беспрерывно ругает'), реже с послелогами сямен (пукись курег сямен котканы 'кудахтать как наседка') и музэн (кочо-куака музэн 'словно хищная птица'). Иногда употребляются послелоги быдза, выллем, пасьта, мында и др.
Особо следует остановиться на семантике структурных элементов компартивных оборотов, выражающих основание сравнения: глаголов и прилагательных. Прилагательные в основном представлены семантическими группами, которые обозначают:
1) привлекательные / непривлекательные характеристики внешности: рус. жирный как свинья; англ. as fat as a pig; удм. ^й парсь кадь 'как откормленная свинья';
2) физические (физиологические) характеристики: рус. быстрый как заяц, удм. лудкеч кадь чырткем; англ. as fast as a hare;
3) особенности характера, темперамента, настроения: рус. угрюмый как сыч; удм. пуны кадь лек 'злой как собака'; англ. as gruff as a bear 'сердитый как медведь'.
В рассматриваемых языках в качестве основания сравнения самым частотным является состояние «существования», «бытования», однако бытийные глаголы, его отражающие, часто исключаются из структуры сравнений в силу речевой экономии. В зависимости от специфики события бытийный глагол может быть замещен глаголами достаточно широкой семантики, такими как вести себя, чувствовать, выглядеть и др., которые также проявляют тенденцию к имплицитности. Ряд сравнительных идиом образуется глаголами более узкой семантики для создания конкретной характеристики некоторой ситуации. К их числу, в частности, относятся глагольные лексемы, обозначающие:
1) состояния разного рода: рус. устать как собака; удм. пуны кадь жадьыны; англ. sweat like a pig 'очень сильно потеть';
2) движение: рус. выскользнуть как змея; удм. пычкадь тэтчаны 'прыгать как блоха'; англ. run like a deer 'нестись как олень';
3) привычки, образ жизни: рус. пьет как лошадь; удм. вал кадь ужа, скалкадь сие 'работает как лошадь, ест как корова'; англ. drink like afish 'пить много спиртного';
4) звуковую сторону речи: рус. визжать как поросенок; удм. пукись курег сямен котканы 'кудахтать как наседка'; англ. roar like a bull 'реветь как бык';
5) умения, способности: рус. плавать как рыба; англ. swim like a fish, удм. Зоз кадь тэтчась 'прыгает как кузнечик'.
Интерес представляет анализ самих зоонимов, входящих в структуру устойчивых компаративных единиц. В ряде русских сравнений особую роль выполняет суффикс в структуре зоонима, который может обладать уничижительной коннотацией: бегать за кем-либо как собачонка. Нередко наблюдается и использование деминутивных суффиксов с уменьшительно-ласкательным значением: беззаботный как птичка. Значение уменьшительности передается также с помощью лексических единиц, обозначающих не взрослое животное, а детеныша и, как правило, для отражения состояния беспомощности, слабости и беззащитности. Данная особенность характерна для сравнений во всех рассматриваемых языках: рус. беспомощный как птенец, беззащитный как цыпленок, доверчивый как котенок; удм. синтэм шырпи кадь 'как слепой мышонок', тютёпи кадь 'как гусенок'; англ. as weak as a kitten 'слабый как котенок', like a headless chicken 'как безголовый цыпленок'.
Далеко не все животные становятся объектами компаративных конструкций в языке, а в основном те, что непосредственно связаны (или были долгое время связаны) с жизнью того или иного этноса. Считается, что «характером устойчивости и воспроизводимости отличаются те сравнения, которые используют в качестве образов обозначения реалии повседневного окружения...» [Рома-ненко 2002]. В основном в сравнительных оборотах фиксируются названия распространенных животных, как домашних, так и диких. Чем больше человеку известно о повадках животного, тем большее число компаративных конструкций с соответствующим зоонимом обнаруживается в языке.
Высокой частотностью характеризуются зоонимы, обозначающие домашних животных, проживающих в непо-
средственной близости к человеку. Например, в языках представлен целый ряд устойчивых сравнений с зоонимом 'пес', 'собака': рус. стеречь / охранять как собака, следовать как пес / собака, служить как пес / собака, преданный как пес / собака, привязаться как собака, бродить / скитаться как бездомная собака, устать как собака, голодный как собака, замерзнуть как собака, промокнуть как собака, скулить как бездомная / побитая собака, бить / гнать, как собаку, застрелить / пристрелить как бешеную собаку / паршивого пса, злой как цепной пес / бешеная собака, поджарый как борзая собака; удм. пуны кадь жадьыны 'устать как собака', узатэм пуны кадь 'как затравленная собака', умурт гуртэ йыромем пуны кадь 'как собака, заблудившаяся в чужой деревне', думетысь пуны кадь 'как цепная собака', пойшурась пуны кадь 'как охотничья собака', шой сиись пуны кадь 'как собака, питающаяся падалью'; англ. as clean as a hound 'stooth' очень чистый', as crooked as a dog's hindleg 'бесчестный', as sick as a dog 'болен как собака', like a dog in the manger 'как собака на сене', fight like cats and dogs 'драться / спорить как кошка с собакой', work like a dog 'работать как собака', as pleased as a dog witht wotails 'доволен как собака с двумя хвостами'. Наблюдение за домашними животными не зависит от особых условий и может осуществляться ежедневно. В приведенных выше сравнительных оборотах манифестируется многообразие способов интерпретации одного и того же объекта: и на основании особенностей его внешнего облика, характера, поведения, настроения и отношения к окружающему миру, что связано с восприятием любого объекта как сложного и многостороннего.
Известно, что национальные языковые картины мира обладают определенной спецификой, что обусловлено различными факторами формирования того или иного этноса. Вероятно, по этой причине названия некоторых животных, встречающиеся в устойчивых сравнениях в одном языке, могут отсутствовать в языке носителей
другой культуры или характеризоваться более низкой частотностью. Например, в английских сравнительных конструкциях встречаются такие названия животных, птиц и насекомых, которые в русском и удмуртском языках вовсе не образуют устойчивых сочетаний: as crazy as a coot 'сумасшедший как лысуха, т. е. как ее крик', as crazy as a loon 'сумасшедший как полярная гагара, т. е. как ее крик', as mad as a hornet 'злой, взбешенный как шершень', as happy as a clam at high tide ' счастливый как морской моллюск в прилив'. В удмуртском языке встречаются такие сравнения, как кеска кадь изе (спит как байбак), которые не свойственны ни русскому, ни английскому языкам. В то же время в языке обнаруживаются такие сравнения, объектами которых являются животные, никогда (или давно) не встречавшиеся на территории проживания того или иного народа, например: рус. напыщенный как павлин, удм. слон кадь бадзым 'большой как слон', англ. as brave as a lion 'смелый (отважный) как лев'. Причина может заключаться в процессах заимствования, языковой и культурной ассимиляции.
В плане содержания национальная специфика компаративных структур проявляется в концентрации на деталях. Например, такой зооним, как «кот» / «кошка», оказывается включенным в сравнительные сочетания, описывающие совершенно разные события: рус. жмуриться как кот на сметану; удм. жок сьорын табань возьмась писэй кадь 'как кот, ждущий лепешки за столом', гур выл кочыш кадь 'как кот, любящий тепло'; англ. like a cat on a hot in roof, букв. ' как кошка на горячей жестяной крыше, т. е. как на угольях', look like the cats wallowed the canary, букв. ' выглядеть как кошка, которая проглотила канарейку, т. е. быть очень довольным'. Один и тот же объект в разных культурах «вписывается» в разный бытовой контекст, когда-то привычный для определенного этноса.
Гендерный признак также подлежит актуализации в устойчивых сравнениях, так как данный вид фразео-
логических единиц призван характеризовать людей по внешности, характеру, поведению и т. д. Гендер и грамматический род в рассматриваемом типе единиц представляют собой сложное взаимодействие. В русском языке с его грамматикализованным противопоставлением слов по родам представлен целый ряд парных однокоренных зоо-нимов: кот - кошка, лис - лиса, ворон - ворона, волк -волчица. Категория рода проявляется и на семантическом уровне, в связи с существованием в языках разнокоренных лексем для обозначения представителей биологических полов. В языках существует традиция закреплять за определенным зоонимом обозначение либо мужчины, либо женщины: рус. туп как баран / тупа как овца; удм. лекаськись скал / ош кадь 'как бодливая корова / как бодливый бык', as black as a crow / raven 'черна как ворона / черен как ворон'. Однако в устойчивых сравнениях нередко происходит нейтрализация грамматического или семантического показателя рода. Так, в английском языке лексему 'fox' (лис) используют по отношению к обоим полам, хотя существует отдельное слово 'vixen' (лиса): as cunning as a fox. В то же время в русском языке зооним «лиса», а не «лис» служит для образования сравнений как по отношению к мужчине, так и женщине.
Другой важной особенностью устойчивых сравнений с зоонимами является их способность образовывать синонимические ряды. В рассматриваемых языках наблюдается синонимия компаративов, содержащих разные зоонимы, т. е. один и тот же эталон ассоциируется с разными животными, поскольку с точки зрения носителя определенной культуры всем этим животным свойственно некоторое одинаковое качество. Выбор компаратива зависит от индивидуальных преференций человека, личного языкового и практического опыта, конкретных коммуникативных условий. Например, выбор синонима из группы русских компаративов проворный как обезьяна / кошка / хорек / ящерица может зависеть от того, какая деятельность
осуществляется субъектом сравнения, каков его возраст, пол и т. п. В удмуртском языке встречаются такие синонимичные компаративные конструкции, как кион кадь ужаны 'работать как волк' / вал кадь ужаны 'работать как лошадь', шокыч кадь кескич 'хитер как шершень' / Зичы кадь кескич 'хитер как лиса'; в английском - as greedy as a wolf 'жаден как волк' / as greedy as a pig 'жаден как свинья'.
Сравнительные конструкции с зоонимами образуют синонимические ряды и с компаративами, которые не содержат в своем составе обозначения живых существ. В качестве объектов сравнения могут выступать предметы, абстрактные понятия, известные персоны: рус. безобразен как жаба, безобразен как пугало, безобразен как смертный грех; удм. куажи кадь 'как коростель (худой)', кенер майыг кадь 'как кол для изгороди', ньылдам пунны кадь 'как ободранная лутоха'; англ. as dead as a herring 'мертвый как селедка', as dead as a doornail 'мертвый как дверной гвоздь', as dead as Julius Caesar 'мертвый как Юлий Цезарь'.
Национально-культурная специфика устойчивых зоологических сравнений в плане выражения обнаруживается не только в особом грамматическом оформлении единицы, но и благодаря наличию в их составе особых культурных маркеров: рус. сечь как сидорову козу, англ. to grin like a Cheshire cat 'улыбаться как Чеширский кот, т. е. загадочно', as mad as a Marchhare 'безумный как мартовский заяц'. Например, английское сравнение fight like Kilkenny cats 'биться не на жизнь, а на смерть' требует исторического комментария: существует легенда о войне между городами Kilkenny и Irishtown в XVII в., которая привела к их разорению. В сравнениях может содержаться упоминание различных реалий, указывающих на разнообразные объекты мира людей: рус. как слон в посудной лавке / англ. like a bull in a Chineshop; рус. как крысы, бегущие с тонущего корабля / англ. like rats deserting a sinking ship. Некоторые срав-
нительные обороты совсем новые, поскольку содержат в своем составе элементы, отражающие реалии современной жизни, например в английском языке: as awkward as a cow on roller skates ' неуклюжий, как корова на роликах' , like a deer caught in the head lights 'как олень, освещенный фарами, т. е. в страхе'.
Однако иногда в составе устойчивых сравнений обнаруживаются ключи, представляющие собой культурно-исторические маркеры эпохи. Например, одним из «самых мощных источников культурной маркированности и культурной информации в идиоматике», который присутствует в культуре и языках разных народов, считают Библию [Золотых 2006: 17]. Сравнения рус. невинен как ягненок, англ. as innocent as a lamb и рус. как жертвенный ягненок, англ. like a lamb to the slaughter, без сомнения, связаны с ягненком (агнецом) как символом чистоты, жертвенности, невинности и кротости в христианстве.
В целом основные структурные разряды и тематические группы зоологических сравнений, характеризующих человека, в русском, удмуртском и английском языках совпадают, что во многом обусловлено универсальностью восприятия его внешности, поведения и характера. Различия наблюдаются главным образом в количественном наполнении тематических групп. Универсальные черты, выявленные в образных основаниях устойчивых сравнений разных языков, объясняются сходными условиями проживания (природная среда, климат), быта, общими законами развития общества, а различия - национально обусловленными стереотипными представлениями, зависящими от обиходно-культурного опыта членов определенного языкового коллектива. Компаративные единицы служат свидетельством того, как осуществляется познание и оценивание действительности в устойчивых образах, совокупность которых позволяет судить о национальной языковой картине мира и особенностях ее формирования.
Литература
1. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. - М.: Языки русской литературы, 1999. ¡-XV.
2. Золотых Л. Г. Семиотика культуры и формирование фразеологической семантики // Известия ВШУ. Новое в науке о языке, 2006. - С.15-20.
3. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. - М: Изд-во ЛКИ, 2010.
4. Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. - М.: КДУ, 2011.
5. Королева Е. Е. Компаративные образы в идиолекте // II международные бодуэновские чтения: Казанская лингвистическая школа: традиции и современность: Труды и материалы: в 2 т. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2003. - Т. 1. - С. 155-157.
6. Кустова Т. И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. - М.: Шк. «Языки славянской культуры», 2004.
7. Первушина О. В. «Культурная картина мира» и «жизненный мир» в феноменологии Э. Гуссерля. - Мир науки, культуры, образования. № 2 (14). - 2009. - С. 118-122.
8. Радбиль Т. Б. основы изучения языкового менталитета: учеб. пособие - М.: Флинта: Наука, 2010.
9. Рахилина Е. В. Когнитивная семантика: история, персоналии, идеи, результаты // Семиотика и информатика: сб. науч. статей. - М.: Шк. «Языки русской культуры»; Русские словари, 1998. - Вып. 36. - С. 274-323.
10. Романенко О. В. Специфика перевода метафоризации и сравнений как лингвистических единиц // Научный Вестник. № 1 (май 2002). Электронный научный журнал. - Режим доступа: Шр;//)оигпа1.киЬ8и.ги/КиМВБК5/1/Яотапепко.Ь1т
11. Шапарова Н. С. Краткая энциклопедия славянской мифологии. - М.: ООО «Изд-во АСТ»: ООО Изд-во «Астрель»: ООО «Русские словари», 2003.
Источники иллюстративного материала
1. Вахрушев В. М. и др. Удмуртско-русский словарь. - М.: Рус. яз., 1983.
2. Горбачевич К. С. Словарь сравнений и сравнительных оборотов в русском языке. - М.: ООО «Изд-во АСТ»: ООО Изд-во «Астрель», 2004.
3. Дзюина К. Н. Краткий удмуртско-русский фразеологический словарь. - Ижевск: Удмуртия, 1967.
4. Кунин А. В. Англо-русский фразеологический словарь. - М.: Рус. яз., 1999.
5. http://www.idiomconnection.on
6. http://usefulenglish.ru/idioms
Шутова Н. М.
К ВОПРОСУ О СПЕЦИФИКЕ ПЕРЕВОДА В РЕКЛАМНОЙ КОММУНИКАЦИИ
В современном мире реклама играет большую роль в ходе осуществления межъязыковых и межкультурных контактов. Сила и роль рекламы заключаются в ее способности воздействовать на человека, формировать его мнение и побуждать к действию, т. е. приобретению товара или услуги. В настоящее время рекламная деятельность анализируется с разных сторон: экономической, юридической, социально-философской, социологической, культурологической, психологической и, конечно же, лингвистической.
В. П. Конецкая определяет рекламную коммуникацию, прежде всего, как один из видов социальной коммуникации, так как вне рамок человеческого общества существование рекламы немыслимо. По мнению автора, основными функциями рекламной коммуникации являются:
- информационная (передача информации);
- экспрессивная (способность выражать не только смысловую, но и оценочную информацию);
- прагматическая (способность передавать коммуникационную установку, предписывающую определенное воздействие на получателя) [Конецкая 1997: 85].
