CC BY
19Научная статья Original article УДК 1(091)
doi: 10.24412/2413 -046Х-2021-10553
О НАЧАЛАХ ОРГАНИЧЕСКОЙ ЛОГИКИ У В.С. СОЛОВЬЕВА И ЕЕ ПРИМЕНЕНИИ В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ ON THE PRINCIPLES OF ORGANIC LOGIC IN V.S. SOLOVYOV AND ITS APPLICATION IN ECONOMIC PRACTICE
Ь й московский
ЩРШМЧЕШ ЖУРНАЛ
Шевцов Александр Викторович,
кандидат философских наук, доцент кафедры «517 Философия», «Московский авиационный институт (национальный исследовательский университет)», ashevzov@mail. ru
Shevtsov, Alexandr Viktorovich, сandidate of Philosophical Sciences, Associate Professor of the Department "517 philosophy ", Moscow Aviation Institute (national Research University)», ashevzov@mail.ru
Матыцин Александр Анатольевич, кандидат философских наук, доцент кафедры «517 Философия», «Московский авиационный институт (национальный исследовательский университет)», a. matytsin@rambler. ru
Matytsin Alexander Anatolyevich, сandidate of Philosophical Sciences, Associate Professor of the Department "517 philosophy ", Moscow Aviation Institute (nationalResearch University)», a.matytsin@rambler.ru Аннотация. В статье рассматриваются вопросы концепции «органической» логики В. С. Соловьева (1853-1900), изложенная русским философом в труде «Философские начала цельного знания» (1877). Показывается влияние на философию раннего периода творчества Соловьева философских идей М. И. Каринского (1840-1917). Отмечается, что, по крайней мере, идея органической логики интересна еще и тем, что она, очевидно, лежит в основании уже зрелого учения Соловьева о «всеединстве».
Abstract. The concept of "organic" logic of Vladimir. S. Solovyov (1853-1900), outlined by the Russian philosopher in the work "Philosophical Principles of Whole Knowledge" (1877), is
considered. The influence on the philosophy of the early period of Solovyov's work of philosophical ideas of Michail I. Karinsky (1840-1917) is shown. It is noted that, at least, the idea of organic logic is also interesting in that it obviously lies at the basis of Solovyov's already mature doctrine of "all-unity". It is demonstrated and proved that Solovyov's concept of organic logic was the philosopher's desire to combine philosophy, logic and economics as a practical implementation of his doctrine of all unity.
Ключевые слова: логико-гносеологическое учение М. И. Каринского, «органическая» логика В. С. Соловьева, духовно-академическое направление философии, логика, экономика, применение логики в экономике, Э. Л. Радлов, С. М. Лукьянов Keywords: logico-gnoseological teaching of Michail I. Karinsky, "organic" logic of Vladimir S. Solovyev, spiritual and academic direction of philosophy, logic, Vasiliy N. Karpov, Emil L. Radlov, Sergey M. Lukyanov
Суть обсуждаемой проблемы. Демонстрируется и доказывается, что концепция органической логики у Соловьева являлась соединением философии, логики и экономики как практическая реализация его учения о всеединстве.
Идеи «органической» логики появились и стали выстраиваться у Владимира Сергеевича Соловьева (1853-1900) уже в ранний период творчества, очевидно вскоре после защиты им магистерской диссертации в 1874 г. Так, уже в работе «Философские начала цельного знания» (1877) Соловьев заговаривает о своей концепции логики. Это сочинение впервые было опубликовано в «Журнале министерства народного просвещения» (Ж.М.Н.П.) в 1877 г. в номерах за март, апрель, июнь, октябрь и ноябрь. Поэтому здесь нас будет интересовать в первую очередь вопросы - а могла ли идея «органической логики», вырасти до самостоятельной логической теории, или нет? Можно или нет назвать Соловьева также и логиком или же под этими терминами он подразумевал нечто иное? У Соловьева видим стремление прийти к «всеединству» с помощью логики как цели и логики как стремления к реализации своего проекта философии как общего и всеединого организма. Итак, зададимся вопросом, что же такое «органическая» логика в философии Соловьева?
Философия должна отвечать, по мысли Соловьева, в первую очередь на вопрос «о цели существования»[6, с. 237-238; 10, с. 107], если у этой философии есть притязания на общий интерес, ответы должны ожидаться в метафизической плоскости. Это и характер личных вопросов о цели собственного существования, в чем цель жизни? Однако экстраполяция этого вопроса на теорию, и именно на философию приводит Соловьева к понятию развития, и он подчеркивал здесь, что вообще все «... человечество имеет общую
цель своего существования, <что тем самым> мы должны признать, что оно развивается; ибо если бы история не была развитием, а только сменой явлений, связанных между собою лишь внешним образом, тогда, очевидно, нельзя было бы говорить ни о какой общей цели»[7, с. 251]. Развиваться могут только сложные системы - по Соловьеву, организмы. Он делает сразу и вывод, что «...им может быть только единое существо, содержащее в себе множественность элементов, внутренне между собою связанных, то есть живой организм»[7, с. 252]. Это оказалось смелым допущением, если делать такой вывод, то его необходимо последовательно обосновывать, что, мол, «развиваться в собственном смысле этого слова могут только организмы, что и составляет их существенное отличие от остальной природы». Здесь же Соловьев оговаривается, что не всякие изменения могут считаться за развитие - они с необходимостью должны входить в содержание самого этого развития. Следующее допущение Соловьева - это что система организма вроде бы полна, самодостаточна, но толчком к началу изменений должно быть некое внешнее воздействие как некая побудительная причина. Но это внешнее «побуждающее начало» может действовать только «сообразно с собственной природой организма»[7, с. 252]. Иными словами, для того чтобы организму изменяться, необходимо чтобы была так устроена его природа, в которой заранее были бы заложены, как некие программа, план и проект изменений. Только тогда, когда весь ход изменений как бы предопределен и заложен, только тогда система организма изменяется, т. е. начинает развиваться. По Соловьеву, формальные причины и финальная причина заключаются в самом субъекте развития[9].
Здесь возникает одна трудность. Допустим, уже существует некоторая сложная система. Как она пришла к этой сложности, как она в какой-то момент преобразовалась в организм? Соловьев пока не говорит о какой-то эволюции. Он писал просто как об уже заключенном в систему проекте будущих изменений этой системы, что дает наблюдателю право говорить об организме или о развитии этого организма. Само понимание процесса развития Соловьев представлял как некий «.ряд имманентных изменений органического существа, который идет от известного начала и направляется к известной определенной цели...»[7, с. 252]. Поэтому развитие у него имеет конечный, ограниченный характер. Но далее Соловьев говорит о трех необходимых предположениях любого развития -начальное состояние, затем конечное состояние и переход от начала к завершению, которое выражается рядом промежуточных состояний. Если мы знаем эти три момента, то значит, мы знаем закон развития. Поэтому, заключал Соловьев, определив этот закон развития, мы определим и цель этого развития[7, с. 253]. Следующим важным моментом
Соловьев называет «выделение» - без выделения не было бы обособления и не возникало бы развития системы в организм. Не возникло бы и отдельных органов, обособившихся и получивших тем самостоятельность при выделении. Решение, на которое указывал Соловьев, при переходе от первого момента ко второму и далее к третьему - это решение заключалось в актуализации состояния, что требовало перехода к последующему моменту. Актуализация отдельных элементов, как первый момент, влечет актуализацию цельности всех входящих элементов как системы организма, а это, в свою очередь приводит к получению «...живой действительности и <весь организм> становится конкретною целостью в третьем моменте»[7, с. 255].
Надо сказать, что мы имеем здесь в виду некое подобное описанию Соловьевым проблемы развития, включая имманентность процесса развития организмов, мы видим представленным до Соловьева у Тренделенбурга, Лотце, даже в учении о монадах в «Монадологии» Лейбница, а еще раньше о выделении говорил в античности Анаксимандр[10, с. 41, 77; 9]. Концепцию имманентной философии развивал и современник Соловьева Вильгельм Шуппе, а вскоре идеи имманентности и всеединства были подхвачены в значительной мере неокантианцами[8]. Кроме того, система философии, изложенная Соловьевым в значительной степени отражала гегелевскую концепцию подразделения на триады, системообразующий характер в своей тотальности, смысл и назначение государства в истории, что подчинялось закону Логики с большой буквы. Соловьев писал, что: «.Гегель признает государство как полное объективное обнаружение или практическое осуществление абсолютной идеи»[7, с. 261]. Это указывало лишь на очевидное следование его за Гегелем: это не ново, но свидетельствовало только о чувственном восхищении от нарисованном воображением читателя картины гегелевской системы философии. Соловьев, следуя в фарватере за Гегелем, далее пишет, что: «. в общественной сфере только государство основывается на формальном, отвлеченном, так сказать головном принципе - принципе права или закона, который есть не что иное как практическое выражение логического начала.. .»[7, с. 261].
В завершение этой главы, Соловьев так охарактеризовал свои взгляды как применение «великого логического закона развития», который был сформулирован Гегелем, (но только очень отвлеченно) «к общечеловеческому организму во всей его совокупности»[7, с. 289]. Вообще, у Соловьева есть четкая установка на то, что есть сфера науки (или эмпиризм), а есть умозрительная философия. Мыслитель писал, что хотя между явлениями существуют определенные в положительной науке отношения, но если закон отношений наблюдаемых явлений не выполняется, то мы тогда переходим от эмпиризма к
умозрительной философии. Во-первых, почему это он так решил? Почему В. С. Соловьев решил, что «.с эмпирической точки зрения невозможно даже познание явлений в их всеобщих необходимых законах; последовательный эмпиризм разрушает не только философию, но и положительную науку в ее теоретическом значении»[7, с. 299]. Отсюда, по Соловьеву, остается только вынести «приговор», что возможны только лишь эмпирические сведения о явлениях в их данной фактической связи, а эти связи между явлениями, как все сейчас понимают, суть изменчивы и преходящи, а поэтому по Соловьеву, для науки эти сведения не имеют теоретического интереса. Отечественный философ повторяет за английскими сенсуалистами, за Беркли, за Кантом мысль, что, оказывается-то, нет субъекта и объекта - все сливается и объективная реальность есть порождение самого субъекта[2]. Рационалистический идеал в немецкой философии, беря свое начало от Канта, «приходит к абсолютной логике Гегеля, по которой все существующее является результатом саморазвития этого чистого понятии бытия, равного ничто»[7, с. 301].
Таким образом, первая глава произведения Соловьева «Философские начала цельного знания» посвящена проблеме истории человечества и во многом повторяет гегелевскую философию истории[5]. Примечательными здесь будут определения Соловьевым места и роли логики в сфере знания. Так, человек обладает тремя типами истинности сообразно с тремя типами знания: материальными, формальными или логическими, и абсолютной истинностью. Эмпирическое содержание материальных наук относится к материальной истинности, тогда как «знание, определяемое главным образом общими принципами и имеющее в виду преимущественно логическое совершенство или истинность формальную, образует отвлеченную философию.. .»[7, с. 260]. Здесь Соловьев пришел к выводу, что или мы должны отказаться от истинного познания (поскольку эмпиризм нас убеждает в нереальности сущего, если подключается его крайняя форма в виде безусловного скептицизма), или признаем, «что искомое философии не заключается ни в реальном бытии внешнего мира, ни в идеальном бытии нашего разума, что оно не познается ни путем эмпирии, ни путем чисто-рационального мышления»[7, с. 303]. Отсюда Соловьев признает за истинно-сущим собственную абсолютную действительность, которая к тому же совершенно независимая от реальности внешнего вещественного мира, так и от нашего мышления, но которая, тем не менее, сообщает «этому миру его реальность, а нашему мышлению - его идеальное содержание»[7, с. 303].
Однако, что же Соловьев понимал под «логикой», что означала у него концепция органической логики. Была ли она системой подогнанных друг к другу наук о мышлении,
которая соответствовала логике устройства мира, тем самым связывавшейся с его онтологией? Соловьев писал, что этим трем частям свободной теософии, или трем историческим типам философских культур он сохранил старые названия: логика, метафизика, этика. Но для отличия своего толкования этих наук от прежних их названий, т. е. исторических, он обозначил их как органическая логика, органическая метафизика и органическая этика. Почему рационализм отрицает цель истинной философии? Что якобы этот рационализм полагает целью истинной философии само философское познание, и при этом отрицает некую цель истинной философии[5]. Соловьев стал строить понятия как новые реальности, и которые снова требуют новейших описаний и т. д. Отсюда, кажется, становится понятным, что отечественный мыслитель желал дать тотальное описание предмета философии, ввести в философию новые уточняющие определения того же самого. Причем, желательно дать все эти обновленные описания не под эгидой старого доброго философского «пантеизма», а ввести для этого описания «новейшее» - и которые бы описывали некоторое «цельное» знание и «цельную» философию, как содержание данных новейших, и искусственных, понятий, но едва ли они на самом деле описывали другое положение дел. То есть, определяя систему своей науки логики, органической логики, Соловьев стал эксплицировать на это понятие очень широкий языковой специальный спектр. Это широкая ревизия, как языка, так и очень широкое видоизменение понятий этого языка (в данном случае якобы видоизменение и толкование самих понятий философии). Например, аргументы Соловьева в пользу мистики и аргументы против общепринятой науки и философии в этом произведении были несколько наивны и неубедительны. Все сводилось к тезису, что истинная философия как цельное знание есть опыт явлений как мистических, так и психических, и физических. Понятие «априорного» у Соловьева фактически было сходно с понятием «самоочевидных истин» в логике Каринского[4].
Однако далее Соловьев писал, что если мышление берется как нечто данное, то есть как субъективный процесс - а мы здесь чувствуем, что автор приблизился к прояснению своего понимания предмета логики, и находимся в ожидании, что русский философ «начертает» свою концепцию логики. Но логика здесь у Соловьева понимается как описывающая этот самый субъективный процесс и «общие приемы, безо всякого отношения к какому бы то ни было содержанию. Это - формальная логика и «она так относясь к мышлению, обращает внимание исключительно на данные общие формы мыслительного процесса в их отвлеченности (понятия, суждения, умозаключения как таковые)»[7, с. 329], тогда как все содержание, за рассмотрение которого собственно и
ратовал Соловьев, оставались для этой формальной логики только вольными примерами, которые можно приводить, а можно и не приводить. Поэтому формальная логика для Соловьева, «как чисто описательная дисциплина, эта логика не имеет ничего общего с философией, и потому нам нет надобности на ней останавливаться»[7, с. 329].
Соловьев утверждал, что философская логика занимается «не процессом мышления в его общих субъективных формах как эмпирически данных, а объективным характером этого мышления как познающего»[7, с. 329]. Но, по нашему мнению, предметом логики в философии всегда является получение результатов процесса мышления, и изучение этих результатов[9]. Если философская логика будет заниматься процессом мышления в его общих (!) и к тому же субъективных формах, которые оказываются эмпирическими данными (так по Соловьеву), то есть опытными данными, но которые добавим, объективны - то философская логика ни в коей мере не будет соответствовать научным идеалам - объективности и доказательности. Соловьев здесь замечает, что, мол, логика занимается процессом мышления как объективным характером этого мышления как познающего. Это неясно, или же это просто путаница. Но здесь же Соловьев переводит этот вопрос в плоскость познания: «об отношении субъективных форм нашего ума к независимой от них действительности, которая через них познается»[7, с. 329]. Воспринимаемая действительность дана нам как существующая независимо от нас и нашего знания о ней. У Соловьева объективная действительность субъективна, потому что она образуется благодаря общим и субъективным формам, которые воспринимаются как эмпирические данные. Кроме философской логики, по Соловьеву есть еще логика критическая, которая олицетворяется Кантом, и в которой эти два подхода к логике закрепляются. Очевидно, речь идет об объективности субъективных форм и о субъективном характере объективной действительности в восприятии познающего ума. Учение об априорных категориях знания Канта у Соловьева фиксируется только как учение о пустых субъективных формах, лишенных всякого объективного содержания и реальности. Но с другой стороны, оно является тем действительным содержанием нашего познания, которое мы воспринимаем чувствами (т. е. берем из эмпирического опыта), и оно же лишено всякой объективности. Будем считать, что это очень важный момент в данной концепции Соловьева.
Соловьев писал: «Настоящее объективное познание, которое не может быть сведено ни к пустой форме, ни к случайному эмпирическому факту, очевидно, должно состоять в синтезе этих двух элементов, должно соединять реальность чувственного восприятия со всеобщностью и необходимостью априорной формы»[7, с. 329-330]. По Соловьеву,
именно критическая логика и не допускает такого синтеза, а дальше, она вообще не дает нам возможности познания. В этом смысле, именно логика Гегеля как высшая стадия развития настоящей критической логики, при всех своих истинных дедукциях и переходах (здесь Соловьев указывал, в чем же заключалась единственная истинность Гегелевской логики), все-таки, лишена всякого реального значения и, в целом, «есть мышление, в котором ничего не мыслится»[7, с. 330]. С другой стороны, эмпирическая логика приобретает реальность, но зато, она теряет объективность познания. Возникает вопрос, почему, как утверждалось Соловьевым, если формы нашего мышления определяются объективным эмпирическим содержанием, то мы теряем эту самую объективность?
Поэтому из применения такого критического анализа к логике рационализма или критической, направляемой эмпирическим фактором, с одной стороны, по Соловьеву и, с другой стороны, применением анализа к логике эмпиризма мы не получим искомого третьего варианта. Это нечто третье образуется как допущение при участии и посредством внутренней органической связи, при которой «реальность содержания и разумность формы, элемент эмпирический и элемент чисто логический соединены между собой не случайно, а внутреннею органической связью»[7, с. 331]. Соловьев здесь полагал, что если этот третий тип логики не определяется ни из логического, ни из эмпирического начал, а появляется как бытие этих начал, но оно само определяется только, «как положительное начало бытия, или сущее»[7, с. 331]. Здесь же Соловьев писал, что: «Только такое познание удовлетворяет требованиям нашего ума, тому познанию даем мы предикат истины, в котором реальность содержания и разумность формы, элемент эмпирический и элемент чисто логический соединены между собою не случайно, а внутреннею органической связью»[7, с. 331].
Соловьев под «органической» логикой понимал особенную логику, но на деле за этим желанием, определялась философия как бы per ipso (через то же самое). Собственно, и предмет философии сам В. С. Соловьев определял как «сущее в его предикатах, а никак не эти предикаты сами по себе.», чтобы не было пустого мышления, «в котором ничего не мыслится»[7, с. 333]. Поэтому органической логикой определяется в качестве принципа абсолютного первоначала как сущее, но не как бытие. Но сразу же Соловьев оговаривается, что это абсолютное первоначало есть prius как нашего бытия, так и нашего познания и, поэтому - «это начало, говорю я, в присущих ему внутренне определениях составляет все содержание органической логики»[7, с. 333]. Поэтому это начало, «.в присущих ему внутренне определениях составляет все содержание органической логики»[там же]. Затем, следовал переход, что если при этом «.<!>вообще понятие
частного существа определяет его по отношению к какому-нибудь частному же бытию, как его постоянному предикату, то общее понятие самого существа (существа как такового) должно определять его по отношению ко всякому бытию или к самому бытию, потому что всякое бытие есть одинаково его предикат»[7, с. 334]. То есть, если мы воспринимаем данного конкретного человека, а у нас поэтому и складывается о нем конкретное мнение, как раз потому что у нас есть, сложилось представление (понятие) о человеке, то все что делает данный человек есть его предикат, и потому есть его бытие. Очевидно, что Соловьев с помощью переименования логики в «органическую» логику пытается избавиться от идеализма в философии, который сам же и исповедовал: поэтому вскоре в примечании он указывал, что «.очевидно бытие (действительное) = явлению. Всякое действительное бытие есть явление, и кроме явления нет действительного бытия»[7, с. 335, прим.]. затем у Соловьева «появляется» лишняя «прослойка», когда он говорит, что если бы явление было только оно одно, что следовало бы из того, что и бытие было бы все, т.е. некоторым одним, но «кроме бытия есть сущее<как еще одно>, без которого невозможно и само бытие, как явление невозможно без являющегося<как определяющего это являемое объекта>. <Ибо>сущее есть являющееся, а бытие есть явление»[7, с. 335, прим.]. таким образом, сам Соловьев допускает излишнюю идеализацию при выработке собственной концепции «органической» логики - эта логика получилась как некое идеальное же описание идеальных представлений Соловьева об логичном устройстве своей идеалистичной системы философии. С точки зрения Соловьева, наш разбор его концепции есть тип «школьной логики» как логики критицизма, которая получается из эмпирического бытия и априорного разума, и потому оставляет открытым вопрос о внутреннем отношении этих двух элементов, а поэтому: «Школьная логика разлагает организм нашего познания на его составные элементы или же сводит все элементы к одному в отдельности взятому, что очевидно есть отрицание самого организма, поэтому школьная логика во всех своих видах заслуживает название механической»[7, с. 339]. Но т. н. «механический» подход, по выражению Соловьева, тоже может быть хорош, ведь такой подход в свою очередь, в том числе, благодаря своему рациональному критическому началу, позволяет как бы «разобрать» на составные части все элементы сложносоставного организма мышления, и результатов этого мышления, проверяя все шаги, выверяя их истинность, а затем вновь собирая их воедино (при этом процессе имея общую картину исследуемого объекта во внимании). Таким образом, что не так обстоит с нашей формальной или, как выразился тогда Соловьев, с «механической» логикой в сравнении с его «органической» логикой? Оправдываясь, В. С. Соловьев
прибегает здесь к авторитету Геккеля, что, мол, «.теоретический вопрос об истине относится. не к частным формам и отношениям явлений., а имеют отношение к этому логосу, как органические части единой цельной истины.. .»[7, с. 344, и прим.ГЦ]. Здесь надо отметить, что эта отсылка Соловьева к Геккелю, очевидно, точнее восходила к Канту[1, с. 488].
Чем ближе произведение Соловьева подходило к завершению, тем больше нарастала в нем степень метафизичности и сравнительно-исторического дискурса. Таким образом, все сочинение завершилось историческими параллелями в немецком, французском и английском философском лексиконе в сравнении с русскими философскими понятиями. Конкретное определение («механическое») логики Соловьев все-таки давал такое: «Логика есть также наука - это химия мыслимого мира, и ее определения нисколько не зависят от аналогичного материала нашей призрачной действительности»[7, с. 357]. Если же допустить, что «первоначальный Ум мыслит идею в логической форме как истину», то это действительно будет «.вечным логическим процессом, которым определяется истина», что и есть «.взаимоотношение или взаимодействие Логоса и идеи посредством ума»[7, с. 380]. Несомненным положительным моментом логической концепции Соловьева будет признанием им, все-таки, правоты Канта в сравнении с идеалистическими учениями: «Вследствие отвлеченного характера школьной философии, обособлявшей логические понятия и утверждавшей их в такой исключительности, многие школьные философы<т. е. философы критического рационализма и будущих символических логик>не признавали и доселе не признают необходимую познавательность. о себе сущего, несмотря на простоту и ясность этой истины, а один из величайших между этими философами, Кант, с особенной резкостью настаивает на противоположности о себе сущего, Ding an Б^<вещь в себе>, и мира явлений - как двух безусловно отдельных и несовместимых областей»[7, с. 399]. Таким образом, концепция «органической» логики В. С. Соловьева не получила тогда своей особой формализации не в силу своей «организмичности», «всеединства» его философии, а в силу ее художественности и образности. По этой причине «органическая» логика и не отразилась в разработках русских логиков и философов в первой половине XX века[9], и поэтому, оставшись на уровне идеи, в настоящее время эта «органическая» философия имеет свое не только историческое значение, но и может быть применена на практике.
Список источников 1. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994.
2. Каринский М. И. К вопросу о позитивизме // Православное обозрение. 1875. №10. С. 345-375.
3. Каринский М. И. Классификация выводов // Избранные труды русских логиков XIX века / под ред. П. В. Таванца. - М., 1956. С. 3 - 192.
4. Каринский М. И. Об истинах самоочевидных. СПб., 1893.
5. Каринский М. И. Разногласие в школе нового эмпиризма по вопросу об истинах самоочевидных. Пг., 1914.
6. Соловьев В. С. Систематическое изложение логики. Сочинение проф. Карпова. 1856 // Соловьев В. С. Письма Владимира Сергеевича Соловьева. Том III. / под ред. Э. Л. Радлова. Собр. соч.: В 4-х т. СПб., 1911. С. 237 - 238.
7. Соловьев В. С. Философские начала цельного знания // Собрание сочинений и писем в 15 тт. / под ред. С. М. Соловьева и Э. Л. Радлова. Репр. издание, 2-е изд. М., 1992. Т. I. С. 250 - 406.
8. Шевцов А. В. Имманентная философия Вильгельма Шуппе в контексте неокантианства (к вопросу о ее рецепции в русской философии начала XX в.) // Христианское чтение. 2018. №4. С. 167-180.
9. Шевцов А.В. Классические и неклассические логики в историко-философском аспекте: основные принципы и понятия. М.: Инфра-М, 2020. - 259 с.
10. Шевцов А. В. М. И. Каринский и русская гносеология конца XIX - начала XX века. М.: Мир философии. 2017. - 303 с.
References
1. Kant (1994) - Kant I. Kritika chistogo razuma[Critique of pure reason]: Mysl'[Thinking]. Moscow. (In Russian).
2. Karinsky (1875) - M. I. Karinskij. K voprosu o pozitivizme [To a question on positivism]: Pravoslavnoje obozrenije [Orthodox rev/ew].Saint-Petersburg. 1875. Book 10.Pp. 345 - 375. (In Russian).
3. Karinsky (1956) - Karinskij M. I. Klassifikatsyja vyvodov [Classification of conclusions]: Izbrannyje trudy russkih logikov XIX veka [Selected works of Russian logicians of the 19th century]. Under ed. P. V. Tavanetz. Moscow. 1956. Pp. 3 - 192. (In Russian).
4. Karinsky (1893) - Karinskij M. I. Ob istinah samoochevidnyh [About the truth self-evident]. Saint-Petersburg. 1893. 202 p. (In Russian).
5. Karinsky (1914) - Karinskij M. I. Raznoglasije v shkole novogo empirizma po voprosu ob istinah samoochevidnyh [Disagreement at the School of New Impericism on the Question of the Truths of Self-Evident]. Petrograd. 1914. 571 p. (In Russian).
6. Solovyov (1911) - Solovjov V. S. Systematicheskoje izlozhenije logiki. Sochinenije professora Karpova [Systematic statement of logic. Composition of professor Karpov]: Solovyov V. S. Letters. Coll. Ed. In 4 Volums. 3. Saint-Petersburg. 1911. Pp. 237 - 238. (In Russian).
7. Solovyov (1992) - Solovjov V. S. Filosofsskije nachala zelnogoznanija[Philosophical beginnings of whole knowledge]: Coll. Ed. In 15 vol. Vol. 1. Reprint 2-nd.: Under ed. S. M. Solovjov and E. L. Radlov. Moscow. 1992. Pp. 250 - 406. (In Russian).
8. Shevtsov (2018) - Shevtsov A. V. Immanentnaja filosofija Vilgelma Shuppe v kontekste neokantianstva (k voprosu o ejo rezepcii v russkoj filosofii nachala 20 veka)[The Immanent Philosophy of Wilhelm Schuppe in the Context of Neokantianism (Toward the Question of the Reception of Immanent Philosophy in Russian Philosophy at the Beginning of the 20th Century)]: Khristianskoye Chteniye [Christian Reading]. #4, 2018. Pp. 167-180. (In Russian).
9. Shevtsov (2020) - Shevtsov A. V. Klassicheskije I neklassicheskije logiki v istoriko-filosofskom aspekte: osnovnyje prinzipy i ponjatija [Classical and non-classical logics in historical-philosophical aspect: basic principles and concepts]: Infra-M [Infra-M].Moscow. 2020. 259 p. (In Russian).
10. Shevtsov (2017) - Shevtsov A. V. M. I. Karinskij I russkaya gnoseologiya kontsa XIX -nachala XX veka [M. I. Karinsky and Russian gnoseology of the late 19th — early 20th century]. Moscow: Mir filosofii [The World of philosophy]. 2017. 303 p. (In Russian).
Для цитирования: Шевцов А.В., Матыцин А.А. О началах органической логики у В.С. Соловьева и ее применении в экономической практике // Московский экономический журнал. 2021. № 9. URL: https://qje.su/ekonomicheskaya-teoriya/moskovskij-ekonomicheskij-zhurnal-9-2021 -39/
© Шевцов А.В., Матыцин А.А., 2021. Московский экономический журнал, 2021, № 9. [1] немецкий натуралист Геккель сравнивает ученых, занимающихся одним накоплением эмпирического материала, с теми любителями, которые собирают коллекции почтовых марок.
