CC BY
63
О КЛАССИФИКАЦИИ ОТРАЖЕННЫХ ЖЕСТОВ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ МАРГЕРИТ ДЮРАС)
Ю.В. Иванова
В статье рассматривается проблема классификации отраженных жестов. В настоящее время этот аспект паралингвистики является предметом пристального изучения не только лингвистов, но и современных научных исследований в области психологии, психиатрии, риторики, семиотики, социологии, философии и языкознания, что порождает большое количество подходов к его рассмотрению. Путем комплексного анализа различных типов отраженных жестов мы постараемся обосновать нашу точку зрения по данному вопросу.
Ключевые слова: классификация, жест, художественный текст.
Жест, будучи существенным элементом коммуникации и значительно древнее слова, изучаться систематически как средство общения стал сравнительно недавно (комплексные исследования в области паралингвистики датируются 50-ми гг. XX столетия). Сейчас это невербальное явление является предметом всестороннего изучения самых различных дисциплин, таких как риторика, психология, психиатрия, семиотика, социология, философия, языкознание.
Следует отметить, что понятие жеста как одного из ключевых структурных явлений насчитывает десятки различных определений. До сих пор отсутствует общепризнанная классификация кинетических средств, используемых в речевом общении. Поэтому считаем актуальным рассмотрение функционирования жестов в полотне художественного текста в соответствии с его классификационной отнесенностью.
Цель статьи - проанализировать, каким образом различные виды жестов (включая мимику, телодвижения, позы) могут художественно изображаться.
Материалом исследования послужили 8 разноплановых как по форме, так и по со-
держанию произведений Маргерит Дюрас: «Un barrage contre le Pacifique» (1950), «Des jour^es entieres dans les arbres» (1954), «Le boa» (1954), «Le square» (1955), «Moderato cantabile» (1958), «Dix heures et demie du soir en ё!ё» (1960), «Le ravissement de Lol V. Stein» (1964), «La douleur» (1985) [1-8]. В результате анализа обнаружено 4063 отраженных в текстах невербальных явления.
Для последующего анализа отраженные жесты разделены на 6 видов согласно предложенной нами синтетической классификации: I - адаптеры, II - регуляторы, III - символические, IV - указательные, V - реагирующие, VI - эмоциональные [9]. Данные по количеству жестов приведены в процентах к общему числу паралингвизмов в тексте (табл. 1).
Рассматривая функционирование того или иного вида жестов в произведениях Маргерит Дюрас, необходимо подчеркнуть, что жесты полифункциональны, т. е. один и тот же жест в зависимости от конкретного контекста может быть отнесен к разным группам. Остановимся на каждом конкретном типе по отдельности.
Таблица 1
Количество жестов в процентах к общему числу паралингвизмов в текстах
Произведение I II III IV V VI
Un barrage contre le Pacifique 1 7 3,5 10 23 55,5
Des journees entieres dans les arbres 2 0,5 1,5 12 21 63
Le boa - - 12,5 8 29,5 50
Le square 1 6 11 3 20 59
Moderato cantabile 3,5 4 1 9,5 16 66
Dix heures et demie du soir en 6t6 1,5 10 2,5 11 16 59
Le ravissement de Lol V. Stein 1 10 3 7 28 51
La douleur 0,7 13 2,6 19,7 20 44
I. Адаптерный жест
Искренность, непосредственность и интимность, сопутствующие формированию затаенных мыслей, естественным образом запечатлены в жесте. Так, в движении, связанном с манипулированием вещами, может находить отражение не только непосредственная характеристика кинетического акта (его кинетический рисунок, каким образом он выполняется). Посредством этого жеста может происходить суммарное выражение психологического портрета персонажа на уровне всего текста. К примеру, в новелле «Des jour^es entieres dans les arbres» главная героиня, мать, - это человек, который на протяжении всей жизни боролся за выживание, и несмотря на то, что сейчас она преуспевает, стала состоятельной, доминирующие черты ее характера неизменны: предельно бережное отношение ко всему, гипертрофированная экономность. Это проявляется во всем ее невербальном поведении. Например, в описании того, как мать аккуратно и бережно кладет свою маленькую курточку на спинку стула:
«- Je me tiendrai bien tranquille, lui dit-elle, n’ayez aucune crainte; sa voix tremblait. Mon Dieu qu’elle est vieille, la mere a Jacquot, pensa encore le patron. Elle enleva sa petite veste noire et, en se retournant, la posa sur le dossier de son fauteuil dans un geste soigneux et ёconome. L’or de ses bras brilla de tous ses feux ainsi que les diamants de ses doigts, dans le geste qu’elle fit. Le patron oublia sa propre mere» [2, р. 45].
II. Регулятивный жест
Диалогическая нить не должна прерываться, поэтому возникает потребность в жестах, организующих течение речи, т. е. регуляторах. При помощи таких невербальных сигналов коммуниканты способны переключать внимание собеседника с одной темы на другую, переходить от одного адресата к другому. Поэтому учительница музыки, один из персонажей романа «Moderato cantabile», обсуждая с матерью мальчика события, происходящие на улице, чтобы вновь вернуться в прежнюю коммуникативную зону (к уроку) и обратиться к временно выпавшему из круга беседующих (ученику), должна проделать ряд регулятивных движений. Она поворачивается к ребенку (включает в зону общения) и берет его за руку (привлекает внимание и
сигнализирует о том, что в дальнейшем будет строить свою коммуникативную деятельность именно с ним):
«- Helas, dit la dame, ce quartier... - elle se touma vers l’enfant, le prit par le bras, -Recommence une derniere fois, la ой tu t’es arrete» [5, р. 15].
III. Символический жест Символ имеет тенденцию вызывать в индивиде некую группу реакций, подобных тем, которые он вызывает в другом [10]. Отдельная категория людей может наделять некий невербальный компонент символическими характеристиками, значение которых известно только данному сообществу. Поэтому в мире движений тела постоянно идет семиозис: незнаковые явления начинают
трактоваться как симптомы; симптомам приписывается конвенциональность; если движение не семантизируется (хотя бы как слабый симптом), люди склонны его не замечать [11]. В романе «Le square» Маргерит Дюрас подчеркивает эту способность жеста приобретать символический характер. В мироощущении одного из героев произведения (няни) обычное движение, танец, имеет в полной мере закрепленный знаковый характер, а способность «хорошо танцевать» четко отведена определенной группе людей. Обращает на себя внимание тот факт, что эта дифференциация проводится персонажем по принципу социального разделения общества. Это, в свою очередь, обнажает глубинные мотивы такой символизации. Жест становится компенсаторным явлением, он как бы компенсирует принадлежность персонажа к низшему слою, превращается в параметр, который способен сравнять его с более успешными людьми. В статье «Жестовая коммуникация и ее место среди других систем человеческого общения» авторы высказывают предположение о том, что в танце наиболее полно представлена поэтическая функция человеческих движений [12]. Поэтому, когда писательница наделяет главную героиню такого рода жестами-символами, на наш взгляд, происходит добавление романтических ноток в ее портрет. С каждой новой жестовой характеристикой Дюрас, добавляя все новые оттенки, выстраивает образ персонажа - противоречивый, многогранный и вместе с тем органичный:
«- C’est curieux, vous ne trouvez pas, Monsieur? Pourquoi dansons-nous bien, nous? Nous plutot que d’autres?
- Nous plutot que d’autres qui dansent si mal, vous voulez dire?
<... >
- Non, ce n’est pas leur faute. Mais on a comme le sentiment que c’est un peu juste qu’ils dansent si mal.
- Mais peut-etre se trompe-t-on.
- Peut-etre, oui, mais enfin ce n’est pas si grave de danser mal ou bien.
- Non, ce n’est pas si grave, Monsieur, mais pourtant, voyez, c’est comme si nous avions une petite force ca^e en nous, oh! rien de bien important bien sur... Vous ne trouvez pas?
- Mais ils pourraient tout aussi bien danser parfaitement, Mademoiselle.
- Oui, Monsieur, bien sur, mais alors il y aurait autre chose, je ne sais quoi, qui nous serait reserre a nous seuls, je ne sais pas quoi, mais qu’ils n’auraient pas» [4, р. 119-120].
IV. Указательный жест
В результате анализа корпуса паралин-гвистических явлений можно сделать вывод, что к разряду указательных невербальных явлений чаще всего относятся позы. Отражение данного вида жестов играет значимую роль в построении мира произведения, т. к. является указанием на пространственные взаимоотношения героев. То есть такая важная художественная категория, как «место», находит свое выражение лишь в авторских указаниях на данного рода паралингвистические характеристики персонажей. При этом семантика указательных жестов не ограничивается лишь предоставлением информации о местоположении героя, но в зависимости от контекста несет в себе дополнительные сведения: психологическую атмосферу описываемой ситуации, уровень взаимоотношений/близости героев, провоцируемые подобными жестами реакции у коммуникантов. Так, поза матери, сидящей рядом с сыном, вызывает в нем ряд негативных переживаний, спектр которых писателем не указывается, оставляя место для читательского воображения, диктующего более или менее произвольные трактовки:
«£a y ёtait, c’en ёtait fait vraiment : une vieille femme ёtait assise a c6tё de lui» [2, р. 9].
V. Реагирующий жест
Реакции, возникающие в процессе коммуникации, могут быть как вербальными, так
и невербальными. Иногда невербальный ответ может быть красноречивее любых слов. В романе «La douleur» речь идет об одном из наиболее тяжелых и болезненных периодов Второй мировой войны, когда сотни тысяч французов замерли в надежде, что их близкие вернутся из концлагерей. Это период, когда призывы крепиться и надеяться, повторяемые каждый день сотни раз, теряют смысл. Наступает новая стадия ожидания: надежда исчезает, уступая место недоверию и отчаянию. Дюрас мастерски воссоздает атмосферу смятения в диалоге двух женщин, ожидающих возвращения мужей. Главная героиня приходит в дом к женщине, которая отказывается есть и вставать с постели. Она устала верить и ждать, а в ответ на уговоры крепиться и надеяться эта женщина отказывается даже смотреть в сторону той, кто пытается утешить и обнадежить. Автор усиливает семантику жеста, вводя в его вербальную констатацию отрицательные частицы «ne... plus»:
«Je recommence: «Il n’y a aucune raison de vous mettre dans cet ёtat, le III A n’est pas encore revenu. Elle frappe du poing sur son lit, elle crie: Vous m’avez dёja dit fa il y a huit jours. - Je ne l’invente pas, lisez le journal. -Dans le journal, c’est pas clair». Elle est Ь^Єє, elle ne veut plus me regarder [S, р. 43].
Жест может выступать также в качестве провоцирующего невербальную реакцию элемента. Образованная цепь паралингвиз-мов становится своего рода диалогом - диалогом жестов. Одним из выразительных примеров подобного рода кинетического взаимодействия является эпизод из новеллы «Le boa». Чтобы возместить недополученное когда-то внимание и восхищение, пожилая директриса пансионата заставляет свою ученицу рассматривать себя, выражая взглядом восторг:
«Elle se tenait bien droite pour que je l’admire, baissant les yeux sur elle-meme, amoureusement. <....> Il fallait que je la regarde le temps qu’elle dёcidait» [3, р. 103-104].
Иногда определенного рода невербальное поведение вызывает в реципиенте ответную реакцию, зеркально повторяющую жесты адресанта. В произведениях Маргерит Дюрас часто можно обнаружить отображение подобного рода коммуникационного взаимодействия. В романе «Le ravissement de
Lol V. Stein» случайная встреча на улице Лолы В. Штейн с Жаном Бедфордом, который впоследствии станет ее мужем, представлена как детализированное описание такого мимического диалога: улыбка вызывает ответную улыбку:
«Ce qui le fit s’arreter ce fut le sourire craintif certes mais qui eclatait d’une joie tres vive a voir venir le tout-venant, lui, ce soir-la.
Il s’arreta, lui sourit a son tour. Elle sortit de sa cachette et vint vers lui» [7, р. 26].
VI. Эмоциональный жест Семантика жеста может заключать в себе как информацию о личности субъекта, так и об его отношении к адресату. М.С. Андрианов отмечает, что невербальная коммуникация представляет собой особый культурноисторический и психологический феномен интерперсональной природы, тесно связанный с развитием и становлением личности, ее психическими состояниями и свойствами. Кроме того, невербальная коммуникация служит средством объективизации, одним из путей познания человека [13]. Эмоциональное состояние персонажа и его отношение к окружающим может находить свое отражение в одном паралингвистическом компоненте. В романе «Un barrage contre le Pacifi-que» Маргерит Дюрас для одного из персонажей, а именно, слабохарактерного папенькиного сынка месье Жо, использует в качестве подобного невербального маркера курение сигареты, которое из действия превращается в привычный жест. А в зависимости от конкретной ситуации паралингвизм окрашивается в определенный психологический оттенок. Так, одно лишь присутствие Жозефа нагоняет на месье Жо непроизвольный страх, поэтому он постоянно с жадностью курит:
«Joseph etait deja assis, seul a table. M. Jo fumait avidement sa cigarette comme il faisait toujours en presence de Joseph. Il en avait une peur irraisonne. Il s’assit instinctivement du cote de la table oppose au sien» [1, р. 71].
Во время беседы с Сюзанной он курит, чтобы побороть отчаяние и смириться с недоступностью предмета вожделения:
«- Vous etes encore toute nue sous votre robe, dit-il, et moi j’ai jamais droit a rien.
Il paraissait parfaitement decourage et il alluma une cigarette» [1, р. 88].
В последующей ситуации семантическая наполненность жеста меняется, теперь он
выражает невозможность преодоления психологического дискомфорта, который возникает каждый раз в присутствии матери и Жозефа:
«M. Jo se leva et s’adossa a la porte. Comme toujours en presence de la mere ou de Joseph, il fumait sans arret et ne restait jamais assis» [1, р. 95].
Неспособность противостоять более сильной натуре становится эмоциональной доминантой этого паралингвистического явления в следующем примере:
«- Votre pere c’est un con fini, comme dit Joseph, lui il le dit de vous.
M. Jo ne repondit pas. Il alluma une cigarette, il avait l’air d’attendre que 5a se passe» [1, с. 108].
Месье Жо курит в нервном ожидании решения своей участи:
«- Il me l’a pretee, comme 5a, pour me la faire essayer.
Joseph fit une moue et cracha dans le rac. Puis il fixa de nouveau M. Jo qui s’etait mis a fumer et l’ayant bien regarde, il cracha de nouveau dans le rac» [1, р. 113].
Как видно из приведенных примеров, один и тот же жест (в данном случае - курение) может приобретать различные значения на протяжении всего повествования, отражая разнообразные эмоциональные состояния персонажа.
Наиболее часто в качестве эмоциональных индикаторов выступают мимические моменты и движения рук, поэтому, когда такое действие, как курение, обретает семантику жеста, эмоциональный паралингвизм несет на себе авторский отпечаток видения коммуникативного процесса. Специфика писательского отражения того или иного невербального явления выражается также в особой детализированной манере описывать значимые жесты. Взгляд месье Жо не просто постоянно обращается к объекту его страсти, он как бы еще увеличивается в объеме по мере возрастания чувства влюбленности:
«Il se contentait de regarder Suzanne avec des yeux troubles, de la regarder encore, d’accroitre son regard d’une vue supplementaire, comme d’habitude on fait lorsque la passion vous etouffe. Et quand il arrivait a Suzanne de s’assoupir de fatigue et d’ennui a force d’etre regardee ainsi, elle le retrouvait a son reveil, la
regardant encore avec des yeux encore plus debordants» [1, р. 60].
В работе «Культура, природа, язык, смех» А.Г. Козинцев высказывает предположение о том, что причина смеховой радости не в торжестве справедливости, не в злорадстве, не в снятии цензуры и не в экономии на сострадании, а в прорыве наружу подспудного протеста человеческой натуры против семиози-са, бессознательно ощущаемого как нечто навязанное [14]. Трудно определить природу смеха. Каждое определение грешит односторонностью и узостью. Смех часто появляется тогда, когда мы наблюдаем нарушение установленного и привычного равновесия. Нарушение это имеет пределы, переходя за грани которых событие вместо смешного может предстать трагическим. Так, рассказывая о своей старой и жалкой машине, Жозеф разражается безумным смехом, который по очереди захватывает в свой круговорот мать и Сюзанну:
«Joseph rit tres fort.
<...>
Le fou rire de Joseph etait contagieux. C’etait un rire etouffant, encore enfantin, qui sortait avec une fougue irresistible. La mere devint rouge, essaya de se retenir mais sans y arriver.
<... >
Suzanne rit aussi. Elle n’avait pas le meme rire que Joseph, le sien etait un peu sifflant, plus aigu.
<...>
Joseph riait tellement qu’il ne pouvait plus former ses mots. Le meme rire invincible et mysterieux secouait la mere et Suzanne» [1, р. 41-43].
Тот или иной характер смеха представляет собой функцию определенного отношения к явлениям окружающего мира и, следовательно, обусловлен мировоззрением. Поэтому, когда семья безудержно смеется над разваливающейся машиной, читатель понимает, что они, прежде всего, смеются над своей убогой жизнью. И эта способность людей быть выше обстоятельств, их желание бороться отражается в соответствующей защитной реакции. Смех выступает в качестве орудия борьбы. Тяжелые условия жизни должны подтолкнуть героев к соответствующему паралингвистическому поведению, но, как мы можем видеть в романе «Un
barrage contre le Pacifique», комплекс невербальных характеристик, относящийся к плачу, составляет 28 единиц, в то время как смех насчитывает в пять раз больше. Анализ этих невербальных характеристик всех 8 произведений показывает, что тема «rire» в два раза (364 единицы) превышает паралингвизмы, входящие в «pleurer» (168 единиц). Несмотря на трагический характер описываемых событий, персонажи улыбаются, смеются, разражаются бурным смехом гораздо чаще, нежели плачут. В этом и заключается еще одна из характерных черт авторского видения невербального поведения в любых жизненных ситуациях. Можно предположить, что подобное количественное соотношение отражает безграничный оптимизм самой Маргерит Дюрас.
Как уже говорилось, общепризнанная классификация кинетических средств, используемых в речевом общении, до сих пор отсутствует. Предлагается несколько типов классификаций по семантическому признаку, способу манифестации знаковой фигуры, по категориальному значению коммуникативной функции. В своем анализе 4063 паралингвиз-мов, обнаруженных в произведениях Маргерит Дюрас, мы используем синтетическую классификацию, в которой невербальные явления делятся на 6 типов. Безусловно, мы не претендуем на окончательность предложенной типологии, но считаем ее наиболее приемлемой для анализа вербализованных жестов, отраженных в художественном тексте.
Следует констатировать, что порядка 60 % паралингвизмов относятся к категории эмоциональных жестов. Такое количественное соотношение предсказуемо, т. к. для любого писателя первостепенное значение имеет достоверная передача психологического облика героя, а отраженные жесты - это один из способов доведения до читателя художественного замысла. При этом автор не напрямую дает характеристику своему персонажу, а, создавая психологический подтекст произведения, апеллирует к коммуникативному опыту читателя. В итоге мы можем говорить о том, что на уровне всего текста отраженные паралингвистические компоненты в большинстве случаев выполняют роль эмоционально-психологических маркеров.
Отметим, что комплекс невербальных явлений отражается с той полнотой, которая
требуется контекстом, вне зависимости от места, занимаемого персонажем в иерархической структуре произведения.
1. Duras M. Un barrage contre le Pacifique. P., 1968.
2. Duras M. Des journces entieres dans les arbres. P., 1990.
3. DurasM. Le Boa. P., 1990.
4. Duras M. Le square. P., 1996.
5. DurasM. Moderato cantabile. P., 1993.
6. Duras M. Dix heures et demie du soir en йё. P., 1989.
7. Duras M. Le ravissement de Lol V. Stein. P., 1993.
8. DurasМ. La douleur. P., 1995.
9. Иванова Ю.В. Метафорическое описание кинетических явлений в художественном тексте // Scripta manent XIII. Смоленск, 2006. С. 125-134.
10. Мид Дж. От жеста к символу // Американская социологическая мысль. М., 1994. С. 219.
11. Мечковская Н.Б. На семиотическом перекрестке: мотивы движения тела в невербальной коммуникации, в языке и метаязыке // Логический анализ языка. Языки Динамического мира. Дубна, 1999. С. 377.
12. Волоцкая З.М., Николаева Т.М., Сегал Д.М., Цивьян Т.В. Жестовая коммуникация и ее место среди других систем человеческого общения // Из работ московского семиотического круга. М., 1997. С. 15.
13. Андрианов М.С. Анализ процессов невербальной коммуникации как паралингвистики // Психологический журнал. 1995. Т. 16. № 5. С. 115.
14. Козинцев А.Г. Культура, природа, язык, смех. // Когнитивные исследования: сб. науч. тр. М., 2006. Вып. 1. С. 235.
Поступила в редакцию 23.06.2008 г.
Ivanova Y.V. On classification of literary translation of gestures (in Marguerite Duras’ works). The article deals with a problem of classification of literary translation of gestures. This aspect of paralinguistics is being widely discussed now not only by linguists but in modern scientific studies in the fields of psychology, psychiatry, rhetoric, semiotics, sociology, philosophy and it causes a number of approaches to considering of this problem. By means of the complex analysis of different types of translation of gestures in literary texts we are trying to express our point of view on this question.
Key words: classification, gesture, literary text.
ПОСТРОЕНИЕ ЛЕКСИКО-ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОГО ПОЛЯ КАК СРЕДСТВО ДОСТУПА К СОДЕРЖАНИЮ КОГНИТИВНОЙ КАТЕГОРИИ
М.В. Шаманова
В статье методом построения и анализа лексико-фразеологического поля «Общение» описаны содержание и структура коммуникативной категории общение. Выявлены основные признаки исследуемой категории: незначительное образное содержание, обширная энциклопедическая зона и сравнительно небольшое интерпретационное поле. Высокий уровень лексической объективации позволяет говорить об исследуемой ментальной единице как о когнитивной категории.
Ключевые слова: лексико-фразеологическое поле, концепт, коммуникативный концепт и категория.
Одной из важнейших категорий русского коммуникативного сознания является собственно категория общение, которая занимает одно из центральных мест в русском коммуникативном сознании.
Термины «концепт», «категория» иногда в лингвистической литературе употребляются как синонимичные, но чаще дифференцируются.
Категория - логический и метафизический термин, впервые употребленный Аристотелем для обозначения самых высших, ни
на что более не сводимых, родовых понятий. В философии категории определяются как фундаментальные понятия, устойчивые и организующие формы мышления.
В «Новейшем философском словаре» категория определяется следующим образом. Категория (греч. kategoria - высказывание, обвинение; признак) - предельно общее понятие. Образуется как последний результат отвлечения (абстрагирования) от предметов их особенных признаков. Для него уже не существует более общего, родового понятия,
