CC BY
3
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2023. Т. 67, № 1. C. 82-99 Lomonosov Oriental Studies Journal, 2023, Vol. 67, No. 1, pp. 82-99 (In Russ.)
DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-67-1-7 ЯЗЫКОЗНАНИЕ
О ГРАММАТИКО-ИНФОРМАЦИОННЫХ БЛОКАХ
В РАБОТЕ ПАНИНИ
«ПЕРЕЧЕНЬ [ГЛАГОЛЬНЫХ] КОРНЕЙ»
Б.А. Захарьин
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва,
Россия; zakharyin13@mail.ru
Аннотация: В предлагаемой статье анализируются проблемы представления грамматической информации в «Перечне [глагольных] корней» (Dhatu-patha'), которое индийской традицией рассматривается как созданное самим Панини (V в. до н.э.) «приложение» к его санскритской грамматике 'A~stadhyayV. Кратко останавливаясь на историографических вопросах, относящихся к исследуемой работе, автор статьи акцентирует внимание читателей на том факте, что все имеющиеся на сегодняшний день версии «приложения» дошли до нас в разработках позднейших комментаторов и ученых, и, т.о., проблема Панини как создателя трактата все еще остается нерешенной. Содержащаяся в Дхатупатхе и не вполне эксплицитно представленная в ней грамматическая информация нуждается в раскрытии. Поэтому в статье в максимально лаконичной форме излагаются важнейшие положения глагольной грамматики санскрита: сообщаются данные о классификации глаголов по 10 классам в соответствии с типами строения т.н. «основ презенса»; сообщается о характеристиках корней по линии залогов (действительного и страдательного); дается информация о т.н. «месте ударения» в корнях и производных от них формах и о метаязыковом использовании тоновых противопоставлений в порождаемых от корней основах и словоформах; излагаются сведения о распределении корней по трем группам в соответствии с их взаимодействием в производимых основах с т.н. «соединительной» гласной -i-; приводится достаточно подробная информация об разработанных в Дхатупатхе принципах связей означающих корней с их значениями. В заключение при помощи двух иллюстративных примеров демонстрируются способы кодирования указанной выше информации в тексте трактата Дхатупатха, который был и остается заметным вкладом в индологию и мировое языкознание.
Ключевые слова: грамматика, информация, корни, Дхатупатха, средства кодирования
Финансирование: Настоящая статья подготовлена в рамках НИР ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова по теме «Языковые системы народов Азии и Африки: особенности и проблематика».
Для цитирования: Захарьин Б.А. О грамматико-информационных блоках в работе Панини «Перечень [глагольных] корней» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2023. Т. 67, № 1. С. 82-99. DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-67-1-7
ON THE GRAMMATICAL-INFORMATION BLOCKS IN THE 'LIST OF [VERBAL] ROOTS' BY PÁNINI
Boris A. Zakharyin
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia; zakharyin13@mail.ru
Abstract: The paper is dedicated to analysis of the problems of presenting the grammatical information in the text of 'Dhatupatha' which is treated by the Indian grammatical tradition as created by Panini himself (V cent. b.c.) in the form of an 'Appendix' to his Sanskrit Grammar 'Astadhyayi'. Having shortly characterized certain historical problems associated with 'Dhatupatha', the author puts special stress on the fact that all the nowadays available versions of the 'Appendix' have reached us in presentation of the later commentators and grammarians, and thus the problem of Panini's authorship of the treatise is still remaining unsolved. The grammatical information found in 'Dhatupatha' and not quite consistently presented in it needs to be explicitly opened. That is why the most basic tenets of Sanskrit verbal grammar are — in the shortest way possible — explicated in the paper.- Thus, the paper is supplied with the data concerning verbs' classification into 10 classes through the help of the so called "presence basis"; the roots are characterized in accordance with their correspondences with the grammemes of Active and Middle voices; the information on the so called "accentuation" in verbal roots and in forms produced from them and on the meta-lingual properties of Sanskrit tones is given; the principles of the distribution of the 'Dhatupatha' roots into 3 different groups ('set', 'ánit'and 'vet') in accordance with their interaction with the connective '-i-' are explained; the information concerning the meanings references applied to a number of roots in the 'Dhatupatha' is also provided. In conclusion, the devices of coding the grammatical information which has been important for 'paninists of all times and which is present in the treatise are explained through the help of the two illustrative samples extracted from one of the versions of 'Dhatupatha' (S.Katre's).
Key-words: grammar, information, roots, Dhatupatha, coding properties
Funding: The article has been prepared on the basis of the Research Project 'The Language Systems of Peoples of Asia and Africa: Specific Features and Problematics' worked out at the Institute of Asian and African studies, Moscow State University, Moscow, Russia.
For citation: Zakharyin B.A. On the grammatical-information blocks in the 'List of [verbal] roots' by Panini. Lomonosov Oriental Studies Journal, 2023, Vol. 51, No. 1, pp. 00-00. DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-67-1-7 (In Russ.)
Базисную, собственно грамматическую, часть своего трактата 'Astädhyäyf Панини снабдил тремя различными «приложениями». При этом текст «Шива-сутр», открывавших работу и задававших правила морфонологии, выступал в функции «приложения» лишь формально, по сути же, был теснейшим образом связан с грамматической составляющей языка, плотно интегрированным в нее компонентом. Два других приложения — «Список [глагольных] корней» (Dhätu-pätha ) и «Список множеств [именных основ]» ('Gana-pätßa') — выполняли иную, но весьма важную, функцию делимитации того лексического пространства, на которое распространялось действие изложенных в основном корпусе морфосинтаксических правил. Вводя указанные «списки», Панини как бы утверждал: представленное грамматическое описание распространяется на, минимум, те лексические группы глаголов и имен, перечни которых даются в указанных «приложениях», а за лексику, оставшуюся вне их, автор полной ответственности не несет, ибо в отношении ее введенные правила могут в чем-то оказаться неработающими.
Основная лингвистическая проблема в отношении 'Dhätu-pätha' заключается в том, что текст дошел до нас лишь в позднейших версиях, представленных либо в работах позднесредневековых комментаторов, либо в трудах индийских и западных ученых нового и новейшего времени1. Отсутствие оригинального текста Дхатупатхи стимулировало продолжающуюся уже несколько столетий дискуссию специалистов по проблеме авторства Панини и объема его личного вклада в окончательную форму сочинения. Одним из первых ученых, высказавшихся против того, чтобы связывать трактат с Панини, был грамматист XII века Кайята, упомянувший в одном из комментариев имя своего предшественника, некого Бхимасены (Bhimasena), в качестве «реального автора» работы. То или иное решение по проблеме авторства Дхатупатхи предполагало ответы и на многие другие, более частные, вопросы, в их числе такие: Панини или кто-то еще установил в прилагаемом перечне нынешний порядок следования глагольных классов? Являлся ли Панини автором семантических пояснений к корням в трактате? На каком основании и кем именно — Панини или другим автором — производился отбор важной для Дхатупатхи грамматической информации? Кто ввел и как предполагал использовать тона при характеристиках гласных в корнях и в основах? — и т.п. По всем перечисленным и ряду анало-
1 Подробнее см.: Cardona G. Panini. A Survey of Research, Delhi — Varanasi — Patna: Motilal Banarsidass, 1-st Indian Reprint, Delhi, 1980, pp. 288, 323.
гичных проблем сколько-нибудь однозначных решений практически так и не было найдено — см. соответствующие наблюдения в работе Тиме2. Проблема состава и классификации древнеиндийских корней разрабатывалась М.Ю. Гасунсом, и в 2013 г. по ней была защищена кандидатская диссертация, которая, по определению самого автора, являла собой «обзор и историографическую систематизацию» значительного числа исследований индийских и западных ученых, посвященных корням древнеиндийского языка и общей теории корня»3. Однако в этой работе, как и в обобщающем труде Палсуле4, не анализировалась сколько-нибудь подробно специфика представляемой в Дхатупатхе нотации, отображающей грамматико-семантические характеристики анализируемого языкового материала. Восполнить, хотя бы до некоторой степени, этот пробел и призвана настоящая статья.
Само санскритское название трактата — 'Dhatu-patha' — является сложной основой, состоящей из двух именных морфем: 'dhätu-означает и «элемент», и «минерал», и «основа», т. е. в целом нечто «первичное, исходное». В контексте же теорий лингвистов, большинство из которых принадлежало к т.н. «вербоцентристам», элемент приобрел значение «[глагольный] корень». Второе имя 'pätha-', производное от корня 'path-' «рецитировать / считывать с памяти», означало «произнесение [некоторого целостного фрагмента текста]», «воспроизведение / перечисление» и, наконец, просто «список / перечень». Таким образом, формально термин Dhatu-pät2[ha'значил: «Перечень [глагольных] корней»; сама же работа являла собой обширный и упорядоченный список из более, чем 2300, глагольных корней, на которые потенциально распространялось действие важнейших грамматических правил, изложенных в базисной части Astädhyäyf.
Однако уже Патанджали, один из ранних (II в. до н.э.) комментаторов 'Astädhyäyf, определил, что в действительности Панини использовал в грамматической части своей работы много меньшее число корней. Тщательная проверка, осуществленная лингвистами уже в XIX и XX вв., подтвердила справедливость выводов Патан-джали о существенном расхождении между числом корней в Дха-тупатхе (более 2000) и их количеством в грамматическом разделе
2 Thieme P. The Interpretation of the learned // Festschrift S.K. Belvälkar, 1957, pp. 47 — 62.
3 Подробнее см.: Гасунс М.Ю. Состав и строй древнеиндийских корней: история изучения. автореф. дисс. ... канд. филол. Н., М., 2013, сс. 2-5.
4 Palsule Gajanan B. The Sanskrit dhätupäthas, a critical study, Poona: University of Poona, 1961.
'Astädhyäyf (лишь около 500). Одно из предлагавшихся объяснений состояло в том, что большая часть корней, перечисленных в трактате, возможно, соотносилась не с санскритом образованных брахманов эпохи Панини и ранних комментаторов, а с какими-то иными, предположительно, разговорными, стилями. Другой причиной количественных расхождений, возможно, являлось то, что грамматисты Древней Индии, принципиально не допуская полисемии корней, любое совмещение означающего с каким-то иным означаемым трактовали как употребление другого корня. Первым внимание к этой теме привлек Патанджали, который в своем «Большом Комментарии» на работу Панини ввел показательное противопоставление, касавшееся многозначного корня vap-: 'vap-i-h prakiran-e dRsJ-a-s chedan-e cäpi vartate' «[Корень] vap- воспринят (букв. «увиден») в [значении] «рассыпание», но [он] используется (букв. «вертится») и в [значении] «разрезание» (цитируется по работе Кардоны5, в свою очередь ссылающегося на перевод Кильхорна6). Опираясь на предложенную Патанджали оппозицию глагольных форм, Юдхиштхира Мимансака в своей работе7 уже без колебаний утверждал, что словоформа 'dRsta-' «воспринят» указывала лишь на те значения корней, которые они имели в самой Дхатупатхе ('dhätu-pätha me№), тогда как 'vartate' «используется» относилась к употреблению в характерном и для Панини повседневном разговорном стиле ('loka meM vyavahRta haiM). На этот вывод Мимансака убедительно возразил Кардона, указавший, что Патанджали, скорее всего, вовсе не пытался соотносить оппозицию 'dRsta — vartate' с дифференциацией языковых стилей, но просто привлек внимание к объективно существовавшим различиям значений у полисемантичного корня vap-8 . Вопрос, таким образом, остался открытым и по сей день.
Текст Дхатупатхи состоит из двух частей. В первой, наиболее информативной, характеризуются те классы, подклассы и т.д., в которые входят соответствующие глагольные корни; при этом корни упорядочены по алфавиту в соответствии с местом в алфавитном порядке последнего (но не первого!) из согласных корня. Вторая часть трактата представляет собой обычный перечень уже охарактеризованных в первой части корней, и в этом плане она минимально информативна.
5 Cardona, op.cit. p.323, rem. № 85.
6 Подробнее см.: Kielhorn Lorenz F. The Vyakarana-mahabhashya of Patanj ali, 3 volumes, Bombay: Government Central Press, 1880-1885.
7 Y. Mlmärnsaka, 1973 (samvat 2030): часть II : 54 — 8.
8 Cardona, op.cit. 162-3.
В первой части трактата предлагается классификация, разносящая глагольные корни санскрита по 10 классам (gana-). При этом сами классы определяются в соответствии с теми морфологическими средствами, при помощи которых порождаются т.н. «основы презен-са» (а на базе последних в дальнейшем строятся соответствующие личные и неличные формы индикатива, а также желательного и повелительного наклонений). Производство «основ презенса» от корней конкретных классов основывалось на таких важнейших морфологических средствах как аффиксация и редупликация, учитывались и ступени чередований корневых гласных. Дополнительными различительными функциями были также наделены тона, значимые и для корневых, и для аффиксальных гласных словоформ. Однако ко времени Панини ведийская система тоновой акцентуации уже, похоже, подверглась, хотя бы частичному, разрушению. Кроме того, хотя сам Панини и его последователи и заявляли, что информация о тонах в Дхатупатхе относится к гласным корней, на деле она характеризовала гласные глагольных основ и словоформ (и личных, и неличных) и являлась, скорее, рефлексом архаичной традиции, чем реализацией норм описываемого Панини исключительно с синхронических позиций санскрита.
В составе Дхатупатхи в метаязыковой функции используются те же три тона, что были релевантны и для ведийского языка: «повышенный тон» (udatta), «низкий тон» (an-udatta) и являвшийся продуктом синтеза двух других «комплексный тон» (svari ta). Глагольные формы в трактате соотносились с простейшей акцентуационной схемой, существовавшей прежде всего в ведийском языке: для форм от корней «тематических» классов, схема в основном опиралась на бинарную оппозицию «выделенный (= «ударный») слог -м- невыделенный (= «безударный»)». При этом в плане просодики гласная выделенного слога нормально характеризовалась повышенным тоном (udatta), а гласная невыделенного слога (или слогов) имела низкий тон (anudatta); комплексный же тон (svari ta) использовался достаточно редко. В Дхатупатхе почти у всех основ и словоформ, порождавшихся от корней «тематической» группы, предполагалось «ударение» колонного типа, неизменно маркировавшее — при счете от начала — один и тот же слог. — Ср., например, производные от tud- VI U «бить»: tudami «бью», tudati «бьет», tudet «бил бы», — и т.д.. Но некоторые из аффиксов при прочих равных условиях обязательно «перетягивали» «ударение» (т.е. тон 'udatta') на себя. — Так, всегда «ударными» (наделенными 'udatta') были: показатель претериталь-ности аугмент a-, суффиксы-показатели футурума -sya- и -ja-, суф-
фикс пассива -уа- и ряд других — например, а-каг-о^ «(с)делал», Ш-эуа-И «побьет», ИкЬ-уа^е «пишется», — и т.п.9
При образовании словоформ от большинства корней «атема-тической» группы использовались два вида распределенных по конкретным парадигмам основ: сильные и слабые. В сильных «ударной» была гласная корня, то же относилось и к гласной сильной разновидности основообразующего суффикса. В слабых основах «ударение» падало обычно на гласную флексии, как бы «перескакивая» через гласные одного или нескольких «слабых» основообразующих суффиксов. Например, от корня VIII класса кЯ-/ каг- «делать» создаваемая от «сильной» основы форма презенса 3-го л. ед.ч. действительного залога имела вид каг-о-И «делает», но та же форма презенса в среднем залоге выглядила как киг-и^е «делает (для себя)». В сослагательном наклонении среднего залога аналогичной формой 3-го л. ед. ч. являлась киг-\-Т-1а (из киг-и-Т^а) «сделал бы (он для себя)», в которой «ударение» (т.е. тон), «перескакивая» через гласные двух основообразующих суффиксов, распространялось на гласную окончания -1а. А разнозалоговые (и потому различающиеся флексиями) формы 3-го лица ед. числа повелительного наклонения имплицировали «сильную» (и «ударную») основу в действительном залоге: каг-о-Ш «пусть (он) сделает», — но «слабую» в такой же форме среднего залога: киг-и-Шт «пусть (он) сделает (для себя)». Общее правило определения того, какой именно из слогов словоформы должен оказаться выделенным (т.е. «ударным»), действовавшее и в Дхатупатхе, было сформулировано Зализняком: «ударение в словоформе падает на первую по порядку морфему, представленную в guna или \Яс1с1Ы, а если таковой не найдется — на последнюю морфему словоформы»10.
Внутри крупных глагольных классов в Дхатупатхе могли выделяться подклассы, в свою очередь способные члениться на подпод-классы, подподподклассы и т.д. В более поздние времена, включая и те, когда с трактатом ознакомились лингвисты Запада, отсылки на классы и группировки внутри классов приняли вид смешанных, цифробуквенных, указателей. Например, корень 'кзи^ЪН- «колебаться» в современной Дхатупатхе приводится в виде «787 кзиЪН А» и соотносится с подподклассом «1.А.18.», входящим в подкласс «1.А», в свою очередь, являющимся частью «первого» (I.) класса,
9 Подробнее см.: ЗализнякА.А. Грамматический очерк санскрита. Приложение к Санскритско-русскому словарю В.А. Кочергиной. М., 1978. С. 885-891.
10 Там же. С. 886.
помеченного ярлыком «ЬНйу-аСау-аН», т.е. «[класс, формируемый типовым корнем] ЬНй- «быть, становиться» [и ему] подобными [корнями]». Помета «А.» при самом корне указывает на то, что от данного корня могут порождаться формы только среднего залога (А.). Весь подподкласс «1.А.18.», включающий в себя и корень 'кяиЬН\ характеризуется ярлыком «СуШ А=аСау-аН;>>, т.е. «[представляемый типовым корнем] 'Сум?-' «светить/ сиять» [и ему] подобными [корнями]»; «1.А.18.» в свою очередь является частью подкласса «1.А.», входящего в «первый» класс корней (/.). Наконец, цифра «787» перед «кяиЬНА» отсылает к соответствующему номеру корня в общем списке, представленном во второй части трактата. Забегая вперед, укажем дополнительно, что корень 'кяиЬН- предполагает отсылку на типовую семему корня, которая выглядит как 'яаМса1апе', т.е. «[в значении] «колебание/колыхание».
В эпоху Панини любое наставление в грамматике было только устным, употребление цепочек цифр и букв существенно затруднило бы и рецитацию правил, и их понимание учащимися, поэтому единственным способом обозначить в ходе устного наставления группу функционально или семантически сходных корней было употребление определенного типа сложных основ. Начальную позицию в таких сложных основах занимал выступавший в роли типового образца соответствующий корень, а за ним неизменно следовало прилагательное '-ас!? «начинающийся [с]», по сути, реализовывавшее функцию «[и данному элементу] подобный». Например, сложная основа 'ЪЬяайЬ-, включавшая в себя корень 'ЬНй-' «быть, становиться» и указанное прилагательное 'аСг-', подразумевала: «корень 'ЬНй-' и ему подобные», тем самым указывая на т.н. «первый» в Дхатупатхе класс корней ('/.'). Другая основа 'аМаМ-' (из 'аС- «есть/ поедать» + -асИ- ) указывала на т.н. «второй», или «корневой», класс корней, образцовым для которого являлся сам 'ас!-'. По такой же модели создавались названия для кажого из 10 имевшихся в Дхатупатхе классов корней. — Так, сложная основа 'ЫйайЬ-'' (с '?мС-' «бить/ударять») служила символом корней VI класса, основа 'йыаМ- (с Су-' «играть») обозначала IV класс корней, а 'ситаМ-' (с 'сиг-' «красть») была символом корней X класса.
Согласно позднейшим версиям трактата, перечисленные четыре класса корней: I, IV, VI и X, — образовывали группу т.н. «тематических глаголов»; оставшиеся шесть классов составляли группу «атематических». Термин «тематический» был введен в употребление западными лингвистами в качестве производного от греческого ЧНета' «основа». Он подразумевал сходство грамматического
функционирования и некоторое единство морфемики в «основах презенса», порождаемых от любого из корней «тематической» группы. Сходство состояло в том, что в роли основообразующего аффикса в корнях всех классов данной группы либо выступала сама «тематическая» гласная -а- (в I и VI классах), либо та же гласная -а- входила в состав суффиксов: -ya- в корнях IV класса и -aya- в X классе. Дополнительно классы различались также ступенями огласовки корневых гласных и типами т.н. «ударения» (т.е. тонами), характерными для гласных в порождаемых от корней словоформах. При этом имплицитно подразумевалось, хотя явно и не указывалось, что именно аффиксы обусловливают любые преобразования корневых гласных.
При производстве «основ презенса» от глаголов т.н. «первого» класса обычно предполагались «средняя» (guna) ступень огласовки и «повышенный» (udätta) тон корневой гласной. К корню затем присоединялась осуществлявшая функцию основообразующего суффикса и не несущая тона «тематическая» гласная -a-. Если корень оканчивался на гласную, эта его финальная гласная преобразовывалась в регулярные последовательности вида «замещающая гласная + консонантный вариант глайда». — Например, vardh-a- (от vRdh-) «расти», bodh-a- (от budh-) «бодрствовать», но jay-a- (от ji-) «побеждать», bhav-a- (от bhü-) «быть» — и т.п.
Панини была продумана и модель важнейших чередований гласных, являвшаяся трехступенчатой; в целом она предполагала «утяжеление» вокоида в ходе поступательного движения от «исходной» к «средней» и далее к «сильной» ступени. Однако языковеды Запада, воспринявшие систему Панини, но привязавшие ее к концепциям тогдашней индоевропеистики, точкой отсчета стали считать именно «среднюю» ступень (у Панини она обозначена термином guna' «качество»); от нее предполагалось движение либо «вниз», к «нулевой» ступени (у Панини оставленной без названия), либо «вверх», к ступени, названной Панини 'vRddhi' «возрастание». Неназванная Панини исходная ступень содержала гласные i/i , u/м, R/R", ЫП, которые на следующей, «средней», ступени (она же — «нейтральная») заменялись соответственно на e/ay, o/av, ar, al. На третьей, «повышенной», ступени (она же — «сильная» или «протяженная») осуществлялась дальнейшая трансформация исходной четверки в соответственно äi/äy, äu/äv, är, äl . Особые чередования отличали гласную 'a': в слабой ступени ей соответствовал «нуль звука» (е), ступень 'guna' замещала она сама, а на ступени 'vRddhi' располагалась «долгая» 'ä'. Ниже приводится схема основных чередований (т.к. были и
другие) санскритских гласных, соответствующая идеям Панини; записанные справа от косой черты варианты были допустимы только в позиции «перед гласной», в остальных контекстах использовались стандартные (т.е. «левые») варианты: Ступень vRddhi: a ai / ay au / av ar al Ступень guita: a e / ay o / av ar al
«Нулевая» ступень: e i, i u,u R,R L, L
Распределение корней I класса в связи с основной схемой чередований не было жестким: существовали корни с гласными, не предполагавшими изменений; были и корни, исключавшие «нулевую» ступень чередований. — Например, от vad- «говорить» порождались лишь формы с гласными ступеней 'gun a' (vad-) или 'vRddhi' (vad-), но формы с «нулем» гласной (*vd- или *ved-) не допускались. Имелись, наконец, и такие корни I класса, «основы презенса» от которых образовывались каким-либо особым способом — скажем, вставкой дополнительного суффикса. Однако и тогда корневая гласная глаголов I класса неизменно выступала в ступени 'guna', и предполагала повышенный тон (udatta) — как, к примеру, в ga-cch-a- от gam- «идти, уходить». Подобные особые свойства индивидуальных корней или их групп были отмечены Панини и его продолжателями и включены в классификационную схему Дхатупатхи. При образовании «основ презенса» от глаголов VI класса использовалась модель, отчасти сходная с таковой I класса: за корнем следовала в качестве суффикса та же «тематическая» гласная- -a-, наделенная повышенным тоном. Корневая гласная при этом, как правило, оставалась в исходной («нулевой») ступени и не переходила в 'gun a' -например, likh-a- (от likh- «писать»), но не *lekh-a-, как было бы, если бы 'likh-' относился к I классу. «Основы презенса», порождаемые от корней IV класса при помощи суффикса -ya-, в плане формы как бы комбинировали свойства I и VI классов. — Повышенный тон (udatta) обычно сопровождал корневую гласную, но последняя могла и оставаться в «нулевой» ступени — например, krudh-ya- от krudh- «гневаться». В определенных контекстах краткая гласная корня IV класса могла удлиняться — так, к примеру, корневая краткая -a- трансформировалась в долгую -a-перед финальным -m (sram-ya- от sram- «утомляться»). Наконец, основы X класса порождались присоединением к корню суффикса -aya-, первая гласная которого несла повышенный тон (udatta); гласная корня при этом соответствовала guna' — ср. kath-aya- от kath- «рассказывать», cor-aya- от cur- «красть» и т.п.
Образование «основ презенса» от «атематической» группы корней предполагало следующие общие особенности: «тематическая»
-а- повсеместно отсутствовала (поэтому объединение и именовалось «атематическим»), а в качестве основообразующих использовались другие, отличные от -а-, суффиксы, при этом разные для каждого из V, VII, VIII, IX классов. При порождении «основ презенса» от II («корневого») или III («удвоительного») классов личные окончания присоединялись непосредственно к корню, и при этом корни III класса подвергались частичному удвоению (редупликации). Примеры: ая-И «(он/она) есть» (от ая- II «быть»), СаСа-т1 «даю» (с удвоением от Са- III «давать»), яЯ-по-И «(он/она) слушает» (от яти- V «слушать»), ти-па-с1-с1Ы «(он/она) противится» (от тиСН- VII «противиться/ чинить препятствия»), кат-о-И «(он/она) делает (от кЯ- VIII «делать»), ЬаёН-па-И «(он/она) связывает» (от ЬапёН- IX «связывать», — и т. п. Каждый из корней «атематической группы предполагал по два варианта, соотнесенных со ступенями чередований корневых гласных: «слабый» («нулевой») и «средний» ^ипа). Эти варианты находились в дополнительном распределении в пределах конкретных парадигм: «средний» употреблялся преимущественно с формами 1-го и 3-го лица действительного залога, в прочих контекстах вместо него обычно использовался «слабый» вариант корня. Параллельная данной неполная дополнительность наблюдалась и по отношению к «выделению» соответствующего слога, иными словами — к определению места восходящего тона (иСаПа) в слоговых цепочках форм: при «слабом» корне тоном сопровождалась гласная суффикса или лично-числовых окончаний, при «среднем» виде корня — либо гласная самого корня, либо — реже — гласная основообразующего суффикса. Ср. ЬаЬапСН-а «связал(а)» (перфект действ. залога 3-го л. от Ъапс1И- IX «связывать»), но ЬеСН-е «связал (для себя)» (перф. средн. залога 3-го л. от того же ЪапСИ- IX класса). Указанные особенности морфного строения основ и парадигм, порождаемых от глаголов «атематической» группы, были эксплицитно отражены в Дхатупатхе.
Кроме перечисленных свойств, Дхатупатха располагала и относившейся к морфемике информацией о вставной (т.н. «соединительной») гласной -г- , потенциально появлявшейся на стыках исходного согласного корня и начального зубного -? или -я в суффиксе при порождении инфинитивов, имен действия, причастий, форм личного футурума и некоторых других. В соответствии с появлением или непоявлением -г- в указанных контекстах корни Дхатупатхи распределялись по трем множествам: '$еТ (< яа «с» + г(Т)), где '(Т) — просто анубандха) «имплицирующие -г-», 'аи1Т (< ап- «без» + г(Т)) «лишенные -г-» и 'уеТ' (< уа «или» и — в метаязыковом аспекте — «факультативно» + г(Т)) «с факультативным присутствием -г-».
При этом -i- трактовалась именно как «вставная гласная», но не как аффикс. Это следует из того, что в случаях, когда, согласно правилам морфологии и просодики, гласная некоторого аффикса неизменно рассматривалась как выделенная (т.н. «ударная»), это свойство сохранялось за данной гласной независимо от того, предшествовала ли ей вставная -i- или нет. В частности, исходная гласная а- в любом из двух допустимых показателей будущего времени (-sya- или -isya-) должна была обязательно выступать как выделенная и, соответственно, нести на себе повышенный тон (udatta). К примеру, принадлежащий к подтипу 'veT корень gup- «охранять, оберегать, скрывать» (в нотации Дхатупатхи обозначаемый как «422 gupU udatta IT-ah») мог порождать форму футурума 3-го лица ед. числа действ. залога двояким образом (в соответствии с пометой «U», т.е. 'veT', при нем): либо как 'gop-sya-ti', либо как 'gop-i-sya-ti' «будет охранять/ скрывать». Вот другие примеры, иллюстрирующие порождение форм деепричастия и инфинитива от корней разных типов: от имевшего помету 'seT корня pat- «падать, летать» указанные формы имели видpat-i-tva «упав» иpat-i-tum «падать»; от принадлежавшего к 'aniT корняjna- «знать» аналогичные формы выступали какjna-tva «узнав» и jna-tum «знать», а от причисленного к 'veT' корня т- «нести, вести» те же деепричастие и инфинитив могли производиться двояко: непосредственно от корня — в виде ne-tva «принеся, приведя» и ne-tum «принести, привести» или — от усеченной «основы презенса» — в виде соответственно nay-i-tva и nay-i-tum.
Другим, грамматическим, типом информации, содержавшейся в Дхатупатхе, были сведения о соотнесенности глагольных корней с такими важнейшими граммемами категории залога, как «действительный», он же «активный», залог (у Панини обозначавшийся термином 'Parasmaipada', букв. «слово для другого»), и «средний», он же «медиальный», залог (у Панини — 'A~tmanepada', букв. «слово для себя»). Третьей граммемой категории залога являлся пассив, но у Панини он рассматривался только в связи с синтаксической структурой и с ролевой характеристикой высказываний, поэтому не использовался при классификации корней в Дхатупатхе. Употреблялись три вида аббревиатур: 'Л'' или Л' (сокращения от 'A~tmanepada') — как указание на то что от данного корня порождаются исключительно формы среднего залога; 'P' (от 'Parasmaipada') — показатель того, что от данного корня производятся формы только действительного залога; 'U' (от 'Ubhayapada', букв. «слово для обоих [залогов]») — как указание на то, что от данного корня разрешается строить формы обоих залогов. Вот примеры, демонстрирующие порождение
соответствующих залоговых форм 3-го лица ед. числа настоящего времени от корней, имевших в Дхатупатхе разные маркеры залогов: 'i ks A^ ^ i ks-a-te «он(а) смотрит/ воспринимает»; 'khäd P' ^ khäd-a-ti «он(а) ест»; 'tan U'^ tan-o-ti или tan-u-te «он(а) тянет/ соединяет», — и т.п.
Едва ли не самая жесткая полемика специалистов велась на протяжении нескольких столетий по вопросу о том, сам ли Панини поместил семантические комментарии к корням в Дхатупатхе или же это сделали другие грамматисты в более позднее время. Затянувшаяся дискуссия лишь подтвердила существование двух полярных точек зрения на проблему. Обстоятельный, хотя и краткий, обзор различных подходов и предлагаемых решений по этому вопросу был дан в работе Бронкхорста11. Бронкхорст привел также неопровержимые свидетельства того, что и в сутрах Asjßdhyäyi', и в самых ранних комментариях на грамматику Панини, в частности, в трудах Катьяяны и Патанджали, к некоторым корням уже имелись семантические толкования. Важно и то, что абсолютно во всех дошедших до нас «сегодняшних» версиях Дхатупатхи немалое число корней сопровождаются семантическими пояснениями12. Эти соображения позволяют, несмотря на существующую разноголосицу мнений, согласиться с тем, что имевшиеся еще в исходном варианте Дхату-патхи семантические пояснения к корням были творением самого Панини. Нет, впрочем, сомнения и в том, что за долгие столетия существования в устном, а потом и в письменном виде Дхатупатха не раз подвергалась значительной модификации, в результате чего в ней появились исправления, дополнения, перестановки, ложные отсылки и прочие изменения.
Далеко не все корни в Дхатупатхе сопровождались семантическими пометами, но если подобная отсылка вообще присутствовала, то она, как считалось, указывала на данное типовое значение данного корня. Как уже было отмечено, полисемия как таковая в общем не признавалась. Семантическая помета обычно представляла собой форму локатива ед. числа от существительного, казавшегося автору (или авторам-?) связанным отношением синонимии с корнем. Например, открывающее трактат описание глаголов I класса начинается с типового корня bhü- «быть, становиться», к которому предлагается семантическая отсылка 'sattä-y-äm\ т.е. используется форма мест-
11 BronkhorstJ. Meaning Entries in Panini's Dhatupatha // Journal of Indian Philosophy, 9 (1981), pp. 335-359.
12 Ibid. pp. 354-355.
ного падежа ед. числа от производной основы ж.рода satta- «бытие, существование»(из as- «быть»). — Запись 'bhu sattayam' тогда понимается как «[глагольный корень] bhu- в [значении] «быт(ован) ие, существование». Сходным образом форма местн. падежа ед.ч. существительного 'steya- «воровство, кража» используется как семантическое пояснение для корня mus- «воровать», и запись 'mUs stey-e' следует понимать как «[глагольный корень] 'mus- в [значении] «воровство, кража», — и т.п.
В связи с «расщеплением» многозначных корней в дошедшей до нас «сегодняшней» версии Дхатупатхи показательным является, к примеру, сопоставление предлагаемой в трактате семантической интерпретации для корня lubh- с трактовками того же корня в Сан-скритско-русском словаре13 и в 'Astadhyayf Панини. — В Словаре для данного полисемемного корня приводятся следующие значения: «жаждать; стремиться (к чему-то); завлекать, соблазнять (на что-то)». В 'Astadhyayf использование наделенного определенным значением корня рассматривается в сутре 7.2.54 'lubha-a\ vi-moh-an-e' «При [семантике] «смятение» [корень 'lubh-' функционирует как 'SET]». Это правило можно проиллюстрировать порождением формы деепричастия 'lubh-i-tva', но не '*lubdha~(< *lubh- + -tva') «смутившись/ смятившись/соблазнившись»).. В Дхатупатхе же присутствуют два корня с разными значениями, но с единым означающим 'lubh-. Из-за семантических различий они оказываются распределенными по разным подподклассам: для 'lubh- с номером «VI. 22» дается та же семантическая трактовка, что и в грамматической части 'Astadhyayf, а именно, 'vimohan-e' «при смятении». Для другого 'lubh- указывается номер «IV.128», и он трактуется как 'garaddhy-e', т.е. «в [значении] «стремление/жадность» (ср. даваемые в Словаре значения «стремиться/ жаждать»).
Нередко распределяемые по разным рубрикам варианты исторически единого корня в Дхатупатхе различались не только семантическими отсылками, но и указаниями на грамматические импликации, в частности, на залоговую отнесенность порождаемых форм. Так, например, корень taks-, означающий, согласно Словарю Кочергиной, «резать/обтесывать» и также «придавать форму»14, в Дхатупатхе был представлен двумя вхождениями. — Одному из них соответствовала формула '1.685 takss U', т.е. «корень «тематического» клас-
13 Кочергина В.А. Санскритско-русский словарь. Около 28 000 слов / Под ред. В.И. Кальянова М., 1978. С. 556.
14 КочергинаВ.А. Указ. соч. С. 231.
са, c номером «I.685», соотносящийся с обоими залогами»; далее давалось семантическое пояснение: 'tanü-karan-e' «в [значении] «украшение (букв. «делание») тела», «макияж». Другое вхождение того же корня иллюстрировала формула 'I.695 taks^A', т.е. «корень c номером «1.695», соотносящийся при порождении форм только со средним залогом»; к нему предлагалось семантическое толкование: 'tvacan-e' «в [значении] «обрезание/обрубание/ошкуривание». В некоторых случаях основание для размещения вариантов корня по разным рубрикам остается совершенно неясным. К примеру, корень kli d- «быть/делаться мокрым» (в частности, «от слез») имеет в Дхатупатхе два разных вхождения: под № 15 он включен в подкласс 'I.A.2. ta-varg-iya=antah, т.е. ««тематических» корней IV класса действительного залога, оканчивающихся на зубной смычный согласный (tavargiya-)», но под № 73 он входит в соседний подкласс: 'I.A.3.'. Оба вхождения имплицируют идентичные грамматические характеристики, и оба сопровождаются одной и той же семантической трактовкой, а именно, пояснением 'pari-dev-an-e' «в [значении] «плач/рыдание».
Семантические отсылки к корням в Дхатупатхе могли базироваться и на синонимии поясняющих значения имен. Так, еще работавший в VII-VIII вв. лингвофилософ Бхартрихари, комментируя трактат, указывал на «перекрестный» тип отсылок при корнях dRs- «видеть/ смотреть» и iks- «разглядывать». — Семантика имевшего порядковый номер I.1037 dRs- объяснялась через форму местн. падежа ед. числа абстрактного существительного'preksianJ-a' (от глагола pra-iks-), т.е. давалась как «в [значении] «смотрение»; семантика же глагола iks- (с номером I.641) задавалась посредством аналогичной формы на -e от абстрактного существительного 'darsana-', (от dRs-), т.е. как 'darsan-e', что следовало понимать «в [значении] «видение». По мнению ссылавшегося на Бхартрихари Бронкхорста, использование в трактате подобных «перекрестных» отсылок с именами-синонимами выполняло сразу две задачи: (а) указывало на идентичность значений (meanings) корней и (б) демонстрировало их различия по линии свойств (properties), что в свою очередь имплицировало отбор нужных аффиксов в словоформах15.
В некоторых случаях функцию имен-толкований к корням осуществляли не синонимы, но просто идентичные словоформы имен с абстрактным значением; тогда Панини (или его последователям) приходилось прибегать к употреблению маркеров-индикаторов.
15 Bronkhorst. Op.cit., pp. 352- 354.
Например, при наличии явной семантической оппозиции между глаголами уа- «идти» и т- «нести/вести», оба они трактовались в Дхатупатхе при помощи формы местн. пад. ед. ч. от одного и того же абстрактного имени ''ргарапа-' (изрга-ар- «достигать/ обретать»); отсылку 'ргарап-е' следовало тогда понимать так: «в [значении] «появление/обретение». Для указания на проигнорированное в трактате, но объективно существовавшее в языке семантическое различие между корнями создатель (или создатели ?) Дхатупатхи был вынужден добавить к корню П-' индикатор 'уа -ртарапе\ но 'пЦЖ) — ртарапе', — тем самым косвенно указывалось на наличии для корней рассматриваемых пар сходств в значениях, но — одновременно — и на кардинальные расхождения по линии значимостей.
Таким образом, небольшое по объему приложение Дхатупатха является весьма ценным источником разнообразных сведений о множестве древнеиндийских глагольных корней, с которым имели дело Панини и позднейшие «панинисты». В дошедших до нашего времени, версиях трактата сообщалась вся та информация о глагольных корнях санскрита, которую Панини, а также древние и средневековые «панинисты» считали наиболее существенной и необходимой. В нее входили: цифро-буквенный номер, придаваемый соответствующему корню в двух упорядоченных списках; данные о возможном использовании или неиспользовании соединительной гласной -г- при деривационных процессах; указание на залоговую соотнесенность производимых от корня форм; сведения о характере выделенного слога (типе «ударения») в порождаемых от корня основах и словоформах; сопровождающие некоторое число корней семантические пояснения, которые, представляют интерес для понимания особенностей культуры и психологии представителей древнеиндийского социума, хотя с позиций современной семантики они во многом и неудовлетворительны.
Приводимая ниже пара примеров наглядно иллюстрирует специфику нотаций и толкований, даваемых в одной из поздних версий Дхатупатхи16 двум сходным по линии означающих корням Ыез-«бормотать» и такз- «охранять/ защищать»:
'1.А.16 йзшаЫак^ апЫаНа=1Т-а\ 638 Ыез- А а-уу-ак4ау-ат^ уае-г' , т.е. «[имеющий порядковый (считая от конечного согласного) номер] «638» [корень] Ыез- «бормотать», [порождающий только формы] среднего залога (А"= аtmanepada), [входящий в подподкласс корней],
16 Каге Битюга М. АБ1аЛуау1 of Ратш. — РаттуаЛаШрафаИ, Пе1Ы-Уагапаз1-Ра1па-Ва^а1оге-МаЛ"а8: МоШа! Вапаге1ёа$5,1989, рр. 1173-1262.
заканчивающихся на сибилянт (usmäntäh), [и в подкласс] «16», [в свою очередь составляющий часть] «первого» (IA) [класса]. [Он предполагает] отсутствие повышенного тона (anudatta-) [у корневой гласной, хотя она и представлена в звуковом виде 'guna', а также (по ярлыку 'anudatta-') допускает в ряде форм (например, в перфекте 'cikles-e' «защитил») перенос «ударения» с гласной корня на гласную флексии. [Он также имплицирует появление] соединительной -i- ('IT-ah') [в ряде форм (например, в перфективном причастии 'kles-i-ta' «промямленный») и подразумевает типовое значение] «при неартикулируемой речи».
'I.A.17üsmäntä\ udättaIT-a\ 688 raks- A'päl-an-e', т.е. «[имеющий порядковый (считая от конечного сибилянта (usma=antäh)) номер] «688» [корень], raks- «охранять/ защищать», [порождающий только формы] среднего залога ('A"'), [входящий в подподкласс корней], заканчивающихся на сибилянт (usmäntäh), [и в подкласс] «16», [в свою очередь составляющий часть] «первого» (IA) [класса] [Он предполагает] повышенный тон ('udätta') [на корневой гласной почти во всех производных формах, включая таковую перфекта 'raraks-a' «охранил») и требует использования] соединительной -i- ('IT-ah') [в ряде форм — например, в причастии 'raks-i-ta' «охраненный»]. [При этом он сопровождается типовой семантической отсылкой на значение] «при охранении/ защите».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гасунс М.Ю. Состав и строй древнеиндийских корней: история изучения. Автореф. Дисс. ... канд. филол. н. М.: Ин-т языкознания РАН, 2013.
2. Зализняк А.А. Грамматический очерк санскрита. Приложение к Санскритско-русскому словарю В.А. Кочергиной. М.: Русский язык, 1978.
3. Кочергина В.А Санскритско-русский словарь. Около 28 000 слов / Под ред. В.И. Кальянова, 1978.
4. Bronkhorst J. Meaning Entries in Panini's Dhatupatha // Journal of Indian Philosophy, 9 (1981).
5. Cardona G. Pänini. A Survey of Research, Delhi — Varanasi — Patna: Motilal Banarsidass, 1-st Indian Reprint, Delhi, 1980.
6. Katre Sumitra M. Asjädhyäyt of Pänini. — Päniniyadhätupäthah, Delhi-Varanasi-Patna-Bangalore-Madras: Motilal Banarsidass, 1989.
7. Kielhorn Lorenz F. The Vyäkarana-mahäbhäshya of Patanjali, 3 volumes, Bombay: Government Central Press, 1880-1885.
8. Liebich B. Zur Einführung in die indische einheimische Sprachwissenschaft: 3: Der Dhätupätha, Heidelberg: Winter, 1920.
9. Palsule Gajanan B. The Sanskrit dhätupäthas, a critical study, Poona: University of Poona, 1961.
10. Thieme P. The Interpretation of the learned // Festschrift S.K. Belvälkar, 1957.
11. Yudhisthira Mimärn saka. SamskRta vyäkaran a-sästra kä itihäsa (tin bhägorn mem purna). [History of Sanskrit grammar, complete in 3 volumes], Sonipat: Rama Lal Kapür Trust, samvat 2030 (на хинди).
REFERENCES
1. Gassuns M.Y. The Composition and Structure of Ancient Indian Roots: A History of Study. D. thesis, Moscow: Institute of Linguistics, Russian Academy of Sciences, 2013. (In Russ.)
2. Zalizn'ak A.A. Grammaticheskij ocherk sanskrita. Prilozhenie k Sanskritsko-russkomu slovaryu V.A. Kocherginoj (Grammatical Sketch of Sanskrit. Appendix to the Sanskrit-Russian Dictionary by Kochergina V.A.). Moscow: Russkiy yazyk, 1978. (In Russ.)
3. Kochergina V.A. Sanskritsko-russkij slovar'. Okolo 28 000 slov (Sanskrit-Russian Dictionary. About 28 000 words), Moscow: Russkiy yazyk, 1978. (In Russ.)
4. Bronkhorst J. Meaning Entries in Panini's Dhatupatha // Journal of Indian Philosophy, 9 (1981).
5. Cardona G. Panini. A Survey of Research, Delhi — Varanasi — Patna: Motilal Banarsidass, 1-st Indian Reprint, Delhi, 1980.
6. Katre Sumitra M. Astadhyayi of Panini. — Päninlyadhätupäthah, pp. 1173-1262, Delhi-Varanasi-Patna-Bangalore-Madras: Motilal Banarsidass, 1989.
7. Kielhorn Lorenz F. The Vyakarana-mahabhashya of Patanjali, 3 volumes, Bombay: Government Central Press, 1880-1885.
8. Liebich B. Zur Einführung in die indische einheimische Sprachwissenschaft: 3: Der Dhatupatha, Heidelberg: Winter, 1920.
9. Palsule Gajanan B. The Sanskrit dhatupathas, a critical study, Poona: University of Poona, 1961.
10. Thieme P. The Interpretation of the learned // Festschrift S.K. Belvalkar, 1957.
11. Yudhisthira Mlmärn saka. SamskRta vyakarana-sastra ka itihasa (tin bhagom mem püma). [History of Sanskrit grammar, complete in 3 volumes], Sonipat: Rama Lal Kapür Trust, samvat 2030. (In Hindi)
Статья поступила в редакцию 11.02.2023; одобрена после рецензирования 24.03.2023; принята к публикации 31.03.2023.
The article was submitted 11.02.2023; approved after reviewing 24.03.2023; accepted for publication 31.03.2023.
ОБ АВТОРЕ
Захарьин Борис Алексеевич — доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой индийской филологии ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова; zakhary-in13@mail.ru
ABOUT THE AUTHOR
Boris A. Zakharyin — PhD and D.Litt. in linguistics, Professor-and-Head, Department of Indian Philology, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University; zakharyin13@mail.ru
