CC BY
97
УДК 343.35
DOI 10.24411/2078-5356-2018-10418
Борков Виктор Николаевич Victor N. Borkov
доктор юридических наук, доцент, начальник кафедры уголовного права Омская академия МВД России (644092, Омск, пр. Комарова, 7)
doctor of sciences (law), associate professor, head of criminal law department Omsk academy of the Ministry of the interior of Russia (7 Komarova av., Omsk, Russian Federation, 644092)
Е-mail: borkovv@mail.ru
Николаев Константин Дмитриевич Konstantin D. Nikolayev
кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника кафедры уголовного права Омская академия МВД России (644092, Омск, пр. Комарова, 7)
candidate of sciences (law), associate professor, deputy head of the criminal law department Omsk academy of the Ministry of the interior of Russia (7 Komarova av., Omsk, Russian Federation, 644092)
Е-mail: borkovv@mail.ru
О государственническом подходе к борьбе с коррупцией On the state approach to fighting corruption
Реформирование антикоррупционной составляющей уголовного закона не может быть только косметическим, важно определить концептуально новые уголовно-правовые меры противодействия коррупции, которые будут закреплены в УК РФ. Уголовный закон должен играть основную роль в осуществлении антикоррупционной функции государства и обеспечивать: пресечение объединения должностных лиц и бизнесменов в целях совершения коррупционных преступлений; криминализацию деяний выгодоприобретателей от должностных преступлений; предупреждение организованных форм коррупции, развитие которых делает причинение вреда функционированию государства согласованным и системным.
Ключевые слова: государственная функция противодействия коррупции, коррупционные отношения, коррупционная сделка, должностное лицо, выгодоприобретатель от коррупции.
Reforming the anti-corruption component of the criminal law can not be only cosmetic, it is important to define conceptually new criminal legal measures to counter corruption, which will be fixed in the Criminal code of the Russian Federation. The criminal law should play a major role in the implementation of the anticorruption function of the state and ensure: interdiction of the unification of officials and businessmen for the purpose of committing corruption crimes; criminalization of acts of beneficiaries against malfeasance; prevention of organized forms of corruption, the development of which makes harm to the functioning of the state consistent and systemic.
Keywords: state function of counteraction to corruption, corruption relations, corruption deal, official, beneficiary of corruption.
© Борков В.Н., Николаев К.Д., 2018
Поиск эффективных средств противодействия коррупции, лишенный идеологических оснований, не может быть продуктивным. «Некогда утвердившийся тезис о деполитиза-ции права, о господстве права над сферой политики и идеологии сегодня играет «плохую роль», уводя исследователей от анализа идейных основ принимаемых уголовно-правовых решений...» [1, с. 187]. Проблемы уголовно-правового противодействия коррупции становятся очевиднее при взгляде на них через призму интересов различных социальных групп и верного представления о сущности государства, которая проявляется в осуществляемых им функциях. Вопрос о функциях является одним из главных в теории государства, они характеризуют деятельность государства сообразно тем задачам, которые стоят перед ним на различных этапах его развития. Если, например, актуальным направлением экономического развития признать продажу природных ресурсов и приватизацию высокодоходных государственных активов, важной политической задачей считать создание сервисного государства, защиту интересов крупных собственников, а предназначение культуры и образования видеть в воспитании и обучении потребителей, то в таком случае больших проблем с государственно-правовым развитием у России нет. Другое дело, когда в качестве основных направлений определены: укрепление обороноспособности государства, развитие реального сектора экономики, повышение эффективности государственных компаний, контроль над бизнесом, справедливое распределение доходов, поддержка науки, образования, здравоохранения и др. Успешное решение перечисленных задач невозможно без существенной корректировки вектора уголовно-правового воздействия на коррупционные отношения, признания господствующей, по крайней мере, в среде госслужащих, государственниче-ской идеологии.
Заметим, дискуссия между сторонниками либерального и этатистского подходов имеет место не только в связи с необходимостью реформирования ответственности за должностные преступления, но и по поводу общей концепции нового Уголовного кодекса РФ. Профессор А.В. Наумов, полагая, что нам нужен не правленый старый УК РФ, а принципиально новый уголовный закон, предлагает положить в его основу надотраслевые принципы, содержащиеся в Конституции РФ. К таковым он относит признание человека и его прав высшей ценностью,
провозглашение экономики как рыночной, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, конкуренцию, свободу экономической деятельности [2, с. 41]. А.В. Наумов не назвал таких важных составляющих основ конституционного строя, как признание России социальным государством, обеспечивающим достойную жизнь своим гражданам, охрану труда и здоровья людей, поддержку семьи и социально уязвимых групп населения. Обязанность по защите прав и свобод граждан возлагается на государство, поэтому государство необходимо постоянно укреплять и развивать. Слабое и неэффективное государство свои обязанности перед народом выполнить не сможет. По данным опроса, проведенного Аналитическим центром «Левада-Центр», «доля россиян, придерживающихся патерналистического мнения о том, что «государство должно заботиться обо всех своих гражданах, обеспечивая им достойный уровень жизни», в 2018 году в два раза превысила долю тех опрошенных, кто отводит государству функцию наблюдателя (62% против 30%). Лишь 6% респондентов выступают за минимальное вмешательство государства в экономическую активность граждан» [3].
В то же время самые совершенные способы государственного устройства и организации экономики могут быть дискредитированы преступлениями должностных лиц. Следует отметить, что у капитализма антикоррупционный иммунитет особенно низкий. Переход от распределительной экономики к рынку обусловил развитие новых отношений государственных организаций с субъектами предпринимательской деятельности. Если в условиях административно-командной системы при формировании материальной базы государственного управления должностные лица взаимодействовали с должностными лицами, то сегодня в общественные отношения по осуществлению функций государства вступают чиновники, руководители государственных предприятий и компаний и частные предприниматели. Ранее были распространены ответственный подход к «общему государственному делу», работа на совесть, а также методы убеждения и принуждения при осуществлении государственных функций. В настоящее время получил распространение и активно используется метод договорного регулирования. Его реализация не обеспечена эффективной уголовно-правовой охраной, о чем свидетельствует ежегодное снижение количества лиц, осужденных за преступления коррупционной направленности,
на фоне роста незаконных бюджетных трат и ущерба, причиняемого коррупционными преступлениями. Действующий уголовный закон не рассматривает в качестве преступления извлечение предпринимателями безусловно незаконной имущественной выгоды из заведомо невыгодных, а иногда и грабительских для государства сделок. Очевидна потребность в новых нормах, предусматривающих возможность привлечения к уголовной ответственности выгодоприобретателей от коррупции.
Осознавая повышенную общественную опасность коррупционных отношений в сфере обеспечения обороноспособности и безопасности страны, законодатель в 2017 году дополнил УК РФ статьями 201.1 «Злоупотребление полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа» и 285.4 «Злоупотребление должностными полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа». Специальные нормы усилили ответственность за злоупотребления в сфере исполнения государственного оборонного заказа, совершаемые как должностными лицами организаций, выступающих в качестве государственного заказчика, так и руководителями организаций-исполнителей. Верхний предел наказания в виде лишения свободы в частях первых статей 201.1 и 285.4 УК РФ в два раза превышает размер санкции, предусмотренной в части 1 статьи 285 УК РФ.
Акцент на уголовно-правовой охране отношений между государством и предпринимателями, в том числе и в сфере материально-технического обеспечения Вооруженных сил, делался и ранее. Так, статья 131 УК РСФСР 1926 года предусматривала ответственность за неисполнение обязательств по договору, заключенному с государственным или общественным учреждением или предприятием, если при рассмотрении дела в порядке гражданского судопроизводства обнаружен злонамеренный характер неисполнения. В свою очередь, статья 132 УК РСФСР 1926 года существенно повышала ответственность за совершение описанного выше деяния «...в боевой обстановке или связанных с поставками предметов снабжения Красной армии и флота и могущих отразиться на их боеспособности». Наказание за совершение такого преступление при отягчающих обстоятельствах предусматривалось «вплоть до расстрела».
Важно подчеркнуть, что исполнителями преступления, предусмотренного статьей 285.4 УК РФ, могут быть не только долж-
ностные лица государственного заказчика, но и должностные лица государственных предприятий оборонно-промышленного комплекса, которые являются головными исполнителями и исполнителями поставок соответствующей продукции. Закрепление «корыстной или иной личной заинтересованности» в качестве обязательного признака злоупотребления при выполнении государственного оборонного заказа способно необоснованно ограничить сферу действия нормы, позволит виновным избежать ответственности. По причине повышенной ла-тентности коррупционных отношений часто сложно установить факт получения должностным лицом взятки или извлечения виновным, а также его близкими иной выгоды от преступления, предусмотренного статьей 285.4 УК РФ. Например, при квалификации должностных злоупотреблений, подпадающих под признаки общей нормы (ст. 285 УК РФ), в случае неустановления корыстной или иной личной заинтересованности на практике часто действия должностного лица квалифицируют по статье 286 УК РФ. Но, во-первых, из законодательного описания должностных злоупотребления и превышения, а также из разъяснений пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что данные посягательства различаются признаками объективной стороны. Злоупотребляющее должностное лицо принимает необоснованное решение в пределах, предоставленных своей компетенцией, а превышение состоит в совершении действий, явно выходящих за пределы его полномочий. Во-вторых, в УК РФ отсутствует норма, предусматривающая ответственность за превышение должностных полномочий при выполнении государственного оборонного заказа, которая могла бы быть применена в случае неустановления указанного в статье 285.4 УК РФ мотива.
Исполнителями оборонного заказа могут быть предприятия и организации независимо от форм собственности, имеющие лицензию на занятие соответствующим видом деятельности. Соответственно, статья 201.1 УК РФ адресована лицам, выполняющим управленческие функции в негосударственных коммерческих и иных организациях (примечание к ст. 201 УК РФ), заключивших контракт с государственным заказчиком по оборонному заказу, а также входящих в кооперацию головного исполнителя и заключившие контракт с головным исполнителем или исполнителем. В диспозиции статьи 201.1 УК РФ законодатель неудачно указал, что лицо, вы-
полняющее управленческие функции в коммерческой организации, злоупотребляя своими полномочиями при выполнении государственного оборонного заказа, действует вопреки законным интересам этой организации. Основной целью предпринимательской деятельности является извлечение прибыли. Очевидно, что злоупотребление исполнителя заказа в первую очередь причиняет ущерб государству.
В критическом осмыслении нуждаются новые уголовно-правовые меры охраны отношений в сфере закупок для государственных нужд. Сложно согласиться с размещением статей, предусматривающих ответственность за злоупотребления в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд (ст. 200.4 УК РФ) и подкуп работника контрактной службы (ст. 200.5 УК РФ) в системе Особенной части УК РФ и оценкой законодателем общественной опасности соответствующих посягательств. Преступления, предусмотренные статьями 200.4 и 200.5 УК РФ, представляют собой посягательства сотрудников государственных организаций и лиц, их подкупающих, на нормальное функционирование государства, поэтому ответственность за их совершение следовало бы предусмотреть в главе 30 УК РФ. Неверное определение места нормы об ответственности сотрудников государственных организаций за посягательства на общественные отношения, которые развиваются в связи с осуществлением закупок для государственных нужд, привело к необоснованному ослаблению их репрессивности и предупредительного потенциала. Законодатель явно недооценивает общественную опасность преступлений в сфере экономической деятельности (гл. 22 УК РФ). И ранее, и сегодня под предлогом оказываемого на бизнес административного давления и по другим надуманным причинам разрабатываются всевозможные концепции либерализации ответственности предпринимателей и иных лиц, совершающих преступление под видом предпринимательской деятельности. В уголовный закон периодически вносятся изменения, увеличивающие суммы вреда и ущерба, необходимые для признания общественно опасных деяний в экономической сфере преступлениями, а также создающие специальные основания освобождения предпринимателей, совершивших общественно опасные деяния, от уголовной ответственности (ст. 76.1 УК РФ).
С точки зрения М.В. Бавсуна, ослабление репрессии в отношении предпринимателей «выглядит политической акцией, которая в данном аспекте может быть целесообразной, но с юридических позиций выходит далеко за пределы начал справедливости, вины и равенства граждан перед законом» [4, с. 5]. Полагаем, привилегированный уголовно-правовой статус предпринимателей не оправдан не только юридически, но и политически. Уголовная политика должна выступать в качестве надежного охранительного стержня при решении стоящих перед государством задач. М.В. Бавсун правильно обращает внимание на снисходительное отношение законодателя кналоговымпреступлениям (ст. 198, 199, 199.3, 199.4 УК РФ). Виновные в совершении данных посягательств освобождаются от уголовной ответственности в случае компенсации причиненного ими ущерба [4, с. 5]. Такой подход фактически лишает предпринимателей значимого стимула платить налоги, пополнять бюджет и внебюджетные фонды, составляющие материальную основу осуществления государственных функций. Показательным является политическое решение проблемы пенсионного обеспечения (так называемая «пенсионная реформа»). Отсутствие жесткой уголовной политики в отношении предпринимателей, не выполняющих свои налоговые обязанности перед обществом, компенсируется снижением социальных гарантий для российских граждан.
Запрещая под угрозой уголовного наказания злоупотребления в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд (ст. 200.4 УК РФ), законодатель не предусмотрел специальной ответственности для лиц, представляющих подрядчика, как это было сделано применительно к государственному оборонному заказу (ст. 201.1, 285.4 УК РФ). Подобно тому, как взяточничество предполагает наличие взяткополучателя и взяткодателя, в других видах коррупционного поведения присутствуют совершающие преступления должностные лица и субъекты, использующие результаты этих посягательств в своих целях. Считаем, что их поведение общественно опасно, так как спрос на коррупционные услуги порождает предложение. Таким образом, социально обусловленным является криминализация действий выгодоприобретателей от коррупции, то есть тех, кто вступает с должностными лицами в заведомо убыточные для государства сделки. Одним из признаков предлагаемого к криминализации деяния должно выступить осоз-
нание субъектом того, что совершение сделки со стороны должностного лица представляет собой злоупотребление должностными полномочиями. Договаривающиеся стороны осознают, что в результате противоречащего интересам государства решения, принимаемого должностным лицом, причиняется крупный ущерб.
Председатель Счетной палаты Российской Федерации А. Кудрин поиск коррупционеров только среди чиновников охарактеризовал как примитивный подход к коррупции [5]. «Коррупционное преступление - это общественно опасное деяние участника коррупционных отношений, складывающихся между должностными и иными лицами в целях извлечения незаконной имущественной и иной выгоды в результате использования должностными лицами своих полномочий или положения вопреки интересам личности, общества и государства» [6, с. 15]. В исследуемом аспекте интересен подход, реализованный в Уголовном кодексе Республики Кыргызстан (вводится в действие с 1 января 2019 года): статья 319 «Коррупция» предусматривает ответственность за «умышленные деяния, состоящие в создании противоправной устойчивой связи одного или нескольких должностных лиц, обладающих властными полномочиями, с отдельными лицами или группировками в целях незаконного получения материальных, любых иных благ и преимуществ, а также предоставление ими этих благ и преимуществ физическим и юридическим лицам, создающее угрозу интересам общества или государства». Полагаем, данную норму следует вменять коррупционерам наряду со статьями, предусматривающими ответственность за хищения, злоупотребление и его специальные виды, взяточничество, а также участие в этих и других коррупционных посягательствах. Подобно тому, как бандитизм (ст. 209 УК РФ) выступает в качестве посягательства на общественную безопасность и не охватывает конкретных посягательств, для совершения которых банда была организована, объединение коррупционеров в группу можно рассматривать как самостоятельное преступление, которое создает угрозу нормальному функционированию государства.
Подводя краткие итоги рассмотрения проблем совершенствования уголовно-правового противодействия коррупции, отмечаем, что оно должно осуществляться с учетом изменения сущности современного государства, вызванного переходом от распределительной экономики к рыночным отношениям. Эффективное осуществление функций государства требует его
активного участия в имущественных отношениях с частным сектором. Уголовно-правовая задача состоит в пресечении коррупционных отношений, а также конкретных посягательств должностных лиц и вступивших с ними в сговор предпринимателей.
Примечания
Пудовочкин Ю.Е., Бавсун М.В. Постмодерн идей и уголовно-правовое воздействие: к постановке проблемы // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2018. № 1 (41). С. 181-189. DOI 10.24411/2078-5356-2018-00028.
1. Наумов А.В. О дорожной карте реформирования Уголовного кодекса Российской Федерации // Актуальные проблемы уголовного права и криминологии: материалы международной научно-практической конференции. Ставрополь, 2015.
2. Граждане и государство (23.03.2018). URL: https://www.levada.ru/2018/08/23/grazhdane-i-gosudarstvo-2 (дата обращения: 03.09.2018).
3. Бавсун М.В. (Не)равенство граждан перед уголовным законом // Научный вестник Омской академии МВД России. 2018. № 1.
4. Кудрин А. Алексей Кудрин назвал подход к коррупции в России примитивным // Коммерсантъ. 2018. 30 августа.
5. Борков В.Н. Преступления против осуществления государственных функций, совершаемые должностными лицами: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Омск, 2015.
Notes
1. Pudovochkin Yu.E., Bavsun M.V. Postmodern ideas and criminal legal action: the problem statement. Legal science and practice: Journal of Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia, 2018, no. 1. (41). pp. 181-189. DOI 10.24411/20785356-2018-00028. (In Russ.)
2. On the road map of the reform of the Criminal code of the Russian Federation. Actual problems of criminal law and criminology: materials of the international scientific and practical conference, Stavropol, 2015. (In Russ.)
3. Citizens and the state (23.03.2018). URL: http:// www.levada.ru/2018/08/23/grazhdane-i-gosudarstvo-2 (accessed 03.09.2018). (In Russ.)
4. Bovsun M.V. (In)equality of citizens before the criminal law. Scientific herald of Omsk academy of the MIA of Russia, 2018, no. 1. (In Russ.)
5. Kudrin A. Alexey Kudrin called the approach to corruption in Russia primitive. Kommersant, 2018, August 30. (In Russ.)
6. Borkov V.N. Crimes against the exercise of public functions committed by officials. Author's abstract... doctor of legal sciences, Omsk, 2015. (In Russ.)
