CC BY
128
УДК 391/397 Р. Г. Жамсаранова
о ГЕНОНИМЕ ТУНГУСОВ ДУЛИГАРСКИЙ/ДУЛИГАТСКИЙ
Освещается проблема языковой принадлежности генонимных вариативных названий тунгусов исторической Даурии - Дули-гарский/ Дулигатский/ Дуларский/Долоцкий ХУП-Х1Х вв. Лингвистический анализ онимов позволяет связать их с названиями могущественных племен Дулу и Дулга - потомков древних хунну периода Тюркских каганатов У[-УП вв. - и связать их происхождение с тюркоязычными долганами. Это позволило семантизировать генонимные названия посредством обращения к семантике древнего самоназвания долган - тыа-кики, означающего буквально «лесной народ». Сопоставление хозяйственно-бытового уклада, преимущественно охотничье-рыболовецким, как тюркоязычных долган, так и тунгусов-дуликагиров Нерчинска позволяет предполагать об общем для них происхождении.
Ключевые слова: генонимы тунгусов; Дулигарский/Дулигатский; ХУП-ХК вв.; Дулу и Дулга; древние хунну; долганы; тыа-киЬи; «лесной народ».
Среди родовых названий тунгусов Нерчинского уезда XVII-XIX вв. Дулигарский/Дулигатский названия составляют весомое количество. Согласно ревизии 1816 г., таковых насчитывалось семь родов: Перводулигарский зайсана Алексея Истомина, Втородулигарский, Дулигатский род старшины Ивана Николаева, Перводулигарский отдельного десятка десятника Семена Суханова, Перво-дулигатский десятника Баканчи Домаева, Перводулигарский дополнительный Афанасия Епова, Перводулигарский шуленги Берекея Масюкова [1].
В последующем наблюдается уменьшение численности родового состава, приведшее к тому, что в документах второй половины XIX в. ГАЗК не упоминается родовой состав тунгусского населения. Вместо них появляются документы о «государственных крестьянах», приписанных в ведомства сереброплавильных и горнорудных заводов Нерчинска. Однако «в XX в. каких-либо значительных перемещений коренного населения в Даурии не происходило, не отмечено здесь также событий, которые могли бы вызвать резкое сокращение численности жителей этих мест. Однако эвенкийское население «внезапно исчезло». В начале XX в. из общего числа конных тунгусов лишь три группы продолжали именовать себя тунгусами и говорили на родном языке: маньковские (в верховьях реки Газимур), борзинские (на реке Борзе, притоке Аргуни) - обе группы жили на территории бывшей Маньковской родовой управы - и джидинские, бывшие кучидские или еравненские (в южной части современного Баунтовского района Бурятии)» [2, с.36].
Этот факт «исчезновения» эвенков или тунгусов на территории Нерчинского уезда можно объяснить процессами ассимиляционного порядка, когда за весьма короткий период тунгусов и некоторую часть инородцев
ЖАМСАРАНОВА Раиса Гандыбаловна, филол. доцент кафедры теоретической и прикладной лингвистики Чит-ГУ, СНС лаборатории региональных лингвистических исследований при кафедре теоретической и прикладной лингвистики
E-mail: rebeca_zab@mail.ru
Нерчинского уезда посредством их русификации «превратили» в русскоязычное крестьянское население. В ревизии 1858 г. тунгусы Дулигатских родов уже имели полностью русскую антропонимическую систему [1].
Результатом русификации тунгусов, в частности, Ду-лигатских родов путем их крещения, а значит, и смены именника на русские антропонимы стало возникновение большинства ойконимических русскоязычных названий Забайкалья: Бронниково, Савватеево, Кокуй-Комогорцево, Ложниково, Пельменево, Татаурово и проч. В селении Номоконово Шилкинского района, например, ранее проживали только одни Номоконовы, что свидетельствует о практике традиционного родоплеменного расселения тунгусов, по нашим данным, Намятского или Намакского родов XVIII в.
При лингвистическом анализе собственно гено-нимных названий Дулигарский/Дулигатский обнаруживается, что в морфологической структуре генонима Дулигарский/Дулигатский помимо суффикса русского языка -ский, также возможно выделить суффиксы -гар и -гат. Следует особо сказать об аффиксах -гар названия Дулигарский и -гат (от монгольского аффикса множественности -гаад) генонима Дулигатский, отражающих в языковом отношении время функционирования гено-нима.
Заметим, что тунгусоязычный аффикс -гир/-гар сопоставим с адъективным аффиксом -yar || -gar ~ -yir || -gir, последний из которых зафиксирован также в словарях монгольского и в памятниках письменномонгольского языков. Л. В. Дмитриева пишет, что «отмечаемый в тюркологической литературе как очень редкий отыменно-отглагольный аффикс имен разного значения на -гар в азербайджанском языке, предположительно соотносимый исследователями с непродуктивным аффиксом -гыр в кыпчакских и некоторых других тюркских языках,... а также ряд этнонимов с неясной пока этимологией, может быть генетически связан с указанным выше монгольским аффиксом» [3, с. 170]. Поэтому не исключено, что аффикс -гир/-гар, будучи
словоформой древнего алтайского языкового сообщества, имел ареальную распространенность, «оформляя» этнонимы и генонимы, функционировавшие в определенный исторический период на определенной территории, «оставшись» в последующее время в качестве тунгусоязычного аффикса.
Известно, что «слово в алтайских языках с точки зрения его морфологической структуры представляет собой не простое сочетание корня и суффикса, а сложное сочетание морфем со строго закрепленными за этими морфемами лексическими и грамматическими значениями» [4, с.48]. Распространенным аффиксом множественности в тюркских языках является аффикс -лар. В тунгусской генонимии Нерчинска название Дуларский зафиксировано в ведении Маньковской инородной управы, где помимо других, по данным 1829 г., были приписаны Перводулигарский и Втородулигарский роды. К тунгусским генонимам тюркского языкового происхождения относится лишь одно название - Дуларский. Отметим, что геноним Дулар отмечен в «Сравнительносопоставительном словаре тунгусо-маньчжурских языков» как название одного из солонских родов [5].
Сопоставление морфологических показателей ге-нонимов Дулигарский/Дулигатский и Дуларский дает основание полагать, что последнее родовое название является генонимом более позднего временного порядка, нежели Дулигарский/Дулигатский.
Территориально близкими к населению исторической Даурии являются тюркоязычные народы Западной Сибири, в языках и диалектах которых, как современных, так и ныне исчезнувших народов, могут быть обнаружены языковые явления, объясняющие некоторые вопросы морфологического строения нерчинских генонимов. Таковыми являются исследования по языку томских татар. А. П. Дульзон под томскими татарами подразумевал «тюркоязычное население, которое проживало на Томи до Кузнецка и в прилегающих к ее устью прибрежных районах Оби в самом начале XVII в., т. е. к моменту присоединения этой части Западной Сибири к России» [6]. Он отмечает, что суффиксы -лар (-ляр), как и -тар (-тяр), -нар (-няр) употребляются для образования множественного числа в яуштинском диалекте томских татар. Кроме диалектов томских татар, А. П. Дульзон отметил наличие этих аффиксов в языках и диалектах народов соседних регионов: шорском, чулымско-тюркском, карагасском, камасинском, койбальском, кызыльском, сагайском, бельтирском, качинском, кюэрикском, черневом [6].
Однако на самом деле сделать предположение о языковой принадлежности генонима Дуларский только на основании тюркского характера морфемы -лар было бы несколько преждевременно. Возникает вполне закономерный вопрос об этноязыковой принадлежности основы генонимов ду-. Принимая во внимание замечание А. П. Дульзона о том, что аффикс -лар (-ляр) употребляется после основ на гласный и на ряд согласных, представ-
ляется обоснованным выделить в генонимах Дуларский/ Дулигатский основу ду-, которых насчитывается среди нерчинских генонимов целый ряд: Ду-ли-гарский, Княже Ду-ли-гарский, Перводу-ли-гарский, Ду-ли-гарский домаева, Второду-ли-гарский, 1 Ду-ли-гарский Епова. К этому же ряду родовых названий с корневой основой ду-могут быть отнесены и такие названия, как Ду-ройский и Ду-рулгуйский.
Последние два генонимных названия были восстановлены нами по результатам анализа собранного микротопонимического материала края. Как известно, генотопонимы составляют в количественном отношении крайне незначительное число в сравнении с топонимами отапеллятивного происхождения, характеризующими географические реалии. Тем не менее, зафиксированные нами генотопонимы составляют достаточно четкий ареал, будучи распространенными по поймам крупных рек Забайкалья: Аргуни, Шилки, Онона. На левом берегу р. Онон в Приаргунском районе расположено с. Дурой. Одним из правых притоков р. Онон является р. Дурул-гуйка, по берегам которой расположены села Старый Дурулгуй и Новый Дурулгуй. В шилкинском районе, в устье р. Шилка расположена д. Новая (Овечкино), прежнее название которой по словам старожилов - Дурой/Ду-рай. Название села Золотухино Дуралей изменили уже в советские времена на название Новоберезовское [ПМА 2004 г.]. В бассейне рр. Хила и Шилка нами зафиксированы топонимы с основой дур-: гора Вершина Дуралея, покос Дураково и проч., которые, на наш взгляд, представляют собой отгенонимные топонимы.
Отсутствие генонимных названий Дуройский и Ду-рулгуйский в ревизских описях тунгусов Нерчинского уезда ХУШ-ХІХ вв. служит косвенным указанием на их относительно давний возраст, дающее основание предполагать о том, что при ревизии ХУПІ-ХІХ вв. эти родовые объединения могли быть в составе каких-то других родов и могли быть записаны под иным генонимом.
В связи с этим выводом гипотетического характера полагаем, что корневая основа ду- «сохранилась» в тунгусских генонимах, будучи «оформленной» аффиксами разных языков, что само по себе отражает хронологический период развития самих тюркских языков. Не исключено, что генонимы с корневым ду- обнаруживают при лексической гипотетической реконструкции прежние вариации древнего родового названия Ду-л-ар и Ду-р-ой. Аффиксальное -ар генонима Дулар связано с тюркским периодом бытования генонима, тогда как суффиксальное окончание -ой ~ - ай «обнаруживает» функционирование генонима в монгольский период, на что указывает наличие древнего монгольского аффикса множественности -ай [7].
Наличие аффиксального -улг(уйский) названия Ду-рулгуйский отражает факт функционирования генонима в монгольский период истории Даурии, т. к. в отечественном монголоведении аффикс -уулга/уулгэ является одним
из двусоставных аффиксов образования имен существительных в монгольских языках, причем первый элемент аффиксального -уулга -уул/-уул имеет общемонгольский характер [8]. Таким образом, лексико-морфологический анализ генонимных названий Дуройский и Дурулгуй-ский позволяет предположить, что наличие древнемонгольского и собственно общемонгольского аффиксов в структуре названий и опосредует их «определение» как «монгольских» названий, т. е. бытовавших в монгольскую эпоху истории Северной Азии.
В результате этого выделение корневого ду- в ряде тунгусских генонимов Нерчинска можно объяснить только фактом относительно древнего возраста этих ге-нонимов. Понимание этого предполагает обращение и поиски адекватного объяснения семантического значения основы генонима в ряде тюркологических теорий по поводу этапов развития языков. В связи с этим уместно привести мнение Н. А. Баскакова о «...первичной двузвуковой структуре тюркского корня, который якобы первоначально состоял для многих слов из двух фонем типа СГ (С^, т. е. из согласного и гласного» [4]. Н. А. Баскаков, отмечая спорность суждения о первичной структуре двузвукового корня, указывал, что эта теория основана на материалах письменных древних памятников орхоно-енисейской и уйгурской письменности, которые не отражают полного звучания слов вследствие их несовершенства передачи на основе старых несовершенных систем алфавита, склоняется к мысли об объективности этой теории. Он пишет, что перечисленные древние тюркские корни «имеют в своем исходе более полную фонетическую форму, обычно со слабым согласным на конце, который в процессе фонетического развития либо слился с предшествующим гласным, образуя вместе с ним долгий гласный, либо полностью исчез» [4]. В итоге Н. А. Баскаков заключает, что этот процесс превращения сочетаний краткого гласного со слабым согласным (у, w, j, 1, 1, г, п) в долгий гласный и последующего превращения долгого гласного в краткий наблюдается часто и в современных тюркских языках.
Эти теоретического характера выводы известных тюркологов дают нам основание делать предположения об объективности выделения корневой основы ду- в тунгусских генонимах Нерчинска, которая в разные эпохи «оформлялась» разными аффиксами, в составе которых явно выделяются вышеуказанные слабые согласные 1, 1, г — Ду-л-ар/-Ду-л(и)-гат, Ду-р-ой. Выделение корневого ду- действительно может служить иллюстрацией тезиса о наличии древних двузвуковых сочетаний тюркских языков.
В связи с этими соображениями следует сказать, что этнонимы и генонимы, будучи одними из древних разрядов онимической лексики, наиболее архаичны, а потому и консервативны. В этом, естественно, основная роль фиксации лексико-семантического значения онима отведена корневой основе. Тогда как аффиксы, например,
множественного числа менее устойчивы к изменениям по своей природе, находясь на грани между формантами, выражающими словоизменительные и словообразовательные категории. К тому же эта часть онима более всего подвержена влиянию суперстрата, адстрата разного языкового происхождения. Замечено, что «многие из субстратов и адстратов, воздействовавших на формирование алтайских языков, пока остаются невыясненными, что, впрочем, характерно также и для индоевропейских языков, различие которых по всем уровням языков объясняется также воздействием невыясненных, неизвестных субстратов» [4].
Наличие лексических вариативов генонимов с корневым ду- с последующим согласным -л- (Дуларский, Дулигарский / Дулигатский и проч.) позволяет предположить, что генонимы с основой ду- сформировались или, что объективнее, отразили разные периоды развития тюркских языков, для которых были характерны явления ротацизма и ламбдаизма. Эти предварительные выводы, обоснованные на некоторых постулатах теорий тюркологов о процессах развития тюркских языков, являются одним из тех моментов, приводимых в качестве доказательной базы о тюркоязычном происхождении тунгусских генонимов с основой ду-.
Лексико-семантический анализ корневой основы ге-нонимов Дуларский, Дулигарский/Дулигатский, Дурой-ский, Дурулгуйский ду- предполагает семантическую связь с апеллятивом древнетюркского языка ]й1 «источник, ручей» [9], от которого в последующем в разных тюркских языках образовались производные гидрони-мические термины, например, алтайское дьюл ‘вода’, средне-чулымское, шорское, хакасское чул/шул ‘вода; река’[10]. В своей версии по поводу возможности семантизировать онимы от апеллятива дьюл ‘вода’ мы основываемся на сведениях Плано Карпини и Рубрука о так называемых «водяных монгалах» или су-моалах [11]. М. П. Алексеев в комментарии к сведениям францисканского монаха Гильома де Рубрука, посетившего в апреле 1254 г. Каракорум - столицу монгольской империи - пишет о том, что тот, по-видимому, мог видеться с Марко Поло, Плано Карпини, Бенедиктом Поляком вскоре после своего возвращения из Монголии в 1248 году. Алексеев обосновывает свое мнение тем, что Рубрук в своей книге, в которой могли найти отражение и полученные им сведения от итальянцев, побывавших до него в Северной Азии, упоминает о «водяных монгалах», приводя по этому поводу выдержку из сочинения Рубрука: «. там жили народы, по имени Су-Моал, т. е. Моалы вод, ибо су значит вода. Они живут рыбной ловлей и охотой, не имея никаких стад, ни крупных, ни мелких ...» [11, с. 17].
В этом комментарии М. П. Алексеев разъясняет, что «су-моал» означает “монголы (монгалы) вод”. О загадочных “монголах вод” упоминают и восточные историки, писатели: Вассаф (Абд-Алла-ибн-Фэдл-Алла-Вассаф), Абульфа. Плано Карпини различал «су-монгалов», т. е.
водяных монголов от «йека-монгалов» “великих монголов”. Н. Н. Козьмин полагал, что эти су-монгалы могли стать «основным элементом еще не сформировавшейся в эпоху Чингис-хана бурятской народности» [11].
Существуют мнения, относящие су-монгалов к татарам (по китайским источникам Ша-Ша), которые исторически сосуществовали с монголами и, вероятно, являлись одним из тюркских поколений (племен) Дома Хун-ну. Европейские путешественники посетили восточносибирские территории Азии в ХП-ХГУ вв., т. е. в период господства монголов, что и дало им возможность считать все встреченные ими народы монголами, т. е. живущими в пределах Монгольской империи. Однако то, что согласно сведениям иностранных путешественников, монголы подразделялись на су-монголов и йека-монголов, дает основание предполагать о делении по их хозяйственнобытовой деятельности. Возможно и то, что су-монгалы были отличны от «великих» (степных) монголов не только своим бытовым укладом, но и своей этнической принадлежностью, которая, судя по их быту, была несколько иной от быта степняков-скотоводов.
Согласно Н. А. Аристову, «могущественный союз дулу» существовал еще во времена хунну в западной части их владений, имея в своем составе и чуйские роды. «В Тюркском каганате племя дулу играло большую роль; в VII веке сложилось объединение племен дулу, которые кочевали на территории Семиречья. Род дулу был также в составе древних болгар и являлся княжеским родом, откуда происходили князья дунайских болгар» [12, с. 273]. Н. Я. Бичурин выделял отдельный Дом Дулга как другую ветвь потомков хунну, которая «по-монгольски называется ... Дулга [Тукюе]». Дом Дулга выделился и возвысился в начале VI в. н. э. с 552 по 745 год и правил всеми народами Северной Азии. «Предки Дулгаского рода представляли побочную линию Дома хунну и прозывались Ашина» [13, с.150]. Не исключено, что поздние дулигаты (дулга) и дулары (дулу) - это «осколки» кочевых конфедераций некогда могущественных империй хунну, тюрков и монголов.
Обращают на себя внимание слова Н.Я. Бичурина о том, что название одной из ветвей Дома хунну - Дул-га - это монгольское название, что подтверждает нашу гипотезу об опосредованном влиянии контактирующих языков ареального союза на образование лексической формы «тунгусских» родовых названий с основой ду(л)-/ ду(р)-. Это предположение обусловлено следующими соображениями по поводу семантики экзонима «водяные монгалы» или су-моал, связанное с историческим развитием тюркских языков в пределах диахронного ареальноязыкового союза. Полагая, что это экзонимное название обусловлено принципом вторичной мотивированности, лексически связанного с древнетюркским jй1 ‘источник, ручей’, семантически аналогичного тюркскому апелля-тиву су ~ сув-/суба ‘вода’, попробуем представить свои соображения по поводу этимологии экзонимного су-
моал.
Этот семантический ряд обозначения воды в тюркских языках, на наш взгляд, иллюстрирует мнение Б. А. Серебренникова о характерном звуковом ряде для тюркомонгольских языков, когда «анлаутное j, который в тюркских языках или сохранился, или преобразовался в ?, с, или исчез, а в монгольских языках изменился в d- , вероятно, через промежуточную ступень ? (]-> ? > d-)» [14, с.105]. В связи с этим представляется возможным объяснить наличие лексических вариаций/ дьюл и су ~ сув-/ суба ‘вода’ посредством лингвистических явлений конвергентного характера при условии наличия ареального языкового союза. Возможно, что и тунгусские генонимы Нерчинского уезда ХУГ-ХХХ вв. могут служить своего рода иллюстрацией этого положения, проявляя языковые моменты диахронной конвергенции, позволяющей соотнести все эти родовые названия в один этологический ряд. К тому же наличие d- в анлауте позволяет говорить о функционировании генонимов в монгольский период истории Даурии.
Однако вышеизложенное объяснение генонима как «водяные монгалы» или «монголы вод» иллюстрирует собственно этнонимическое значение генонима, возникшее на основе языковой омонимии и косвенно указывающее на хозяйственно-бытовые занятия «водяных» монголов. На самом деле семантика корневой основы ду-тунгусских генонимов может отражать весьма древние понятия. С этих позиций перспективным представляется обращение к некоторым генонимам народов Сибири в аспекте синхронном.
Так, лексически близким к вышеупомянутым генони-мам Дуларский/ Дулигатский является этноним одной из тюркоязычных народностей, близкой по языку к якутам, как долганы. В языковом отношении любопытен факт сопоставления этнонима долган с генонимным дулган. Б. О. Долгих в статье «Происхождение долган» заметил, что «уже в начале нашего столетия название долган самими долганами, особенно восточной их частью, произносится, может быть, в результате якутской фонетики, как дулган» [15, с. 106]. Это наблюдение Б. О. Долгих, основанное на свидетельстве В. Н. Васильева, о вариации этнонима дол-ган/дулган является весомым условием для нашей попытки сопоставления генонима тунгусов Нерчинска Дулигат-ский с этнонимным долган/дулган. Основу генонима Ду-лигатский ду(л)- предположительно можем сопоставить с самоназванием долган тыа-киhи «лесные люди», в случае которого и появится возможность выяснить собственно доэтнонимическое значение генонима, равно как и этнонима долган/дулган.
Доэтнонимическое, т. е. исходное этимологическое значение генонимного Дулигатский/долган может быть связано и с упомянутым Б. О. Долгих исконным значением этнонима долган тыа-киhи «лесные люди». В случае этого сопоставления возникает необходимость пояснения произошедших фонетических изменений от формы
тыа-киhи до ду(лг)-. Корневое ду-, будучи в разные эпохи «оформленным» разными аффиксами, в составе которых явно выделяются вышеуказанные слабые согласные 1, 1, г Ду-л-ар/-Ду-л(и)-гат, Ду-р-ой - действительно может иллюстрировать тезис о наличии древних двузвуковых сочетаний тюркских языков и тем самым быть отправной точкой для выделения изначальной формы ду-.
Исследователями монгольских языков отмечен «переход исконного 1 в звонкий d почти повсеместно в юговосточных и южных халхаских диалектах, в некоторых чахарских диалектах и в языке монголов Ордоса» (16, с. 37-38; 17, с. 103; 18, с.73], позволяющее нам делать предположение о том, что анлаутное согласное 1- исторического этнонима долган тыа-киhи изменилось на более слабый d- монгольских языков, т.е. изначальная форма тыа [1уа]- превратилась в дыа- ^уа]. Транслитерация изначального тыа [1уа]- в дыа- ^уа] в этнониме Дулга, полагаем, могла произойти при посредстве носителей каких-то юго-восточных, южных, ордосских или чахар-ских диалектоносителей монгольского языка.
В отношении звукоряда гласного дифтонгоида долганского -ыа- возможно предположить, что этот ряд мог быть заменен на гласную -у- онима Дулга, также опосредованный фактом транслитерационного характера. В. И. Рассадин в качестве отличительной черты бурятского языка наряду с другими фонетическими моментами отмечает наличие смешаннорядной фонемы э вместо переднерядного е других монгольских языков. «Этот бурятский звук э акустически близок к русскому ы или к тюркскому смешанному ы и отличается от них только своим более открытым характером. Не случайно поэтому, когда приходится передавать бурятские слова средствами русской орфографии, то бурятский звук э (графическое э) почти всегда обозначают буквой ы... Особенно закрытый характер носит фонема э в речи западных бурят, почти приближаясь к ы» [18, с.15]. Примечательно, что подобного рода явление зафиксировано лингвистами-монголоведами (например, Н. Н. Поппе) и в дагурском языке. В. И. Рассадин объясняет это явление в системе гласного звукоряда влиянием тунгусо-маньчжурских языков, «так как для тунгусо-маньчжурских языков как раз и характерно подобное произношение звука э (в них, кстати, он тоже гласный смешанного ряда), бывающего подчас даже огубленным» [18, с.16].
Однако данная гипотеза о природе этого явления приемлема в отношении, возможно, дагурского языка, объясняемое ареальным языковым контактами каких-то этнических групп на территории исторической Даурии, из которых впоследствии выделились и т. н. «тунгусские» роды Нерчинского уезда. А чем объяснимо наличие подобного рода явления в диалектах западных бурят? Напомним, что подобное явление замечено и в тюркских языках. Не могло ли это явление остаться в бурятском, дагурском языках как реликтовое, имеющее аналоги в долганском языке, например.
В старописьменном монгольском языке центральнорядная слабоогубленная гласная 0 произносилась только в первом слоге, тогда как во втором слоге читалась как Y. Это положение вполне объясняет образование этноним-ного Ду-лу, которое в старомонгольском могло иметь исходную форму де-лу. В. И. Рассадин отмечает, что «наиболее развито оканье в дагурском языке и в монгольских диалектах Внутренней Монголии, где оно пронизывает буквально всю систему вокализма» [18, с.11].
В последующие периоды в связи с историческим развитием языка древняя фонема о в монгольских языках преобразовалась в у. В. И. Рассадин пишет, что «появление звука у на месте о наблюдается в бурятском языке и в других монгольских языках» [18, с.13]. Он проводит аналогию артикуляционных особенностей бурятского 0 и дагурского э: «Произносимые с той же ротовой артикуляцией, что и звук э в этих словах в других бурятских говорах, правомерно объяснить влиянием тунгусоманьчжурских языков, особенно эвенкийского.» [18, с.20].
Появление фонемы 0 на месте исконной древней фонемы е, вследствие «перелома» гласного е, можно проиллюстрировать на примере исторических онимов, таких, например, как лексическая вариативность тьйеле/теле/ телеут(ы) ~ Ду-лу/Ду-лигаад/ Дулигатский/ Дулигарский < Д0-лу < тыа-кики/кижи. Подобная вариативность обусловлена также наличием в среде тунгусских родов Нерчинска Долоцкого/Долотского рода. Основа этого слова могла произойти именно от формы Де-лу.
Отмечаемый многими исследователями факт территориальных передвижений родоплеменных групп населения Сибири, особенно в период колонизации русскими, не противоречит, а напротив, объективирует возможность связать тунгусов-дуликагиров Нерчинского уезда с долганами, платившими ясак в Столбовское зимовье, расположенное в западной части Якутского уезда, едиными в прошлом этническими отношениями. Б. О. Долгих пишет, что в 1639-1640 гг. «у Столбов платили ясак тунгусы Долганского...рода», родовое имя которых он считает территориально-племенным [19]. В своей статье «Происхождение долган» Б. О. Долгих пишет, что «только на Лене, у устьев Вилюя и Муны и близ побережья Охотского моря были встречены русскими отдельные тунгусские роды с названием долган» [15]. Это сведение дает представление об их территориальном расселении, способствовавшем распространенному мнению о том, что в XVII в. народности долган не существовало.
Опираясь на данные ревизских описей инородческого населения Сибири, Б. О. Долгих пишет, что хотя и не значилась такая народность как долганы в ревизиях 1832-1839 гг., 1851-1852 гг., 1858-1859 гг., однако в свое время, т.е. в 1824 г. были, тем не менее, образованы Долгано-Есейская и Долгано-Тунгусская инородные управы [15]. Вероятнее всего предположить, что в 8-й, 9-й и 10-й ревизиях долганы были записа-
ны под общим названием тунгусы, подобно тому, как буряты (судя по их антропонимам тибет-монгольского происхождения) были записаны в ревизских описях как инородцы. Мнение Б. О. Долгих о значении названия долган как «средний (срединный)», «внутренний» по отношению к каким-либо нижним или верхним по течению реки обитателям берегов реки [15], в данном случае р. Лены, вряд ли соответствует этимологии этнонима. Нам представляется более вероятным соотнести этимон этнонима долган со значением самоназвания долган тыа-киhи «лесные люди». В случае вероятности подобного сопоставления выявляется, что поздние долганы, ранее известные как тыа-к^и «лесные люди» входили в состав т. н. лесных народов, известных по тексту «Сокровенного сказания» 1240 г. Именно лесные народы в более поздний период истории Сибири стали, по-видимому, той этнической ойкуменой народов и народностей Северной Азии, откуда выделились многие, в том числе и тунгусы-дуликагиры и инородцы-буряты Нерчинского уезда.
Не имея возможности сравнить и сопоставить тип хозяйственного уклада тунгусов-дуликагиров за скудостью прямых сообщений по этому вопросу, мы полагаем возможным предположить о роде хозяйственно-бытовой деятельности тунгусов-дуликагиров как, прежде всего, о рыболовах и охотниках. Историки выделяют среди тунгусского населения Нерчинска как кочевых тунгусов, так и оседлых [1, с.86]. Более всего оседлых тунгусов проживало в Оловской, Маньковской, Урульгинской и Шундуинской инородных управах [1]. Оседлые роды нерчинских тунгусов вели охотничье-рыболовецкий тип хозяйствования, что определяло традиционные места их обитания по поймам крупных рек Забайкалья - шилке, Нерче, Аргуни, Онону, совпадающее с «родовыми» территориями Дулигатских родов [1].
Т. Б. Уварова отмечает, что тунгусы, например, Уруль-гинской и Оловской управ проживали преимущественно в деревянных юртах, что естественно, свидетельствует об их оседлости [2]. Оседлый образ жизни долган отмечает Б. О. Долгих, ссылаясь в свою очередь на сведения А. Ф. Миддендорфа, утверждавшего, что встреченные им долганы на Таймыре в 1843 г. «жили оседло» [15, с. 96]. «Занятиями долган в 1926-1927 гг. были охотничий промысел, оленеводство и рыболовство» [15, с. 99].
Сопоставление всех этих сведений быта тунгусов-дуликагиров и долган, выявляющее их оседлость, преимущественное занятие рыболовством вкупе с фактом довольно активного ассимиляционного процесса, обусловившего смену культурных устоев и традиционного мировоззрения тунгусов Нерчинска, и опосредуют наше предположение о генезисе тунгусов-дуликагиров с долганами, также испытавших подобного рода влияние русских. Т. Б. Уварова констатирует, что ХК-ХХ вв. стали для нерчинских тунгусов временем глубокой перестройки традиционного быта в связи с приходом русскоязыч-
ного населения в Восточную Сибирь. «Население, переходившее к (полной) оседлости, как правило, быстро перенимало новый, свойственный русскому населению бытовой уклад» [2, с. 147]. Примерно такое же суждение о культуре долган приводит Б. О. Долгих, предлагая считать культуру и быт долган «скрещенной из тунгусских, якутских и русских элементов» [15, с. 133].
Для нашего исследования любопытно то, что Б.О. Долгих уделяет внимание факту смешения и неразличимости донготов, бывших одним из подразделений долган, и долган, записанных под общим названием До-горской род согласно карте Енисейской губернии 1822 г.[15]. На наш взгляд, генонимное «Догорский род» как раз и согласуется с предложенной нами выше трактовкой генонимных основ ду-/де тунгусских родовых названий Дулигарский/Дулигатский/Дуларский/Долоцкий как первоначальной формы этнонимов долган и донгот.
К тому же лингвистический анализ генонимов Дулигатский, Дуларский, Долоцкий позволяет предположить о том, что долганы, обнаруженные впервые как отдельная народность А. Ф. Миддендорфом и А. М. Кастреном на территории Таймыра в ХГХ в. и говорившие в 1843-1846 гг. уже на якутском языке, имеют одно и то же происхождение с тунгусами-дуликагирами Нерчинска на основании того, что историческое самоназвание долган тыа-киhи «лесной народ» сопоставимо с корневой основой нерчинских генонимов, обнаруживая некогда единое начало. Известно, что кики или кижи «человек/народ» - одно из древних самоназваний тюркоязычных племен Северной Азии, что косвенным образом доказывает тюркское происхождение как долган, так и тунгусов-дуликагиров, потомков могущественных Дулу и Дулга.
Заметим, что под своего рода средневековым социо-нимом «лесные народы», известным по тексту «Сокровенного сказания монголов», подразумевались племена разной этноязыковой принадлежности, включая и тюркоязычные, и, вероятно, самодийские родоплеменные объединения. В более поздние периоды истории Северной Азии эти племена были записаны в первых русских документах, в основном, по сбору ясака и учету в связи с этим подушевого населения Даурии под общим названием тунгусы и инородцы. В сочинениях иностранных путешественников, посетивших земли Северной Тарта-рии в Х^-Х^ вв., эти племена остались как «водяные монгалы», отличающиеся по роду своих занятий от степных монголов.
Еще одним важным фактом древнего происхождения генонимов Дулигарский/Дулигатский/Дуларский/До-лоцкий, как и этнонима долган является упоминание Н. Я. Бичурина о том, что «предки Дулгаского рода представляли побочную линию Дома хунну и прозывались Ашина» [12]. Как нам представляется, упомянутое название «Ашина» могло быть транслитерированным (в несколько искаженном виде) вариантом экзонимного
жиган, которое можно сравнить с родовым названием долган Эдян (Адян) или Эдиген, приписанных по переписи 1926-1927 гг. к бывшей Жигано-Тунгусской управе на территории Таймыра и Анабарского района Якутской АССР, согласно данным Б. О. Долгих [15].
Таким образом, представленные соображения лингвистической интерпретации этнонимно-генонимных названий как ныне тюркоязычных долган, так и тунгусоязычных инородцев-дуликагиров Нерчинска позволяют высветить не только факты собственно языкового, ономастического плана, но и определить некоторые моменты исторического прошлого народов Сибири. Крайне перспективными с этих позиций являются исследования родовых названий тунгусов и инородцев Нерчинского уезда XVII в., которые позволят реконструировать многие «белые пятна» в исторической судьбе автохтонов Северной Азии.
Л и т е р а т у р а
1. Государственный архив Забайкальского края. Ф.1, Оп. 1/5. Д. 17513. 1816 г.
2. Уварова Т. Б. Нерчинские эвенки в XVШ-XX веках. Изд. 2-е, доп. М.: ИНИОН РАН, 2006. 172 с.
3. Дмитриева Л. В. Из этимологии названий растений в тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языках // Исследования в области этимологии алтайских языков. Л., 1979. С. 135-191.
4. Баскаков Н. А. Алтайская семья языков и ее изучение/ Н.А. Баскаков. М.: Наука, 1981. 135 с.
5. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков: материалы к этимологическому словарю. / Ответ, ред. В. И.
Цинциус. Т. 1. Л.: Наука, 1975. 672 с.
6. Дульзон А. П. Диалекты татар - аборигенов Томи // Ученые записки. Том. XV. Томск, 1956. С. 297-379.
7. Семенова В. И. Бурятская генеалогическая терминология // Актуальные проблемы бурятского языка, литературы, истории: тез. докл. науч.-практ. конф. Иркутск: ИГУ, 2000. С. 33-35.
8. Рассадин В. И. Очерки по морфологии и словообразованию монгольских языков. Элиста: Изд-во КГУ, 2008. 234 с.
9. Древнетюркский словарь / под ред. В. М. Наделяева и др. Л., 19б9. 676 с.
10. Малолетко А. М. Палеотопонимика. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1992. 264 с.
11. Алексеев М. П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей XIII-XVII вв. / Введ., ред. и коммент. М.П. Алексеева. Т. 1 Иркутск: КрайГИЗ, 1932. 368 с.
12. Бичурин Н. Я. Статистическое описание Китайской империи: в 2-х ч. М.: Восточный Дом, 2002. C. 273.
13. Каховский В. Ф. Происхождение чувашского народа /В. Ф. Каховский. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2003. 463 с.
14. Новикова К. А. Названия домашних животных в тунгусо-маньчжурских языках // Исследования в области этимологии алтайских языков. Л., 1979. С. 53-134.
15. Долгих Б. О. Происхождение долган // Труды Инст-та этнографии. Сибирский этнографический сборник. М., 1963. Т. 84. Вып. 5. С. 92-141.
16. Тодаева Б. X. Грамматика современного монгольского языка. Фонетика и морфология. М., 1951. С. 37-38.
17. Poppe N. Introduction to Mongolian Comparative Studies. Helsinki, 1955. p. 103.
18. Рассадин В. И. Очерки по исторической фонетике бурятского языка. М.: Наука, 1982. 199 с.
19. Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке. М.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1960. 621 с.
R. G. Zhamsaranova
About the tribal proper names of Tungus people Duligarsky/Duligatsky
The article deals with the problem of the linguistic belonging of the tribal proper names of Tungus people of the historical Dauria Duligarsky/Duligatsky of XVII-XIX centuries. The linguistic analysis of these onomas gives us the opportunity to combine them with the ethnonymic names of great confederations of Dulu and Dulga - the descendants of ancient Hunnu during the period of Turkish kaganats of VI-VII centuries and to tie their origin with one of modern Turkish people as Dolgans. It makes us to suppose about the meaning of the names of Tungus Duligarsky/Duligatsky as ‘forest people’, which coincide with the semantic of the ancient proper kin’s name of Dolgans as Tya-kihi. The meaning of the so called middle-aged ‘forest people’ is concurred with the traditional way of life as well as of Dolgans who are famous as hunters and fishermen and of Tungus-Duligats of Nerchinsk.
Key words: tribal proper names of Tungus; Duligarsky/Duligatsky; XVII-XIX centuries; Dulu and Dulga; ancient Hunnu; Dolgans; Tya-kihi; ‘forest people’.
