CC BY
40
УДК 008.001
Morozova I.N. ABOUT THE PHILISIPHICAL AND CULTURAL BACKGROUNDS OF SPITITUAL AND MORAL EDUCATION: PRACTICE QUESTUIONS, METHODOLOGICAL DIRECTIONS OF RESEARCH. The article considers actual for modern Russian culture problems of theory and practice of spiritual and moral education. The author used works of domestic and western sociologists, philosophers, theologians with the aim to systematize and integrate the perspective aspects of philosophical and culturological research of the problem.
Key words: spiritual and moral education, cultural space, cultural discretisation, traditional spiritual values, cultural integration.
И.Н. Морозова, канд. культурологии, доц. ЧГАКИ, г. Челябинск, E-mail: [email protected]
О ФИЛОСОФСКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИХ ПРЕДПОСЫЛКАХ ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ: ВОПРОСЫ ПРАКТИКИ, МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ
В статье рассматриваются актуальные для современной российской культуры вопросы теории и практики духовно-нравственного воспитания. Автором привлекаются работы отечественных и западных социологов, философов, религиоведов с целью систематизации и интеграции перспективных аспектов философско-культурологического исследования проблемы.
Ключевые слова: духовно-нравственное воспитание, культурное пространство, культурная дискретность, традиционные духовные ценности, культурная интеграция.
Динамика современных образовательных стратегий на протяжении последних десятилетий формируется социально-культурным контекстом перемен и преобразований российского общества. Радикальные трансформации отечественного культурного пространства, появление новых и изменение традиционных составляющих его культурного восприятия (например, религии) в совокупности составляют достаточно мозаичную картину. Понятие духовно-нравственного воспитания в статье используется как десигнант учебного курса «Основы религиозных культур и светской этики» (в дальнейшем ОРКСЭ), апробация которого проходила на основании Поручения Президента Российской Федерации от 2 августа 2009 г. (Пр-2009 ВП-П44-4632) и Распоряжения Председателя Правительства Российской Федерации от 11 августа 2009 г. (ВП-П44-4632) в формате эксперимента в 21 субъекте РФ (информация о его результатах на сайте Министерства образования и науки РФ www.mon.gov.ru).
Дискуссия, предшествующая введению учебного курса в принятой конкретной форме (а также весь комплекс практических мероприятий), в известной мере могут быть рассмотрены как своеобразная культурная модель, отразившая отношение российского общества к проблематике духовно-нравственного воспитания в целом. Вопросы духовно-нравственного воспитания определяются в качестве базовых для содержания современного образовательного процесса. В то же время деятельность отечественного образовательного учреждения осуществляется в уникальной для российской культуры ситуации неопределенности общекультурной идентичности, ценностно-целевого кризиса в обществе, культурной дискретности. Постмодернистский образ ризомы, использующийся для символической ха-ратеристики российского культурного пространства, подчеркивает нестабильность, возможность изменения, отсутствие центра в последнем. Философско-культурологическая проблематика культурного пространства рассмотрена в работах А.Н. Быстровой, Г.Ч.Гусейнова, С.Н. Иконниковой, В.Л. Каганского, В.А. Тишкова [1].
Выделим, ввиду невозможности представить весь спектр общественной дискуссии (начиная с обсуждения вопроса о преподавании в школе основ православной культуры, введения курса духовно-нравственной культуры и до варианта ОРКСЭ), в качестве схематического допущения две позиции. Во-первых, принятие традиционных для культуры нашего Отечества духовных ценностей в качестве способных выполнить функции культурной интеграции, регенерации культуры [2]. В связи с этим направлением обратим внимание на понятие культуроцентристской образовательной парадигмы, раскрытое А.С. Запесоцким [3, с. 312, с. 314, с. 323, с. 324]. В соответствии с ней содержание образования, его приоритеты определяются спецификой отечественной культуры [3, с. 312]. Культуроцентристская образовательная парадигма, отмечает известный российский ученый,
«...лишена тоталитарности коммунистического воспитания и безответственности западного субъектоцентрированного либерализма» [3, с. 323].
Второй подход заключен в полагании культурного универсализма (понятого в контекстах идеологии глобализма как космополитизм), либерализма, мировоззренческой «атомизации» личности, сопровождающейся кризисом ценностей, смыслооб-разования [3, с. 323]. Принцип мировоззренческого плюрализма - базовый для принятого варианта ОРКСЭ. В предложенном проективном учебно-тематическом плане ОРКСЭ тема первого блока «Введение. Духовные ценности и нравственные идеалы в жизни человека и общества» по существу, не получает адекватного, вплоть до окончания курса (Блок 4. Духовные традиции многонационального народа России), развития. Программа ОРКСЭ ориентирована в большей степени на принцип субъективного антропологизма [термин Запесоцкого - см.: 3, с. 324].
В качестве эмпирических оснований философско-культурологической интерпретации структурно-содержательных особенностей курса ОРКСЭ рассмотрим некоторые статистические данные. Так, на стадии апробации из шести модулей курса ОРКСЭ модуль «Основы светской этики» выбрали 42% родителей (соответственно, «Основы православной культуры» - 30 %, «Основы мировых религиозных культур» - 18 %, «Основы исламской культуры» - 9%, «Основы буддийской культуры» - 1%, «Основы иудейской культуры» - менее 1 %). Показательно, что на заседании Общественного совета при Министерстве образования и науки РФ в качестве одного из возникавших в период эксперимента затрудений, было отмечено неприятие со стороны определенной группы родителей и детей любых форм знакомства с религией. Однако общетеоретические основания модуля «Основы светской этики» нуждаются в уточнении и проработке. Тема о принципиальной возможности нравственности, независимой от религии, была вынесена на научно-исследовательский конкурс, объявленный в 2010 г. Институтом философии РАН и международным фондом «Знание» (в то время как модуль «Основы светской этики», как видим, избран большинством участников эскперимента уже в 2009 г.). Неоднозначным представляется выбор возраста учащихся (4-5 классы), определенных для апробации курса (в связи с адекватностью их восприятия идеи духовно-мировоззренческого плюрализма). В таком случае важным направлением в изучении философско-культурологических аспектов темы становится вопрос о духовно-нравственной безопасности личности обучаемого.
Выбор модулей (и в целом, отношения к проблеме духовнонравственного воспитания) по существу, изначально был определен особенностями взаимоотношения светского и религиозного начал в современной российской культуре. Определенные аналогии в оценке последней, по нашему мнению, можно усмотреть в высказывании О.Е. Казминой об определении акцен-
тов в понимании «светского» (применительно к формулировке «светское государство»). В своем фундаментальном труде о Русской православной церкви, религиозной ситуации в России она пишет: «Можно согласиться с позицией некоторых исследователей, высказывавших мнение, что ситуация могла бы быть менее острой при отсутствии определения «светское государство», или если бы вместе него была использована более мягкая формулировка «государство, нейтрально относящееся к религии», или «нейтрально относящееся к религии государство» [4, с. 174]. В нашем случае мы имеем ввиду формулировку курса («Основы религиозных культур и светской этики»), в котором союз «и» выполняет семантическую функцию разделения, а не культурной интеграции.
Приведенный выше практический материал, на наш взгляд, свидетельствует о необходимости системного осмысления всего комплекса философско-культурологических предпосылок, разработки методологии духовно-нравственного воспитания в российском образовании. В отечественной научно-образовательной среде отношение к религии остается неоднозначным. Последнее сказывается и на профессионально-познавательной ориентации ученого (в том числе и в принятии теоретических решений, имеющих практический резонанс). На наш взгляд, именно «инокуль-турность» религиозного по отношению к светскому (равно как и наоборот) и составляет особенности современной российской социокультурной ситуации. Проблемность положения религии в России (возможно, и парадоксальность) в ее, с одной стороны, возможности фактического присутствия, и действования в социуме, и, с другой, - отсутствия полноценной включенности в культуру (поскольку сущность последней представлена в системе образования). Взаимное непонимание, неприятие основывается в данном случае на практическом незнании культурных кодов, «языков» светского и религиозного начал в культуре.
Представляется, что ограничения (и стереотипы), связанные с принятыми в рамках определенной научной специальности методологическими параметрами и стандартами, преодолеваются именно в рамках культурологического подхода. Системное, интегративное исследование основных философско-культурологических теорий и концепций, рассматривающих роль религии в современной культуре, актуально в определении параметров и направлений культурно-образовательного диалога в социуме [5]. На наш взгляд, особое значение, с точки зрения теоретико-познавательной и практической перспектив, имеет изучение опыта исследования культурных противоречий западного общества; обоснование культурного значения религии в современной секулярной культуре представителями сциенти-стсткого направления (поскольку именно западные модели и образцы изначально оказались принятыми в качестве идеальных, в том числе и образовательных образцов). Нами были использованы тексты зарубежных философов, социологов, религиоведов (в том числе и не переводившиеся на русский язык).
Обозначим в самом общем виде некоторые значимые в контексте нашей темы моменты в истории и современном состоянии философско-культурологического дискурса о религии. Ключевой фигурой и «точкой отсчета» в данном вопросе остается М. Вебер, его теория западного рационализма. Разработанная М. Вебером социально-философская концепция в целом, отдельные идеи, получившие особую известность (например, о раз-волшебствовании современной культуры), привлекаются в качестве философского основания и в рамках парадигмы культуры постсовременности [6, р. 175]. В. Шлухтер, в контексте исследования социально-философского наследия М. Вебера, рассматривает вопрос и о будущем религии [7, р. 249-261]. В перспективе негативной для культуры альтернативы следует, заключает Шлухтер, проектировать миссионерское будущее религии (даже в случае, если проблемы религии не находятся в гармоническом соответствии с позицией, занимаемой ученым) [7, р. 261]. Один из современных естественнонаучных проектов «изобретения» сакрального представлен С.А. Кауфманом, директором Института биологии сложных систем и информатики, профессором Университета в Калгари (Канада) [8]. Определяя в качестве основных проблем секулярного общества, редукционизм научного мировоззрения, агностический и секулярный гуманизм (сопровождаемый, но не всегда, состояниями бездуховности), ученый отмечает преимущественно потребительскую ориентацию современного индустриализированного мирах [8, р. 9]. «Возможно, - полагает Кауфман, - обнаружение творческого потенциала в природе сакрального, независимо от атеистического или религиозного мировоззрения» [8, р. 59].
Понимание культурной будущности религии как возвращения сакрального развивал известный американский социальный философ Д. Белл. Статья Д. Белла о возвращении сакрального («The returned of the sacred? The argument on the future of religion»), равно как и книга о культурных противоречиях капитализма (D. Bell. The cultural contradictions of capitalism), в которой есть отдельная глава о религии и культуре в постиндустриальную эпоху (термин Бэлла), в отечественной научной и справочной литературе никогда не рассматривались в культурологическом контексте. Обратим внимание, что Д. Белл высказывался об особом значении религии как культурной памяти [9, p. 420], всегда «живом» культурном феномене, «обслуживающем» экзистенциальные потребности человека [9, p. 429]. К фундаментальным «разрывам» духовной культуры модерна западные исследователи относят отделение эстетического от этического, религии [9, p. 431; 10; 11].
Зарубежными и отечественными философами и социологами была обоснована социально-культурная миссия религии в постсовременности, положение о позитивной роли религии в культурной динамике (например, у Н. Бердяева, П. Сорокина, М. Элиаде, Н. Хренова [12]). По существу, вся история социально-философского (равно как и теологического) знания, рассмотренная в перспективе культурологической интепрета-ции, свободной от постулирования противоположенности сакрального и секулярного, оказывается основанием для новационных выводов относительно генеральных тенденций единой духовной культуры.
Создание адекватной теоретико-культурологической модели духовно-нравсвтвенного воспитания невозможно без привлечения основных научных результатов теории секуляризации. Оставляя за пределами статьи подробное рассмотрение понятия секуляризации (равно как и весь круг вопросов и проблем, с ним связанных) [13; 14], обратим внимание на некоторые существенные в историко-культурологическом аспекте изменения акцентов в его интерпретации. Во-первых, к разряду общих следует отнести тезис о неудовлетворительности классического понимания секуляризации. В 1966 г. П. Бергером было высказано суждение о ложности положения: «мы живем в секуляризированном мире». В то же время критическое отношение к классической концепции секуляризации не означает единодушия его теоретической оценке современными авторами [15]. Х. Касановой было высказано положение о деприватизации религии [16]. Понятие «деприватизация», полагает Х. Касанова, описывает процесс включения религий в жизнь общества и культуры, сопровождаемый отказом со стороны религиозных традиций (что происходит повсюду в мире) принять маргинальную и «приватизированную» роль, предназначенную им рамками теорий модернизации и секуляризации. Известный социолог религии подчеркивает фундаментальные различия церквей в Европе и деноминаций в Америке (в то время как в России за основу принятого после Перестройки закона о свободе совести и религиозных объединениях была взята именно американская модель).
В отличие от Европы, американский деноминационализм -система естественного признания «детерриториализированных» свободных религиозных институтов и ассоциаций в гражданском обществе, без государственного регулирования и вмешательства. Бесконечное разнообразие деноминационных конфессий в Америке формирует в общественном мнении единый моральный код, веру в Бога, что не предполагает проповеди в качестве истинной только своей религии. Американский деноми-национализм и конфессиональные национальные церкви в Европе - два различных историко-культурных основания в аналитике современного положения религии в обществе.
Во-вторых, для современной западной культуры характерно отношение к сакральному как к предмету личного, а не общественного интереса, как к своего рода товару [17; 18]. Секуляризация в российской культуре происходит в ситуации радикальных трансформаций идентичности. В связи с этим приоритетной тенденцией культурной (и, соответственно, образовательной политики) определяется культурная интеграция. В отличие от России, нетрадиционные религиозные движения на западе преобразовались в культурную традицию, не оказывая на нее атомизирующего воздействия.
В-третьих, значимым направлением в постсекулярном дискурсе является тема диалога всех субъектов культурного сообщества [18]. В концепции Ю. Хабермаса культурная и социальная секуляризация понимается «...как двоякий образовательный процесс, заставляющий как просветительские традиции, так
и традции религиозных учений осмыслить пределы каждого из этих воззрений» [19, с. 43]. Исключение религиозного языка из присутствия в общественном мнении, по Хабермасу, ставит под сомнение демократичность процесса принятия решений. Религия в обществе выполняет аксиологическую и социально-интегративную функции. Формирование «диалоговых зон», на основе взаимопонимания и трансформации сознания участников общественного дискурса, оказывается условием для достижения согласия и гражданской солидарности. С учетом всех обозначенных выше трудностей концепция Ю. Хабермаса может быть оценена и как вариант для будущего маневра между двумя крайностями: с одной стороны, полным «изгнанием» религии из общественной сферы, с другой - ее безоговорочным включением в социум.
В представленных некоторых из перспективных, на наш взгляд, направлениях философско-культурологического исследования духовно-нравственного воспитания, важным остается социокультурный (и, как следствие, культурно-образовательный) диалог по вопросам религии. В сложившейся культурной ситуации базовым образовательным проектом в духовно-нравственном воспитании мог бы стать учебный курс, ориентированный всецело на историко-культурное духовное наследие страны и региона (местности, в которой осуществляется преподавание). В таком случае мировоззренческая сегментарность курса ОРКСЭ, о котором шла речь выше, преодолевается принципами куль-туроцентричности, культурной интеграции, что актуально для современной российской культуры.
Библиографический список
1. Тишков, В.А. Культурный смысл пространства // Этнографическое обозрение. - 2004. - № 1.
2. Корольков, А.А. Духовная антропология. - СПб., 2005.
3. Запесоцкий, А.С. Образование. Философия, культурология, политика. - М., 2003.
4. Казьмина, О.Е. Русская Православная Церковь и новая религиозная ситуация в России: этноконфессиональная составляющая проблемы. - М., 2009.
5. Лебедев, С.Д. О взаимодействии светского и религиозного в российском образовании (по материалам социологических исследований) // Религия и право. - 2004. - № 1.
6. Schluchter, W. The Rise of Western Rationalism. Max Weber's Developmental History / W. Schluchter. - University of California Press, 1985.
7. Schluchter, W. The future of religion / W. Schluchter // Culture and Society. Contemporary debates. Ed. by J.C. Alexander, S. Seidman. -Cambridge University Press, 1990.
8. Kauffman, S.A. Reinventing the Sacred. A New View of Science, Reason and Religion / S.A. Kauffman. - A Member of the Persus Books Group, New York, 2008.
9. Bell, D. The return of the sacred? The argument on the future of religion / D. Bell // Brritish Journal of Sociology 28 (1977).
10. Вельш, В. Наш постмодерний модерн / пер. з шм. А.Л. Богачева, М.Д. КултаевоТ, Л.А. Ситшченко. - Киев, 2004.
11. Кьеркегор, С. Страх и трепет. - М., 2011.
12. Хренов, Н.А. Воля к сакральному. - СПб., 2006.
13. Taylor, С. A Secular Age. - Cambridge, 2007.
14. Пиралишвили, З.О. Секуляризация и проблема размещения сакрального // Религиоведение. - 2007. - № 4.
15. Узланер, Д.А. Становление неоклассической модели секуляризации в западной социологии религии второй половины XX в. // Религиоведение. - 2008. - № 2.
16. Casanova, J. Public religions in the Modern World / J. Casanova. - Chicago and London: The University of Chicago Press, 1994.
17. Religion in Modern Times, An Interpretive Anthology / Ed. Linda Woodhead and P.Heelas. - Blackwell Publishers, 2000.
18. Feijter, I. The Art of Dialogue. Religion, Communicication and Global Media Culture / I. Feijter. Berlin: LIT VERLAG, 2007.
19. Хабермас, Ю. Диалектика секуляризации: о разуме и религии / Ю. Хабермас, Й. Ратцингер (Бенедикт XVI). - М., 2006.
Bibliography
1. Tishkov, V.A. Kuljturnihyj smihsl prostranstva // Ehtnograficheskoe obozrenie. - 2004. - № 1.
2. Koroljkov, A.A. Dukhovnaya antropologiya. - SPb., 2005.
3. Zapesockiyj, A.S. Obrazovanie. Filosofiya, kuljturologiya, politika. - M., 2003.
4. Kazjmina, O.E. Russkaya Pravoslavnaya Cerkovj i novaya religioznaya situaciya v Rossii: ehtnokonfessionaljnaya sostavlyayuthaya problemih. - M., 2009.
5. Lebedev, S.D. O vzaimodeyjstvii svetskogo i religioznogo v rossiyjskom obrazovanii (po materialam sociologicheskikh issledovaniyj) // Religiya i pravo. - 2004. - № 1.
6. Schluchter, W. The Rise of Western Rationalism. Max Weber's Developmental History / W. Schluchter. - University of California Press, 1985.
7. Schluchter, W. The future of religion / W. Schluchter // Culture and Society. Contemporary debates. Ed. by J.C. Alexander, S. Seidman. -Cambridge University Press, 1990.
8. Kauffman, S.A. Reinventing the Sacred. A New View of Science, Reason and Religion / S.A. Kauffman. - A Member of the Persus Books Group, New York, 2008.
9. Bell, D. The return of the sacred? The argument on the future of religion / D. Bell // Brritish Journal of Sociology 28 (1977).
10. Veljsh, V. Nash postmoderniyj modern / per. z nim. A.L. Bogacheva, M.D. KultaevoT, L.A. Sitnichenko. - Kiev, 2004.
11. Kjerkegor, S. Strakh i trepet. - M., 2011.
12. Khrenov, N.A. Volya k sakraljnomu. - SPb., 2006.
13. Taylor, S. A Secular Age. - Cambridge, 2007.
14. Piralishvili, Z.O. Sekulyarizaciya i problema razmetheniya sakraljnogo // Religiovedenie. - 2007. - № 4.
15. Uzlaner, D.A. Stanovlenie neoklassicheskoyj modeli sekulyarizacii v zapadnoyj sociologii religii vtoroyj polovinih XX v. // Religiovedenie. -2008. - № 2.
16. Casanova, J. Public religions in the Modern World / J. Casanova. - Chicago and London: The University of Chicago Press, 1994.
17. Religion in Modern Times, An Interpretive Anthology / Ed. Linda Woodhead and P.Heelas. - Blackwell Publishers, 2000.
18. Feijter, I. The Art of Dialogue. Religion, Communicication and Global Media Culture / I. Feijter. Berlin: LIT VERLAG, 2007.
19. Khabermas, Yu. Dialektika sekulyarizacii: o razume i religii / Yu. Khabermas, Yj. Ratcinger (Benedikt XVI). - M., 2006.
Статья поступила в редакцию 19.03.12
